Целительница: начало

Вика чуть улыбнулась этой фразе: мама была права, настало время окончательно успокоиться.

* * *

Ложка гремела о стенки чашки. Вика размешивала кусочек рафинада так, словно высыпала в чашку всю сахарницу. Мать первая прервала молчание:

– Мы с твоим отцом собираемся сегодня вечером к Петровым на дачу. Часов в девять. Хочешь, поехали с нами? Может, тебе с людьми в полном расцвете сил и не очень интересно, зато сможешь напиться на природе, – улыбнулась она.

– Мам, когда мне стукнуло восемнадцать, вы стали вполне приятной компанией, а вот пить с вами даже в свои двадцать четыре я так и не научилась, – усмехнулась Вика.

– Были б живы родители, я б и сейчас не смогла доброкачественно выпивать с ними в свои-то пятьдесят, – засмеялась мама. – Наверное, недоработки в воспитании.

– Ещё какие! – подхватила Виктория. – На меня они тоже распространились! – И не к месту добавила: – Я вылечила мать Алексея. У неё был рак.

– Я думала, он по другой причине днями напролёт обивает пороги.

– Что, это не первый раз? – удивилась Виктория.

– Не первый. С понедельника ходит как на работу. Но вы удивительным образом не встречались до сегодняшнего дня.

– И звонил?

– И звонил. И просил новый номер твоего мобильного телефона, – пояснила она.

– Ты не дала, – благодарно констатировала факт Вика.

– Нет, всё-таки тебя я люблю больше, чем его, – покачала головой мама.

– Мама, что это значит?! Это ты его так защищаешь? – возмутилась Виктория.

– Я его уважаю, – улыбнулась она. – Защитить себя он может и сам.

– Мне бы твою лёгкость по жизни и понимание мужчин, – позавидовала Вика. – Я же тогда ненавидела его до красных глаз. Думала, видеть не хочу. А как увидела, не могу выбросить из головы. Комок сплошных противоречий. И зачем мне это? А ты с отцом уже так долго и так счастливо… В кого я у вас такой уродец?

– Моя хорошая… – мама подошла к ней и обняла. – Ты смотри не на свои эмоции, они проходят, смотри на чувства, которые остаются, когда уже нет минутного накала страстей. Хочешь ли ты быть с ним? Готова ли прожить жизнь с этим человеком, несмотря на неурядицы текущего дня? Учись не быть категоричной и не руби с плеча. Нет идеальных людей, нет идеальных отношений.

– Мам, он мне изменил! – запротестовала Вика.

– А ты его в ответ сразу бросила, не дав возможности высказаться, – парировала мама. – Но сейчас он зачем-то к тебе ходит, а ты почему-то всё ещё думаешь о нём. И как минимум вам стоит поговорить о том, что случилось тогда.

Вика в смятении обхватила голову руками:

– Мама, если мы сейчас не закончим этот разговор, то я сегодня однозначно напьюсь. И желательно в компании незнакомых мужчин.

– Только в дом незнакомцев не води, – театрально погрозила пальцем мама.

– Естественно, не буду. Зачем мне мужчина без собственной жилплощади? – пробурчала девушка.

– Вырастила меркантильную дочь! – усмехнулась мать. – С кем пойдёшь заливать горе?

– С Машей, конечно. Её номер у тебя есть.

– Я просто спросила.

– А я заранее ответила, – сказала Виктория, решительно встала и пошла наряжаться для выхода в свет.

* * *

Длинные тёмные вьющиеся волосы Пятницкой развевались на ветру. Она стояла перед новомодным кафе-баром «Синий кролик» и чуть не плакала: Маша в последний момент позвонила и отменила их поход в московскую ночь. Личная жизнь подруги была более устроенной и иногда, в самый неподходящий момент, давала о себе знать, срывая их общие планы.

Виктории очень хотелось выгулять новое красивое платье, но пить одной не было никакого желания, поэтому она решила вернуться домой. Час был ещё не поздним, около десяти вечера, и Пятницкая посчитала возможным поехать на метро.

Не дойдя до входа в метро буквально десять метров, Виктория наткнулась на скопление людей, окружавших что-то. В центре толпы на асфальте лежала женщина лет сорока пяти. Какой-то мужчина неумело, но настойчиво делал ей непрямой массаж сердца. У женщины случился инфаркт, к тому же второй. Вика знала, что даже если врачи приедут сию минуту, они не смогут спасти умирающую – ей суждено уйти. Настроение Пятницкой окончательно испортилось: принять неотвратимость смерти она до сих пор не могла. Но топтаться среди зевак тоже не было резона, и она пошла дальше.

