Шагающий по мирам

– Очень многие маги желали сделать Марис Та-Литу своей рабой! – Она выжигает его темечко горящими глазами. Становится невероятно жарко, и, удручённый, Ариман закрывает лицо от невероятного пламени, которое готово поглотить его. Она немилосердна, как бог гнева. – И ты такой же. Я знаю, с каким вопросом ты пришёл, но ты не получишь ничего, ибо вообразил себя господином и мужем самой Любви!

Её голоса уже давно не слышно, но ещё дольше он не осмеливается убрать руку, которой защищает своё лицо. Теперь он вспоминает предупреждение Дер-Видда и понимает, что старик был трижды прав, это существо опасно… Когда он всё-таки осмеливается открыть глаза, только что созерцавшие красоту и гнев дочери дочери Розы Дроттар, то видит лишь песок вокруг и палящее солнце Манахар-Сарат. Нет Марис Та-Литы, нет её замка, сшитого из капель утренней росы. Нет ничего вокруг – только песок и жара, от которой кружится голова. Сначала он думает, что это был мираж, но на волосах всё ещё сохранилась влага, а тело хранит её запах, лёгкую свежесть, подобную чистейшей прохладной воде. Нет, это был не мираж, он видел ту, о которой не смеют мечтать, и он, жалкий червь, посмел грезить об этой волшебной женщине…

Ариман просит помощи у великого Меродаха, повелителя мистерий. Он погружается в глубокую медитацию, чтобы позвать на помощь Теона Дер-Видда, магистра трагила-сай. Нет ничего позорнее, чем ученик, который не справился с заданием. Если бы он был на Траге, и это было бы испытанием во время мистерий, – всё, что оставалось бы ученику в подобной ситуации – умереть со стыда. Но пустыня Манахар-Сарат так беспощадна, а Ариман ещё не готов расстаться со своим молодым и прекрасным телом. Он зовёт второго магистра Трага, не надеясь на ответ…

Дер-Видд снисходителен, хотя никогда в этом не признается. Когда он в первый раз нашёл замок Утренней Росы, он, подобно Ариману, возжелал недоступную Любовь и был так же выброшен умирать в пустыне. Полный цикл ушёл у него на то, чтобы вернуться обратно на Траг. И только проведя много времени в медитации и размышлении, он второй раз отправился к замку Утренней Расы, очистив своё сердце и ум от опасных мыслей. Он облачился в белые одежды и умолял Марис явить свой чудный лик, обещая, что ни взглядом, ни мыслью не оскорбит ту, чья чистота недостижима для обычного смертного.

И замок вновь появился, Марис Та-Лита отворила врата-водопады и явила себя во всей красе, её гнев сменился на милость, а глаза светились ласковым светом. И произошло то, что Дер-Видд не мог контролировать. Одна его голова, полная ясности и понимания, признала дочь дочери Розы Дроттар великим божеством, неуловимым, как утренняя роса, а вторая вновь возжелала женщину, от которой нельзя отвести взгляд. Вторая голова магистра стала вести речи о том, какой сильной и волшебной парой они станут, как покорят всю Дальнюю волну и подарят друг другу невообразимые ласки. Тогда Дер-Видд умертвил ту голову, которая не смогла устоять перед ликом Марис. Больше ничего не мешало им разговаривать, и Та-Лита открыла магистру те тайны, на которые он даже не рассчитывал. Голова с тех пор так и осталась мёртвой, но Теон Дер-Видд посчитал такую жертву слишком малой, чтобы оплатить подаренную ему мудрость.

Потому он снисходителен к Ариману, у которого нет даже звания магистра; к ученику, так и не обуздавшему желания своего тела. Дер-Видд появляется посреди пустыни, открыв гиперпереход недалеко от того места, где только что растаял замок Утренней Росы. Он даёт еду и питье Ариману, который от жары становится красным и готов потерять сознание. Потом он предлагает одеть белые одежды и смиренно просить Марис Та-Литу быть к ним благосклонной.

