Тропа тунеядцев – 4. Книга вторая. Эшелон. Часть вторая. Космическая сага

– Теперь нашли мертвые зоны, куда не залетает. Лежим, не шевелимся. Если не шевелиться, они не стреляют. Ваших, тут – двое. Тоже, лежат, не шевелятся.

– Хорошо. – Сказал Курочкин. – Обращаюсь к тем, кто – снаружи. Попытайтесь осторожно засечь, откуда и кто стреляет. Оглядитесь по сторонам.

Бригадир электриков, под первой платформой, сразу заявил, что плевать он хотел на подобные приказы, потому, что место у него самое простреливаемое и он только-только, занял нужную нишу, где не молотит.

– Только по пяткам. Но это не страшно, подошвы – алюминиевые.

Бригадир монтажников, из-под третьей платформы, заявил, что никого не видит и ничего не просматривается. По скорости поступившего ответа, Курочкин понял, что тот, даже не пошевелился.

– Охрана, отзовитесь! – Подошел полковник, к проблеме, с другой стороны.

Отозвались все, по очереди.

– Вы чего видите?

Последовала заминка.

– Не видите ничего?! А должны видеть! Осмотреться немедленно!

Первый доклад поступил с первой платформы. Двое охранников, поочередно сообщили, что, поскольку их модуль, не полной сборки – их тут, как сельдей в бочке.

– Тут и установщики, и наладчики, и еще – кто-то. Не разберешь!

– К дверям, не подойти.

– Только – ерунда, это. Они специально, так стали, что бы мы люк не открыли.

– Точно. Сгрудились у входа. Сознательно, загораживают.

После пятиминутных переговоров, насыщенных угрозами и призывами, к гражданскому сознанию, Курочкину, удалось ликвидировать пробку, в модуле, на первой платформе.

После этого, на связь, вышел охранник, со второй платформы. Этот, четко заявил, что приказ выполнить не может.

– Они, тут, даже не сгрудились и не загораживают. Просто, побрали ключи, с кувалдами и знаками показывают, что применят.

Курочкин поинтересовался у бригадира железнодорожников, куда тот смотрит.

– Туда и смотрю. Куда, ваш человек смотрит. Мне прямо заявили, что шлем сплющат, при попытке, разгерметизировать отсек.

Курочкин пообещал всем, на второй платформе, показать, по возвращении, кузькину мать и переключился на других.

На третьей платформе было двое его людей. Они доложили, что открыли дверь и выглядывают.

– Только не видно ничего – туман.

– Какой – туман? Откуда – туман?!

Курочкин осторожно выглянул, из-за колеса. Окружающее состав пространство, было окутано серой дымкой. Лежа под колесами поезда, в тени платформы, он не заметил, что все вокруг, тоже погрузилось в тень.

– Похоже, стрелять перестали. – Сказали охранники, с четвертой, «дизельной», платформы. – Мы, вот высунулись и – тихо. Только, не видно ничего. Затянуло.

– Только странный туман, какой-то. – Сказали с первой платформы. – На пыль похоже. Только не метет, а висит в воздухе.

– Не пыль – точно! – Сказали с локомотива. – Гадость какая-то липучая. К амуниции пристает. Начинаешь тереть – красит, зараза.

– Как красит?

– Красным красит. Непонятные реакции, тут.

Курочкин осторожно высунулся, из укрытия. Сразу, он выставил, наружу, филейную часть, как самую бесполезную часть организма. Ничего не колотило. Невидимые боксеры убежали.

Выбравшись, из-под платформы, полковник огляделся. Все вокруг было серо. Сверху, пробивалось солнце, но дымка была плотной и лучи светила рассеивались, не достигая земной поверхности.

– Так! Обстрел прекратился. Осторожно выходим. По одному. Один остается внутри. Один выходит.

Охранник со второй платформы заявил, что он – всего один. К, тому, же неизвестно, удастся ли пройти, через железнодорожников.

