Герои и битвы. Военно-историческая хрестоматия. История подвигов, побед и поражений

Константин Константинович Абаза

Герои и битвы

Военно-историческая хрестоматия

История подвигов, побед и поражений

© «Центрполиграф», 2024

© Художественное оформление, «Центрполиграф», 2024

Предисловие[1]

До сих пор Военная история считается предметом специальным, доступным во всем ее объеме лишь специалистам, всецело себя посвятившим военным наукам. Между прочим, многие ее страницы смело могут быть выделены и приспособлены для чтения не только в военной среде, но и в школе вообще, и даже в семье, чтение поучительное, занимательное, чтобы не сказать более, – завлекательное. В этих двух книгах мы делаем трудную попытку разобрать и приспособить этот богатый материал для наших целей: трудную, потому что это, кажется, – первая попытка, как в русской, так и в иностранной учебной литературе.

В таком труде, конечно, не может иметь места критический разбор военных действий и полная оценка сил, точно также, как подробное описание театра войны или даже поля битвы, но идея войны, наиболее драматичные эпизоды борьбы, военно-биографические очерки, картинки военного быта и нравов могут составить содержание такой военно-исторической хрестоматии: в виде отдельных и законченных статей, общедоступно изложенных и сопровождаемых для большей наглядности рисунками, картами и планами.

Поучительность военно-исторических рассказов, извлеченных с умением и обработанных в соответственной форме, может заключаться, по мнению составителя, в том, что читатель – и юный, и взрослый – следя за перипетиями борьбы, сам проникается идеей, которая одушевляла борцов; он сам, переживая не раз моменты подъема духа, когда борцы творили чудеса, или же когда они, надломленные силой, переносили тяжкий гнет страданий, становится восприимчивым к высоким порывам, которые, между прочим, в военное время рождают подвиг. Помимо того, читатель привыкает относиться с уважением к военному таланту, к доблестям, к традициям армии и к ее современным представителям.

Может быть, наконец, знакомство с популярной военной историей, или, по крайне мере, с тем, что составляет ее душу, – с живыми людьми, подготовит почву для изучения истории вообще: одного из тех учебных предметов, которые даются в школе с наибольшим трудом. По отношению к военной среде такое знакомство может повести к усвоению некоторых основных истин, как, например: превосходство искусства над рутиной, знания над невежеством, дисциплины и порядка над распущенностью; что благоустройство армии вместе с сознанием своих сил и доверием к вождю дают ей такой нравственный перевес, при котором не страшны и поражения, открывающие лишь новые пути к победам.

Составитель далек от мысли, что он вполне достиг намеченных целей; он только имел их ввиду, посвятив на эту работу не мало времени и труда. Многие пробелы и теперь для него очевидны, хотя пополнить их можно со временем, когда выскажет свой взгляд критика и когда установится равновесие между объемом книги и ее ценой, которую также желательно сохранить общедоступной.

Принимая во внимание, что Всеобщая военная история представляет сама по себе высокий интерес, и что, с другой стороны, боевая сила нашего войска окончательно сложилась после того, как она переведалась с врагами Востока и Запада, составитель пользовался тем и другим материалом равномерно – результатом чего явилась необходимость в разделении Хрестоматии на две отдельные книги: в первой помещены рассказы из Всеобщей военной истории; во второй – только из русской. Как в той, так и в другой статьях, материалы следуют в хронологическом порядке, что давало возможность отмечать главные и переходные черты военного искусства.

Составитель воспользовался несколькими (около 5–6) готовыми статьями, помещенными в «Журнал Военно-учебных заведений» и в «Журнале для Детей», пополнив эти статьи специальными подробностями; затем все остальное составлено или по источникам общего значения, к которым принадлежат: «Военно-энциклопедический лексикон» в редакции барона Зедделера, словарь Потена, «Всеобщая военная история Голицына», «Войны средних веков Брандта, «История военного искусства в средние века» Пузыревского, «Очерки из истории и народных сказаний» Грубе, «Жизнеописания знаменитых полководцев Корнелия Непота, Военный сборник с 1858 года, «Allgemeine Geschichte» von On-ken, труды Соловьева, Костомарова и Беляева; или же – по специальным источникам, которые указаны в оглавлении обеих книг. Из этих последних источников заимствована и часть планов, а остальные, равно и карты – из «Hand-Atlas» von Sprunner. Наконец, составитель, насколько позволяли ему средства, – сам осматривал поля сражений.

