Василика Даль: Возрождение

– Есть, капитан, – шутливо ответила я. – Все, я отключаюсь, тут все чисто. Пойду пройдусь, если вдруг что, через Алину передашь сообщение, но только если это будет послание крайней важности!

– Есть, капитан, – ответил он мне в той же шутливой манере.

Как только он положил трубку, я связалась с одной своей знакомой, которая по возможности отслеживает передвижения Корсака и Андре со своими шайками.

– Привет, Василина, звонишь за сводками? – радостно поздоровалась она.

Я отошла от перегородки и пошла прямо по линиям регистраций, посмотреть, вдруг кого-то упустила из виду.

– Что-то вроде того, – неуверенно произнесла я. – Корсак вчера похитил одного парня. Он светился где-нибудь за городом, или там, где предположительно может держать пленных?

Я не стала сообщать ей о том, что это лишь мои предположения, иначе она может что-то упустить. Не хочу уехать и потом, прилетев домой, обнаружить в университете угол засыпанный свежими цветами рядом с фотографиями Тимура в черный рамке и с черными лентами.

– Раньше ты всегда узнавала, где он есть, чтобы избегать, а теперь лезешь на рожон, – ответила она. – Надеюсь, парень того стоит.

– Есть что? – она слишком много болтает, а у меня не так много времени.

– Корсак в городе с неделю, я сразу к нему приставила пару человек и в тех местах, где могли появиться его люди, – Света сразу перешла к делу, чего я и добивалась от нее с самого начала. – И был привезен один парень сегодня утром в Сосновый бор. – Опять туда ехать. А клуб случайно Корсаку не принадлежит? – У него там есть домик, но нужны особые приметы, чтобы я смогла проверить, он это или нет.

– А какие именно приметы тебе нужны? – я до последнего надеялась, что с Тимуром все в порядке, но пока он там, если тот парень все же Тим, то он явно не в порядке. – Парень, 21–22 года, рост 188 сантиметров. – Никогда не могла подумать, что информация, которую я узнала от двух придурков-одногруппников, когда те спорили кто выше, пригодится для спасения чьей-то жизни. – Спортивное телосложение. Возможно, во время похищения был без одежды и возможно можно было заметить на груди татуировку черной птицы. Черные волосы, золотые глаза. Приметы слабые, да и описание туманное, но ничего такового вспомнить не могу, надеюсь, этого хватит? – затараторила я, припоминая какие-либо еще приметы, которые могли бы у него быть, но тату, мне кажется, самая важная примета, если он был раздет.

– Я проверю, привозили ли кого-нибудь еще, если нет, то скорее всего, парень в Сосновом бору – твой объект.

– Когда ты сможешь сказать точно?

– Минут сорок, если оперативно. Очень срочно? – уточнила она, немного растягивая слова.

– Очень-очень срочно, мне нужно достать его до завтрашнего утра и уехать, потому что Корсак приставил ко мне хвост, и мои передвижения ограничены.

– Я скоро тебе перезвоню.

Попрощавшись со Светой, я написала Матвею, что все спокойно, и когда он спросил, решила ли я что-то с Тимуром, ничего не ответила. А что я могу сказать, когда у самой нет точной информации? Все, что я могу написать Матвею, так это пожаловаться на то, что местные хранители странно себя ведут. Я понимаю их действия, но хотела бы не понимать, потому что мне не нравится слышать «это не наша юрисдикция».

Корсак вчера похитил человека, но спасать его кроме меня никто не будет. За Корсаком будут следить, но не более. Сообщество хранителей в Питере боится Корсака, а, где его не боятся, и, где хранители готовы бороться за своих людей, забыв про всякие юрисдикции, он не активен. Мама и ее сослуживцы давно уже положили на него глаз.

Когда, спустя время самолет взлетел, я решила перекусить.

Глава 8: «Все равно» – это точка невозврата

Сегодня утром мне снился Зен. Будто он был в Питере, на какой-то заснеженной улице, где я часто проходила, когда шла в университет. Я видела его стоящего ко мне спиной у черного BMW в синем пальто с поднятым воротником. Он будто прятался от окружающих.

Пусть лицо было спрятано за воротом, но я точно знала, кто это был. Зена и Саймона, пусть давно их и не видела, я всегда смогу узнать в толпе.