– Вика! – услышала она, когда уже собиралась спуститься в переход. И тут же кто-то схватил её за руку и с силой развернул.

С лёгкостью балерины на тонких высоких каблуках она сделала поворот на сто восемьдесят градусов, при этом, правда, чуть не упав, будучи не готовой к столь молниеносному па.

– Не убегай, пожалуйста, – остановил её Алексей, совершенно не замечая своей грубости.

– Пожалуйста, отпусти мою руку. Ну или хотя бы не сжимай так сильно, – попросила Вика.

– Извини, не рассчитал, – смущённо произнёс Алексей и, спохватившись, разжал свою крепкую хватку. – Я не ожидал тебя здесь увидеть, но обрадовался, когда понял, что это твоё яркое пальто мелькает в толпе. Не хотел упустить и этот шанс.

– Да уж, шансов у тебя в последнее время хоть отбавляй, – грустно улыбнулась Вика, понимая, что это относится и к ней.

– Ты домой? Тебя подвезти? А лучше давай посидим где-нибудь? Выпьем кофе, чай – что угодно, – скороговоркой предложил Алексей.

– Вообще-то я хотела сегодня выпить, – честно призналась Виктория. – Но оказалось не с кем. Маша в последний момент отказалась приехать. Так что место собутыльника вакантно.

– Приятная тема для пятничного вечера, только сначала нужно где-нибудь удачно поставить мою машину, а то я бросил её посреди дороги, увидев тебя.

Они не стали излишне напрягаться поиском нового места и разместились в «Синем кролике», выбрав спокойный зал: там не танцевали девушки на стойке, не грохотала весёлая музыка, а мужчины не высматривали глазами новеньких и хорошеньких женщин в качестве вечерней добычи, да и женщины тоже не выискивали себе мужчин.

Виктория заказала бокал красного вина, Алексей и вовсе решил не пить, ссылаясь на нежелание оставлять машину в центре Москвы.

– Ты отвратительный собутыльник, мне придётся пить одной. Я больше тебя не позову на такое мероприятие, – с иронией упрекнула Вика.

– Ты и так меня ни на какие мероприятия не зовёшь, так что не испугала, – усмехнулся Алексей. – А трезвым я тебе пригожусь больше: отвезу потом домой, а пока здесь буду блюсти твои честь и покой.

– Вот это плохо, покоя мне сегодня как раз и не хотелось. Я планировала выпить и познакомиться с кем-нибудь.

– Здесь?! – не на шутку удивился Алексей. – Поэтому у тебя такое откровенное платье? Такой вырез…

– Именно здесь, так как никаких обязательств.

– Так и со мной можно, – заулыбался мужчина, пронзив Викторию пристальным взглядом.

Девушка, заворожённая его голубыми глазами с неприлично длинными ресницами, окончательно загрустила и прошептала:

– С тобой так уже нельзя, – тут же потупив взгляд, чтобы больше не смотреть на подтянутого красавца в тёмно-сером костюме.

Алексей же решил не продолжать неудобную тему и неожиданно спросил:

– Почему ты не помогла той женщине?

– Настало её время. Я бы вмешалась в правильный ход событий, – выдала Вика заученную фразу.

– Но ты могла помочь, – не услышал её Смолин.

– Алёша, нет слова «могла», если так не должно было быть. Я бы вмешалась в естественный порядок вещей, у меня нет на это права.

– Вика, ты говоришь глупости. Ты оказалась рядом с ней – значит, так было нужно, и значит, ты должна была помочь.

Пятницкая тихо застонала.

– Больше всего на свете я не люблю общаться с людьми, которые знают о моём даре и задают такие вопросы. Наверное, меня и саму это тяготит, но не я решаю, кому помогать, а кому нет. Есть Высшие силы, решают они. Я всего лишь проводник их воли. Также было и с твоей матерью. Я получила задание и выполнила его, как ни удивительно – ничего личного. Вообще ничего.

– Спасибо, я даже не представляю, как могу тебя отблагодарить, – услышал Алексей именно то, что хотел услышать. – То, что ты сделала… Подарок судьбы. Я и не представлял, что такое возможно. Никогда не верил. Но то, что такое можешь ты?! В голове не укладывается. Почему ты не говорила мне об этом? Я думал, ты будешь моей женой, но, оказывается, ничего не знал о тебе. Вика, как ты могла?