– Это не поможет! – Ариман в отчаянье, он злится на себя и на свою постыдную похоть. – Я видел гнев Любви, и этот гнев был неумолим.

– Тогда будь готов умереть в этой пустыне, потому что выхода из неё нет, обратный путь может указать только Марис Та-Лита.

Это обман, но Ариман верит учителю и, став на колени, начинает усердно молиться, заставляя свою плоть подчиниться разуму адепта трагила-сай. Он смиренно просит дочь дочери Розы Дроттар простить его желание, затуманившее разум, он готов вырвать глаза, если они станут соблазнять его. Он обещает никогда больше не смотреть на неё, как на женщину, и воспринимать её чистую суть – дух, принадлежащий Средней волне. Вместе с ним усердно молится и Теон Дер-Видд, который знает, что Марис Та-Лита имеет сердце, и это сердце уже прощало его один раз.

Трое суток проходит, прежде чем появляется в пустыне замок Утренней Росы и открывает свои врата тем, кто ни на миг не переставал молиться.

– Войдите, – слышат они холодный голос.

Теперь Марис предстаёт перед гостями замка в серой одежде, укрывающей её длинное тело с головы до пят. Бутоны розы больше не растут на ногах и руках, а лицо закрыто золотой маской, как у Бальдура, божественного принципа Красоты.

– Мы заслужили это, прекрасная дева, – согласен Теон Дер-Видд, он оставляет дары для принцессы замка: великую книгу магистров, сферу золотой энергии и веер Гармонии, колдуньи из мира Транс. – Я, Теон Дер-Видд, прошу тебя проявить благосклонность к ученику, который ослеплён твоей красотой. Страсти бушуют в его душе, потому что он до конца не прошёл путь трагила-сай, он носит имя демона плоти – Аримана. Если ты посчитаешь невозможным ответить на наши вопросы, мы удалимся, и в Манахар-Сарат не останется даже наших следов.

Дер-Видд кривит душой, он знает: если врата открылись и Марис пустила путников, она готова их выслушать. Ариман, сгорая от стыда, низко склоняет голову, не смея поднять глаза. Однако он чувствует, что прожигающий взгляд колдуньи направлен на него и внимательно изучает.

– Мы пришли узнать, как нам победить существо, уничтожающее миры. Имя ему —Шагающий по мирам.

– Почему вы, трагилы, решили, что тот, кого ты называешь Шагающим по мирам, уничтожает планеты и цивилизации?

– Я могу показать тебе, госпожа. – Дер-Видд склоняется ещё ниже. – После того, как он появляется на планете, где существует жизнь, мир изменяется, перестаёт отвечать на вызовы Живого космоса и разрушается.

– Твой ученик считает так же?

Ариман поднимает голову, он готов высказать своё мнение, которое немного отличается от видения магистра, но, встретив его холодный взгляд, вновь склоняется, касаясь лбом мокрого пола.

– Как может быть по-другому? – удивлён Дер-Видд. – Он – наш враг и угрожает всему Живому космосу. Кто может с ним сразиться?

– Не тот, кто силён.

Ответ Марис Та-Литы – загадка, трагилы ждут продолжения, но его нет. Тогда Ариман осмеливается спросить:

– Объясни, как нам понимать твои слова…

– Если Шагающий по мирам – это тот, о ком я думаю, вы не найдёте никого сильнее его.

– Страж Трага – очень сильный гуманоид… – шепчет Дер-Видд, ему хотелось бы получить у Та-Литы подтверждение, что он прав, когда выбрал Лота из Чинвата.

– Не всё можно решить силой, магистр, ты знаешь это не хуже меня. Шагающий по мирам рождён гуманоидом на одной закрытой планете, которая расположена на окраине Живого космоса. Его великий дух ослаблен сердцем гуманоида, вот что может вам помочь. Только тот, кто чист сердцем и помыслами, может бросить вызов Шагающему.