Я медленно приближалась к нему, с замиранием сердца ожидая, когда он ко мне обернется, чтобы я смогла посмотреть в его зеленые глаза и спросить у него, какого черта, этот кретин бросил меня одну справляться с тем, во что я влипла из-за его брата?! Зен знал мою правду. Он знал, как мне было плохо, потому что он единственный, кому я рассказала обо всем, а своим поступком Зен плюнул мне в душу. Этот друг прекрасно знал, что мне было очень тяжело, но он решил, что я того заслуживаю и это правда. Зен был в ярости, когда я признавалась ему о Саймоне.

– Зен, – прошептала я, когда подошла почти вплотную к его отвернувшейся фигуре.

Тот замер, и медленно, даже скованно, обернулся и посмотрел мне в глаза. Зен был таким реальным, будто все происходило не во сне, а наяву.

Я протянула руку и коснулась рукава его пальто, ткань была плотной и мягкой, меня удивило, что тактильные ощущения были слишком реальны.

– Василина, – тихо отозвался он, так же удивленно, как и я, но лицо его быстро сменило маску удивления на маску раздражения. – Ты не должна была быть здесь.

– Это все, что ты мне говоришь спустя три года? – взорвалась я, отдернув руку и делая шаг назад. – Я ожидала услышать от тебя что угодно, Зен, но не это. Меня не должно было быть здесь? О да, ты прав, меня вообще не должно было быть! Вам с братом вообще плевать на меня. Вы оба даже не подумали обо мне, когда сбегали друг от друга, затягивая меня в ваши дурацкие игры. Доигрались? Молодцы! – кричала я, пряча руки в карманах, чтобы не ударить его кулаком в нос. – Вы сломали друг друга, – Зен не сводил с меня упрямого взгляда, а я не могла остановиться. Я всегда думала о том, как бы отреагировала на встречу с ними и каждый раз я металась от мысли к мысли. То, я была уверена, что буду спокойна, то была уверена, что разобью им носы. – Вы сломали себе жизни по своей глупости и идиотизму, этого было мало, и вы потянули меня за собой в ад. Вы меня на год из жизни выбили, – я снова срываюсь на крик и уже шагаю к нему, чтобы дать в нос, но его взгляд полный безразличия меня останавливает. Как и тогда, Зен и сейчас не понимает меня. Ему непонятна моя злость. Он не никогда не сможет понять, что из-за них двоих я не сплю ночами, что из-за них я не могу проходить мимо детских площадок. Это из-за них я вздрагиваю от детского крика. – Хотел меня добить? Поздравляю, ты меня добил. Я никому не пожелаю такого дерьма, что со мной случилось. Даже тебе, Зен. Даже тебе!

– Ты сказал, что она в порядке, – Зен обернулся назад, меня пошатнуло в сторону, и я заметила Тимура, который с неподдельным интересом в своих золотых глазах наблюдал за нашей перепалкой.

– Она и была в порядке. Извини, но мы с Васей изначально не поладили, и она не изливает мне свою душу, – упрекнул его Тимур. Что здесь происходит думала я, наблюдая за довольным, не пойми от чего, Тимом. Я хотела уйти, но свирепый взгляд Зена остановил меня. Зен выглядел так же, когда выслушивал мою исповедь на берегу озера…

В какой-то момент я проснулась, разбуженная встревоженной Алиной, которая наверное почувствовала, что это очередной кошмар. Соврав ей, что я в порядке, я хотела выйти на улицу, спросонья не особо понимая, почему мы у Матвея. Подруга долго смеялась, когда я зависла в комнате Матвея оглядываясь по сторонам. И я вспомнила, почему мы не дома. А если не дома, значит я не смогу покурить.

Я закрылась в ванной и долго умывалась холодной водой, чтобы наконец уже проснуться.

Мне не нравилось чувство реальности, пришедшее с этим дурацким сном. Мне не нравилось, что сердце болело от давно забытых чувств отчаяния и безнадежности, которые я глубоко зарыла в своем сознании, чтобы не раскисать из-за них и не превращаться в ту версию себя, которую я хочу стереть из своей памяти.

Она «ничто» и омерзительна до одури, она заслуживает того, чтобы ее забыли, но я не должна забывать о том, что братья Хадзис сами сделали свой выбор и я больше никогда не хочу их видеть.

Мне удалось наладить свою жизнь без них, заново собрав себя по кусочкам, а они сейчас все бы испортили, как обычно заботясь только друг о друге. Я этого не хочу, а хочу я, чтобы Алина всегда переживала обо мне, если я не отвечаю на звонки, чтобы Матвей всегда заботился о моем сне и регулярно выходил со мной на пробежки, даже когда он в другом месте.

