Легенда о Снежном Волке

Олсандр покачал головой. После памятной охоты на волков Одрхн захворал, несколько месяцев не выходил из своей комнаты и был под присмотром слуг. Сначала Олсандр думал, что брат хитрит и просто прячется от него. Он так сильно хотел ему отомстить, но не за себя, а за новорожденного братика и мать, которых раб Бакуня много месяцев выхаживал. Частенько в своих мечтах он представлял, как изобьет его по полусмерти, как только встретит. Но прошло время, и когда Одрхн появился после болезни на людях, Олсандр поразился случившимся с ним переменам. Он осунулся, похудел, а его спина изогнулась, словно ствол больного дерева.

– Вернулось Зло к Просителю… – пробормотал тогда Бакуня, скрестив руки в молитвенный жест. В те времена старик еще мог видеть. – Стало быть, удалось мне Дурной Замысел развернуть и в обратный путь отправить!

С тех пор Одрхн едва ли хоть раз держал в руках меч или боевой нож. А вот, поди ж ты! Сделал странный заказ.

«Не уж то он думает, что я хочу отомстить? – подумал Олсандр. – А ведь и впрямь, наверно, должен! Странно…»

– Этот-то расходу для пошива не знает. Неопытен. Вот я и сшил с остатков для тебя обновку, – продолжал старик свой рассказ и тяжело вздохнул. – Опять же не станет меня, и никто не вспомнит старика Бакуню. А так достанешь ты, Олсандр, свое оружие и, может, скажешь обо мне Слово. Все ж какая-то да недолгая Память.

Глаза старика подозрительно заблестели, и Олсандр, нахмурившись, отвел глаза. Это была неправда! Пока жив Олсандр, он будет с благодарностью вспоминать старого раба. Сколько дней и ночей они с маленьким братом Йоном провели в этой маленькой коморке? Сотни?! Только тут они находили покой и ласку, пережидая, когда гнев отца или приступы бешенства у старших братьев утихнут. Олсандр грустно улыбнулся, вспоминая, как в те далекие времена Йон с открытым ртом слушал Бакуню. Тот, тихонько тренькая на старых гуслях, напевал им песни и сказки на языке земли Рарога. Одну он помнил и сейчас, ведь она была у его брата самая любимая.

Котя-котенька-коток,Ой, пушистый хвосток.Придет котик ночевать,Ой да Йона качать.Уж как я тебе, коту,За работу заплачу:Дам кувшинчик молокаДа кусочек пирога.

Олсандр считал себя тогда уже взрослым, занимался своими делами и делал вид, что не слушает старика. Зато его брат, не стесняясь, заливисто хохотал и смешно моргал длинными девичьими ресницами. Йон до трех лет не умел ходить и говорить, и чтобы старшие братья его не обижали, он всюду таскал малыша с собой. Только здесь мальчик смеялся. Олсандр смотрел на него и изумлялся, насколько брат не похож на мужчин из рода Снежного Волка. Тогда Олсандр был уверен, что уж кому, так это Йону удастся снять проклятие с его семьи.

Олсандр примерил ножны к своему ножу. Удивительно, как слепому удалось так точно соблюсти размер? Нож Олсандра он держал в руках лишь раз, да и то несколько месяцев назад.

– Подошел? – взволнованно спросил его старик.

– Как в нем родился! – подтвердил Олсандр.

Дед довольно заулыбался. Олсандр пристроил новые ножны к широкому поясу и, воспользовавшись тем, что Бакуня занялся плетением по привычке запев песню, тихонько достал из-за пазухи тряпицу. Подойдя к миске с пустой похлебкой, он положил в нее кусок мяса, накрыв ломтем хлеба.

Старик, хитро прищурив глаза, хмыкнул в бороду:

– Нынче голод, а мне хватает, Олсандр. Старикам много не надо. Ты сам-то кушай! Тебе нужно свой меч крепко в руках держать! Ты же воин!

Олсандр досадливо покачал головой и молча направился к двери.

– Вот же слух у деда! Как будто он не слеп вовсе и все видит.

– Спасибо, внучок! – крикнул старик.

А когда тот был уже в дверях, неожиданно добавил:

– Сегодня ночью был мне сон недобрый. Будь осторожен…

Бакуня не был родным дедом Олсандра. Старый раб никогда не рассказывал, но еще мальчиком он слышал от матери, что когда-то тот был главой небольшой деревни и слыл искусным знахарем. Со всей земли Рарога к нему приходили люди, чтобы вылечить тяжелые болезни или просто замолить грехи.