Теон Дер-Видд думает о Лоте из Чинвата, он чист сердцем – хотя и убивал врагов, никогда не нападал без причины и никого не предавал. Он кажется магистру вполне подходящим кандидатом. Совсем о другом думает Ариман: он точно знает, что чист сердцем, он не умерщвлял чужую плоть, он не осквернял себя властью и не имел любовных связей с другими существами.

Да, он, Ариман, бросит вызов Шагающему по мирам, чтобы послужить во славу трагила-сай и получить титул магистра. Он не силён физически, но его дух ни к чему не привязан, он свободен и, значит, чист для сражения. Оба они слепы в своих ожиданиях, это видит Марис Та-Лита и потому отворачивается, намереваясь покинуть замок Утренней Росы, который без неё растает на жадном солнце Манахар-Сарат.

– Последний вопрос, госпожа. – Дер-Видд желает получить точные указания, хотя и знает, что на пути истинного мага таких указаний быть не может. – Есть ли кто-то в Дальней волне, кто может назвать нам имя?

– Откуда мне, затворнице в пустыне, знать всех в Дальней волне? Впрочем, одно существо я знаю. Это тот, кого вы называете именем Серапис. Он может определить, у кого из воинов чисты помыслы и сердце, кто может прервать намерение Шагающего по мирам. Но прежде я бы подумала: а стоит ли становиться на пути у того, кто лучше вас видит, в чём нуждаются миры волны творения?

Это всё, что может сказать магистру и его ученику дочь дочери Розы Дроттар, колдунья из пустыни Манахар-Сарат. Она уходит, теряя маску, и Ариман едва успевает отвести взгляд, чтобы не стать снова рабом её красоты. Замок стекает в жадный песок и питает пустыню, которая прорастает деревьями. Проживут они недолго, никогда не зацветут и будут расти лишь до тех пор, пока не взойдёт беспощадная звезда, но пустыне и этого достаточно, она устала быть бесплодной…

Глава 9

Миры Дальней волны, Траг

Когда Теон Дер-Видд и Ариман проходят в гиперокно, чтобы выйти на мост, что соединяет Окутану 2 и Траг, цитадель трагила-сай, они оказываются не на мосту, а в открытом космосе, свёрнутом в нулевую плотность. Их плоть скручивается и готова разорваться на куски, – и так бы и произошло, не будь Дер-Видд великим магистром. Он успевает начертить мобильное окно, созданное силой его разума и магией трагила-сай. Они материализуются на Траге в том месте, где должен начинаться мост, и несколько мгновений неподвижно лежат, всматриваясь в пустой космос.

– Некроникус да придёт на нашу голову! – рычит Теон Дер-Видд. – Где мост? Где Вселенские Игры?

Моста нет – великого чуда из чудес трагилов, творения инженерного гения двух миров, нет в пространстве. И нет Игр, хотя как раз сейчас должно проходить награждение победителей, и Серапис, судья Больших Состязаний, должен вручать приз – Секретный Талисман.

– Проклятье, что происходит? Кастаэрана, кто посмел…

Ариман показывает вперёд, где на разрушенной арене для сражений сидит одинокая фигура, скрестив ноги. Это гуманоид, смуглый, стройный и с радужными волосами, как и все трагилы, на его плечах игривый ветер раздувает красно-чёрный плащ с восьмиконечной звездой, символом Меродаха. И это самая большая насмешка над Трагом и его традицией, которая может быть. Магистр скрежещет зубами, его мёртвая голова дёргается, глаза наливаются кровью. Он ужасен, даже Ариман спешит отойти в сторону и держится от учителя на расстоянии. Однако когда магистр подходит к одинокой фигуре, играющей с застенчивым ветром, он выглядит спокойным, как будто ничего не произошло.

Хранитель Секретного Талисмана, великий Судья Вселенских Игр, мило улыбается Дер-Видду, лицо его открыто, на нём играет доброжелательная улыбка, только вот два чёрных глаза похожи на очи Некроникуса, словно в них живёт вся тьма Живого космоса.