– Ладно. Сиди, пока. Остальные выходим.

– Товарищ полковник, генерал-лейтенант, который раз, вас запрашивает. – Сообщили из рефрижераторного вагона.

– Повремените, со связью. Разберусь сначала.

Растворенные в атмосфере взвеси, в самом деле, липли к одежде. Протерев рукав скафандра, Курочкин убедился, что охранник, с локомотива был прав – рукав порозовел. Решив повременить, с пылью, он стал оглядываться, по сторонам. На свежеокрашенных бортах платформ, виднелись отметины от попаданий.

– От попаданий, чего? – Озаботился Курочкин и стал приглядываться.

Отметины были приметные, некоторые с зеленоватым оттенком, некоторые были обозначены, только сбитой краской.

Приглядевшись к земле, он обнаружил, среди камней несколько пуль. Пули от удара деформировались, но, как-то странно. Одна раскололась на две половинки, две другие раскрошились в передней части. Внутри гладкого твердого корпуса, оставалось только по половине наполнителя.

– Что, это за фиговины? – Вслух поинтересовался полковник. – Никогда таких не видел.

Подходящие охранники, тоже несли, в руках, подобранные поражающие элементы.

– Кто ни будь, знает, что это, такое?! – Раздраженно спросил Курочкин.

Окружающие его подчиненные стали внимательно разглядывать подобранное по дороге, вполголоса недоумевая, что это такое, может быть.

– Я, кажется, знаю.

Курочкин, по голосу, узнал Сомова.

– Говори, если знаешь.

– Может, мне кажется.

– Говори, даже, если, кажется! – Загудели голоса в эфире.

– Желуди – это!

– Какие, к черту, желуди!

– Тоже, мне – сказанул!

– Так вы присмотритесь. Точно – желуди.

Все стали присматриваться. Вертели поражающие элементы и, так и этак.

– Желуди, едрена мать. – Наконец пришли эксперты, к единому мнению.

Курочкин вспомнил пострадавшего Иванченко и вообще призадумался.

– Что мне, теперь, генералу докладывать?! – Недоуменно сказал полковник. – Что нас, желудями, закидало?!

Кто-то сказал, после долгого раздумья:

– После того, как «бородинские», под страуса попали, могут поверить. Аномалия – как, никак.

Глава двадцать первая

Заметив перемену обстановки, к центру связи стали подтягиваться командиры подразделений, больших и мелких. Они полезли, из всех щелей, как домашние насекомые. Да, так дружно, словно площадка, у центра связи – кухня, в общаге и, там погас свет.

Генерал-лейтенант, желая растянуть, на более длительный срок, минуты своего триумфа, на связь с составами не выходил, сладострастно млея, под подобострастными взглядами. Тройку экстрасенсов пытались оттеснить, на второй план, но они, встав плечо, к плечу, удержали позиции. Белорусы, стоявшие в стороне, отошли, еще дальше.

Заслонов, при этом сказал:

– Сваливаем, а, то потопчут!

Окружение генерал-лейтенанта оживленно перебрасывалось шутками, рассказывало, друг другу, военные анекдоты и откровенно радовалось жизни.

Веселая и непринужденная обстановка, царила, до прихода генерал-майора Киваева.

Киваев пришел прямой, как палка, и, что-то нашептал, на ухо Туртушову. После этого оба ушли в ангар связи.

Однако серое облако, висящее над лесом, позволило, оставшимся, сохранить хорошее настроение. Одни, уже не стесняясь присутствия посторонних, во весь голос, обсуждали технические характеристики «спекателя». Другие спорили, какой длинны и ширины образовалась, после применения установки, просека. При этом, почти все, снисходительно поглядывали на белорусов, словно говоря:

– Ничего, братки белорусы, вот – мы приехали, и жизнь у вас, теперь наладится.

В палатке связи, Туртушов, хмуря лоб, ткнул пальцем в Киваева:

– Говори, по человечески, что – там? Какая, такая – ситуация?