Пятницкая изумлённо улыбнулась. Его постоянная манера переворачивать с ног на голову любую ситуацию и делать виновным кого угодно, но не себя, всегда потрясала её.

– Алёша, я боялась. Я не знала, как сказать об этом и как ты отреагируешь. Иногда мне кажется, что это не дар, а наказание. Я не принадлежу себе. Я делаю для этого мира работу, и мир не спрашивает, хочу я делать её или нет. У меня нет отпусков, выходных и перерывов. Я могу получить сигнал в любой момент, и я должна буду исполнить приказ к назначенному часу. И рядом нет ни одного человека, который смог бы ответить на мои вопросы по этому поводу.

– Ты должна была рассказать. Я бы постарался тебя понять, мне было не всё равно, – упрекнул он.

– Мне нужно было больше времени, – смутилась Пятницкая.

– У тебя было три года! Сколько нужно было ещё времени, чтоб рассказать?

– Я боялась. Я не понимала, насколько серьёзны были наши отношения. Я не готова открываться перед каждым…

– Каждым? – осёк её Алексей. – Я предложил тебе выйти замуж. Тебе этой серьёзности было недостаточно?

– Предложил, а потом исчез. Я толком и порадоваться не успела. И где ты, что с тобой и прочее, я узнала лишь от твоей соседки Леночки, которая так же любезно сообщила мне, что все эти дни ты провёл в её объятиях. Господи, как пошло!

– Так ты отвергла меня!

– Я попросила время подумать. Я была настолько радостно ошарашена, что не могла понять, как впихнуть информацию о моём даре в тот разговор. Я лишь хотела отложить его на потом, потому что сразу ответить тебе «да», без правдивого рассказа о себе, было бы нечестно. Ты имел право знать правду. Мне было страшно рассказать тебе о себе.

Оба замолчали. Было непонятно, на кого обижаться за то, что этот разговор случился только сейчас. Первой заговорила Пятницкая, после того как залпом осушила третий бокал вина:

– Когда родители поняли, каким даром я обладаю, мы переехали из Москвы в Тулу, где родилась моя мать. Они посчитали, что в маленьком городке будет проще растить меня. Потом мы переехали в Ярославль, потому что проще в Туле не оказалось. Но и там не стало легче. Я поменяла три детских сада и две школы, прежде чем научилась скрывать свои способности. Детская жестокость удивительна. В первой школе одноклассники хотели сжечь меня на костре во время ежегодной уборки пришкольной территории. Вовремя подоспела учительница, я отделалась лёгким испугом. И тогда я окончательно поняла, что не стоит афишировать свой дар. И вообще, я хочу домой. Как-то устала я от этого вечера и разговора. Отвези меня, пожалуйста.

Алексей потянулся через столик к Вике и погладил её по щеке.

– Не надо, – попросила она, а сама прижала щекой его руку к плечу. – Сейчас начну плакать на людях. Тушь потечёт.

– Ты всё равно останешься красивой, – успокоил Алексей.

«Да, и такой же одинокой», – подумала Вика, но не смогла произнести это вслух. Ведь у неё после Алексея так и не сложились ни с кем отношения. Пара скоротечных романов не в счёт.

* * *

На пути к Викиному дому Алексей остановился напротив ночного магазина, чтобы купить что-нибудь попить. Через пару минут Пятницкая с изумлением заметила, как Смолин пересекает проезжую часть, держа в руках вместо воды огромный букет тюльпанов. Эти цветы она всегда любила больше остальных. Улыбнувшись, девушка смущённо потупила взор и вдруг услышала рёв мотора и отвратительный глухой звук, зачем-то похожий на удар. Она в ужасе подняла глаза. Тёмная машина уносилась вдаль на бешеной скорости по абсолютно пустой дороге, будто ничего не случилось. А на асфальте лежал Смолин в неестественной, некрасивой позе, засыпанный такими красивыми цветами.

Виктория выскочила из машины, резко переключилась в режим видения и начала сканировать тело. У него были сломаны позвоночник, правая рука и правая нога. Сотрясение мозга. Почки почему-то сместились, и лёгкое было повреждено…

– Он не выживет, Высшие силы! – застонала она.

А потом, не думая о каких-либо за и против, подняла глаза в небо, на удивление чистое и звёздное. Там луна горела так, словно готовилась выжечь ей глаза. «Полнолуние, как прекрасно», – промелькнуло в голове.

– Луна, луна, помоги, будь добра! – взмолилась Вика и руками стала загребать лунный свет. Здесь нужен был не комочек, а огромный ком целебной энергии.

