Навигаторы. Смотрительница

При этих словах я начал слушать внимательнее, уж очень описание этого объекта казалось похожим на описание флагмана мимикримов, который мы с нье' Соринтом обнаружили рядом с «В35Пр».

Дэрри отпил из своего стакана прозрачную жидкость, и продолжил свой рассказ:

– Во время того, как мы облетали этот странный корабль. внезапно появился шлюз. Нас как будто бы приглашали. Мы воспользовались приглашением. Корабль наш был неплохо вооружён, костюмы выдержали бы попадание бластера. – Увидев наши удивлённые лица, он вяло улыбнулся обеими головами. – Мы готовились к путешествию и на экипировке, продуктах, разнообразных картриджах для жизнеобеспечения не экономили.

Да уж, нье' Соринт тоже готовился к своим вылазкам и тестировал всё самое современное, что изобретали инженеры Франгаг, но вот о костюме, способном удержать заряд бластера виги, похоже, или не знали, или пытались изобрести свой, чтобы не зависеть от поставок продукции с других планет.

Горт тем временем продолжал:

– Мы залетели в отсек, вышли из него, но больше никаких люков не было. И никто нас не встретил. Внешний шлюз, впрочем, не закрылся. Мы походили вокруг своего корабля, удивляясь странному гостеприимству, пожали плечами, зашли в свой в корабль и покинули странный объект. Необычные вещи начали происходить сразу же, как только мы покинули этот космический цилиндр. Сперва пропали мелкие вещи. Мы не придали этому значения. Мало ли кто и что забыл положить на место? За семьдесят лет совместной жизни чего только ни бывало! Потом неожиданно встал гипердвигатель. Полезли с Реккой проверять, она крупный специалист в этой области, – он замолк, судорожно вздохнул, – была. А там, в инженерном отсеке, оказалось нечто. Какое-то способное к мимикрии существо. Полупрозрачная шляпообразная голова и множество жёстких щупалец. Похоже, оно не ожидало нашего прихода и не успело спрятаться. Существо выставило перед собой какую-то штуку. Моя Рекка, – горт сглотнул, – она внезапно встала передо мной, а затем… затем обмякла. Я подхватил её и попятился к выходу из отсека с гипердвигателем. Я увидел, как существо с щупальцами снова навело на нас какой-то предмет, но успел выскочить, таща Рекку, хлопнул по кнопке закрытия двери и дал искину команду заблокировать её, а ещё откачать весь воздух из этого отсека. Рекка дышала. Она была без сознания, но дышала! Я погрузил её в медкапсулу и подал сигнал о помощи. – Дэрри замолчал, собираясь с силами. Мы не торопили его, и, когда он смог успокоиться, то продолжил. – Я просмотрел запись искина нашего с Реккой корабля и данные с капсулы: оружие незнакомой расы постепенно разложило все внутренние органы моей жены. Я должен попросить прощения у господина элефина, – Дэрри поклонился обеими головами в мою сторону и тяжело вздохнул, – он уже не мог помочь ей.

Линн осторожно сказала:

– Наверное, этот организм всё ещё там… в отсеке гипердвигателя вашего корабля?

Горт вскинулся:

– Да! Оно скорее всего там!

Повисла тягостная тишина. Горрит, который говорил то одной головой, то другой, вдруг произнес хором:

– Госпожа нье' Шатроф, можно мне остаться на маяке? Мне теперь не к кому и некуда возвращаться, а я очень хороший пилот!

Одалинн в очередной раз за сегодняшний день удивила меня. Казалось, она совсем юная и хрупкая девушка, но при этом принимает такие взвешенные решения.

– Господин Дэрри, – ответила она ему, – вы сейчас говорите под действием успокаивающих препаратов. Вам нужно время на раздумья, но, если спустя пару дней, когда препараты перестанут действовать, вы своё решение не измените, почту за честь взять вас к себе в команду.

Горт кивнул обеими головами. От него пришла волна тоски.

Перед трапезой Одалинн принесла прозрачную стеклянную ёмкость, в которой находился такой же прозрачный бесцветный напиток. Разлила всем в крошечные гранёные стаканчики. Стаканчиков оказалось на один больше, чем нас. На этот дополнительный стаканчик Линн положила кусочек выпечки. И произнесла:

– За Рекку! Дух её теперь часть вселенной.