Что касается до способа применения Хрестоматии собственно для нижних чинов, то это, по мнению составителя, должно быть сделано таким образом: или чтением в учебных командах наиболее доступных статей, по выбору офицера, с перенесением на классную доску приложенного плана, или же чтением – более строгим выбором – при помощи волшебного фонаря, как это принято в некоторых полках.

Доставлять необходимые для таких чтений картинки берет на себя известный издатель Владимир Антонович Березовский, который, кстати, содействовал всеми зависящими от него средствами к тому, чтобы состоялось настоящее издание.

Наконец, применение книги может иметь место при награждении лучших учеников учебной команды, что также практикуется в некоторых полках. Как и всегда в подобных случаях, степень доступности проверена составителем на опыте, прежде чем книга поступила в печать.

К. А.

6 декабря 1886 года

С.-Петербург

Книга первая

◆ ПЕРСИДСКИЙ ЦАРЬ КСЕРКС И СРАЖЕНИЕ ПРИ ФЕРМОПИЛАХ ◆

◆ АЛЕКСАНДР МАКЕДОНСКИЙИ ЗАВОЕВАНИЕ ПЕРСИДСКОЙ МОНАРХИИ◆

◆ ПОХОД АНИБАЛА В ИТАЛИЮ ◆ РАЗРУШЕНИЕ ИЕРУСАЛИМА ◆

◆ АТИЛЛА, ЦАРЬ ГУННОВ ◆ МАГОМЕТ И ЗАВОЕВАНИЯ АРАБОВ ◆

◆ ЗАВОЕВАНИЕ ФРАНКОВ И КАРЛ ВЕЛИКИЙ ◆

◆ ПОХОДЫ ВИКИНГОВ ◆ ВИЛЬГЕЛЬМ ЗАВОЕВАТЕЛЬ ◆

◆ ПРОПОВЕДЬ ПЕТРА ПУСТЫННИКА ◆

◆ ПЕРВЫЙ КРЕСТОВЫЙ ПОХОД ◆ РЫЦАРСТВО ◆ ИОАННА ДАРК ◆

◆ РЫЦАРЬ «БЕЗ СТРАХА И УПРЕКА» ◆

◆ ОСАДА И ВЗЯТИЕ ВИЗАНТИИ ТУРКАМИ ◆ ХРИСТОФОР КОЛУМБ ◆

◆ ПОКОРЕНИЕ МЕКСИКИ ◆ ПОХОДЫ ГУСТАВА-АДОЛЬФА ◆

◆ ЯН СОБЕСКИЙ И СПАСЕНИЕ ВЕНЫ ◆ ШВЕДСКИЙ КОРОЛЬ КАРЛ XII ◆

◆ ФРИДРИХ ВЕЛИКИЙ И СЕМИЛЕТНЯЯ ВОЙНА ◆

◆ ЗАЩИТА ГЕНУИ И ПОХОДЫ ГЕНЕРАЛА БОНАПАРТА В ИТАЛИЮ ◆

◆ СРАЖЕНИЕ «ТРЕХ ИМПЕРАТОРОВ» ◆

◆ ВОЙНА ЗА ОСВОБОЖДЕНИЕ ГЕРМАНИИ И «БИТВА НАРОДОВ» ◆

◆ ВСТУПЛЕНИЕ В ПАРИЖ ◆

Персидский царь Ксеркс и сражение при Фермопилах

Ксеркс, царь персидский, стал готовиться к походу в Грецию. Приготовления к походу делались небывалые, таких еще не видел Древний мир: 56 народов, подвластных персидскому царю, поднимались с места по его приказанию. Из самых отдаленных стран двигались ополчения на сборные пункты, на берега Тигра и Евфрата. Казалось, вся Азия пришла в движение. Тут были индийцы в своих бумажных полосатых одеждах; эфиопы в львиных шкурах; черные баллухи, кочевники Средней Азии, на своих легких, как ветер, конях; мидяне и бактрийцы[2] в богатых ярких одеждах; ливанцы на четырехколесных военных колесницах и арабы на своих уродливых верблюдах. Тут были народы совсем дикие, звероловные, они ловили людей, как зверя, кожаными арканами. Набралось столько, что нельзя даже было сосчитать обычным способом. Тогда царь приказал отсчитать десять тысяч и обнести их оградой, потом выпустить их, загнать других, пока не наполнится вся ограда и делать это до тех пор, пока не сосчитают все войско. Царское приказание было исполнено. Сто семьдесят раз наполняли и очищали огороженное место. Тогда царь узнал, что с ним идет миллион семьсот тысяч войска. Самая надежная часть этой страшной по тому времени военной силы были природные персы. По старому обычаю, все знатные персы служили в коннице, отчего персидская конница считалась гораздо сильнее и лучше пехоты, хотя пехоты было гораздо больше. Все горские народы персидской монархии составляли легкую пехоту, она отлично стреляла из лука и метко кидала дротик или же пращу. Тяжелая пехота имела короткие мечи и копья, большой лук с длинными стрелами, носила в руках небольшие деревянные щиты и надевала на себя грудные и ножные латы. Так она выходила в бой. Вместе с войском