Не разбирая, где нужно, а где нет, Виктория, как в саван, закутала Алексея в лунный свет, а затем резко одёрнула почерневшую материю.

– Прости меня, милое дерево, но мне больше некуда вылить этот негатив, я не помню, где мои шары, – искренне произнесла она и швырнула тёмный сгусток в ближайшую берёзу, росшую на обочине. – Прости…

Только после этого Виктория оттащила Алексея на тротуар и села рядом. Её слегка колотило. Она забыла про защиту, и часть тёмной энергии просочилась в неё. Сейчас Пятницкая спохватилась, поставила блоки, где успела, но этого оказалось недостаточно. И сил уже тоже было недостаточно, чтобы очистить себя через энергию природы.

Спустя несколько минут Алексей сел рядом с девушкой. Он ощупал своё тело, повертел головой, потряс руками и ногами.

– Спасибо, – поблагодарил он, понимая, что с ним всё в порядке.

Вика молча сидела, глядя в одну точку. Ей сейчас было не до Смолина. Мысленно она перебирала варианты, как ещё можно снизить влияние разрушающей энергии на свой организм, при этом ей очень мешал страх. Пятницкая не понимала, что ей грозит за самовольное использование дара.

– Ты нормально? – обеспокоенно спросил Алексей.

– Не сов-сем, – почти по слогам пролепетала Пятницкая. А потом собрала остатки сил и попросила: – Я хочу остаться одна, Алёша. Мне нужно остаться одной, – затараторила она, попыталась приподняться, но не удержалась на ногах и села обратно. – От берёзы фонит. Нужно выбираться отсюда.

Виктория сделала ещё одну попытку встать. Та оказалась удачной. Алексей пока просто наблюдал, как она медленно и неуверенно бродит возле машины. Ему тоже нужно было время, чтобы выбрать правильный вариант дальнейших действий. Но что он точно не собирался выбирать, так это расклад, при котором Вика останется сегодня одна.

– Я хочу домой. Я очень хочу домой, – словно ребёнок, повторяла и повторяла Пятницкая.

Озноб усиливался. Ей становилось хуже. Но она боялась прекратить движение, чтоб не обмякнуть окончательно.

– Воды. Воды ты не принёс? – спросила она.

– Нет, милая, забыл, – тяжело вздохнул Алексей. – Извини.

– Зря, – излишне чётко произнесла Пятницкая и, шатаясь, пошла сама через дорогу к магазину.

– Вика! – окликнул Смолин. – Ну что ты делаешь?! Садись в машину, я сам схожу. Откуда вдруг в тебе появились феминистские наклонности?!

– В машину? – переспросила Вика, обернувшись на речь Алексея, а потом на странный приближающийся звук. – Ма-ши-на…

На Пятницкую неслась машина, и времени уйти в сторону уже не было. Эта тёмная улица словно притягивала лихачей, готовых, невзирая на дорожные знаки, проверить скоростные характеристики своих автомобилей. Вика закрыла глаза и представила, как было бы хорошо сейчас оказаться именно в Лёшкиной машине, как он и говорил ей. Он, её бывший мужчина. И почему она не слушала его раньше? Всё было бы хо-ро-шо…

Пятницкая открыла глаза. Мимо зачем-то мелькали дома и фонари. Что-то мелодичное струилось в уши. А ещё слева кто-то дышал. Она повернула голову в ту сторону. Алексей вёл машину.

– Что произошло? – тихо спросила Вика.

– Я не понимаю, – честно ответил Алексей. – Но я рад, что это произошло.

– Алёша, у меня нет сил даже на слова, поэтому давай мы не будем говорить загадками и длинными сложными фразами.

– Ты сдуру вышла на дорогу. Тебя должна была сбить машина. Но ты переместилась в пространстве и оказалась в моей машине. Достаточно коротко и ясно? – уточнил он.

– Вполне, – утвердительно ответила Пятницкая.

– А мне нет, – сообщил Смолин.

Вике было непонятно, как это произошло, но сил на разгадывание головоломки не было, поэтому она приняла всё как данность.

– Мы едем ко мне домой? – поинтересовалась она.

– Ко мне, – отчеканил мужчина.

– А я хочу домой. Ключи в моей сумке. Родителей не будет до воскресенья. Пожалуйста, – из последних сил произнесла Виктория и снова закрыла глаза.

Столь истощённой она чувствовала себя впервые. И даже ощущала, как впали её щеки, как подступили к коже рёбра, как под глазами выскочили синяки. Всё, сегодня она не сможет больше сделать ни одного движения.