– Нападение, на ремонтный поезд! Моих людей обстреляли. Есть раненые.

– Обстреляли, где?

– В лесу. На железнодорожном полотне, во время проведения работ.

Туртушов, недоуменно уставился, на Киваева.

– Что – за чушь? Какой обстрел?! Откуда?

– Похоже – из зарослей! Но Лисин, точно не смог определить….

– Какой, еще – Лисин?! – Спросил Туртушов.

Тут он обратил внимание, что в ангаре, очень тихо. Причем, тишина – подозрительно зловещая.

– Капитан Лисин – начальник ремонтного состава! – Воскликнул Киваев, бросаясь к одному, из связистов. – Соедините с ремонтным поездом.

– Включите громкую связь! – Хмуря брови, приказал Туртушов.

– Лисин, слышишь меня? – Спросил Киваев.

– Слышу! Отчетливо!

– Что, там – у вас?

– Массированный обстрел прекратился. Стреляют одиночными. Люди в укрытии!

– Что вы несете? Какой – обстрел?! – Встрял Туртушов. – Разберитесь. Может, это, снова – газовые выбросы!

– Обстрел всесторонний! Теперь дымовую завесу ставят! Наверно, будут атаковать!

– Можно связаться с, кем-то, еще?! – Раздраженно спросил генерал-лейтенант.

– Дайте локомотивную бригаду. – Сказал Киваев, связисту.

На весь ангар, разнесся семиэтажный мат локомотивной бригады.

– Говорит генерал Киваев. Локомотивная бригада, слышите меня?

– Слышим! Так – растак!

– Что у вас?

– Раздолбало все! Идит – растуды! Головы поднять не можем.

– Стреляют?

– Желуди летят! Их, маму!

– Какие, еще – желуди?

– Похоже – бронебойные. Всю кабину, желудями завалило.

Киваев, вопросительно взглянул, на Туртушова.

– С места, тронуться можете?

– Куда трогаться? Все под колесами лежат!

– Что, сейчас, происходит?

– Сидим, ховаемся. Пудра с неба, стала сыпаться.

– Что стало сыпаться?

– Пудра серая, сыпется…. Стрелять, правда, реже стало. Но, если голову высунешь – летит.

– Кто там есть, еще, из ответственных товарищей? – Спросил Туртушов.

– Мастер ремонтной бригады Александрович….

– Товарищ генерал-лейтенант! – Поднял голову еще один связист. – Полковник Курочкин доложил, что головной состав обстреляли, из травматического оружия!

Туртушов, удивленно посмотрел на говорившего и сказал:

– Давайте, его.

– С ним, пока связи нет. Он переключился.

– С кем есть?

– С марсианским модулем.

– Давайте, модуль!

– Слушаем, вас, товарищ генерал-лейтенант!

– Кто говорит?

– Лейтенант Чулков!

– Что, у вас, происходит!

– Судя по переговорам, попали, под обстрел! Нам, тут ничего не слышно, что – снаружи. Но люди в панике. Кричат!

– Что кричат?

– Всякое, кричат. Больше, нецензурными словами.

– Курочкина, давайте.

– Его, как раз не можем. Он, пока переключился…. Переговаривается. Слышать, мы его слышим, но, пока он сам на связь не выйдет, сказать ничего не можем.

– Что он говорит?

– Опрашивает личный состав. Кто, где и – как!

– Ясно. Не отключайтесь.

Генерал хлопнул по плечу первого связиста:

– Дайте ремонтный поезд. Мастера этого…. Как – его?

Связист нажал клавишу.

– Слушаю! Слушает, Александрович! Отлезь, гад! Это, я – не вам! Куда, ты сунешься?! Это, я – не вам!

– Что происходит? Можете объяснить?

– Не могу! Бомбардировка происходит. Это все, что знаю! Лежим, теперь. Не видно ничего! Пыль кругом. Морды нам залепило – не ототрешь! Куды, ты прешь? Это, я – не вам! Мама родная! Это, чего такое делается?!

