Завр – вождь Яруллов

Цель при этом преследовалась одна: рождение потомства. Потому как чем больше народу в племени, тем оно сильнее и обладает большей способностью к выживанию.

В отличие от «цивилизованного общества», в котором мужчины и женщины ищут себе новых сексуальных партнёров лишь для получения чувственного удовольствия и оттягивая как можно дальше срок рождения ребёнка. А то и вовсе отказываясь рожать…

Вероятно, в этом дикарском обществе женщины не боялись заводить детей ещё и потому, что род принимал на себя заботу обо всех детях, вне зависимости от того, кто являлся их родителями. И каждая женщина была уверена, что род позаботится и о ней самой, и об её ребёнке – в меру своих возможностей.

Потому как, повторюсь, жизнь каждого члена рода была ценна для всего сообщества в целом.

За время моего недомогания, кроме моей матери и друзей как-то раз подошёл и шаман. Видимо, для того, чтоб убедиться в верности своего диагноза.

Постоял, посмотрел на меня, послушал пульс(!), держа меня за запястье, прислушался к дыханию и, так и не сказав ни слова, ушёл.

…Вчера мы уговорились с Луром и Кассу, что сегодня сходим в лес поохотиться на кроликов. И вот теперь, накидывая на плечи нечто вроде индейского пончо, скроенного из выделанной шкуры горного козла, я размышлял, что меня ждёт на этой охоте. Подпоясавшись длинной полоской козлиной же кожи и натянув на ноги грубые полусапожки «из того же материалу», я сделал несколько разминочных движений, покачав корпусом из стороны в сторону и помахав руками. После чего взял в правую руку короткое копьё с кремнёвым наконечником и бросил через плечо ремень сумки. Придирчиво оглядев себя ещё раз, я побрёл к выходу из пещеры.

Пройдя между лежащими и сидящими тут и там соплеменниками, я выбрался из пещеры и, присев на камешек, оглядел окрестности, высматривая своих дружков.

«И куда это Лур подевался? – подумалось мне, – Опять на восход солнца смотрит? И Кассу тоже пока не видать…»

В ожидании друзей я сидел и смотрел на лес, на поле, на бескрайний горизонт, раскинувшийся передо мной. Солнце ещё только поднималось из-за хребта, отбрасывая свои лучи гораздо дальше того места, где стояли «вигвамы».

«Может, я рано поднялся, а они ещё спят?» – подумал я про друзей.

И уже совсем было собрался вернуться в пещеру для их розыска. Как вдруг немного выше по склону раздался лёгкий шорох, и вниз скатилось несколько мелких камешков.

– Кассу, – воскликнул я, уловив движение, – иди сюда!

И тут же увидел его, выходящего из-за кустов.

– Ты чего там прятался?

– Я не прятался, – ответил он, – мне надо было.

Я и так уже понял, чего ему там «было надо». Того же самого, что и любому из нас по утрам после пробуждения.

– Где Лур? – спросил я.

Кассу, присел рядом, положил на землю копьё и помотал головой. Он не знал.

Подождём…

Солнце уже почти поднялось над хребтом, когда из пещеры показался Лур. Приветственно помахав рукой с зажатым в ней копьём, он повернулся лицом к солнцу, раскинул широко руки и громко, протяжно пропел-прокричал что-то вроде «а-о-уа-а…», вскинул руки и потряс ими. Потом подошёл к нам и радостно улыбнулся.

– Долго спишь, – недовольно буркнул Кассу.

– Я не спал, – ответил Лур, – Мне Гукур сказал, какие травы собрать надо.

Поручения шамана надо выполнять. Тут не поспоришь. И не вина Лура, что нам пришлось его ждать.

– Просто мы же договорились идти в лес пораньше, – попытался я хоть как-то выйти из неловкого положения, – А солнце вон как высоко!

– А! – улыбнулся Лур, – да, я задержался. Мы идём?

– Конечно! – воскликнул Кассу, вскакивая с земли.

И первым припустил вниз по склону. Мы с Луром наперегонки бросились за ним.

Вы можете себе представить, как это здорово – опять оказаться в детстве!? Когда твоё молодое упругое тело на резвых ногах, кажется, не бежит по земле, а летит стремглав прямо по воздуху! Когда ты не чувствуешь ни ударов ступней по камням, ни усталости в мышцах! Когда дыхание твоё не сбивается и не прерывается шумным свистом в горле и одышкой в лёгких!