Алексей был зол на Вику и обескуражен произошедшим, но одновременно он был рад, что всё обошлось, и вполне обоснованно жаждал объяснений. Но объективная реальность была такова, что оставалось лишь отнести Пятницкую от машины до постели и ждать, пока она придёт в себя.

Глава 3

Алексей лежал совсем близко, когда Виктория открыла глаза. Его дыхание было ровным, непокрытая одеялом грудь слегка вздымалась. Он дремал, лёжа на спине. По телу Вики разлилась нега – как же хорошо просыпаться рядом с любимым мужчиной… Приятная волна тепла пробежала от низа живота к сердцу, и Вика чуть не застонала от удовольствия.

«Вот те чувства, о которых мне говорила мама, – подумала Пятницкая, – чувства, которые превыше сиюминутных драм и обстоятельств. Чувства, которые ощущаются телом, пока логичный разум ещё не набрал обороты после сна. И они явно лучше чувства нелепого стыда от осознания того, что Смолин раздел меня до белья перед тем, как уложить в постель».

– Ты вчера мне сделал предложение? Или прошло уже два года… – с надеждой прошептала Вика.

– Прошло два года, – ответил Алексей, приоткрывая сначала один глаз, потом второй и поворачиваясь к ней.

– Мог бы соврать, – улыбнулась Пятницкая и придвинулась чуть ближе.

– Могла бы тогда и согласиться, – улыбнулся мужчина, не отстраняясь от неё.

– Как я выгляжу? – уточнила Вика.

– Лучше, чем вчера. Вечер субботы. Ты проспала почти сутки.

– Это хорошо. Сон – самый прекрасный лекарь, когда не остаётся ничего другого, – сказала Пятницкая, а потом добавила: – Мне приятно, что ты рядом.

– Мне тоже приятно, – отозвался Алексей, погладив её по волосам. – Вот только что это было, Вик? Ты и телепортироваться умеешь?

– О, это был премьерный показ, – попыталась отшутиться девушка, но получилось не очень, поэтому она перекатилась с бока на спину, чтобы не смотреть в глаза Алексею. – Я не уверена, что это вообще случилось. Я помню, что у меня не было сил, я стояла на дороге, а потом ты отвёз меня… сюда. И я даже не понимаю, где мы. Я не помню всех событий.

– Я видел, как ты переместилась. Ты стояла на дороге, а потом оказалась в моей машине. Раз – и ты уже там. Я это видел. Так же, как видел свою здоровую мать, а потом сам на себе прочувствовал, как ты что-то пропустила через меня – и я стал абсолютно невредимым после того, как меня сбила машина. И я не сумасшедший. Я помню, что меня сбила машина. Но я не понимаю, как это возможно, не осознаю, что это вообще возможно. Моё представление о мире в целом полностью разрушено. И сказать, что я в шоке, – ничего не сказать. Иначе я бы сейчас не лежал просто так с красивой женщиной в постели, рассуждая о паранормальных явлениях, а давно бы склонил её к сексу, и она, то есть ты, была бы не против. Но я не могу чисто физически. Мне в некотором роде не до этого, что меня тоже шокирует.

– Что не меняется в этом мире, так это чувство Лёшкиной важности, – с лёгкими нотками истерики усмехнулась Виктория. – Он бы склонил меня к сексу…

– Конечно, ты так ко мне прильнула, что тебя и уговаривать бы не пришлось, – отмахнулся он.

– Просто давно не было секса, – зачем-то начала оправдываться Пятницкая и тут же переменила тему: – Скажи мне, пожалуйста, где мы?

Вика привстала в кровати и оглядела помещение. Это была спальня с тёмной мебелью в стиле хай-тек. Ничего лишнего, даже стульев или платяного шкафа не было, только кушетка и напольная вешалка для одежды. Светло-бежевые окрашенные стены. Над изголовьем кровати – хаотичное и особо не привлекающее взгляд панно из батика в коричневатых тонах. «Лаконично, как любит Алексей», – подумалось Пятницкой.

– Мы у меня, – подтвердил Смолин. – Захотел переодеться после аварии.

– Мне тоже хочется сменить хотя бы нижнее бельё.

– Я живу здесь второй год. Это моя квартира. Мы на Мосфильмовской. Я в последнее время часто бывал у матери, ночевал там, потому как она болела, но после нашего разрыва я живу здесь. От Отрадного, конечно, далеко, а вот к работе ближе, да и район интереснее. Готовил тебе сюрприз и планировал сообщить на нашей свадьбе о таком приобретении, как раз ремонт был уже завершён, но ты отказалась выходить за меня замуж.