– Что, там, еще – у вас?! – Не скрывая раздражения, спросил Туртушов.

– Так, рукав, мне оторвали. – Растеряно, сказал мастер Александрович.

После этих, его слов, связь прервалась.

– Прием! Прием! Александрович, прием! – Прокричал связист в микрофон.

Потом, он пощелкал, по клавишам, и сказал:

– Не отвечает Александрович.

– Лисина, давайте!

– Лисин слушает!

– Что – у тебя!

– У меня куриная слепота!

– Выражайтесь яснее!

– Не видим ничего! Стекла, нам, залепило. Стрелять перестало. Народ вылазит, потихоньку. Только слепые все, как котята. Только тени, перед глазами. О! Упал кто-то! Прямо с откоса…. Слышишь меня! Лезь обратно! А, черт! Минутку, товарищ генерал!

– Доставайте упавшего. До связи.

– Дайте модуль. – Обратился Туртушов ко второму связисту.

– Модуль, что – у вас?

– У нас, все живы, судя по переговорам. Только локомотив заглох.

– Передайте, Курочкину, что, с нетерпением, желаю с ним пообщаться.

– Слушаюсь!

Туртушов взял Киваева, за рукав и отвел в сторонку. Там, он долго молчал, теребя рукав, собеседника. Наконец, спросил:

– Что думаешь?

– Даже не знаю, что, и, думать. – Ответил Киваев, тихо.

Туртушов огляделся. Те связисты, что сидели в наушниках, удивленно моргали, слушая переговоры поездных бригад. Остальной технический персонал, молча, завидовал им, черной завистью.

Туртушов встряхнулся и ткнул пальцем, в первого попавшегося:

– Так! Вы! Вы, вы. Полковника Казаченко – сюда.

Вошел полковник Казаченко, бодрый и подтянутый.

– Максим, давай сюда…. Давай – Смирнова и Калабалина. Только, без шума.

Казаченко, понимающе кивнул и, сделав равнодушное лицо, вышел.

– Товарищ генерал-лейтенант, Курочкин – на связи!

– Пусть ждет.

Когда в ангар вошли Калабалин и Смирнов, Туртушов подошел к связистам.

– Давайте, Курочкина.

– Полковник Курочкин – на связи!

– Знаю. Что – у тебя?

– Форс-мажор!

– Говори конкретно! Не паясничай!

– Подверглись обстрелу. Сразу было, похоже, что стреляют, из травматики. Потом, когда обстрел прекратился, стали разбираться, оказалось – желудями закидало.

– Когда это произошло? После включения установки?

– Так она не включилась. Не работает она.

Генерал Смирнов, не сдерживаясь, произнес подходящих, к ситуации заковыристых выражений. У Туртушова остановился взгляд.

– Как не включилась?! Даже, отсюда, дым виден….

– Это – не дым. Это непонятно, что, такое. Пыль серая. Летает.

Наступило молчание.

– Почему установка не включилась? По каким причинам? – Взял слово Калабалин, видя, что генерал-лейтенант находится в ступоре.

– Причин не знаю. Специалисты разобраться не могут. Час разбирались. Она, за это время, совсем потухла. Хотели в ручном режиме, а тут – налетело!

– Пострадавших много? – Спросил Калабалин.

– Человек пять. Большинство, в момент атаки, находились в укрытиях. Ушибы – у всех. У некоторых – сильные.

– Жди! – Сказал полковник.

Повернувшись к остальным, он спросил:

– Что происходит?

– Вот, то, и происходит! – Глухо сказал Туртушов.

– С ремонтным поездом, ситуация – аналогичная. – Добавил Киваев.

– Дайте ремонтный поезд. – Обратился Калабалин, к связистам.

– Кого?

– А кто, там, есть?

– Капитан Лисин.

– Давайте.

– Лисин слушает. – Голос капитана, звучал устало.