Линн взяла в руки стаканчик, выпила жидкость и быстро заела её кусочком хлеба. Кинира хмыкнула, глядя на всё это, и тоже сделала большой глоток. По её лицу было непонятно, понравился ли ей напиток. Мы с Нарино одновременно отпили из своих стаканов. Нарино тут же закашлялось, мне жидкость обожгла рот. Великая матерь, это что, гидравлическая жидкость для ботов?! Быстро, как и смотрительница, я сунул кусок хлеба в рот. А потом почувствовал, как приятное тепло начало растекаться по телу. Горт молча выпил своё. Я бы не рекомендовал ему под успокоительными алкоголь, но меня никто не спросил.

После ужина Одалинн быстро вышла из общей столовой.

– Асум, соедини меня с господином нье' Тарку, – услышал я её отдаляющийся голос. – Он должен знать про эту новую агрессивную расу.

Мне хотелось отвлечься от тягостных впечатлений. Руки чесались заняться камнями. Но нужна была мастерская. Одалинн ещё тогда, в первый день знакомства, сказала, что мне можно взять на маяк всё, что необходимо. Я не постеснялся. А вот придумать, куда всё это размещу, у меня не получалось. Я спустился в трюм. Нарино напевало песенку и возилось с каким-то ящиком. Увидев меня, оно выхватило бластер. Я усмехнулся: оружие стояло на режиме парализатора.

– Не трону, – почти миролюбиво сообщил я.

– Зачем пришёл? – довольно напряжённо спросил скаривитянин.

– Отжать у тебя кусок трюма, – честно ответил я и поспешил добавить, видя, как оно потянуло палец переводить режим бластера с парализатора на боевой: – Слушай, я пошутил. – Я поднял руки. – Мне нужно место под мастерскую. Можно отгородить у тебя небольшое пространство?

– Линн разрешила? – спросило Нарино.

– Пока не спрашивал. Хотел сначала поговорить с тобой, узнать, не будешь ли ты против.

Нарино подняло брови:

– Решил-таки пообщаться с мерзким метаморфом?

– Ну, раз ты против переговоров, могу и надавить, – я показал рукой на клинки.

Нарино снова подняло бластер. Я закатил глаза.

– Успокойся, ничего я тебе не сделаю, уже и пошутить нельзя?

– Выделю тебе угол, – буркнуло оно, опуская бластер. – Только спроси у смотрительницы, можно или нет.

Я кивнул и вышел из трюма. Спросив у Асума, где Линн, двинулся в оранжерею. Одалинн сидела в кресле, расшнуровав свои высокие ботинки и положив ноги на другое кресло. Взгляд мой упал на аккуратные пальчики с накрашенными ногтями. От Линн веяло грустью.

– Ты что-то хотел, Рэн? – равнодушно спросила она, даже не повернувшись.

Ну уж нет, так не пойдёт! Я уже привык к деятельной натуре смотрительницы. Я тихо вздохнул. Обычно непонятная мне радость приходила от неё, когда мы были вдвоём. И её эмоции… Они всегда были чистыми, незамутнёнными, я даже чувствовал необходимость в том, чтобы чувствовать их. Такие настоящие… Уже давно я пожалел о том своём представлении во время отбора на маяк, Линн же никогда о произошедшем не напоминала.

– Хотел спросить, можно ли мне выделить место в грузовом трюме под мастерскую?

– Почему в трюме? – она испытывала крайнее недоумение. – Я тебя специально поселила рядом с небольшим технологическим отсеком. Он ничем не занят. Можно даже сделать внутри твоего отсека дверь, чтобы не нужно было выходить в коридор.

Я удивлённо спросил:

– Специально поселила?

– Конечно. В твоём же деле написано про увлечение. – Она улыбнулась и от неё ко мне пришла волна тепла. Её хандры как не бывало. – Пойдем, покажу тебе.

Она быстро надела свои ботинки, схватила меня за руку и потащила к небольшому помещению рядом с моим отсеком. Открыла его, и мы вошли. Я осмотрелся и, улыбаясь, кивнул:

– В самый раз!

Смотрительница тоже улыбнулась.

– Открою доступ, сам потом решишь, кого сюда пускать. – Она опустила глаза и смущённо спросила: – А можно мне приходить посмотреть?

Я ошарашенно уставился на неё. Никто никогда не смотрел, как я работаю с камнями. Но Линн так умоляюще смотрела на меня, что я не решился ей отказать, только кивнул.

Что ж, подумалось мне, раз я разрешил ей приходить, когда буду заниматься любимым делом, то имею право на небольшую компенсацию. Мне захотелось удовлетворить любопытство.

– Линн, откуда такой обычай – провожать погибшего так… за общим столом?