– Хм, – лишь выдавила из себя Виктория, потому что где-то в области солнечного сплетения всё сжалось и что-то закололо.

«Достался же на мою голову зануда-тиран, никак не уймётся, – подумала она. – Может, и хорошо, что расстались».

– Позвоню маме, скажу, что у меня всё нормально. Беспокоятся, небось. Я ведь вчера не отправила сообщение, что вернулась домой, – вслух произнесла Пятницкая, найдя повод закончить неприятный разговор.

– Я ей позвонил и предупредил, что мы вместе и что ты останешься у меня, – небрежной фразой остановил её Алексей.

– Ну конечно, ты же всегда на шаг впереди, – пробурчала Вика, ощущая, что теперь и ей совсем не хочется секса с ним. – Значит, сделаю себе чай, не сидеть же здесь, на белых простынях, постиранных твоей Еленой Прекрасной.

– Она их и стирала, – подтвердил Смолин.

– Не сомневалась, организовывать процесс так, чтоб всё вертелось вокруг тебя, ты всегда умел, – заключила Вика, натягивая на себя платье. – А алкоголь в этой чудо-квартире есть?

– Не часто ли вы пьёте, девушка? – укоризненно спросил Алексей.

– С учётом количества поводов – нечасто. Да и какая тебе разница, я ж, как ты говоришь, отказалась выйти за тебя замуж. И имею полное право как свободная женщина напиться до беспамятства, вместо того чтобы впадать в него, спасая странных персонажей, которые к тридцати годам не научились правильно переходить дорогу. И неизвестно, какие последствия влечёт за собой это твоё спасение. Так как мандат от Высших сил я на него не получала и негативную энергию сбросила на бедную берёзу или тополь, что за дерево было – не помню, игнорируя все меры безопасности. Вот чёрт! Надо же туда поехать и понять, к чему всё это привело, – закрывая глаза руками, залепетала Вика, а потом решительно произнесла: – Виски! Вином сейчас мне не обойтись, – и, не дожидаясь ответа, отправилась искать кухню в квартире Смолина.

Его ладонь легла на её руку, когда та тянулась открыть крайний правый нижний шкафчик кухонного гарнитура цвета шоколад. И остановила её.

– Вика, я не дам тебе пить сегодня. Я видел твоё состояние вчера, и я вижу сейчас, что ты ещё не восстановилась. Тебе не нужно сейчас пить, – мягко, но настойчиво повторил он и подошёл совсем близко, обняв сзади за плечи и прижав к себе.

– Ты?

– Позволь мне позаботиться о тебе сейчас. Поехали куда-нибудь поедим, а по дороге заедем в то место, и ты поймёшь, что хотела понять. Алкоголь не растворяет неприятные мысли, чувства и даже боль. Будет только хуже. Я знаю. Я много пил, после того как мы расстались. Работа спасает, а алкоголь – нет.

– Ты любишь меня? – не удержалась и спросила Виктория, позволяя себе расслабиться в его руках.

– Не знаю. И это честно. Мы не виделись два года. Я не знаю тебя такой, какой ты раскрываешься для меня сейчас.

Он, конечно, был прав, а она по-женски глупа со своим вопросом. Но после его слов пара слезинок блеснула в её глазах. Пятницкой часто казалось, что она любит Смолина со всем набором прилагающихся страстей: ревностью, желанием, ненавистью, завистью, жаждой побеждать его и быть самой побеждённой. Она даже не сравнивала других мужчин с ним, они почему-то изначально казались недостойными её, а с Алексеем у неё не было сомнений. Поэтому другой в её жизни так и не появился.

– Поехали, – согласилась Виктория, активно высвобождаясь из объятий Алексея. – Выпью виски в кафе, под закуску.

А он в ответ шлёпнул её по попе.

* * *

Смолин и Пятницкая были на месте вчерашнего происшествия минут через сорок. Путь от Мосфильмовской улицы до Дубков не стал близким даже без пробок на дорогах. Припарковались немного поодаль от того ночного магазина. Около него уже стояли полицейский автомобиль и скорая. На дороге лежал человек в неестественной позе. Машина, которая его, по-видимому, сбила, вылетела после столкновения с проезжей части, снесла небольшой зелёный заборчик и ударилась в берёзу рядом с иссохшим деревом. Спасатели пытались вытащить из неё мужчину с окровавленной головой.