Василика Даль: Возрождение

Первый курс университета был для меня тяжелым периодом в жизни, даже мрачным.

Мне бывало страшно от самой себя, когда я, набирая скорость на трассе, игнорировала слова инструктора о том, что лучше ехать медленнее. Плевать я хотела на его слова, и это пугало. Мне было все равно на то, что со мной может случиться, и инструктор первый заметил мое сумасшествие.

– Я смотрю, тебе плевать на свою жизнь, – сказал он, когда мы остановились на перекур. – А ты думала о тех, кому не наплевать на свои жизни? Где вероятность того, что ты, врезавшись в ограду или слетев в кювет, не зацепишь кого-нибудь с собой? Человек, может просто ехать за хлебом или шоколадкой, и он совсем не планирует умирать. – Я молчала, потому что мне нечего было ему ответить. Сейчас, наученная опытом и умными учителями, так бездумно я себя не веду, но тогда я была импульсивным ребенком, пытающимся справиться со своими трудностями так, как может. – Помни об этом, каждый раз, когда ты беспричинно рискуешь.

Сегодня я рисковала чужими жизнями и подвергла опасности простых людей, которые правда могли ехать за шоколадкой. Это не оправдание для меня, но так случилось, что у меня была причина, и совсем не было выбора. Я уже и так ехала быстрее разрешенной скорости, стараясь держать на расстоянии своих преследователей. Возможно, за это меня отчитает Сергей Владимирович, только как в прошлый раз, я молчать не буду. Я признаюсь в том, что виновата.

Хочу я, или не хочу получать нагоняй от старого инструктора, но я должна обзвонить всех знакомых хранителей «дежуривших» на разных участках города, чтобы предупредить о Корсаке и узнать об его активности, потому что несколько раз сталкивалась с черными внедорожниками на соседних улицах. Я почти не дышала, пока они не скрывались из виду, потому что было страшно. Я боялась услышать визг тормозов, почувствовать запах жженой резины, и обернувшись, заметить мчащиеся на меня автомобили. Не по себе было от того, что я не успею ничего сделать и эти куски железа меня просто по асфальту размажут.

Мой самый большой страх – это умереть без сопротивления. Погибнуть без возможности побороться за саму себя – вот это мой истинный страх. Смерть так и так неизбежна, но я предпочту умереть в глубокой старости и в любящей семье, или же на своей работе, защищая кого-нибудь в ярой схватке. Ну уж точно не от того, что меня раздавит ужасная железяка.

Не-а, такого не будет.

Свернув во двор Матвея, я припарковала мотик у входа в подъезд, и на ходу снимая шлем, вбежала внутрь. Мне безумно хотелось завалиться на диван и просто выдохнуть, а там с помощью своих друзей попробовать разобраться с этим Корсаком. Хотя бы подготовим какой-нибудь запасной план действий, если он вдруг будет следить за нами. Почему собственно «если»? Он точно будет следить за нами. Я бы преследовала.

Поднявшись на восьмой этаж, я подошла к черной металлической двери и нажала на звонок. За массивной дверью раздалась короткая трель, оповещая, что у них гости. Через пару мгновений дверь открылась, и Матвей чуть ли не за шкирку втянул меня в коридор, закрывая затем входную дверь на все замки.

Я не успела выдохнуть, как Алина сжала меня в своих объятиях. Я обняла подругу в ответ, искоса поглядывая на Матвея. Тот, проходя мимо нас в гостиную-кухню, или как в народе говорят «студию», недовольно покачал головой, но все же положив руку мне на плечо, Сперанский одобрительно его сжал, неотрывно смотря мне в глаза. Он сейчас сам рад бы сдавить меня в медвежьих братских объятиях, но лишний раз меня не коснется, когда рядом Алина, боится получить новую порцию поддевок. Поэтому поддержка в его взгляде – это все, на что он сейчас способен.