Когда Торкел пришел в Рарогдарию, то взял в рабство много мужчин и женщин. Бакуня каким-то чудом их освободил, но было не в правилах конунга спускать такое без наказания. Он разыскал сына старика и жестоко убил его. Через несколько дней Торкел пришел в город Самычи и, разгромив дружину, взял дочь княжича Славича себе в жены. На свадебном пиру Торкела и Ганы старик появился прямо у стола конунга, волшебным образом пройдя мимо охраны, словно те были слепы.

– Эй, старик! Зачем ты явился сюда? – удивился Торкел.

– Видел я сон, в котором сказано было – надлежит мне допить горькую чашу жизни до дна, иначе не видать мне на том свете моих любимых…

– Что это значит?

– Значит это – не пришло мое время отправляться в мир мертвых, а следует пойти к тебе в рабство.

Пирующие хаттхалльцы загоготали.

– Первый раз вижу человека, который по доброй воле в рабство просится! – воскликнул Торкел, утирая выступившие от смеха слезы.

Бакуня ничего не ответил и пошел с плененными рарогдарцами в чужие земли. До того дня в Хаттхаллу не привозили старых рабов, чтобы не тратить на них драгоценный хлеб, но старик слыл чудотворцем. Бакуня разгадывал сны и был искусным травником. Он мог приложить к ранам руки и остановить кровотечение, облегчить боль. Это чудо Олсандр познал и на своей шкуре. И еще он думал, что тогда конунг Торкел надеялся, что с помощью этого старика он сможет снять проклятье со своего рода.

«Моя мать с первых дней поняла, что легенды о дурном нраве мужчин из рода Снежного Волка не пустые сказки, – думал Олсандр, вспоминая о древнем предании. – Она была ласкова со своими детьми, но когда я смотрел на нее, то видел только страх и тревогу. Мама знала, что всем нам предначертана нелегкая судьба. Не суждено нам познать ни радости, ни счастья, ведь мы способны причинить окружающим лишь боль и страдания».

На такую судьбу своих потомков обрек Галин – молодой повеса, который унаследовал трон конунга Хаттхаллы и сокровища своего отца Агнара – могучего воина, приведшего дикое племя халлов на эти земли с далеких холодных островов Северного моря.

«Однажды Галин встретил на охоте прекрасную девушку по имени Ведана, – гласила старая легенда. – Они полюбили друг друга и вскоре стали мужем и женой. Девушка была так красива, что мужчины не могли отвести глаз от ее лица. Галин не смог этого вынести и в приступе гнева убил ее. Ведана оказалась дочерью Бога Ведлеса, и он проклял род Снежного Волка.

– И будут рождаться у твоих детей только сыновья. И сердце каждого из них будет злее, чем у его предка. И не познают они любви. И души их будут отправляться в Черное Царство, где царит только ночь и Древнее Зло. И будут они убивать друг друга. И не будет этому конца, пока род Снежного Волка не исчезнет с лица Земли.

Но проклятие Всесильного можно было остановить. Лишь тот, кто сможет свое злое сердце направить на добрые деяния, остановит несчастья их рода. И знаком о прощении Бога Ведлеса будет ему рождение дочери».

Внуки и правнуки Галина пытались снять проклятье, но даже пятьдесят жен, находившихся на содержании у отца Торкела Бьерна, не смогли исполнить мечту потомков Галина. Торкел не держал гарем, как восточный шахиншах. Он избавлялся от женщины всякий раз, если она после двух беременностей не рожала ему девочку. Его первая жена – дочь свирепого царя Маврии темнокожая Алаоис, мать Олафа и Одрхна, – бесследно исчезла вместе со служанками после прогулки по лесу. Следом за ней в замке появилась мать Олсандра, прекрасная Гана. Она продержалась здесь дольше всех и ушла в царство Мертвых после рождения сына Йона. Потом у конунга Хаттхаллы были жены Асе – мать Гуннара и Торка (умер в младенчестве), затем Биргит – мать Давена и Колена (умер в младенчестве), а еще Йорун и Сири… Имена остальных жен Олсандр не знал, но их было много, и у каждой была печальная судьба, как и у их сыновей.

Олсандр посмотрел на старую дверь, ведущую в коморку старика, и подумал:

«А ведь ты, старик, пошел в рабство для того, чтобы оберегать мою мать! И испил ты горькую чашу жизни до дна. Не оберег…, и я не оберег…»

Еще за сотню шагов до пастбища он услышал радостное ржание. Подойдя к высокой ограде, он увидел нетерпеливо переминающего длинные мощные ноги своего красавца-коня. Его короткая черная шерсть блестела от капелек утренней росы, и, подергивая бугристыми мышцами, конь поглядывал на него черным глазом и красовался перед хозяином. Он покачал головой, словно здороваясь с ним.

