Лидерство

Главной целью первой беседы Аденауэра со мной послужило изучение надежности американских ядерных гарантий. В это время ядерному оружию было десять лет с небольшим, и стране, рискующей своим полным уничтожением ради спасения другой страны, история не могла служить примером. На раннем этапе своего существования у НАТО, по собственному признанию альянса, не имелось достаточно сил для обороны обычными средствами. Поэтому главным стал вопрос: пойдут ли США на риск ядерной войны?

Когда я возразил, сказав, что в зарождающемся новом мировом порядке Америка не будет делать различий между своими интересами и интересами союзников, Аденауэр вежливо напомнил, что всего год назад, во время Суэцкого кризиса, Америка не заняла такую позицию даже в отношении интересов своих самых главных союзников (Великобритании и Франции).

Когда беседа коснулась этой темы, Аденауэр начал высказывать еще более откровенные сомнения по ядерному вопросу, что подвигнуло его выдвигать один за другим неожиданные вероятные сценарии, в которых решимость президента могла подвергнуться серьезным испытаниям. Пошел бы, например, лидер США на риск ядерной катастрофы в последние месяцы своего президентского срока? Или в трехмесячный период между избранием и вступлением в должность? А если бы над крупным американским городом взорвалась водородная бомба? На этом этапе американо-германских отношений вопросы Аденауэра, как бы прямолинейно они ни звучали, задавались главным образом для того, чтобы получить подтверждение поддержки со стороны США. Я повторил стандартный американский ответ о безоговорочной приверженности моей страны своим обязательствам. Однако в ходе наших дальнейших бесед сомнения Аденауэра насчет ядерной стратегии продолжали шириться и углубляться.

Май 1961 года – гибкое реагирование

Моя следующая беседа с Аденауэром состоялась 18 мая 1961 года уже в иной политической обстановке. Аденауэр прежде не имел дела с такими людьми, как новый американский президент Джон Ф. Кеннеди. Этот речистый, моложавый, динамичный политик, заслуженный ветеран боевых действий на Тихом океане во время Второй мировой войны, пришел на смену плеяде политических лидеров, родившихся еще до Первой мировой войны. Впитав в себя уверенность «лучшего из поколений американцев», Кеннеди был полон решимости направить энергию и веру этого поколения на достижение стоящих перед Америкой глобальных целей[6]. Хотя он жил в Европе в период службы его отца послом в Великобритании (1937–1940 гг.) и приезжал туда студентом и сенатором, Кеннеди только после избрания президентом начинал заниматься вопросом о том, как развеять страхи побежденной Германии, одновременно занятой восстановлением Европы и защитой своей политической системы от советской угрозы.

Свою политику Кеннеди был вынужден строить в условиях роста советского ядерного арсенала. Советы впервые испытали ядерное оружие в 1949 году. К моменту вступления в должность Эйзенхауэра в 1953 году они имели около 200 единиц ядерного оружия, а когда в 1961 году президентом стал Кеннеди, это число достигло 1500 единиц, и Советы приступили к созданию систем межконтинентальной доставки, что породило преждевременное беспокойство из-за так называемого «отставания по ракетам». Опасения оказались преувеличенными, так как в начале 1960-х годов США все еще были в состоянии одержать победу, нанеся упреждающий удар.

Со своей стороны, Аденауэр продолжал считать Североатлантический союз залогом стратегического и политического будущего Германии. Однако альянс сотрясали внутренние разногласия по поводу как коллективных политических целей, так и коллективной военной стратегии. В предыдущей беседе Аденауэр уточнил, что разногласия насчет ядерной стратегии сводились к тому, может ли НАТО в случае угрозы агрессии против союзников полагаться на то, что США без долгих раздумий воспримет потребности альянса как свои собственные.

Кеннеди и его советники, в особенности министр обороны Роберт Макнамара, постарались успокоить смятение в умах с помощью доктрины гибкого реагирования, призванной ввести на случай войны несколько пороговых этапов с тем, чтобы у противников была возможность рассмотреть разные варианты реагирования, исключающие массированное возмездие. Ядерное оружие обладало такой колоссальной разрушительной силой, что техническое обоснование этих гипотетических сценариев выглядело более убедительным аргументом, чем дипломатические усилия.

Министр обороны Германии Франц-Йозеф Штраус был ярым противником американской ядерной стратегии. Типичный уроженец Баварии, словоохотливый и горячий, с обхватом талии большого любителя местного пива, в беседе со мной 11 мая, во время моего боннского визита, высказал сомнения в уместности «гибкого реагирования» применительно к берлинскому кризису86. Сколько территории допустимо потерять, спросил он, прежде чем дело дойдет до «порогового реагирования»? Какова будет длительность «паузы»? Кто будет принимать решения на каждом воображаемом этапе, особенно в ответ на скачкообразный переход от обычных к ядерным средствам ведения войны? Штраус усомнился в способности и желании Америки проводить столь сложную и неоднозначную политику. Другие участники встречи, в первую очередь начальник штаба недавно созданных вооруженных сил ФРГ, тоже поддержали Штрауса.