Она снова сникла.

– Так принято у моих родителей, – коротко ответила Линн. – Прими как данность, что мы будем делать также, если потребуется.

– А какие ещё есть традиции в твоей семье? – неожиданно для самого себя спросил я. Не каждый день узнаёшь что-то новое об императорской вигской семье.

Одалинн усмехнулась и, не задумываясь, ответила:

– Встреча нового года, например. Его мы тоже будем отмечать так, как принято в моей семье. – Увидев, что я собрался спросить, как это будет происходить, она поспешила добавить: – Не спрашивайте, господин Арэниэль Вардис, пусть это будет сюрпризом.

***

Через пару дней Одалинн собрала нас в столовой в дневное время.

– Имперская служба безопасности попросила меня провести переговоры с князем Нарсурием. Это глава расы глотерианцев. Глотерианцы – гуманоиды, поглощающие эмоции. Они делают это для подпитки их собственных жизненных сил. Раса закрытая и доподлинно неизвестно, как происходит поглощение и в какую энергию перерабатываются эмоции. Глотерия подписала соглашение: они обязались пить эмоции только тех, кто добровольно на это согласился (чаще это те, кто потерял близких), или тех, кого в качестве наказания за преступления отправили на Глотерию из других миров. Недавно несколько кораблей, в том числе кораблей вигов, пропали в близлежащих к Глотерии секторах. – Одалинн остановилась, посмотрела на нас и продолжила: – Нужно выяснить судьбу пропавших кораблей, пусть даже это будут косвенные доказательства.

Потом она обратилась прямо ко мне:

– Рэн, я хочу попросить тебя спуститься на Глотерию с нами. Если на планете есть выпитые, может понадобиться твоя помощь.

Я кивнул, не раздумывая. Хоть я и не любил навигаторов, спускаться на разные планеты мне нравилось. Великая матерь создала так много разных, порой очень необычных видов живых, мыслящих организмов…

– Я тоже с вами! – попросилось Нарино.

Линн благодарно улыбнулась и показала нам головидео планеты глотерианцев и их самих. Это оказалась обычная планета с обычным климатом, растительностью, морями, реками, озёрами, парочкой пустынь. На планете имелось три континента. Один из них представлял собой огромный город – столицу Глотерии. Замок князя возвышался на холме в центре континента – огромное сооружение с множеством башен и башенок. Пройти пешком из западной в северную башню можно было за пару глотерианских суток, а из юго-западной части замка добраться в северо-восточную – за глотерианскую неделю. Я надеялся, что в доме главы расы имеются мультискоростные горизонтальные транспортёры. Над самой высокой башней этого монстрозамка развивался огромный флаг с гербом. На гербе были изображены энергетические потоки, стекающиеся в одну точку.

Потом мы изучили типичных местных жителей, гуманоидов с очень бледной кожей и, как правило, тёмными глазами и волосами. Основной цвет одежды – чёрный, тёмно-бордовый, тёмно-синий, тёмно-коричневый.

– Жутенько, – задумчиво сообщил очевидное метаморф.

Для спуска на планету нам доставили тёмные одеяния. По мне, это было излишне. Мы всё равно отличались от местных, как едва зазеленевший росток от высохшей травинки.

У шлюза Линн и Кинира появились эффектно. Кинира надела чёрные брюки, того же цвета сапоги, бордовую рубашку и тёмную кожаную куртку. Под курткой угадывалось оружие. Одалинн же пришла в длинном чёрном платье, облегающем её фигуру. Гладко зачёсанные, собранные в низкий пучок волосы, придавали строгости её обычно живому лицу. Белые манжеты на рукавах и строгий, ослепительно белый воротничок привлекали внимание. На руках – тонкие печатки. Под перчатками виднелись украшения, я чётко различил абрис какого-то перстня на среднем пальце руки. На лице – минимум косметики.

Такой смотрительницу я ещё не видел! Да её же похитят эти поглотители эмоций! Похоже, Нарино пришла в голову та же мысль, и оно, не смущаясь, спросило:

– Линн, а императору больше некого послать, кроме тебя?

От Одалинн пришла волна благодарности и насмешки. Она вздёрнула бровь и обманчиво спокойно спросила:

– Нарино, ты считаешь, что я не справлюсь? Или что император сам должен всюду успевать?

– Нет, – поспешило ответить Нарино. – Но ведь есть опытные дипломаты…

– Император всегда отправляет с миссией тех, в ком он уверен. – Линн повернулась к горту. – Горри, как только мы выйдем, закрываешься в катере. И никому, повторяю, никому не открываешь. Даже нам, если заподозришь, что мы подверглись воздействию.