выступали в поход военные колесницы, некоторые из них имели на колесах косы – косить людей, как косят траву. Эти колесницы обыкновенно и начинали бой, а конница старалась в то же время охватить неприятельские фланги. За колесницами двигался центр персидской армии. Тут обыкновенно находился сам царь, на коне или на колеснице, круженный царедворцами и царской дружиной «бессмертных». В этой дружине насчитывалось 10 тысяч самых знатных персов, не только они сами, но и кони их были покрыты блестящими латами. Все прочие войска, набранные из покоренных областей царства, не имели одинакового вооружения, не знали дисциплины, сражались по своим обычаям, как умели. Управлять таким войском всегда очень трудно, в случае неудачи в одном месте они бежали все, без оглядки, и тогда нельзя было ни остановить его, ни построить к новой битве. В местах открытых, степных, имея дело с дикими народами Азии, персы почти всегда побеждали, но зато в местах гористых или, имея дело с искусным противником, персы терпели поражения, несмотря на свою многочисленность. Так было за 10 лет до этого похода, когда они в первый раз вторглись в Грецию. Греки разбили их при Марафоне, сражаясь один против десяти. Морские силы персидского царя также были не малы, между народами, подвластными его державе, финикияне и греки, поселенные в Малой Азии, всегда считались отличными мореходами. На этот раз было заготовлено 3000 транспортных судов собственно для подвоза продовольствия, да 1200 боевых судов, готовых принять бой. И во главе всех этих сил, и сухопутных, и морских, стоял один человек – Ксеркс, надменный повелитель, которому народы поклонялись как Богу.

За 480 лет до Рождества Христова, ранней весной, начался поход. Европу от Азии разделяет Геллеспонтский пролив, два деревянных моста были заранее перекинуты через этот пролив, но их снесло бурей, Ксеркс пришел в ярость. Он приказал обезглавить всех плотников, а в море бросить тяжелые цепи в знак того, что и море должно быть ему послушно. «Ты оскорбил своего господина. Хочешь или нет, злое море, а по твоей спине он все-таки перейдет на ту сторону». Царский приказ исполнили в точности. Скоро был готов новый мост и вместе с тем сделаны приготовления к торжественному переходу. На ранней заре, как только заалел восток, принесли жертву. На середине моста зажгли в особом сосуде курение и посыпали его ветками мирта. Благовонный фимиам поднялся к небу. С восходом солнца наступила кругом тишина: народы Азии, исполненные благоговения упали на землю. Царь, взявши в руки золотую чашу, излил в море заранее приготовленную жертву и молился восходящему светилу, чтобы оно даровало победу персидскому оружию, потом он бросил чашу вместе с мечом в море и подал знак к движению. Сотни тысяч устремились к мостам. Семь дней и ночей без перерыва войска переходили в Европу. Наконец, весь этот страшный поток нахлынул на Фракию. На равнинах Фракии царь сделал смотр своему войску. С вершины высокого холма, на котором поставили золотой трон, он глядел на проходившие мимо пестрые толпы конных и пеших народов.

Как широкий поток истребляющей лавы, залили дикие азиаты северные страны Греции. Никто и не помышлял им сопротивляться, города наперерыв один перед другим спешили выслать победителю землю и воду – знаки своей покорности. К войску персидского царя присоединялись новые народы, отчего оно становилось все больше и больше, персидский флот благополучно продвигался вдоль берега. Все предвещало удачу: Греции угрожала страшная опасность.