Аденауэр продемонстрировал влияние на него мыслей Штрауса тем, что начал нашу беседу во дворце Шаумбург, с ходу заявив87: «Вы, американцы, совершили много грехов по отношению к НАТО». Аденауэру не понравилось направленное США союзникам по альянсу предложение о разработке системы управления независимыми ядерными силами Великобритании и Франции и ее превращении в элемент единой стратегии многосторонних сил на Атлантике. Каким образом, вопрошал Аденауэр, страны, не имеющие собственного ядерного оружия, могут выдвигать разумные предложения? Штаб генерального секретаря НАТО был слишком слаб и слишком мало знаком с ядерными вопросами, чтобы решать такие задачи. Чтобы ядерное взаимодействие заработало по-настоящему, власть генерального секретаря НАТО следовало укрепить, а его штаб увеличить.

Проект предложения Белого дома, на который ссылался Аденауэр, был составлен с таким умыслом, чтобы канцлер и его окружение, признав свою некомпетентность в вопросах ядерной стратегии, решили бы, что за нее по-прежнему должна отвечать Америка. Однако Аденауэр вместо этого сделал неожиданный вывод о необходимости наращивания автономных ядерных сил самой Европы.

Именно поэтому Аденауэр заговорил о де Голле. Де Голль предостерег его, что Америка не поддержала Францию в ООН по вопросу об Алжире и точно так же поступила в 1956 году в отношении Суэцкого канала. По словам Аденауэра, де Голль считал, что дипломатии союзников в берлинском вопросе недоставало решительности и целеустремленности. Вместо поисков компромисса Америке следовало смело взять на себя инициативу и категорически отвергнуть советские требования. Де Голль рассказал ему о беседе между Эйзенхауэром и Хрущевым, которая в представлении Аденауэра могла убедить Советы не ослаблять натиск, особенно если учитывать бесхребетную позицию британского премьер-министра Макмиллана. Твердость была тем более необходима, так как Аденауэр был убежден, что Советы никогда не пойдут из-за Берлина на риск самоуничтожения.

В ответ я повторил то, что говорил еще во время нашей первой беседы: если я имею верное представление об американском менталитете, свобода Берлина и всей Европы неотделима от нашей свободы. Эго побудило Аденауэра завести разговор о независимых ядерных силах Франции. Стал ли альянс благодаря им сильнее? Нужны ли они вообще? Я выразил сомнение, что Кремль считает, будто французские ядерные силы сами по себе способны заменить американский ядерный зонтик. Аденауэр немедленно пригласил в кабинет министра иностранных дел Генриха фон Брентано и попросил повторить мои наблюдения в его присутствии. Как превосходный военный профессионал де Голль мог вынашивать столь нереалистичные амбиции? Аденауэр пообещал обсудить этот вопрос со своим французским коллегой на очередной встрече.

На следующий месяц Хрущев вновь объявил ультиматум по Берлину, еще больше обострив тревогу Аденауэра за будущее германо-американских отношений. В ответ Кеннеди мобилизовал подразделения Национальной гвардии и назначил генерала Люсиуса Клея «личным представителем в ранге посла», фактически сделав его высшим американским официальным лицом в Берлине. Хрущев пошел на эскалацию кризиса и 13 августа возвел стену поперек Берлина, безжалостно рассекшую город надвое. Четырехсторонний статус Берлина канул в Лету.

Наряду с мерами по усилению боеготовности администрация Кеннеди разработала ряд политических инициатив по передаче доступа к Берлину из рук четырех держав в руки нового международного органа. Такой орган состоял бы из равного числа комиссаров от НАТО и Варшавского договора (по восемь с каждой стороны) и трех комиссаров от нейтральных европейских стран. Согласно этому плану, окончательное решение вопросов войны и мира перешло бы из ведома Североатлантического союза странам, объявившим о своем нейтралитете, – главным образом, чтобы освободить их от решения повседневных вопросов. Это предложение так и не дошло до стадии официального рассмотрения, поскольку Аденауэр отверг саму идею передачи контроля за путями сообщения от американцев трем нейтральным странам.

Другой комплект инициатив по выходу из берлинского тупика включал в себя признание Германией границы с Польшей по Одеру и Нейсе, по итогам Второй мировой войны отрезавшей от Германии почти четверть территории. Это предложение Аденауэр тоже отверг, хотя и был готов согласиться с ним на определенных условиях, например, в случае достижения договоренности об объединении Германии. По его мнению, изменение процедуры доступа к Берлину, которая, на его взгляд, неплохо выполняла свою функцию, означало слишком крупную уступку. Однако прежде всего Германия находилась в изоляции из-за постоянного стремления союзников к сепаратным переговорам. Стратегия Аденауэра основывалась на политике сдерживания, разработанной Джорджем Кеннаном и реализованной госсекретарями США Дином Ачесоном и Джоном Фостером Даллесом. Эта политика исходила из того, что советский блок, имея доступ лишь к собственным ресурсам и вынужденный разрешать внутренние противоречия, в конце концов захиреет. Вот тогда, по мнению Аденауэра, и наступил бы подходящий момент для переговоров о воссоединении.