И ты быстрой птицей слетаешь по склону вниз, врываясь своим молодым стремительным телом в высокую траву, покрывающую всю долину до самого леса, и хлещущую тебя по бокам и рукам. А ты, не останавливаясь, мчишься дальше наперегонки со своими друзьями.

Пока, наконец, не падаешь на пружинящую зелёную перину вместе с ними, задыхаясь от смеха и нестерпимого приступа бурного веселья.

Хотели бы вы испытать подобное ещё хотя бы раз в своей жизни?

Тогда можете мне позавидовать. Я попал в детство во второй раз! Правда, оказалось оно гораздо более суровым и менее продолжительным, чем первое. Однако и отведённого мне времени вполне хватило для того, чтоб испытать истинное наслаждение от наших мальчишеских приключений и забав…

Вдоволь навалявшись в высокой траве и отсмеявшись, мы поднялись на ноги и продолжили свой путь.

Спустя какое-то время мы добрались до опушки леса, и присели передохнуть, а заодно – разработать план дальнейших действий. Потому что то, что мы собирались предпринять дальше, только называлось «охотой на кроликов». Однако более правильно наши действия можно было бы охарактеризовать как «бери всё, что попадётся».

А так как сумки наши не бездонные, и рук всего по одной паре на брата, необходимо было чётко определиться, что же конкретно мы «будем брать», а на что не стоит обращать внимание.

– Вождь со старшими охотниками за оленем пошёл. Или ещё за чем-нибудь, таким же большим, – сказал Лур.

– Ага, – согласился Кассу, – а молодые охотники пошли на реку, рыбу бить.

– Значит, мясо и рыба сегодня будут, – подвёл я итог, – что будем брать мы?

– Себе на обед забьём кроликов, – дополнил Кассу, – ту добычу, что охотники принесут, только вечером есть будем…

– Сколько кроликов? – поинтересовался Лур.

Кассу показал два пальца. Подумал и показал три.

Вывод: примитивным счётом мы уже обладаем…

– А где кроликов зажарим? – поинтересовался я, – В пещеру пойдём?

– В пещере не интересно, – поморщился Кассу, – лучше здесь, в лесу.

– Правильно, – согласился Лур, – я и Огненный камень с собой прихватил.

О как! У них и «огненный камень» имеется. Любопытно было бы взглянуть…

– Здесь разойдёмся, – сказал Кассу, взмахами руки указывая влево и вправо, – Завр туда, Лур – туда. Дойдём до реки. Там поедим.

Развернувшись в цепь, на расстоянии трёх десятков шагов друг от друга, мы двинулись в лес.

Шли осторожно, стараясь не ступить ненароком на сучок и хрустом его не спугнуть возможную добычу.

Поглядывая под ноги, я не только внимательно смотрел куда ступаю, но и выискивал знакомые мне грибы, годные к употреблению в пищу. Я не знал, едят ли их мои соплеменники, но в любом случае считал, что упускать такой возможности разнообразить наш рацион не стоит.

И не ошибся. Продвигаясь среди деревьев, я сумел отыскать несколько боровичков, сыроежек, а на поваленном дереве обнаружил и целое семейство опят. Сложив всё это в сумку, я двинулся дальше, поглядывая влево, на Кассу, мелькающего среди кустов. Тот, не смотря на свою массивность, мягко скользил среди деревьев, чуть пригнувшись и настороженно поглядывая по сторонам. Наверняка представлял себя уже взрослым, опытным охотником, выслеживающим добычу!

Лура я не видел. Он шёл ещё дальше, за Кассу.

Внезапно моё внимание привлёк странный шум, раздавшийся где-то впереди и справа. Вначале – короткий рык, потом вскрик, как будто ребёнка. Затем – недолгий треск и шорох. Через несколько секунд всё стихло.

По моим нервным окончаниям мощной волной пробежала целая гамма чувств: страх, боль, ярость, азарт – густо перемешанные между собой и до крайности обострённые. Чувства были не мои, а как бы пронзившие меня извне, от внешнего источника.

«Интересно, – подумал я, – что там?»

Меня вдруг взволновал азарт охотника и исследователя.

Забирая вправо, я двинулся к предполагаемому месту услышанного шума.

Буквально через полсотни шагов деревья расступились, и я едва не выскочил на небольшую прогалину, образовавшуюся в лесу непонятно по какой причине. По краям она поросла густым кустарником, что и укрыло меня от глаз главной действующей фигуры, расположившейся посреди этой самой прогалины.