Греция в то время не была единой, как, например, теперь, а состояла из десятка или больше того городов, и каждый из этих городов с принадлежавшей ему землей считался отдельным государством, то есть управлялся своими законами, имел отдельных правителей и собственное войско. Часто эти маленькие государства между собой ссорились, вели войны, но в случае опасности, они вовремя соединяли войска и общими силами отбивались от общего врага. А таким постоянным врагом греков являлись персы. И войны их начинались из-за того, что греческие города оказывали помощь своим братьям грекам же, населенным на границах персидской монархии в Малой Азии. Разумеется, греки, даже соединивши все свои силы, не могли выставить такого большого войска, какое вел за собой Ксеркс. Но в греческом войске было больше порядка, соблюдалась строгая военная дисциплина, особенно у спартанцев, и что главное – они любили свое отечество, свою маленькую родину. Вот почему греки сражались с таким мужеством, с таким одушевлением, какое не встречалось у персов, особенно в то время, когда персидские цари стали набирать ополчения с разных и далеких концов своей монархии. Греческие дружины состояли из природных греков, они сражались за близкое, каждому дорогое дело, все воины думали и чувствовали, как один человек. Еще надо сказать, что греки, как народ умный, живой, улучшали военное дело: придумывали лучшие построения, отлично владели оружием, умели приспособляться в бою – у них было то, что называется военным искусством. Особенно любопытно устройство спартанского войска, которое считалось долгое время непобедимым. Война для спартанцев – желанная пора, время отдыха, в мирное время они не доедали, не досыпали, тратя все время на трудные воинские упражнения и черную работу. С выступлением в поход, к услугам воина являлись рабы для черной работы, мулы – для перевозки тяжестей, а ему оставалась одна забава: или сражаться с неприятелем или же бегать с товарищами взапуски да метать копье. Тяжелая спартанская пехота имела прекрасное вооружение; самое главное – это был большой щит. Потерять свой щит и даже сражаться без него – считалось стыдом, бесчестием для спартанца. Шлем, грудные латы и щит хорошо защищали тяжелую пехоту от стрел и копий противника; ручным оружием были дротик, копье и двусторонний меч. Собственно спартанцы не имели легкой пехоты: они презирали ее, но в тех греческих городах, где была легкая пехота, они имели такое же вооружение, как и персидская, – лук и пращу. В бою легкая пехота греков сражалась врассыпную, впереди и на флангах тяжелой пехоты, а эта последняя уже производила натиск в сомкнутом и глубоком строю, не менее как в 12 шеренг. Этот строй назывался «фалангой». Прикрытые щитами, с копьями наперевес, воины продвигались фалангой тихим мерным шагом под флейту. Одолеть такую фалангу, особенно когда она стояла на месте, считалось делом невозможным. Вот с каким народом – сметливым, единомышленным, искусным – приходилось сражаться персам.

Среди греческого народа по временам появлялись люди высокого ума и больших добродетелей. Таким был Фемистокл, гражданин города Афин. Еще юношей он удивлял всех сограждан силой своего слова, но говорил не пустые речи, не пустозвонил, а ратовал о славе и величии своей родины. Тут он не знал соперников, потому что золотыми устами говорила горячая любовь к грекам. Однажды молодежь стала над ним смеяться, что он не умеет играть на лире. «Да, – ответил Фемистокол, – ни петь, ни играть я не умею, но маленький город сделать великим и прославить его – это я могу». Все афиняне считали недавнее поражение персов за конец войны, только Фемистокол, не признавал этого. Он считал Марафонскую битву только началом более продолжительных и жестоких войн, а потому пустил в ход все свое красноречие, чтобы приготовить греков к защите Отечества. Он уговорил афинян построить флот, необходимый для борьбы с персами, устроил союз между афинянами и спартанцами, самыми сильными из греческих граждан, он же помирил прочие греческие города, воодушевил их мужеством и решимостью пожертвовать всем достоянием в грозящей беде.