– Никогда не перестану о тебе волноваться, – сказала Алина, заправляя мне выпавшую прядь за ухо, будто это могло облегчить ситуацию, которая вокруг нас образовывалась.

– Никогда не перестану этому радоваться, – ответила я, улыбаясь. Мне было приятно, что она за меня волнуется. – Я в порядке.

Алина отпустила меня, и мы вошли с ней в студию. Блинчик держалась у Матвея более сдержанно, я же будто у себя дома. Ведь его дом мне почти родной.

Матвей возился на кухне у плиты, успокаивая свои расшатанные нервишки, чтобы не сорваться на крик и не отчитать меня прилюдно. Он любитель покричать. В основном только на меня. Я никогда не видела, чтобы он на кого-то, кроме меня, кричал. Давно изучив своего друга, я всегда вовремя подмечаю, когда он вот-вот взорвется. Иногда я успеваю ловко изворачиваться от колких замечаний, чтобы в очередной не поругаться с ним, а иногда нет, а вот тогда пакуй чемодан и беги, то еще представление на грани гладиаторских боев.

Сейчас Матвей напряжен, у него вены выступают на руках, и с интервалом в секунды на виске появляется дергающаяся жилка, ее легко можно заметить.

Но несмотря на то, что каждый хотел высказаться, мы молчали, опасаясь озвучивать версии произошедшего, которые надумали себе за время, пока меня не было.

Для того, чтобы привести свои мысли и чувства в порядок, нам необходимы молчание, тишина и покой. Алине с Матвеем нужно успокоиться и перестать переживать о том, что со мной могло случиться нечто непоправимое, а мне нужно перестать переживать о том, что я плохо ориентировалась в самом начале, когда поняла, что попала в ловушку и идиотскую игру этого Корсака, и о том, что вообще не поняла, что это подвох. Он меня подловил, а я не смогла дать достойный отпор.

Мир – это большая игральная доска, на которой каждый кому-то проигрывает партию, а кто-то у кого-то выигрывает. Каждый день, нет, каждую секунду в мире ведутся миллионы игр, и столько же будет вестись и дальше. Мы все игроки и пешки на этой доске, но у каждого будет своя игра. И моя игра с Корсаком не окончена. Если он до этого действовал, не трогая меня, то сейчас перешел на личности, и с этого момента я буду искать, выискивать и вынюхивать все, что мне понадобится, чтобы убрать его с игральной доски.

Игра началась, Корсак, и на этот раз правил не будешь знать ты.

– Сколько сейчас времени? – спросила я, и мой голос показался чужим в этой уютной тишине невыносимо тягостного молчания.

– Около шести где-то. Ты долго каталась, – ответил Матвей.

Ничего не ответив другу, я быстрым взглядом оценила ситуацию: друг укротил свой гнев и выглядел тихим.

– Прошу за стол, завтрак на быструю руку готов, хотя сейчас вы съедите все, что угодно.

– В этом ты прав, – бесстрашно согласилась я с ним, вставая с дивана, минуя опасных слов. Матвей успокоился, и мне не надо следить за тем, что говорю, чтобы не спровоцировать его. Многозначительно посмотрев на Алину, которая не хотела вставать, я похлопала ее по коленке, молча призывая пошевеливаться.

Собравшись вместе, мы сели за стол, который опять сменил место своей дислокации. У Матвея какой-то пунктик, он не может долго жить в одной обстановке и потому от скуки таскает мебель туда-сюда. В этот раз, стоял оказался у большого окно с видом на реку Ниву, как ни странно, но до этого стол никогда не стоял у окна.

– Это чье? – спросила я, указывая на третью кружку. На обеденном столе стояло три чашки, в двух из них черный чай, а в третьей непонятный отвар из трав и тарелка с нарезанными бутербродами, и у каждого по банану.

– Твое, – ответил Матвей, подвигая ко мне чашку с отваром, как я правильно поняла. – Тебе сейчас лучше это выпить. Он успокаивает и восстанавливает силы.