– Светлого дня тебе, Серапис. Меняешь свой облик, как хамелеон? – спрашивает Теон; он вежлив, холоден и очень-очень спокоен.

– И тебе тёмной ночи, маг. – Серапис дует на ладонь, и на Траге идёт снег, которого тут никогда не было. – Никто не должен знать, как я выгляжу, потому иногда я – трагил, иногда – ещё кто-то, ты же знаешь, Дер-Видд. С чем пожаловал?

– Где мост? – Дер-Видд больше не любезен, напротив, он мрачен, как тьма в глубине Пантеанской впадины.

– Он здесь, только в другом состоянии, – откровенно смеётся Серапис и указывает на обломки, парящие в космосе. Это всё, что осталось от великого моста. – Разве мудрейший из трагилов не видит моста?

– Объясни мудрейшему, зачем ты это сделал!?

– Я не обязан держать ответ перед тобой, смертный. Но сегодня я благодушен и поясню то, что ты должен и сам понимать: да, я разрушил мост и прогнал этих юнцов, чтобы они не позорили Траг. Никто из них не достоин стать хранителем Секретного Талисмана!

– Кастаэрана! Юнцы, возможно, и не достойны, но мост можно было и оставить!

– Нельзя, – улыбается Серапис, и он сама любезность, любуется собой и наслаждается своей проницательностью. Он благосклонно учит неразумного трагила, пока эта роль ему не наскучила, – юнцы не хотели уходить. Как только моста не стало, их словно ветром сдуло. Представляешь, Теон, как они падают в космос, как Некроникус принимает в свои объятия их пустые души! То ещё зрелище, поинтереснее, чем Большие Игры.

– И кто только назначил тебя Судьей? Состязания ведь не завершились, может быть, нашёлся бы достойный!

Серапис улыбается, словно во рту у него что-то очень горькое, а улыбаться надо. Недальновидность магистров трагила-сай кажется ему глупой шуткой судьбы. Никто не назначал его Судьёй, он сам им стал, а вот кто назначил трагилов повелителями Живого космоса, – это тоже непонятно Серапису, однако он достаточно вежлив, чтобы не спрашивать.

– Если бы на ваших играх был достойный, Дер-Видд, он бы не стал махать ржавым мечом и убивать себе подобных, а сразу бы пришёл к Серапису, поклонился бы моим божественным стопам и попросил Талисман. Разве бы я не отдал?

Это ложь и насмешка. Никто не позволяет себе смеяться над трагилами, кроме Сераписа. Дер-Видд думает о том, что Большие Игры – большая ошибка, но ещё большая – назначить пришельца Судьёй. Можно было обойтись и без Секретного Талисмана, тогда мост не был бы разрушен. Теперь Траг будет опозорен перед всем Живым космосом. Над головой Теона Дер-Видда собираются тучи, мёртвая голова просыпается, а в глазах горит огонь. Он готов молнией испепелить Сераписа, и совесть подсказывает ему, что он будет трижды прав.

– Ты не должен был так поступать, пришелец. Ты чужой на Траге, и не тебе менять традиции, не тебе разрушать то, чего ты не создавал! Отдай Талисман и убирайся из нашего сектора, иначе я тебя уничтожу!

Серапис откровенно смеётся и наслаждается гневом Дер-Видда, ибо не так часто можно наблюдать магистра, вышедшего из состояния мудрости и покоя.

– Ты так грозен, Дер-Видд, и я ужасно боюсь твоей магии, но смотри, Серапис умней…

Он достаёт Секретный Талисман – сияющую сферу, на которую невозможно смотреть, не потеряв зрения. Поднимает над головой, и молния ударяет в Талисман. Один удар она выдерживает, но второй вынесет вряд ли…

– Нападай на меня, глупец, и уничтожишь Секретный Талисман, тогда он не достанется никому. И, думаю, Божественному эшелону не понравится, если ты уничтожишь великий артефакт. Я всё ещё готов вручить этот бесценный приз лучшему из лучших. Три тысячи мостов не стоят и крупицы этого Талисмана. Верховная жрица знает об этом и потому она готова построить мост заново, но не простит тебе и никому другому, если я уйду с Талисманом, как ты хотел бы.