Грузно и медленно приближались персы, направляясь через Фессалию, к Фермопильскому проходу, который открывал путь в самое сердце Греции. Тут были ее самые многолюдные города, сочные пастбища, поля, покрытые оливковыми деревьями и виноградниками, здесь процветала торговля и промыслы, из здешних гаваней расходились отважные мореходы к берегам Малой Азии, Крыма, Кавказа, к дальним берегам Африки, Италии и Испании – то для торгового дела, то для поселения в новых привольных местах. На родине греков было слишком людно, тесно. Между Фессалией и Локридой, на границе этих двух греческих областей, горный хребет Эты упирается в море, оставляя небольшой проход, в самом узком месте – не более семи сажень. С одной стороны плещет в скалистый берег Эгейское море, а с другой – возвышается круто, обрывисто гора Анопея. Прежде здесь был перекоп, а спереди запруда, отчего и сам проход назывался Фермопилами, что значит по-русски «врата теплых ключей». На общем совете греческих вождей решили занять это место, но греки выставили, далеко не по условию, всего 6 тысяч тяжелой пехоты под начальством спартанского царя Леонида, собственно же спартанцев было только 300 человек. Леонид, узнавши, что персы вошли в Фессалию, возобновил древний вал, часть своего отряда поставил впереди, а тысячу фокеян выдвинул влево на гору. Там была маленькая тропинка, которая вела в тыл греческого отряда. Персы приблизились, и когда доложили Ксерксу, что проход занят, царь громко расхохотался: ничтожная кучка людей вздумала удержать его миллионы! Он отправил к Леониду послов с наказом немедленно выдать оружие. «Придите и возьмите», – сказал послам спартанский царь.

Персы назвали безумной попытку сражаться с ними, персов так много, что они затмят солнце своими стрелами, – говорили послы. «Тем лучше, – отвечал один спартанец, – будем сражаться в тени». Ксеркс медлил с нападением, он не хотел верить, что греки решились защищать проход и дал им 4 дня на размышление: пусть уйдут себе, куда хотят, – думал царь. Однако греки и не думали отступать, прошло 4 дня, и царь приказал штурмовать ущелье. «Неприятель приближается!» – крикнул кто-то из греческих стражей. «Отлично! – сказал Леонид: и мы приближаемся к неприятелю». Затем он спокойно устроил к бою фалангу. Персы сразу наткнулись на высокую железную стену из плотно сомкнутых щитов, от которых со свистом отскакивали тучи выпущенных стрел. Толпа за толпой кидались сломить эту стену, но она стояла, как и прежде, неуязвима, ощетинившись рядом длинных копий в твердых руках бойцов. Все выше и выше росла перед ними куча убитых, точно живой вал, накиданный спешно искусной рукой. Ксеркс послал храбрейших из своего войска «бессмертных», но и те пали, не сломив спартанцев. Ни один перс не хотел больше идти на явную гибель. Тогда царь вскочил с трона, с которого обозревал битву, и в страшном гневе приказал гнать свое войско бичами.

Царь Леонид и послы персидского царя

Прошел день, другой, третий и много здесь погибло персов, их погибло бы гораздо больше, если бы не нашелся между греками изменник, житель ближнего городка. Его звали Эфиальтом. Он перебежал к персам и сказал, что знает горную тропу через Анопею. Отряд «бессмертных» стал скрытно подниматься на лесистую вершину горы. Бой в ущелье затих; греки чуяли недоброе и с тревогой поглядывали назад. На шестые сутки они увидели фокеян, которые дали знать, что скоро покажутся и персы. Оставалось на выбор – или отступить, или умереть. Спартанцам закон запрещал отступление, и они остались, а феспийцы не захотели их бросать; фивян Леонид удержал насильно. Всего греки насчитали 1400 человек. Наступило утро, последнее для защитников, это был седьмой день, когда горсть греков удерживала двухмиллионную армию. Мужественный царь надел царские одежды и по обычаю своего народа принес богам жертву. Этим обрядом он справлял тризну по себе и своим товарищам. Потом он принял вместе с ними пищу и приготовился к бою. У персов раздался военный клич, по нему они ударили с фронта. Дружно и стойко отбили спартанцы первый удар, сомкнувшись еще теснее, и выдвинув свои длинные пики, двинулись грозным строем вперед. Персы тонули в море, карабкались на скалы, спасались бегством, ложились лоском – все мела фаланга, наступая обычным мерным шагом. В эту минуту сзади показались персы, в тылу фаланги. Фиванцы сейчас же перестроились, но спартанцы и феспийцы поклялись перед царем умереть все до единого. С отвагой и страшной силой они кинулись теперь назад, очищая себе путь к небольшому холму, много знатных персов свалилось в сокрушительной сече; два царских брата пали один за другим, прикрывши трупами груду тел. Когда у греков поломались копья, они схватились за мечи. То там, то здесь, в небольшой кучке бойцов подымается тяжелый меч и рассекает «бессмертных» с его шлемом, с его латами. Но их все прибывает, а спартанцев убывает. На них наступают, топчут, давят; удары врагов учащаются, защитники слабеют…