Они – мои друзья. Они – мое будущее, и я их сильно люблю, так же, как и они меня.

Вот они мне нужны так же, как им нужна я.

Горестно усмехнувшись своим совсем невеселым мыслям, я взъерошила себе волосы, прогоняя поганые, портящие мне боевой дух размышления, потянулась за телефоном и набрала последний номер в моем журнале звонков. Приложила смартфон к уху, слушая ужасно надоедливые гудки, я прислонилась лбом к рулю, прикрывая глаза, а, когда Света ответила, то первое, что я услышала, было ее учащенное, даже запыханное дыхание.

– Это он? – резко спросила я, минуя ненужные слова о том, что я устала ждать ее звонка.

– Я только собиралась тебе звонить, – я слышала, что ей тяжело говорить. – Сорок минут назад из Соснового бора выехала машина. В ней человек без сознания, – вот дерьмо.

– По какому маршруту они едут? – если Тим без сознания, дело дрянь. – Ты сказала человек, это не тот, про кого я спрашивала?

– Я не знаю. Мы тут спешим, но это точно парень. – Я все еще могу надеяться на то, что это не Тимур? – Они едут по КАДу, а ты сейчас где?

– Возле аэропорта, – ответила я, вспоминая систему этого КАДа. – Вы их отслеживаете?

– Пытаемся, – все, что они делают, это пытаются. Наверное, с этой чертой питерских хранителей я никогда не свыкнусь. Меня учили не пытаться, а делать. – Десять минут назад их засекла камера на 77 километре КАДа, – если их заметила камера, значит едут они со скоростью явно больше разрешенной. – Если ты в Пулково, то можешь с ними пересечься, – Света больше не предлагает помощи, оно и понятно. Ну для них, не для меня.

– Хорошо, можешь назвать госномера машины или хотя бы описать ее? – мне бы сейчас помощь не помешала, но просить я не буду. Одно дело просить добыть информацию, другое дело просить их рисковать.

– Вышлю тебе сообщением. Слушай, там ремонт дороги, будь аккуратнее.

– Буду, – ремонт дороги – это большая помеха. – У меня еще просьба: я знаю, у твоих друзей есть хостел где-то здесь рядом. Ты можешь забить мне комнату? – нагло было с моей стороны просить о многом, но что мне делать, когда делать нечего? Правильно, наглеть.

– Там сейчас вообще никого нет, ребята в отпуске. Ключи у консьержа, я позвоню ему и попрошу, чтобы приготовил их.

– Спасибо тебе за помощь.

– Всегда пожалуйста. Удачи.

Попрощавшись с ней, я убрала телефон и посмотрев на свое отражение в зеркало, тихо усмехнулась, заметив, как у самой загорелись глаза. Сняв резинку с запястья, я собрала волосы в пучок и подмигнув своему отражению, когда в голову пришла одна идея, я вышла из машины. Открыв заднюю дверь, я подтянула к себе рюкзак.

Расстегнув рюкзак, я достала кожаные гловелетты, когда-то специально сшитые для меня, мама считает их лишними, а мне удобно. Я чувствую себя с ними более уверенно, потому что могу крепко держать свои ножи со стальными ручками. Практически все мое холодное оружие без деревянных или пластиковых рукояток, и потому летом иногда ножи могут выскользнуть. У кинжала ручка резная и инкрустированная камнями, поверхность ребристая и из пальцев не выпадет. И в гловелеттах есть секретик, который немного спасает мои костяшки, когда я перехожу на рукопашный бой – небольшое уплотнение на пальцах уменьшает риск их сломать.

Надев гловелетты, я закрепила ножны для своих ножей, которые сняла перед тем, как идти в аэропорт. Если мама гловелетты считает ненужными, то ножи, индивидуально изготовленные для меня, ей нравятся. С ее подачи у меня все «рабочие» вещи индивидуального заказа, кроме кинжала. Это особенный подарок.

Когда мы с мамой в последний раз виделись, я показала ей свои новые двухлезвийные клинки. Она назвала их не доработанными ножами из-за того, что само лезвие сразу переходит в цельную стальную рукоятку, но маме понравилось отверстие на рукояти для указательного пальца. Говорит, что с ним удобнее.

– Скользить не будет? – спросила она, пристально рассматривая ножи. – Рукоять-то цельная.

– Не должны, – ответила я, протягивая ей новенькие гловелетты. – В составе рукояти есть полимер Кратон и из-за него она не будет скользить в руках, но для подстраховки я чаще ношу гловелетты[2]. Мне в них спокойнее.