Дер-Видд усмиряет свой гнев, он теперь спокоен, и грозные тучи уходят с горизонта. Магистр понимает, что Серапис всё продумал и потому ждал его здесь, возле обломков моста, нацепив плащ трагила-сай… Насмешник, которому нет прощения. Что ж, его время уйдёт когда-нибудь!

– Говорят, ты можешь видеть будущее, Хранитель Талисмана? Разве там нет победы трагилов?

– Я вижу только своё будущее, и там нет поражения, магистр. У тебя ещё есть ко мне вопросы, Дер-Видд?

Дер-Видд имеет вопросы, но для этого он должен смирить гордость, и не будь он магистром самого мудрого искусства трагила-сай, он бы не справился. Но Дер-Видд – истинный маг. Он глотает обиду и теперь совершенно спокоен, следов раздражения нет в речи мудреца:

– Есть один вопрос для тебя, великий Серапис.

– Задавай скорее, я хочу уйти, пока не взошла звезда.

– Я ищу гуманоида, у которого чистые помыслы и золотое сердце. Воина, но не отягощённого судьбой. Ребёнка душой, но с сильным телом, способного сразиться с Шагающим по мирам. Знаешь ли ты такого?

Серапис сбрасывает ненужный плащ и встаёт, выпрямившись во весь рост; теперь он не трагил, а высокий гуманоид с белой кожей и тёмными чёрными волосами. На нём длинные одежды солнцепоклонников.

– Спрашиваешь, знаю ли я сильных существ с чистыми сердцами? Я помню целый планетарный пояс таких воинов, но сейчас из них остался лишь один, и ты знаешь, кто.

– Лот из Чинвата? – восклицает Ариман, и в голосе его слышится откровенное разочарование. Не на такой ответ надеялся ученик магистра. Впрочем, кто такой Серапис, чтобы решать вопросы трагилов? Чужак, тёмная личность, колдун из древних, которому все боятся противостоять. Что он реально может? Возможно, он так стар, что кроме фокусов, способных напугать Дер-Видда, у него ничего не осталось. Как говорят на Окутане 2, рукав этого факира пуст. Его слова – прах, а сам он лишь кукла…

– Да, – соглашается Серапис и прожигает своими чёрными глазами Аримана насквозь, читая в нём, как в открытой книге. – Последний из антиривайров.

Он снимает одежды солнцепоклонников. На горизонте восходит звезда Трага. Серапис теперь не похож даже на обычного гуманоида, он в чёрной гладкой коже, а волосы его, как длинный шлейф, спадают на арену состязаний. Во рту появляются клыки, и от этого он становится зловещим. Прежде чем уйти, бросает горсть песка в сторону чёрного неба, и обломки моста начинают движение. Сначала медленно и неповоротливо, потом всё быстрее и быстрее, подчиняясь невидимой силе, пока не соединяются, образуя мост между Трагом и Окутаной 2. Это настоящая магия, которая непостижима для трагилов. Пока они с невероятным удивлением смотрят на сверкающий мост, Серапис уходит в туман, не оборачиваясь и не прощаясь, хотя это очень невежливо по обычаям Трага. Впрочем, кто он такой, чтобы соблюдать обычаи Трага?

Дер-Видд и Ариман идут к гиперпереходу, чтобы отправиться на остров Чинват к тому, чьё имя так и не назвал великий Серапис.