Я сделала глоток и это было похоже на зеленый чай с имбирем и лимоном, надеюсь, что это именно те ингредиенты, потому что травы острова Мун я просто терпеть не могу.

После них ужасное послевкусие.

– Мне надо будет сделать пару звонков прежде, чем мы сможем вернуться в квартиру за чемоданами, – не знаю, что это такое у меня в чашке, но работает оно отменно. Пару глотков, и я уже не так напряжена.

– Я уже сделал это за тебя, и новости не утешительные, – сообщил Матвей, задумчиво водя пальцем по столу, выводя непонятные узоры, что еще раз подтверждало его слова.

Матвей чувствует себя скованным, когда бессилен.

– Возле нашего дома стоит машина людей Корсака, – недовольно проговорила Алина, закончив жевать свой банан. – В аэропорту тоже. Мы, конечно, сможем улететь, но думаю, они полетят следом, как только узнают, куда именно мы сбегаем.

– Это точно, – согласился с ней Матвей, посмотрев на меня. Я тоже думаю, что все так и будет, потому что так же бы сделала я сама, если бы мне надо было кого-то найти. Допустим, Корсака. – Я уже проверил вылеты и завтра вечером есть самолет по нашему курсу. Мы можем обменять билеты.

– Они все равно последуют за нами, – не важно каким рейсом мы улетим, они все равно полетят следующим. – А бегать по всей Италии, скрываясь от них, вообще не входит в мои планы.

Нужно посмотреть на сложившуюся ситуацию со стороны, чтобы увидеть все варианты приближающихся событий.

Я закрыла глаза, сосредотачиваясь на мысли, что нам нужно найти путь. Корсак поставил охрану возле всех мест, где мы предположительно должны появиться: аэропорт и наш дом. Даже если мы сменим дату нашего вылета в Рим, Корсак не уберет охрану, а наоборот может пустить побольше машин в городе, сосредотачиваясь на всех хранителях, которые могли бы нам помочь, или просто могли контактировать с нами. От него нам не скрыться без поддержки со стороны, но, если просить чьей-то помощи, велика вероятность, что об этом узнают многие хранители. Слово за слово, и все будут знать обо всем.

Разве что кто-то из нас не будет прикрывать спину, пока улетят другие. И этот кто-то – я.

– У тебя сейчас лицо «я-придумала-грандиозный-план-побега», – сказала Алина, слабо улыбаясь. – Давай, представляй нам свою великую идею.

– Все просто, – по крайней мере просто на словах и в моей голове. – Вы улетаете сегодня, а я вылетаю завтра, пока сегодня прикрываю вашу спину здесь. – Пока Алина не возмутилась, я продолжила делиться пришедшей идеей в мою светлую головушку. – За пару часов до отлета я еду на нашу квартиру и забираю наши чемоданы. Потом еду на вокзал, там пересаживаюсь на машину, которую попробую одолжить у кого-нибудь, и привезу их вам. Вы проходите регистрацию и улетаете. Я же прослежу, чтобы за вами никто не поспел. А завтра утром вылечу сама, и мы встретимся с вами там. Хорошо?

– Мне не нравится этот план, – реакция Алины на поездку с Матвеем один на один была довольно предсказуемой. – Мы можем вылететь сегодня все вместе, а там на месте совсем разберемся.

– Можем, только к тому моменту, как она прилетит, мы уже сможем посетить эту выставку, все изучить и со всеми познакомиться, наладить дружелюбные отношения. Твой план мне относительно нравится, но то, что ты останешься здесь одна, меня не радует, – высказал свое мнение Матвей, сложив пальцы замком.

– Давайте будем честны, из нас троих, – я медленно обвела их взглядом, – я более менее подготовлена к такому. Возможно сегодня была моя оплошность, что я спасовала немного, но все же смогла быстро реабилитироваться. И я отвечаю за нашу безопасность в этом деле. Мой план хороший. Он не идеальный, но хороший.