– Мне нравится, что они тонкие, – с этим я была полностью согласна. Мои ножи тонкие, удобные и не очень длинные. Они не длиннее самой простой шариковой ручки. – Я всегда говорила, что преимущество заказных ножей в том, что ты делаешь их под свою руку. – И из любого материала. Как говорится, любой каприз за ваши деньги. Мои игрушки не из дешевых, но они стоят каждую, потраченную на них тиынку. – Сплав серебра и высокоуглеродной стали? – спросила мама, рассматривая каждый миллиметр ножа. Я согласно кивнула, и она довольно хмыкнула. Ей нравилось. – Правильный выбор, кошечка. Так заточка, будет держаться лучше. Ого, так еще и пескоструйная обработка была? – мама заметила едва заметную маркировку на боку.

– Ага, – моя мама специалист своего дела. Она столько тонкостей своей работы знает, что мама не горюй. Каламбур, но это правда. – Для уменьшения бликов я еще заказала антибликовое покрытие.

– Молодец, – мама осталась довольна моим выбором, а я довольна, что она довольна.

* * *

Остановить одну машину на ходу сложно, когда ты сама одна. Однако, это возможно, когда идет ремонт дороги и случайно начал крапать мелкий дождь. Стоя у обочины и высматривая машину с государственным номером, который написала мне Света, я думала, что мне делать. Плана не было, от слова совсем.

Одна идея была безумней другой, и чем страшнее была задумка, тем был выше шанс не выбраться живой. Я уже думала, звонить кому-нибудь, чтобы попросить подмогу, пока на моих глазах, проезжающая мимо машина чуть не слетела в кювет, когда резко затормозила перед полосой, где сняли верхний слой асфальта. Я не знаю в чем была дорога, но из-за дождя, ехать было сложно.

– Делать нечего, – пробормотала я, замечая черный внедорожник, едущей в четвертой полосе.

Заведя машину, я ждала, когда этот черный внедорожник проедет мимо. Номер, я конечно не замечу, потому что он едет уж слишком быстро.

Выехав на разгонную полосу, я набрала скорость, чтобы не тормозить проезжающие машины и перестроилась в первый ряд, пропустив несколько машин, дожидаясь той черной.

Аккуратно, чтобы не привлекать явного внимания, я перестроилась во второй ряд, плавно набирая скорость, всматриваясь в зеркало.

Внедорожник уже был близко, и когда я перестроилась в третий ряд, он промчался мимо меня, и я даже не успела буквы на номере увидеть, не то, чтобы его полностью.

Включив дворники, я не стала набирать скорость и сильно приближаться к машине, оставаясь на одном расстоянии. Не видя цифр, я ехала за ним, что-то подсказывало мне ехать за этой машиной. А, когда в голову настойчиво что-то вдалбливают, то сам не замечаешь, как подчиняешься и я бы ехала дальше, если бы мое внимание не привлекла другая машина, едущая за мной. Я увидела, как она резко перестроилась во второй ряд, подрезая машину на том ряду.

Только подумав, что зря он так сделал, и его машину занесет, я убрала ногу с педали газа, когда тот промчавшись мимо меня заелозил жопой на мокрой дороге, «путаясь» на щебенке, рассыпанной по дорожным полосам. Я бы и проехала мимо машины, если бы в глаза не бросился синий, проблесковый маячок. Зная некоторые госномера людей, которых мы должны сторониться, я посмотрела на номер этого серого кроссовера и не поверила глазам.

Почувствовав себя полнейшей дурой, которая повелась на интуицию, я набрала скорость и поравнявшись с промчавшейся серой машиной, бросила короткий взгляд внутрь.

Конечно из моего низенького седана, много я не увидела: впереди сидело два человека, но задние окна затонированы. Я даже силуэтов не видела.

– Идиот, вы же разобьетесь! – невольно вскрикнула я, сильнее сжимая руль, чтобы в случае чего удержать машину на ходу. Этот серый кроссовер не сбавляя скорости, резко перестроился в первую полосу, объезжая другую машину, опасно возвращаясь в третью, когда она не уступила ему дорогу. Из первой полосы в третью на мокрой дороге, он самоубийца? – Ну точно, придурок, – их машина сильно вильнула в сторону, чуть не зацепив соседнюю машинку задним бампером и выехала на четвертую полосу, подрезав тот самый черный внедорожник.