Глава 10

Мир Траг, остров Чинват

Башня Чинват прекрасна как никогда в свете одной из мёртвых лун Трага. Такая высокая, что кажется – её шпили царапают ночное небо и луну, сияющую на полнеба. Первый в этом цикле снег падает на головы магистров, вселенская тишина заставляет их искать хоть какой-то источник звука. Кажется, всё застыло, как в сказке о мёртвых принцессах, всё вокруг безжизненно или спит, ожидая неведомого сигнала. На тёмной стороне Трага, куда не достигают солнечные лучи, всегда холодно, зима длится вечно, а ночь и того дольше. Здесь сердце трагила перестаёт биться, а луна – единственное, чему можно молиться. Магистр и его ученик мёрзнут, стоя у врат Чинвата, и не решаются войти без приглашения. Ариман дрожит всем телом, он не привык к холоду, всегда жил на светлой стороне и вырос под жаркими лучами звезды.

– Давай войдём, Дер-Видд, пока кровь в моих жилах не превратилась в лёд! Не может быть, чтобы Страж Трага был не рад видеть магистра планеты, которую он охраняет!

– Наверное, ты прав, – бормочет Дер-Видд, и они вступают в обитель Стража, один в нетерпении, другой – полный сомнений. Без приглашения на Траге не принято проникать в чужие башни.

Пока они поднимаются по двум тысячам ступенек, есть время на раздумье. Дер-Видд думает о своей речи, о том, что он скажет лорду Чинвата, чтобы это прозвучало убедительно. Мысли Аримана намного запутанней. Сначала он испытывает неприязнь к Лоту, осколку старой истории мира, ненавидит его за то, что Серапис указал на антиривайра, говоря о том, кто способен бросить вызов Шагающему по мирам. Но чем больше он об этом размышляет, тем больше ему кажется, что судьба на его стороне и великий Меродах смотрит на Аримана, раздвинув плотное полотно звёзд.

Пускай Лот попробует первым сразиться с Шагающим. Он всё равно проиграет и будет сметён, ведь он не адепт трагила-сай. Но пока он будет сражаться с врагом Трага, Ариман увидит слабые стороны Шагающего по мирам и потом использует чужой опыт для своей победы. Похоже, всё складывается так, как надо.

Когда они подходят к первой смотровой площадке, Ариман готов поддержать Дер-Видда и приложить все силы, чтобы убедить Лота сразиться с пришельцем, пожирающим миры. Первые погибнут неудовлетворёнными, чтобы проложить дорогу истинным героям, трагилам. Вызов Шагающего по мирам, как железная перчатка, брошен именно магистрам, тем, кто в этом эоне сильнее всех. Это не битва рождённого на Антириве и забывшего родство со своей расой.

– Тихой ночи тебе, Лот из Чинвата! – кланяются магистр и его ученик, один искренне приветствуя самого сильного на планете воина, другой – пряча коварную улыбку и холодный взгляд.

– И тебе светлого дня, Теон Дер-Видд!

Лот ждёт их на смотровой площадке, замечая чужое присутствие у башни Чинват задолго до того, как магистры решаются войти без приглашения. Он не считает нужным приветствовать молодого трагила в ритуальных одеждах с символом Меродаха – многоконечным солнцем. Он вообще не считает Меродаха великим, а учеников трагила-сай – способными к мудрости.

– Это мой ученик, Ариман. Мы пришли ещё раз поговорить с тобой о Шагающем по мирам.

– Я принял решение не вступать в чужие битвы, кроме тех, которые угрожают миру Траг непосредственно. То, что происходит на окраинах Живого космоса, не волнует меня.

– Но ты – Страж и обязан подчиняться приказам магистров! – заявляет Ариман, и слова его звучат слишком дерзко для ученика.

Лот ничего не отвечает, словно эта речь обращена не к нему. Он смотрит на долину Единорога, которая располагается вдали и, освещённая безжизненной луной Трага, кажется залитой жидким серебром. Смотреть на неё можно бесконечно долго, особенно если ждёшь, когда пробудится Единорог.

– Прикажи ему, Теон, он не сможет не повиноваться, иначе потеряет свое звание Стража.