Горт молча кивнул.

Мы спустились на планету и встали в космопорту. Телепортационный центр в этом мире был только один и находился на другом континенте. Нас встретили и, усадив в полный аналог транспорта, на котором мне довелось перемещаться на планете вигов, повезли в резиденцию князя. Всё вокруг выглядело мрачным: дома из тёмного камня, на окнах тёмные занавески, цветы в палисадниках, на балкончиках, клумбах в основном тёмно-бордовых, тёмно-синих оттенков. Наверное, если бы это зависело от глотерианцев, то и листья деревьев были бы чёрно-зелёного оттенка, а не сочного травянистого. Фонтаны, скамейки, тротуары – всё из чёрного камня. Замок главы Глотерии оказался ещё больше, ещё мрачнее, чем нам показалось на видео. Неприятное зрелище. На скоростных горизонтальных транспортёрах нас доставили в зал приёмов и оставили ждать. Зал был огромный. Чёрные шершавые каменные стены, высокий потолок, теряющийся в темноте. По какой-то причине все светильники не зажгли. На некоторых стенах висели гобелены, видимо, изображавшие жизнь правителей этого неуютного мира. У дальней стены на возвышении стоял одинокий массивный стул на вычурных изогнутых ножках и с такими же подлокотниками. Сиденье и спинка стула были обиты тёмным бархатом.

Отворились двери, и в зал вошли несколько гуманоидов. Одеты они все были похоже, даже лица казались одинаковыми. Может, родственники? Один из них сел на единственный в зале стул и произнёс:

– Приветствую посланников императора Франгаг в моём скромном доме.

Позёр! Скромным его дом точно не был.

Мужчина насмешливо проложил:

– Чем же мы заслужили великую честь, встречать в своём мире родственницу императора Франгаг?

Одалинн чуть шагнула вперёд, поклонилась и ровно произнесла:

– Князь Нарсурий, император Франгаг Эивиндр нье' Ринд передаёт вам своё почтение, заверяет в нерушимости всех договорённостей между навигаторами и глотерианцами.

Князь проигнорировал слова Линн и небрежно спросил:

– Чем такая хорошенькая вига насолила Эйву, что он отправил её, свою родственницу, в гости к ужасным поглотителям эмоций?

Одалинн не обратила внимания на пренебрежительные слова Нарсурия.

– Император направил меня сюда, чтобы разобраться с исчезновением кораблей в вашем секторе. Возможно, вы слышали что-нибудь о судьбе пропавших…

Князь встал и словно перетёк к нам. Я почувствовал целый ряд его эмоций: любопытство, снисхождение, азарт, удивление. А ещё он… как будто принюхивался:

– Любопытные эмоции исходят от вас, – он обвёл взглядом нашу компанию, остановился на Кинире. – Женщина-киборг переживает за свою юную подопечную и оплакивает, глядя на неё, своё слишком давнее девичество. Скучно! – Кинира в этот момент покраснела. Я и не думал, что что-то может её смутить. Неожиданно! Князь перевёл взгляд на меня. – Элефина разрывают противоречия. Не интересно. – Он повернулся к Линн. – О, очень вкусно, госпожа нье' Шатроф, эмоции влюблённых – изысканное, очень ароматное лакомство!

Одалинн влюблена?! Эта новость неприятно меня удивила. На лице Линн не дрогнул ни один мускул.

– Княяяязь, – на грани вежливости протянула она. – Я не давала вам разрешения пить свои эмоции. Согласно действующему договору между глотерианцами и союзом рас, сначала нужно получить разрешение на употребление настроения разумного существа, и только потом питаться.

Нарсурий рассмеялся, плотоядно глядя на Линн.

– Поверьте, Одалинн, я ещё и не начинал, – он подошёл к ней ближе, – но не отказался бы, если бы появилась возможность.

Кинира встала перед князем, загородив собой Линн. Нарсурий хмыкнул и подошёл к метаморфу. Он долго стоял рядом, потом обошёл по кругу Нарино, снова и снова втягивая носом воздух.

– Очень интересно. Ничего не чувствую.

Мы удивлённо посмотрели на Нарино.

А князь лениво сообщил:

– Метаморфов я ещё не пробовал. Если он даст нам согласие, то я поделюсь имеющимися сведениями о пропавших.

Он склонил голову вбок. Изворотливый. Линн открыла рот, явно собираясь возразить, но Нарино успело первым:

– Согласно!