Глянув в боковые зеркала, чтобы убедиться в том, что сзади никто меня не поджимает, и я сама никому не помешаю, я немного увеличив скорость, обогнала машину, едущую передо мной. Водители, заметив, что серый кроссовер с мигалкой не адекватный, стали сбрасывать скорость, чтобы держаться подальше от сумасшедшего и я бы тоже так поступила, если бы он не был моей целью.

Серый кроссовер снова перестроился в третью полосу, и собирался вернуться в четвертую, когда объехал мешающую ему машину, но он снова вильнул. Вместо того, чтобы сбросить скорость и выровняться, этот водитель-самоубийца ударил по газам. Машину естественно сильно закрутило и рвануло вперед, чертыхнувшись, я снова глянула в зеркала, и убедившись в том, что другие автомобили сильно сбросили скорость, я выехала на вторую пустую полосу и разогнавшись, скоро догнала этот кроссовер.

Убрав ногу с педали газа, я перестроилась на третью полосу, сразу переехала в четвертую и поравнялась с серой машиной. Сначала я думала, что просто поеду за ними пока они не остановятся, но смотря на то, как они едут передумала. Это ужасно. Следующий столб их конечная остановка.

Поравнявшись с ними, я, не зная, зачем это делаю, стала сигналить им и, когда водитель посмотрел на меня, я покрутила пальцем у виска, тут же отворачиваясь. Сильнее сжав руль, я увеличила скорость и переехала в третий ряд, прямо у них перед носом.

«Не дури», – я вздрогнула, когда в голове послышался чужой голос. Взглянув в зеркало заднего вида, на этот неприметненький кроссовер, я покрылась мурашками, когда увидела, летящие в разные стороны осколки стекла.

Сбросив скорость, я съехала во вторую полосу и, когда серая машина нагнала меня, я заглянула внутрь, неожиданно встречаясь с помутневшим взглядом избитого Тимура.

Зрительный контакт длился не больше пяти секунд, но этого оказалось достаточно для много. Я поняла, что ему плохо, и он едва держится, а Тим должен был понять, что пора выбираться.

Успев заметить его лукавую улыбку прежде, чем они уехали, я бросила взгляд на машины за мной. Они практически остановились, когда я резко затормозила, разворачивая машину боком, чтобы перекрыть дорогу. Я было уже повернулась к водителям других автомобилей, но заметив их взгляды, наполненные ужасом, я снова обернулась к дороге, тут же выворачивая руль, снова набирая скорость.

Я несдержанно заматерилась, когда увидела, как серый кроссовер бросает из стороны в сторону. Машина ехала по третьей полосе, когда она вылетела на первую, и теперь виляя задом, она наехала на скользкую, усыпанную щебенкой обочину и прямо на моих глазах, произошло то, чего я боялась – серый кроссовер выбросило в кювет.

Машину перевернуло, и мое сердце сделало мощный кульбит в груди, когда она еще несколько раз перевернулась, останавливаясь на боку и тут же с жутким, леденящим душу, скрежетом упала на колеса. Резко затормозив у обочины, я не заглушая мотор, выскочила на улицу. Скользя по мокрой траве, я спустилась к перевертышу.

– Тим? – громко крикнула я, подбегая к машине. – Тимур!

Услышав неразборчивое мычание, я обошла машину стороной и схватившись за ручку, попыталась открыть дверь, но она не поддавалась. Наверное, что-то в механизме заклинило.

Заглянув в салон, я протянула руку Тимуру, который схватившись за мое запястье слабыми пальцами, пытался подняться с сиденья усыпанного осколками разбитого стекла. За рулем я не заметила, но оказывается стекла разлетелись во всей машине, а не только с той стороны, которую я заметила.

– Я не могу открыть дверь, – сказала я, когда он вроде бы немного очухался. – Придется вылезать так, – бросив короткий взгляд на тех, кто сидел впереди, я протянула вторую руку Тимуру, чтобы он ухватился и за нее. Поддавшись вперед, он попытался сесть, но пошатнувшись назад, замер. Я приглянулась к нему, и тихо выдохнула. Тим сильно избит, а осколки стекла, на которых он лежал, впились в кожу. Ему больно, но он сдержанно мычит.

– Отойди, – хрипло просит он, отпуская мои руки, но я не слушаюсь и стою рядом, наблюдая за тем, как Тим развернувшись задом медленно вытаскивает ноги в окно, аккуратно свешиваясь вниз. Подхватив его за талию, когда он сдавленно стонет, стараюсь помочь вылезти. Нам надо убраться отсюда до того, как эти двое придут в сознание. – Все нормально, они еще не скоро очнутся, – шипит Тим, когда полностью вылезает из машины, почти падая на мокрую траву. Подхватив его за руки, я с трудом удерживаю парня на ногах.