– Калабалин говорит. Что – у тебя.

– У меня – полный…. Трое скафандры порвали и вырубились. Еще двоих в лес утащило.

– Кто утащил?

– Не – кто, а – что! Лианы, какие-то, зацепили и уволокли.

– Как – это!

– За ноги, вроде, заплели и утащили.

– Почему – «вроде»?

– Так не видно ничего. Мало, того, что – пыль, так стекла залепило, вдобавок.

– Протирать не пробовали? – Раздраженно спросил Калабалин.

– Пробовали. Один потер – стекло протер, до дырки…. Сейчас лежит, на обочине. Дышит, но не реагирует. Теперь, не протираем, залезли на платформы и сидим. Ждем.

– Ждете, чего? – Встрял, в разговор, Смирнов.

– Того, и ждем. – Обреченно сказал Лисин. – Чего еще остается?! Вот, на скафандр, свой смотрю – проплешины появляются. Словно его моль точит.

– А, если – по шпалам? Может, выйдите? – Спросил Калабалин.

– Похватает. – Грустно сказал Лисин. – В лес утащит, а, что, там – неизвестно. Может, совсем задушит. О! О, завалился кто-то! Кто – это? Мичиганов? Пристройте его поудобнее. Вот, только, что, еще один выбыл.

– Попробуйте, решить, что делать! – Сказал Калабалин. – Не сидеть, же, и ждать, в самом деле! Посовещайтесь. Может, кто захочет рискнуть!

– Хорошо – посовещаемся.

– Пока – отбой. – Сказал полковник и выпрямился.

– Это, что получается? – Выдохнул Туртушов. – Установка не сработала. Это – как?

Калабалин и Смирнов пожали плечами.

– Надо решать, что делать! Что делать, в первую очередь?! – Спросил генерал-лейтенант, и сам ответил:

– В первую очередь, надо эвакуировать секретное оборудование.

Калабалин, хотел добавить, что во вторую очередь, надо эвакуировать людей, но, заметив, что глаза у генерал-лейтенанта остекленели, промолчал.

– Как эвакуировать оборудование?! Кто хочет высказаться? – По прежнему, глядя в никуда, спросил Туртушов.

– Может прицепить к вертолету? – Почесал переносицу Смирнов. – С большой высоты.

– Накрылись вертолеты. – Сказал Калабалин.

– Как? Почему мне не доложили? – Тихо спросил Туртушов.

– Я не успел. – Сказал полковник. – Только час назад мне доложил старший техник, что топливные системы вышли из строя. Он ходил, к белорусским летчикам посоветоваться, так те сказали, что после такого снижения, всю электронику, тоже, менять надо.

– А, что они не уехали? – Спросил Туртушов.

– Здесь они. В лагере наблюдателей. Отдыхают.

– Отдыхают, отдыхают. – Задумчиво, постучал пальцем, по столу руководитель операции, вопросительно глядя, на Смирнова.

Ему хотелось спросить, где пакет, с инструкциями, который он должен был передать российским экипажам, но промолчал. Вместо этого он спросил:

– А, эти, что кабель вчера тянули, не возьмутся? Они в лес ходили. Перемещались, там. Деньги, мы им перевели, в конце, концов.

Киваев отнесся, к поставленному вопросу, равнодушно, а Смирнов и Калабалин задумались. Если, Калабалин задумался серьезно, то Смирнов, больше, для виду. Сделав серьезное лицо, генерал-майор ждал, что скажет полковник.

Наконец, Калабалин принял решение.

– Можно попробовать. – Сказал он. – Это, пока – единственный выход.

– Смирнов, свяжись, с ними. – Сказал Калабалин.

– Я – со своего телефона. – Сказал Смирнов и вышел.

– Что, еще можно сделать своими силами? – Спросил Туртушов у Калабалина.

– Нужно попытаться эвакуировать людей. – Твердо сказал Калабалин. – Только, как?