Одалинн гневно сверкнула глазами, но промолчала. От неё пришла волна неудовольствия. Князь, явно наслаждаясь происходящим, подошёл к скаривитянину и приложил руку к его шее, немного прикрыл глаза. Ничего необычного не происходило. Нарино сначала напряжённо смотрело на князя, затем начало оглядываться по сторонам, а потом и вовсе подняло голову и стало рассматривать темнеющий в вышине потолок. Нарсурий нахмурился, широко распахнул глаза и приказал метаморфу:

– Смотри мне в глаза.

Нарино пожало плечами и, повинуясь, уставилось в глаза глотерианца. Несколько минут они стояли так, глядя друг другу в глаза. Внезапно я увидел, как капля пота скатилась по виску Нарсурия. И от него пришла волна раздражения и злости. Мой камень читал эмоции поглотителя эмоций. Какой поворот!

«Он не может его выпить!» – догадался я.

Я быстро оглянулся на Линн и Киниру. Они стояли с непроницаемыми лицами. Князь вдруг расслабленно рассмеялся (при этом я чувствовал его ярость) и сообщил всем:

– Непростой орешек. Но ничего интересного для меня.

Теперь от него исходили раздражение и… страх? Нарсурий галантно поклонился и, уходя, бросил:

– Ваш вопрос обсудим за ужином.

Нам показали наши комнаты. Линн попросила всех собраться у неё. Открыв дверь, мы попали в большую неуютную спальню, в которой пахло пылью и лежалым бельём. Голые каменные стены, огромная кровать, небольшие коврики рядом с ней, несколько кресел и пара дверей. Вероятно, в санузел и гардероб. На высоком окне – тёмные шторы.

Кинира обошла всю комнату, заглянула за двери, подняла пару ламп, хмыкнула и сказала:

– Под лампами прослушивающие устройства. – Она без сожаления ударила основание лампы о стол, та разлетелась, и Кинира, выкопав из кучи осколков небольшую пластиковую коробочку, поднесла её к бионическому глазу. – Уверена, тут их много.

Одалинн хитро улыбнулась:

– Да пожалуйста, нам же нечего скрывать от нашего гостеприимного хозяина.

Несмотря на беззаботный фон её эмоций, от Одаллин тянуло тревогой, а вот Кинира и Нарино были спокойны. Линн молча показала на свой планшет и наши коммуникаторы. На наши устройства пришла закодированная ссылка на общее для нашей небольшой группы информационное пространство, в которое каждый вошёл под индивидуальным паролем. Переписываясь, нам приходилось иногда произносить вслух ничего не значащие фразы:

– Прохладное помещение, могли бы выделить и более тёплые апартаменты.

– Вы заметили, какой оттенок чёрного на главном стяге планеты?

– Как считаете, если я спрошу у князя о сувенирах с планеты, он сможет что-то посоветовать?

Настоящая же беседа шла через наши устройства.

«Нас не выпустят отсюда», – мы с Линн написали эти слова одновременно.

Глаза Нарино расширились от страха. Кинира молча посмотрела на нас, потом показала глазами на планшет Линн, приглашая продолжить.

«Мы случайно стали свидетелями обнаружения расы, которую глотерианцы не могут выпить», – написала Линн.

Я кивнул, соглашаясь.

На лице Киниры начало проступать понимание. А этот несуразный метаморф, кажется, все ещё не понял.

«Это значит, Нарино, что глотерианцев можно теперь контролировать с помощью представителей вашей расы. Например, вы можете быть охраной у преступников-глотерианцев или присутствовать на приёмах, переговорах и обнаружить, если пьющий эмоции попытается сделать переговорщиков, к примеру, совершенно бесчувственными, заставить их не идти на уступки друг другу, несмотря на все разумные доводы», – написал я.

«Давно стало известно, что, когда глотерианцы выпивают все эмоции существа, у того нарушается энергетическая оболочка. Выпитый «насухо» начинает сильно болеть и погибает в считанные недели. Выпитый не стремится ни к чему, ничего не хочет, делает то, что ему говорят. Даже поесть или справить естественную нужду он не может без приказа.

Изучить процессы восстановления полностью выпитых не удалось – все пострадавшие умирали раньше. При этом было сложно узнать, почему существо погибло. Ни одна медицинская капсула не смогла зафиксировать разрушение энергетической оболочки.

Если правителем какого-либо мира или планеты питался глотерианец, это могло привести к смене власти, например, или войне, в зависимости от того, что требовалось глотерианцам или тем, кто их нанял.