– Давай мы это обсудим в машине, – кряхчу я, пытаясь поднять этого увальня. Он шатается из стороны в сторону и каждый раз несдержанно стонет, когда я случайно касаюсь его покалеченного тела. – Если ты мог их остановить, почему ничего не сделал?

– А кто потом бы меня вытащил? – хрипло ответил он вопросом на вопрос, впиваясь пальцами в мое плечо, когда мы стали подниматься к машине. – За нами было много машин, почему никто не остановился? – шепчет Тим, смотря на пустую дорогу.

– Всем плевать, это раз, а два, все они видели, как этот чокнутый летел по влажной дороге. Они все думают, что так этому придурку и надо, – открыв заднюю дверь, я попыталась помочь парню, но он встав столбом, вяло ее захлопнул. – Что ты делаешь?

– Сзади не поеду.

Решив, что времени для споров нет, я открыв другую дверь, помогла ему сесть на соседнее сиденье и обогнув машину, плюхнулась за руль. Захлопнув за собой дверь, я сразу же выехала на дорогу не задерживаясь ни на секунду. Достав телефон из кармана худи, я вслепую набрала номер Светы, которая опять ответила не сразу. Не вдаваясь в подробности, я сообщила ей об аварии и назвала километр, чтобы она вызвала спасателей.

– Все обошлось?

– Можно сказать и так, – что значит обошлось? Не было драки, это и есть обошлось? – Я буду в хостеле через двадцать минут, – конечно было бы лучше немного попетлять, чтобы сбить их с пути, если вдруг решат проследить мой маршрут, но Тимур очень плохо выглядит.

– В том доме, есть однокомнатная квартира со всем необходимым.

– О, спасибо, – да, Питерские хранители трусливы, но в другом они помогут с чем смогут. – Я позже перезвоню, – дорога все еще скользкая, рискованно рулить одной рукой.

Света, сказав, чтобы я была аккуратнее отключилась, и я, снова убрав телефон в карман, случайно коснулась рукоятки одного из ножей, которые сегодня не пригодились. Я могла бы их и не надевать, но кто знает, чем все это могло закончиться? Если бы не дождь, безумие водителя серого кроссовера, то все могло закончиться и дракой наверное, и черт знает, кто вышел бы победителем. Избить, или даже убить могли меня вместе с Тимуром.

– Тим, ты спишь? – он молчал. – Эй, Тимур, не смей спать. Вдруг не проснешься? – правой рукой я сжала его окровавленные пальцы, и он очень слабо, но все-таки сжал их в ответ.

– А тебе не все равно? – спросил он. Тим сжимал мою ладонь, пока я, вытянув пальцы, дотягиваясь до его запястья, прощупывала пульс.

– Тимур, если бы мне было все равно, я бы рисковала ради тебя, самолично выходя на людей Корсака? – я по сути ничего и не сделала то, кроме как следовала за ними, но на самом деле я и этого бы не сделала, если бы мне было плевать. – Поверь, если бы мне было все равно, я бы не бросилась тебя спасать, – как бы он мне не нравился, я не похожа на того человека, который бросает других людей в беде. Я не такая.

Если мне на кого-то все равно, то это сравни смерти, потому что я пальцем не пошевелю, чтобы что-то сделать. Уж тем более в самое пекло не брошусь, чтобы помочь.

Любая эмоция, будь то симпатия, любовь, злость или даже ненависть, – это все проявления такого субъективного понятия, как «не все равно». Для меня «все равно» – это точка невозврата или граница, которая разделяет любовь и ненависть. Все равно – это пустота. Территория безразличия, в которой остаются люди, не попавшие ни в одну из категорий.

– От тебя можно ожидать чего угодно…

* * *

Я помогла Тимуру опуститься в ванну с теплой водой, чтобы смыть с его тела кровь и разом промыть все его раны, чтобы мне потом было видно с чем работать. Аккуратно подложив ему под голову валик из полотенца, чтобы парень не скатился в воду, я быстро вышла на кухню, чтобы найти баночку с мазью из голубых ахиресов, которые обладают быстрозаживляющим свойством. Я всегда возила ее с собой в маленькой баночке. И того количества мне хватало на ссадины и кровоподтеки.