Довольно крупный волк, подмяв под себя молодого козлёнка, передавил ему горло клыками и, время от времени тихо взрыкивая, прижимал бедолагу к земле. Козлёнок, завалившись на бок, уже почти не шевелился, лишь иногда взбрыкивая задними ногами и хрипло постанывая.

Волна охотничьего инстинкта накрыла меня с головой!

Замерев за кустом и боясь спугнуть зверя, я лихорадочно обдумывал, что делать дальше. Передо мной лежала целая куча мяса в виде забитого волком козлёнка. Нам троим за глаза хватило бы, и ещё осталось! Да и волка упускать не хотелось. Ведь волк – это, как говорится «не только ценный мех и шапка на зиму», но и уважение среди соплеменников. Завалить этого хищника в одиночку – для пацана вроде меня дорогого стоит! Уважение со стороны старших охотников и восхищение в глазах мальчишек (а также девчонок!) рода – серьёзный стимул для подвига!

Пока я раздумывал, козлёнок совсем перестал дёргаться. Волк осторожно разжал пасть, лизнул его в нос и настороженно огляделся по сторонам. Потом привстал, вновь ухватил добычу за горло и поволок к ближайшим кустам, немного левее от меня.

Стараясь не то чтобы не шуметь, а даже почти и не дышать, я начал осторожно перемещаться туда же, держа свой дротик обеими руками прямо перед собой.

Я не знал, как поведёт себя волк, если вдруг заметит меня. Может быть, бросит добычу и постарается скрыться. А может – и броситься в атаку, посчитав «мелкого человечка» не слишком опасным противником. А то и приятным дополнением к своему рациону.

Так или иначе, я должен был быть готов к любому возможному варианту развития ситуации.

Добравшись до кустов, волк опустил козлёнка на землю и прилег прямо на него передохнуть и оглядеться.

Я замер и отвёл глаза немного в сторону, чтоб, Боже упаси! не встретиться с ним взглядом.

Волчара поворачивал голову из стороны в сторону, нюхал воздух и едва заметно подёргивал кончиком хвоста. Что-то его нервировало. Возможно, он чуял чьё-то присутствие, но не мог точно определить, откуда исходит угроза.

Не шелохнувшись, я стоял всего в паре десятков шагов от него, прикрытый кустами. Чуть заметный ветерок дул от волка в мою сторону и сносил запах к прогалине. Искоса наблюдая за хищником, я ждал…

Полежав ещё немного и не обнаружив источника угрозы, волк немного успокоился и вновь ухватил клыками добычу.

Как только он выволок козлёнка из-за куста и оказался на относительно открытом пятачке среди деревьев, я отвёл руку назад и с силой метнул дротик, целясь ему прямо в бок.

Навыки, полученные пацаном при обучении у Старого Охотника, сработали!

Волк, отпуская свою жертву, прянул в сторону, но – не успел. Той самой доли секунды, что ушла у него на разжимание клыков, не хватило хищнику, чтобы уйти от удара каменного наконечника в бок. Пробив шкуру, дротик застрял в серой шкуре.

Яростно и пронзительно взревев, зверь крутнулся на месте, пытаясь зубами ухватить древко. И тут увидел меня, выступившего из-за куста. Оскалившись и злобно зарычав, он прижал уши и припал к земле.

«Бросится, – понял я, – раненный зверь, да ещё с добычей…»

В какой-то миг я даже пожалел, что вообще ввязался в это дело. Однако, как говорится, все мы крепки задним умом. Теперь надо было как-то выкручиваться…

Из оружия при мне оставалось только каменное рубило, лежавшее в сумке. Выхватив его оттуда, я зажал рубило в правой руке. Не спуская с хищника глаз, скинул с плеча ремень сумки и быстро намотал его на левую руку, намереваясь использовать саму сумку наподобие щита. Хоть какое-то прикрытие от острых клыков и когтей хищника.

Продолжая злобно рычать, волк припал к земле и, перебирая передними лапами, готовился к прыжку.

Глядя ему прямо в глаза, я сделал шаг навстречу. Ещё один… Ещё…

Кто сказал, будто животные не выдерживают взгляда человека и отводят глаза!?

Ничего подобного!

Волчара воспринял мой взгляд в упор как вызов и – бросился.