Рванулся вперед царь Леонид, поднявши свой грозный меч, сделал два-три шага и упал, сраженный на землю, вокруг него разгорелся бой пуще прежнего: то персы подавались, то греки отступали. Наконец, они втащили тело царя в середину кучи и, точно празднуя победу, с остервенением кидаются сначала в одну, потом в другую, третью – на все четыре стороны, – грозно отражая удивленных врагов. Но это был последний подвиг греков. Истомленные, иссеченные, придавленные, они свалились все до единого, среди убитых ими персов, среди обломков копий, стрел и мечей, как своих победных трофеев.

Ни одна победа не прославила бойцов так, как прославило это поражение. Павшим спартанским героям была сделана тут же на камне такая надпись: «Прохожий, скажи в Спарте, что послушные ее законам, мы легли здесь мертвыми». Каменный лев долго указывал путнику то самое место, где пал мужественный царь Леонид. В наши дни тоже небольшая кучка бойцов, русских солдат, с такой же стойкостью, с таким же мужеством защищала против всей турецкой армии горный перевал на Шипке. Разница лишь в том, что наши отстояли – им вовремя пришла помощь, а грекам – нет, о них позабыли.

Александр Македонский и завоевание Персидской монархии

Учителями Александра, наследника престола и единственного сына македонского царя Филиппа, были греки, но лучший и любимый его наставник – Аристотель, также грек, один из умнейших людей того времени. Рано царственный отрок стал восхищаться славными подвигами прежних героев. Изучая их деяния, он их полюбил, старался им подражать; он начал даже завидовать своему отцу. Прослышав, что Филипп одержал где-нибудь новую победу, Александр с горечью восклицал: «Отец ничего не оставит мне завоевать!». Однажды Филиппу прислали дикую лошадь по прозвищу Буцефал. Самые лучшие наездники не могли с ней совладать: не позволяла сесть. Александр схватил лошадь за узду и повел ее против солнца, потом погладил и с быстротой кошки вскочил на спину. Лошадь понесла с места. Отец и все присутствующие страшно испугались, опасаясь за жизнь Александра, но он скоро вернулся: Буцефал был мирен, как дитя. «Ну, Александр, – сказал царь, – ищи себе другого царства. Македония мала для тебя». Эти слова запали в душу юноши. Еще раньше, чуть ли не ребенком, он вслушивался в рассказы о Персии, он расспрашивал персидских послов о силе их царя, о путях, ведущих к его столицам, о народах, населяющих его государство. Эта ранняя пытливость тем понятнее, что все греки того времени и их соседи македоняне держали на уме одну мысль – покорение Персии, все равно как мы, русские, живем давней мыслью о покорении Турции. Александр родился для того, чтобы выполнить заветную мечту обоих народов. Он имел великий ум, благородное сердце, в обращении с людьми он был ласков, приветлив, умел привязывать к себе их сердца, делать послушными своей воле. Александру было 20 лет, когда умер его отец Филипп. В это время он уже наметил свой поход. Царь Филипп, сам отличный полководец, оставил своему наследнику, хотя и небольшую армию, но храбрую, сплоченную и послушную. Греки обходились больше наемниками, у них завелось своеволие, распущенность. У Филиппа этого не было. Он вербовал войска из своих же подданных и сам водил их в битву. В голове войска, вместе с царем, сражались конная дружина царских телохранителей, или «братьев». Эта дружина набиралась их самых знатных македонян; из ее рядов назначались военачальники и ближайшие сподвижники царя. Все «братья», а их было до 2000, имели одинаковое вооружение – мечи, щиты и длинные копья; всадники и кони были покрыты чешуйчатыми латами. Кроме конной царской дружины, были и пешие «братья», с длинными трехсаженными копьями. Они делились на дружины по 500 человек в каждой. Филипп строил фаланги не только из пехоты, но из пехоты и конницы вместе с таким расчетом, что конница составляла одну седьмую часть, а прочее – пехота; строй фаланги – глубже, чем у греков: 16 человек стояли в затылок друг к другу, или головной, считался начальником, а задний – в роде нашего унтер-офицера – смотрел за порядком. В каждой фаланге находилось в строю 256 рядов, значит 4096 человек, из четырех таких фаланг составлялась одна большая фаланга.