Олсандр погладил друга по густой гриве, достал из поясного мешочка кусок сморщенного прошлогоднего яблока и поднес его к носу скакуна. Тот аккуратно шевельнул губами и, приняв подарок, потерся высоким лбом о плечо хаттхалльца.

– Что, дружище? Не терпится ноги размять? Ничего! Скоро снова в дорогу! – он заплел его белую гриву в толстые косы, с удовольствием слушая фырканье друга.

– Хороша животина! – раздался за спиной раскатистый бас Рагнара. – Ну-ка, дай я тоже твоего скакуна приласкаю!

Великан подошел к Ичану и попытался ухватить его за высокую холку. Не тут-то было! Конь мотнул головой и, задрав верхнюю губу, клацнул крупными зубами.

– Ну-ну! Погоди! Только поглажу! Не обижу! – добродушно засмеялся Рагнар.

Конь фыркнул, топнул копытом и встал на дыбы.

– Глянь, гневается! Ха-ха! Силен! Ладно уж! Потерпи!

Воевода крепко и совсем не ласково похлопал Ичана по мощному крупу. Обошел его кругом, прищуривая один глаз, и пожаловался:

– Ц-ц-ц… Чем я тебе не хорош? А?! Чем этот парень лучше меня?! Скажи!

Ичану пришлись эти слова не по душе, и он возмущенно заржал. Кроме Олсандра, он никому не разрешал себя оседлать и даже не давал водить себя под уздцы. Однако крупный Рагнар давно лелеял мечту найти себе коня под стать. С его весом мало у кого из местных лошадей хватало силенок таскать на себе этакую тушу. И пусть не сам Ичан, но, может быть, когда-нибудь его потомство…

– Может, и будет мне от тебя толк… – мечтательно бормотал воевода под нос. – Знатный приплод будет!

Как только Олсандр приехал в Хаттхаллу, великан свел Ичана с несколькими кобылами и теперь не мог дождаться первого помета.

– Иди в замок, – бросил Рагнар через плечо и нахмурился. – Отец ждет тебя…

Под рев охотничьих рогов торжественная свита вошла в главный зал замка. Впереди шли вооруженные до зубов охранники – десять сильнейших воинов земли Скониш. За их широкими спинами шел вычурно разодетый конунг Раорай со своей дочерью. Девушка была одета в белые одежды, как и полагалось невесте. Ее голову покрывал тонкой вязки длинный ажурный платок, который скрывал лицо и фигуру. Ингрид держала отца за руку, словно испуганный маленький ребенок. Позади Раорая шел воевода Гут в окружении вождей военных отрядов, и весь их грозный вид говорил, что они готовы отразить любую атаку. Простые воины остались в казарме, сильно потеснив там воинов Хаттхаллы. Гут немного нервно озирался по сторонам, держа руку на рукоятке меча, и, было заметно, чувствовал здесь себя неуютно.

Торкел восседал на троне, криво улыбался и приветствовал своего соседа, мерно кивая головой. Его сыновья – Олаф, Одрхн, Олсандр, Гуннар и Давен – стояли позади отца и с интересом рассматривали прибывших гостей.

Пройдя полпути, свита расступилась, и Раорай с дочерью приблизились к Торкелу. Мужчина снял с головы огромную шляпу, украшенную перьями черного петуха, и низко поклонился. Это был невысокий светловолосый крепкий воин, который не чурался в молодости брать в руки меч и участвовать в битвах наравне со своими товарищами. Его свита также поклонилась и встала на одно колено.

– Приветствую тебя, мой сосед, Великий Торкел из рода Снежного Волка! Конунг и Жрец прекрасной земли Хаттхаллы!

– Мой друг! Мы с нетерпением ждали твоего прибытия. Наконец-то два знатных рода – Снежного Волка и Черного Петуха – объединятся, соединив детей в законном браке!

– Я, Раорай из рода Черного Петуха, конунг земли Скониш и мои подданные высоко чтим дарованную нам тобой привилегию! О, Великий конунг!

– Мой почтенный сосед! Воспользуйтесь нашим гостеприимством и чувствуйте себя в замке как у себя дома. Надеюсь, нашу красавицу не утомила дальняя дорога? Я приказал сегодня вечером устроить пир в честь долгожданной помолвки. Хватит ли у милой девушки сил почтить нас своим присутствием?

– Благодарю тебя, Торкел, за заботу, но я совсем не устала! – пропел звонкий девичий голос. – Наоборот, дорога мне показалась слишком короткой… Я не успела вдоволь насладиться свежим воздухом и красотой вашей земли!

– Скромна, умна, мила! Ты станешь хорошей женой для моего сына!