Я едва успел сунуть ему в пасть руку с сумкой, как тут же получил два удара передними лапами в живот. И в ответ влепил ему рубилом по боку. Каменное рубило – не самое лучшее орудие для того, чтоб со зверем в рукопашную драться. Но уж лучше оно, чем вообще ничего…

Отскочив в сторону, волк сначала припал к земле, потом метнулся вправо, влево и – замер, не сводя с меня злобных зелёных угольков. Шкуру я ему на боку всё же попортил. И теперь из раны понемногу сочилась кровь. А дротик мой во время драки выпал (видать, неглубоко вошёл) и теперь валялся неподалёку. Не спуская со зверя глаз, я осторожно шагнул к оружию, намереваясь вернуть его себе.

Вероятно, восприняв моё движение как начало новой атаки, зверюга бросился вперёд.

Встретил я его точно так же, как и в первый раз. Только теперь, вспомнив свои спецназовские навыки борьбы с собаками, крутнулся на месте, протягивая его на руке мимо себя и, накрыв своим телом сверху, прижал к земле. В результате я оказался над ним. Не медля ни секунды, ударил зверя рубилом по шее и изо всех сил вдавил его голову в мягкий дёрн.

Изрядно пораненный, он рычал, хрипел, драл траву задними лапами и пытался вырваться.

Навалившись на волка всем телом, я удерживал его из последних сил. Для надёжности добавил ему ещё пару ударов по затылку.

С каждым разом волчьи рывки делались всё слабее и реже. Наконец, всё стихло. Коротко прохрипев и чуть заметно дёрнувшись в последний раз, волк затих. Подержав его для верности ещё с минуту, я медленно приподнялся и огляделся по сторонам.

И тут поймал себя на том, что повадки у меня точно такие же, какие совсем ещё недавно проявлял сам волк, задушив козлёнка.

Инстинкты у всех охотников одинаковы!

Мою грудь, расцарапанную волчьими когтями, распирала неимоверная радость и гордость за совершённый мной подвиг! Я сам! Один! Смог победить такого зверя!

Для меня это было великим достижением!

В приступе буйного восторга я вскинул руки и громко, протяжно закричал, выплёскивая из груди переполнявшую меня бурную энергию восторга.

Откуда-то со стороны до меня донеслись ответные крики. Я закричал ещё раз, подпрыгивая на месте и потрясая воздетыми руками. Ответные крики раздались ближе.

Так мы и перекликались, пока вскоре не послышался шум бегущих ног, раздвигаемых веток и шелест приминаемой травы.

Спустя несколько мгновений на прогалину выскочили Кассу и Лур.

Замерев на месте, они настороженно оглядывались по сторонам, не зная, куда двигаться дальше. Я стоял за кустами, и они не могли увидеть меня.

– Эй, – окликнул я их и потряс куст, – сюда!

Определившись с направлением, пацаны рванули ко мне.

Первым из-за куста вынырнул Кассу.

– О! – замер он на месте, увидев лежащего у моих ног волка, – это Уллга – серый охотник! Ты сам его убил?

– А ты как думал? – в голосе моём отчётливо звучала гордость своим подвигом.

Тут рядом с Кассу появился Лур. Когда он увидел зверя, глаза его расширились от удивления. Посмотрев сначала на серого, потом на меня, он покачал головой и сказал:

– Ты очень смелый, Завр. Сегодня вечером ты точно будешь говорить у большого костра! Все захотят услышать о твоей охоте…

Конечно же, я был польщён! Но не стоило слишком уж упиваться своей славой. Чтобы сменить тему, я ткнул пальцем им за спину.

– Там козлёнок лежит. Мы можем его съесть!

Пацаны оглянулись.

Увидев козлёнка, Кассу быстро подошёл к нему и внимательно осмотрел.

– Ты напал на серого охотника, когда тот сам охотился! – догадался он, – Это хорошо! Можно больше ничего не искать, сразу идти к реке. Тут много мяса. Мы поедим. И в пещеру принести можно. Пусть род увидит, что и мы уже полезны ему.

Лур подрубил своим рубилом подходящую берёзовую жердину, сломал её и очистил от веток. Подвесив на жердь туши козлёнка и волка, мы взвалили её на плечи и, сгибаясь под тяжестью добычи, двинулись к реке, время от времени меняя друг друга.

Река появилась неожиданно для меня.

Деревья вдруг разом закончились, и мы оказались на неширокой береговой полосе, протянувшейся между речным руслом и лесными зарослями и полого сбегавшей к воде. Речка оказалась неширокой, метров двадцать до другого берега. Чистая, хоть и не совсем прозрачная вода текла тихо и спокойно, без водоворотов и перекатов.