Кеннеди и Аденауэр в феврале 1962 года

На встречах Кеннеди с Аденауэром присутствовал элемент меланхолии. Оба ставили перед собой важные цели, однако политика каждого отталкивалась от противоположных исходных точек и проводилась разными средствами: Аденауэр делал ставку на неуступчивость, Кеннеди – на гибкую дипломатию. Аденауэр стал канцлером в надире германской истории. Америка в то время, когда президентом стал Кеннеди, находилась в зените могущества и уверенности в своих силах. Аденауэр ставил себе задачу восстановления демократических ценностей на основе христианской морали в обстановке хаоса, вызванного безоговорочной капитуляцией. В размашистых инициативах Кеннеди отражалась безраздельная вера в предопределенность миссии Америки, опирающейся на давние демократические ценности и подавляющее могущество. С точки зрения Аденауэра, восстановление Европы подразумевало возврат к традиционным ценностям и истинам; в глазах Кеннеди оно означало подтверждение веры в научный, политический и моральный прогресс в современном мире. Чтобы добиться успеха, Аденауэру предстояло вернуть спокойствие немецкой душе, целью американских президентов, и в особенности Кеннеди, было еще больше развить существующий идеалистический порыв. Исходное политическое партнерство начало буксовать, потому что американский идеализм переоценил пределы гибкости немецкой дипломатии.

Америка и Германия шли по пути создания атлантического сообщества параллельным курсом. Структуры, сложившиеся в созидательный период конца 1940-х и начала 1950-х годов, имели в своей основе единство взглядов в политической области и фактическую монополию Америки в области ядерного оружия. Однако в конце пути и особенно под давлением повторного ультиматума Хрущева по Берлину история взяла свое. Национальные интересы и даже различия национальных стилей, в которых отразились целые столетия непохожей внутренней эволюции, вновь вступили в свои права. Как результат, к 1962 году в Вашингтон стали поступать сообщения о том, что Аденауэр ставит под сомнение приверженность Америки своим ядерным обязательствам и ее политику в отношении Берлина.

В феврале 1962 года Макджордж Банди, советник Кеннеди по национальной безопасности, попросил меня как хорошего знакомого Аденауэра организовать встречу с ним с целью восстановления доверия по вопросам ядерного оружия. Я ответил, что в представлении Аденауэра первостепенным и долговременным является вопрос политики, в то время как вопрос ядерного оружия не более чем символ политического и этического доверия. Чтобы развеять сомнения Аденауэра, было решено, что я введу его в курс дела по вопросам американской политики безопасности и ядерного потенциала. Инструктаж был подготовлен министром обороны Макнамарой и утвержден госсекретарем Дином Раском, он включал в себя подробную информацию о структуре и планах ядерных сил США, которые раньше лидерам союзных стран (за исключением Великобритании) не сообщались. Так как речь шла о ядерном оружии, Аденауэра сопровождал только переводчик[7]

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Вестфальская система международных отношений была создана в XVII веке, после окончания Тридцатилетней войны, группой государств, переживших этот конфликт, на базе уважения национальных интересов и суверенитета, принципа, сменившего религиозный или династический подход предыдущего средневекового периода.

2

«Разумный человек приспосабливается к миру, неразумный – упорно пытается приспособить мир к себе, поэтому прогресс зависит от неразумных людей». (Джордж Бернард Шоу. Человек и сверхчеловек).

3

В 1917 году кайзер Вильгельм II поменял титул бургомистра Кёльна на обербургомистра. См. Dr. Matthias Oppermann. Biography of Konrad Adenauer, онлайн-архив Фонда Конрада Аденауэра (Konrad-Adenauer-Stiftung), https://www.kas.de/en/ konrad-adenauer.

4

Договор о создании ЕОС был подписан на следующий день в Париже.

5

Во времена Аденауэра Вилли Брандт, который был мэром западного сектора Берлина с 1956 по 1966 год, стал в Западной Германии фигурой национального масштаба. Брандт был избран канцлером в 1969 году, когда Восточный Берлин фактически стал частью ГДР.

6

Администрация Кеннеди открыла доступ к президенту невиданному прежде числу научных работников – Артуру Шлезингеру-мл., Джону Кеннету Гэлбрайту, Карлу Кейзену. Они уютнее чувствовали себя в неформальной атмосфере академических кругов, чем в запутанной системе секретных допусков, с помощью которой защищали себя (и страну) дипломаты, и потому иногда публично высказывали свои мысли, которые потом за границей принимали за мнение президента. Это осложняло диалог с зарубежными лидерами.

7

Инструктаж проводился в кабинете канцлера в Бонне. Хотя я родился в Германии, официальные беседы вел на английском, но не просил переводить мне, если собеседник говорил на немецком.