– Казаченко, давай сюда Незнанского. – Кивнул, своему порученцу генерал-лейтенант.

Предчувствуя подвох, Незнанский, вошел в ангар, гордо подняв голову.

– Так, Алексей Олегович! – Проникновенно сказал Туртушов. – Возникли непредвиденные обстоятельства.

Незнанский вытаращил глаза. До этого, Туртушов, говорил, с ним, только глядя, поверх головы.

– Все! Приплыли! – Подумал он. – Что-то, где-то, полыхает, синим пламенем.

Туртушов стал сумбурно объяснять ситуацию. С его слов, Незнанский понял, что «Астрорплазма», не сработала, локомотив, там, сломался, а ремонтный поезд не может выехать, потому, что все легли на рельсы.

От этих разговоров, глаза у Незнанского, еще сильнее вылезли, из орбит и он посмотрел, по сторонам, надеясь, что, здесь найдется толковый человек, который сможет объяснить, все, вразумительно.

Понимая его состояние, Калабалин попросил соединить, его, с «ударниками».

– Курочкин, как слышишь?

– Слышу, вас, хорошо!

– Что, сейчас, происходит?

– Все – по-прежнему. Пытаемся завести локомотив. Только, там, похоже, все погорело. Железная глыба – а, не локомотив.

– Что – с установкой?

– Глухов разбирается.

– Что делает?

– Ничего не делает. Стоит, уставился.

– Дай, нам его. – Сказал Калабалин и поманил, к себе, Незнанского.

– Глухов, на связи!

– Это – Незнанский. Что – у тебя?

– А ничего. Как приехали – заглючила. Дальше – больше. Напряжение падать начало. Словно в землю уходило. Потом совсем вырубилась.

– Она, же, для экстремальных условий приспособлена.

– То-то, и – оно! Самое главное металлические части ржавчиной покрылись.

– Этого, не может быть! – Воскликнул Незнанский. – Там, же – сплавы! Там – провода платиновые!

– Ага, знаю. Только ржавеет, на глазах, и – все!

– Как, такое может быть?

– Это, мне, неизвестно.

Незнанский стал ожесточенно тереть лоб.

Слово взял Калабалин:

– Курочкин, слышишь, меня. – Спросил он и, когда полковник отозвался, решительно сказал:

– Доложи о потерях!

– Потерь нет, только побитые.

– Побитые – не в счет. Значит, сделаем так. Проведи опрос, среди личного состава. Пусть решают – кто остается и ждет помощи, а, кто, пешим порядком, выбирается сам. Понял? Молодец! Те, кто решит выходить самостоятельно, пусть идут по колее, строго придерживаясь середины. Понял? Отлично! Когда решишь этот вопрос, доложишь.

Калабалин взглянул на Туртушова. Взгляд, у того, был уже осмысленный.

– Нужно произвести регонсценировку, на местах. – Сказал генерал-лейтенант. – Везде царит паника. А, где паника, там – хаос. Чтобы принять правильное решение, нам нужен непредвзятый взгляд, со стороны. Незнанский, я тебя, вызывал, по этому поводу. Иди, готовь свои аппараты.

– Рискуем. – Сказал Незнанский, но особой отстраненности, в его голосе не было.

По глазам, было видно, что идея, чем-то ему понравилась.

– Ничего. Машины не люди. Не подведут. Проверь, на месте. Приведи в рабочее состояние и будь готов. – Распорядился Туртушов.

– Слушаюсь!

Когда Незнанский вышел, вошел Бородин.

– Прибыли лесники. Стали на краю лагеря, возле насыпи. Наблюдатели повылазили, тоже.

– Лесников, кто вызвал? – Спросил Туртушов.

Присутствующие пожали плечами. Бородин сказал:

– Я думал – вы.

– Приехали, пусть стоят. – Сказал Туртушов. – Давайте решать, что с местными делать будем.

– С кем, именно? – Поинтересовался Калабалин.