Сбросив с плеч тяжёлую ношу, мы, переводя дух, повалились на траву передохнуть.

Солнышко уже заметно припекало. Становилось жарко.

– Хорошо, – млея на солнце и переворачиваясь на другой бок, лениво протянул Кассу.

– Искупаемся? – предложил я.

Лур приподнял голову и с недоумением посмотрел на меня.

– Что?

– Окунёмся, – нетерпеливо повторил я и мотнул головой в сторону реки.

– Ты хочешь туда? – уточнил Лур, указывая пальцем на воду.

– Да! А что?

– Ты забыл, Завр? В воде живут духи реки. Они могут забрать тебя к себе. И ты станешь одним из них, – не открывая глаз, проворчал Кассу, – Старый Охотник нам об этом много раз говорил.

– Я хочу искупаться, – упрямо заявил я.

– Ты утонешь, – авторитетно ответил Кассу, – никто не знает, как здесь глубоко.

– Вот и посмотрим! – я решительно поднялся на ноги.

Скинув одежду, я коротко разбежался и нырнул «бомбочкой». Не хотелось рисковать и втыкаться в дно головой, если вдруг речка окажется мелковата.

Глубина, однако же, оказалась вполне приличной, метра три. Опустившись до самого дна, я оттолкнулся от вязкого ила ногами и вскоре вынырнул в нескольких шагах от берега. Течение было слабое, и меня почти не отнесло от той части берега, где мы расположились.

Я не видел выражения лиц своих друзей в момент ныряния, но теперь с удовольствием читал в их глазах изумление и восторг пополам с испугом.

– Чего стоите? – я помахал им рукой, – Прыгайте сюда!

– Завр, как ты это делаешь? – ошеломлённо спросил Лур.

– Что делаю?

– Ты… не тонешь…

– Я плаваю, – ответил я, – а ты не умеешь?

– Мы никогда не делали это. Откуда ты это умеешь? – задал вопрос Кассу.

Держаться на воде в этом теле было непривычно и как-то… несподручно, что ли? Приходилось прилагать для этого гораздо больше усилий, чем в моём прежнем теле.

Объяснив себе сей факт отсутствием у тела плавательных моторных навыков, я решил, что на первый раз достаточно поплавал и направился к берегу. Выбравшись из воды, я улёгся на траву и покосился на друзей. Они стояли надо мной, ожидая ответ.

Выходит, я опять сотворил нечто непривычное для этого мира. Мой поступок мог оказать мне большую услугу, либо – послужить во вред. Смотря, как им воспользоваться.

– Не знаю, – я задумчиво пожал плечами, – на меня в последние дни будто находит что-то… в голове будто голос какой говорит… и тогда я делаю или говорю непонятное…

– В тебя вселился дух кого-то из предков? – с восторгом поинтересовался Лур.

– Не знаю, – я опять пожал плечами и перевернулся на спину.

Заложив руки за голову, я смотрел вверх, сквозь ресницы наблюдая за редкими облачками, бегущими по небу. После купания разодранную волчьими когтями грудь немного саднило, но я старался не обращать внимания.

– Ты должен рассказать об этом шаману, – заявил Кассу.

– Зачем?

– Мы не знаем, хорошо это или плохо. Принесёт это пользу или вред. Пусть он решит.

– Я и сам могу решать, что хорошо, а что – плохо, – резко приняв сидячее положение, я взглянул Кассу прямо в глаза.

– Но он лучше знает, – примиряющее отозвался тот, – он старше, опытнее и мудрее нас…

– А если он решит, что это – плохо? Что тогда?

– Он попытается изгнать из тебя этого духа, – отозвался Лур.

– А если у него не получится?

– Как не получится!? – удивился Лур. – Он же – шаман!

– Ну а если? – упрямо повторил я, – Что тогда?

– Тогда тебя могут отлучить от рода, – грустно повесил голову Лур, – И ты должен будешь уйти…

– А вы хотите этого?

– Нет, – мотнул головой Кассу, – я – не хочу!

– И я не хочу, – поддержал друга Лур.

– Тогда не говорите об этом никому, – предложил я им.

– Но как же… – неуверенно пробормотал Лур.

– А вот так. Подождём, что будет дальше. Если это будет плохо, я сам уйду из рода. У нас мясо лежит, – тут же перевёл я разговор в другое русло, – давайте его жарить! И шкуру мне с волка снять надо…

– Я веток для огня наломаю, – тут же заулыбался Лур.