Олаф выкатился вперед, поклонился отцу невесты и по древнему обычаю трижды поцеловался с Ингрид. Он победно глянул на Одрхна, встал у трона отца и, уперев руки в жирные бока, довольно заулыбался.

– Сними платок, милая! – Торкел игриво рассмеялся. – Прошу! Не прячь от нас свое нежное личико и дай нам полюбоваться твоей красотой!

Девушка нерешительно глянула на отца и лишь после того, как тот едва заметно кивнул, откинула с лица платок. Братья Олсандра одобрительно загудели, и щечки девушки моментально покрылись застенчивым румянцем. Она смущенно опустила голову и уткнулась носиком в плечо расстроенного отца.

Ингрид была очень юна и похожа на едва распустившийся бутон розы. Ее тонкие, почти прозрачные черты лица, большие карие глаза в обрамлении светлых ресниц, длинные волосы цвета зрелой пшеницы не могли оставить мужчин равнодушными.

Раорай посмотрел на свою дочь, лицо мужчины перекосилось и посерело, а взгляд с отчаяньем заметался по сторонам. Любому было понятно, что если б отец мог спасти свою дочь от этого брака, то он бы это сделал. Между тем Торкел тяжело поднялся с трона, улыбаясь, направился к невесте. Он грубо ухватил ее за подбородок и заглянул в глаза.

– Ох, хороша! Ах, если б я был моложе… Раорай, у нас родятся красивые внуки! – воскликнул конунг, вернувшись к трону. – Как я сержусь на тебя, мой друг! Ты долго прятал от нас этот нежный цветочек! Если твоя младшая дочь Ия хоть вполовину так же хороша, то мы сможем объединить наш род дважды! Ия сможет на свой вкус выбрать любого из моих мальчиков.

– Что ты! Что ты! – нервно засмеялся сосед. – Моя младшая дочь еще слишком мала, чтобы стать чьей-то женой!

– Приехала ли она на свадьбу своей сестры?

– К сожалению, она захворала. Бедняжке пришлось остаться дома, – поспешно ответил Раорай и отвел глаза в сторону.

– Ну, ничего! Глядишь, через год—другой мы сыграем еще одну свадьбу, и станет ей мужем Одрхн или Гуннар.

Раорай вздрогнул, но ничего не ответил. Торкел махнул рукой слугам и завершил встречу, сказав на прощанье:

– Проходите наверх. Там приготовлены для вас почивальни. Мои слуги покажут вам ваши комнаты. Отдохните немного с дороги.

Раорай вновь поклонился и, бережно обняв свою дочь за плечи, повел вверх по лестнице.

Вечером хозяева и гости торжественно расселись за столы. Сегодня кухарка Илва расстаралась на славу, и, несмотря на неплодородный год, бушующий в городе голод, глаза у пирующих разбегались от обилия напитков и вкуснейших блюд.

По настоянию Торкела скониши и хаттхалльцы расселись вперемешку «для более тесного знакомства» и принялись набивать животы сытной едой, угощаться пивом и брагой. Поначалу в зале висела гнетущая тишина, но чем больше разнообразные жидкости вливались в гостей и хозяев, тем громче и веселей становились разговоры. Молодые сидели во главе стола, и Олсандр еще никогда не видел столь неподходящей пары. Толстый и смуглый Олаф совершенно не обращал внимание на будущую жену и проглатывал еду, не глядя в тарелку, словно дикая свинья. Тонкая, изящная Ингрид, едва притронувшись к своему кубку, с робкой надеждой поглядывала на жениха и силилась выдавить радостную улыбку.

Недалеко от конунгов сидел и Олли. За эти месяцы Олсандр лишь несколько раз встретил его в темных коридорах замка. Тот вежливо здоровался с ним, но от старого друга практически ничего не осталось. И без того худой, теперь он и вовсе стал напоминать призрак, а глаза больше походили на глаза затравленного животного. Впрочем, при всем при этом выражение лица молодого человека стало столь высокомерным и заносчивым, что у Олсандра ни разу не появилось желание завести с ним разговор, как в былые времена.

Сейчас он старательно избегал смотреть в глаза Олсандру. Один раз, всего на миг, их взгляды встретились, и губы у Олли задрожали. То ли он хотел заплакать, то ли что-то сказать, но, так и не решившись, стиснул челюсть, уставился в стол и больше не поднимал глаза.

– Вот и помогай после этого людям! – хмыкнул Олсандр, но думал он о другом.

Он считал, что каждый человек волен сам выбирать свой путь, совершать ошибки, и если Олли нравилось жить в замке, его не смущали нравы старших братьев и отца, то кто ж его осудит? Уж точно не он!

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.