Конечно, чаще всего глотерианцам не нужна была армия марионеток, которой нужно приказывать постоянно, чтобы обеспечить их жизнедеятельность и функционирование. Обычно частично выпитые в целом имели нормальное здоровье, у них сохранялась тяга к жизнеподдерживающим потребностям, а вот рефлекс собственной защиты был снижен максимально. Такие доноры могли кормить поглотителей эмоций десятилетиями. Эта раса всегда была на голодном эмоциональном пайке, поэтому доноров берегли, но, как это часто бывает, однотипная еда приедается, и им иногда хочется чего-то новенького».

Нарино схватилось за голову.

– Какой у нас план? – написала Кинира.

Линн пожала плечами и быстро напечатала:

«Сходим на ужин».

За ужином царила мрачная атмосфера. Исходила она как от членов команды маяка, так и от глотерианцев. Хотя от князя фонило ещё и предвкушением. Мне всё это не нравилось.

Кинира была настороже, от Нарино тянуло любопытством. А вот от Линн не исходило ничего. Совсем ничего. Как будто все её эмоции выключили. Стало неприятно. Я присмотрелся к смотрительнице. Она была спокойной, внимательной, смотрела и слушала, отвечала на вопросы, никакой заторможенности или вялости. Вела себя как обычно, за исключением того, что не улыбалась, не поднимала брови, не опускала уголки губ или не прищуривалась, когда хотела подначить. Обычно у Линн было очень выразительное лицо. А сейчас она олицетворяла собой шапки ледников на полюсах Элеи. Неужели князь посягнул на неприкосновенность посла и выпил её?

Нарсурий за ужином представил нам свою супругу и нескольких придворных. Одалинн – свою команду. Прислуживали за столом официанты разных рас. Все они молчали. И не выражали никаких эмоций. Механически двигались, механически говорили, если их о чём-то спрашивали, механически отвечали «Да, господин», «Нет, господин» или «Не знаю, господин».

Вот, как выглядели те, у кого выпили все эмоции. Они казались живыми куклами. Внешне ничем не отличались от обычных орси, вигов, элефин, хлео. Но без эмоций. Моих соседей по столу – глотерианцев в основном – интересовали мои клинки. Где сделаны, из чего, умею ли я ими пользоваться. Но мой рассказ о них никого не заинтересовал. А вот Нарино имело успех.

Оно с довольным видом что-то рассказывало, при этом расставив перед собой и своими слушателями соусник, небольшие баночки со специями, солонку и несколько тарелок. Даже салфетка с колен поучаствовала в представлении. Кажется, речь велась про какой-то космический обоз. Я и не знал, что Нарино работало боцманом. С трудом верилось в такое, глядя на эту тщедушную фигурку метаморфа.

Кинира сидела мрачная и не обращала внимания на попытки соседей-аборигенов её разговорить. От неё веяло напряжением, раздражением и злостью.

Линн вежливо беседовала с князем, который уже давно отослал свою молчаливую хрупкую супругу. Команда маяка номер семьдесят тысяч семь усиленно делала вид, что ничего необычного не происходит.

Для ужина Одалинн выбрала довольно откровенный наряд. На ней была длинная чёрная струящаяся юбка и бордовый, расшитый какими-то камнями корсет. Присмотревшись, я опешил: да это же центакские рубины и агаты! Камни не самые дорогие, но всегда отличающиеся качеством обработки. На тонкой белой шее располагалось колье-воротник из тех же камней. Мастер хоть и не работал с дорогостоящим материалом, компенсировал это художественной задумкой. Длинные светлые волосы Одалинн слегка подвила на концах и оставила распущенными, одну прядь заколола над ухом.

Князь положил свою руку на руку Линн и, придвинувшись ближе, что-то ей негромко рассказывал. Линн даже не пыталась вежливо улыбаться. Она просто кивала в ответ на слова Нарсурия. От него постоянно приходили волны вожделения, похоти, и уверенности. У него уже слюни капали, а она словно не замечала. Или делала вид? От этой вереницы постоянно сменяющихся эмоций у меня начала раскалываться голова. Где же эмоции Линн? Приятный, обычно почти незаметный ручеёк тихой радости, уже бы смыл этот тягостный гул чужих впечатлений. Вот Одалинн неторопливо что-то ответила, даже подняла немного уголки губ, но ни одного оттенка её душевной радости или грусти я не ощутил. Великая точка начала, да что же с ней?