– Со всеми. С гражданским, с телевидением, с наблюдателями…. Со Злыднем этим, наконец!

Бородин, ничего не понимая, молчал. Калабалин, думая, почесывал нос. Пока он думал, в ангар, робко вошел полковник Безлюдный.

– Разрешите?!

– Говори! – Вздохнул Туртушов.

– У меня, человек, заболел.

– Чем заболел? Какой, еще – человек?!

– Рабочий. Пришел в нерабочее состояние. Симптомы, такие, как у тех, что из леса привезли.

– Не знаешь, что делать?! В санчасть! – Сказал Бородин.

– Просто, он в лес не ходил…. Прямо – посреди лагеря, это произошло. Я решил доложить.

– Позови, кого-нибудь, из лесников. У них прибор есть, для определения концентрации смесей, в атмосфере. Я тоже, сейчас приду. – Сказал Калабалин.

Когда Безлюдный ушел, Калабалин решительно сказал:

– Надо решать – что будем делать. Ситуация критическая. Сколько человек, у нас в лесу? Человек сорок?

– Сорок пять на бронепоезде. – Сказал Бородин, все, еще не въезжая в ситуацию. – Да, на ремонтном – человек двадцать, двадцать пять.

– Списать, такое количество народа, только, на местные условия, будет трудно. – Сказал Калабалин.

– А, где этот долбаный специалист, по местным условиям! – Взорвался Туртушов. – Он, почему не предупредил! Это, ведь ваш человек! Ваше ведомство его прислало!

– По вашему запросу!

– Запрос был наш, но человек – ваш!

– В экспертную группу, он, кажется, не входил. – Сухо сказал полковник. – Участия в планировании операции, тоже, не принимал Подписи его, под документами не стоят. Ни под какими! Как, впрочем, и моя.

– Посмотрим! – Грозно сказал Туртушов.

– Посмотрим. – Согласился Калабалин. – Короче, пойду разбираться, с лагерной аномалией. Бородина забираю. Это – по его части. Полковник, за мной!

На площадке перед ангаром, народу поубавилось. Оставшиеся, курили нервно и анекдотов, больше, не рассказывали. Конкретно, никто ничего не знал, но все что-то чувствовали.

– Чего, такого произошло? – Спросил Бородин, едва поспевая, за Калабалиным.

Тот, на ходу, в сжатой форме, обрисовал суть происходящего.

– Что, теперь, будет? – Поинтересовался Бородин, растерянно.

– Будет полный кабздец! Всех участников забега снимут, с дистанции. Ты, кстати, из этого омута, по всей видимости, выйдешь, если не сухим, то, по крайней мере – отжатым.

Некоторое время, они шли молча, потом Бородин сказал:

– Тут, вот, какое дело…. Девица, что, с телевизионщиками белорусскими приехала….

– Симпатичная?

– Не нравится мне она. С лица, хоть воду пей, а глаза холодные.

Бывает. – Пожал плечами Калабалин.

– Глаза – холодные, и смотрит, так, словно прицеливается. Что-то, здесь – не то. Непростая это – девушка.

– Может, показалось? – Спросил Калабалин.

– Может, и показалось. А, может, и нет.

– Ладно, присмотрюсь, к ней, на досуге.

Когда полковники завернули, за штабной состав, стала видна собравшаяся к месту происшествия, толпа, «оранжевых жилетов». Когда рабочие расступились, перед начальством, стало видно, что в центре, над павшим телом стоят полковник Безлюдный, генерал Сироткин и человек, в форме иностранного образца, с погонами лейтенанта. Лейтенанту было лет сорок пять. Он безмятежно курил, глядя на плывущие по небу кучевые облака.

– Что – здесь? – Спросил Калабалин, с ходу.

– Вот! – Сказал Безлюдный, указывая на лежащего.

– Что скажете? – обратился Калабалин, к человеку с дубовыми листьями, на петлицах.

– Атмосфера – в норме. Вредных взвесей не обнаружено.