– Нет, Ариман, мы можем только умолять Стража, ведь не мы его назначили защитником планеты.

Дер-Видд прав, и Ариман замолкает; он уверен, что в конце концов найдётся способ убедить упрямца. Пусть отправится на свидание с Некроникусом и падёт, заслужив славу слабака. И тогда Ариман вступит в бой, используя магию трагила-сай, причём так, как не решаются магистры Трага – для тотального уничтожения. Это будет новая эра на Траге, и старые магистры отойдут в тень, уступив место новому поколению воинов-магов, таких как Ариман – уверенных в себе и не имеющих моральных принципов. Если, конечно, он победит…

– Расскажи мне о Шагающем по мирам. – Лот обращается к Дер-Видду, смотрит прямо в его третий глаз, который сейчас внимательно наблюдает за лордом Чинвата.

– Нам известно очень мало. Он гуманоид, или, во всяком случае, выглядит, как гуманоид. Мужчина, не стар и не молод. Владеет магией, которая нам неизвестна. Это не трагила-сай, но он силён. Он не объявляет войну, но передвигается на боевом звездолёте один и, опустившись на какую-либо планету, меняет в ней всё так, что мир переворачивается. Из каких побуждений он это делает, я не знаю. Магистры собирали магический круг в месте Мог, но ответа не получили. Мне лишь удалось убедить всех быть бдительными. Пока что он далеко от нас, в мире Натрисс, но если завтра он окажется на Траге и решит его переделать по своему усмотрению, – нам нечем будет ответить.

– А как же ваша хвалёная трагила-сай?

– Трагила-сай может остановить любую силу! – уверен Ариман.

– Тогда зачем нужен я? – улыбается Лот. – Отправьте к нему лучших магистров, пусть примут бой.

– Мы уже отправляли. – Теон Дер-Видд задумчив, он подаёт знак Ариману покинуть смотровую площадку, и тот, низко поклонившись, уходит прочь, спускается по ступенькам замка Чинват, чьи шпили достигают мёртвой луны Трага.

О том, чем закончилась встреча магистров трагила-сай и Шагающего по мирам, Дер-Видд не сообщает, он и сам не знает – магистры не вернулись. Он просит прощения за своего ученика, объясняя всё его горячностью.

– Он сам хотел отправиться в бой, чтобы защитить Траг, но мудрый Серапис указал на тебя. Он не назвал имени, но указание было однозначным.

– Серапис мудр, в этом нет сомнений, но на этот раз он ошибся. Мой оплот – мой замок. Мне здесь хорошо, и я не хочу покидать Чинват. Да, здесь холодно и одиноко, но это как раз то, что мне нужно, так что, Дер-Видд, будь добр и поищи другого героя.

Дер-Видд уходит, не понимая, что он сделал не так, однако он уважает чужое решение и не может настаивать. Ему понятна любовь к дому, пусть даже такому странному, как Чинват. Он сам давно оставил родной дом и планету, на которой родился, для того чтобы не быть привязанным ни к чему, но он ведь магистр, а Лот – нет, и это многое объясняет. Внизу, у ворот башни, Дер-Видда ждёт нетерпеливый Ариман.

– Он согласился, учитель?

– Увы, нет, но мы должны принять его решение и найти другого претендента.

– Но ведь Серапис указал на Лота.

– Да, и мне это кажется странным…

– Я знаю, что делать. Возможно, упрямец Лот передумает.

Дер-Видд внимательно смотрит на своего ученика и не узнаёт его. Тот, кто был стеснителен и несмел, разговаривает с магистром почти на равных, мало того, смеет не соглашаться и предлагать свои идеи. То, что Ариман не может контролировать свои желания, это Дер-Видду известно, потому он всё ещё ученик, но то, что он перечит тому, кто мудрее и опытнее, кажется элементарным неуважением. Но Дер-Видд выше того, чтобы считать себя обиженным, он пожимает плечами и ради любопытства готов выслушать план Аримана.