В отличие от моих современников, они не умели долго зацикливаться на одной теме. Проблемы решались по мере их возникновения…

– Я козлёнка порежу, – согласился Кассу, – Завр, сдирай шкуру с волка. Мы с Луром мясо пожарим.

– Ты должен съесть сердце волка, – заявил вдруг мне Лур.

– И печень, – добавил Кассу.

Мне не хотелось есть сырое мясо, да ещё – волчье. Однако отказаться напрямую я не мог. Попытался схитрить.

– Хорошо, – согласился я, – А обряд посвящения предкам?

– Я сделаю, – ответил Лур, – меня Гукур учил. Я знаю.

Для меня это оказалось неожиданностью. Точнее, мой внутренний двойник знал об этом, но лично я – нет. Оказывается, Лур – ученик Гукура. И, возможно, сам – будущий шаман.

Пришлось согласиться.

Распределив обязанности, мы принялись за дело.

После того, как костёр был разожжён, Лур принялся за проведение обряда. Выглядело это приблизительно так же, как и то, что проделал в пещере Гукур. А потому и описывать его ещё раз смысла нет. Только роль вождя в этот раз исполнил Кассу.

Получив в руки сердце, а следом за ним и печень, я откусил от них по небольшому кусочку и отложил в сторону. А на вопросительные взгляды друзей пояснил, что хочу есть сердце и печень пожаренными. Парни остались удовлетворены моим ответом. Кассу лишь заметил, что обычно такие дары съедают сырыми.

На этом, собственно говоря, тема и была закрыта.

…Мне вот интересно, с чего это наши современные учёные взяли, будто у неандертальцев была плохо развита речь? Будто бы они могли говорить лишь на уровне «ма бу ры го»? То же самое, кстати, и в фильмах на эту тему показывают. И никто даже не пытался задуматься: почему же у более диких по сравнению с кроманьонцами предков человека мозг был гораздо крупнее?

Я думаю, что дело тут совсем в другом…

Насколько я мог судить за прошедшие дни, общались мы вполне сносно, и были в состоянии выразить практически любую мысль, пришедшую нам в голову. Конечно, лексический набор наш не был столь разнообразен, как у современного человека, но и не столь примитивен, каким его пытаются отобразить некоторые киношники и литераторы, вкладывающие в уста обитателя каменного века примитивные односложные восклицания и усиленную жестикуляцию.

Нет, жестикуляция, само собой, присутствовала и обильно украшала нашу речь. Как, например, у современных итальянцев. Но и без неё мы общались вполне, я бы сказал, «развёрнуто».

Правда, нужно отметить, что способ общения у нас был довольно-таки своеобразный. Мы, конечно же, разговаривали. Но… как бы это объяснить… не то, чтобы у нас был скудный запас слов… но порой бывало так, что произносить какие-то слова вслух нам и не требовалось. Мы как бы понимали внутри себя, умом, что именно хочет сказать собеседник. Образно говоря, мы начинали мыслить его фразами.

Может быть, это и есть телепатия и чтение мыслей? Я не знаю…

В конце концов – общаются же как-то между собой животные, не воспроизводя ни единого звука?

И не зря, я думаю, наши далёкие предки были твёрдо уверенны в том, что были времена, когда человек понимал язык зверей и птиц. Возможно, речь шла именно о подобном способе общения?

Поэтому все диалоги, какие я привожу в своём рассказе, это как бы адаптированный перевод с манеры нашего общения на современный, привычный на сегодняшний день язык.

И ещё мы умели очень хорошо распознавать чувства и эмоции того, кто находился рядом с нами. Не важно, человек это или животное. Вот так же каких-то два часа назад я чувствовал ужас умирающего козлёнка, настороженность и ярость волка, заметившего меня на своём пути…

Значительно позже, повзрослев и получив соответствующий опыт, я даже научился управлять эмоциями своего, скажем… – собеседника.

Но об этом позже…

Обдумывая свои ощущения во время схватки с волком, я тем временем содрал с него шкуру, очистил её от жиров и мездры и для просушки растянул на песке колышками. Работу эту я проделал почти на автомате. Навык, слава богу, имелся с детства. Я имею ввиду – моего прошлого детства, не теперешнего. Вырос-то я в деревне. Сам кроликов держал. Да и вообще, всякой скотины хватало. А потому, как со шкурой обращаться, представление имеется…