– Во-первых, в том, что случилось, нет твоей вины, – ответила Алина, коснувшись моей руки, – во-вторых, ты права. Из нас троих ты суперподготовленная. И, в-третьих, ты права насчет того, что план не идеален.

– Но он хорош, – заступился за мою идею Матвей, почти незаметно улыбаясь. – Я за него.

– Тогда я тоже, – сдалась Алина, печально выдохнув. – А где моя машина?

Глава 7: Он маг, я прав?

– Я на месте. Сейчас пересаживаюсь на служебную, – отчиталась я Матвею, он с Алиной был уже в аэропорту. – Регистрация еще не началась?

– Скоро начнется. Кстати, я тут договорился с одной из стюардесс, она прикатит нам багаж. Не хочу, чтобы ты мелькала рядом с нами, – он странно как-то говорит. Каким интересно образом он договорился со стюардессой? – Девушка будет ждать тебя возле женского туалета на первом этаже. Ты ее сразу узнаешь, она будет… немного странной.

– О Боже, Матвей, – усмехнулась я, догадываясь каким именно образом он договорился. – Ладно, хорошо, тогда я узнаю ее сразу. Мне пора, постараюсь приехать, как можно быстрее.

– Будь аккуратней, – мягко попросил он.

– Не превращайся в Алину, пожалуйста, – мне нравится наша такая вот брата-сестринская забота, но чем больше Матвей переживает, тем больше ответственности на мне лежит, а это давит, и я не специально грубо ему отвечаю. Я злюсь, потому что с таким грузом сложно работать, а постоянный страх ошибиться мешает думать. К сожалению, Матвею доводилось терять своих учеников, поэтому он так трепетно относиться ко мне. С этой болью от утраты он сжился, но я не хочу заставлять его вспоминать плохое время, что было для нас двоих кошмаром.

Я убрала телефон в передний карман джинс и выехала с парковки, пристально озираясь по сторонам в боковые зеркала. Теперь мне предстоит сократить путь в сорок минут, как минимум на пятнадцать минут.

Закрыв окна в машине, я включила кондиционер и натянула на голову капюшон толстовки, чтобы поменьше «светить» своим лицом. Когда, я была в нашей квартире, чтобы забрать чемодан, я не собиралась там задерживаться, пока «наблюдатели» Корсака были отвлечены другими хранителями, но пришлось. Я переоделась, и забрала все вещи, которые лежали на полке «первой необходимости». Стыдно признаваться, но я забыла о Дзинь, которая напомнила о себе только тогда, когда зазвонил телефон, и я долго не отвечала. Она начала чирикать.

– Прости, я забыла про тебя, – тихо извинилась я, вырезая дырочки в маленькой коробке. Я не знаю, как Алина с Матвеем пронесут ее в самолет, но сделать это им придется, а иначе, на кой черт им магия? – Вот пусть и подтверждают свои звания, – доверительно сообщила я Дзинь сидящей на столе и смотрящей на зерна кофе. Я не была уверена в том, можно ли мне ее брать руками и потому решила воспользоваться хитростью. Насыпав зерен в, только что сооруженную переноску, я закрыла ее внутри, когда она залетела внутрь.

Я ехала не отвлекаясь, и вздрогнула, когда телефон завибрировал в кармане. Меня охватила легкая паника, пока я не вытащила телефон и не убедилась в том, что это не Алина или Матвей. Гипнотизируя номер, который я определенно узнала, думала, а стоит ли мне вообще отвечать? Я ведь могу сбросить и сказать, что была в самолете или типа того. Или я пожалею, если не отвечу? Мало ли, что он сообщит мне. Хотя, даже если не сообщит чего-то важного, то я хотя бы отомщу.

– Алло, – ответила, и не дав вставить ни слова, сразу перешла к блюду, которое обычно подают холодным. – Кто это?

О да, я знала, кто это звонил, потому что всегда подписываю и не удаляю номера тех, кто когда-нибудь мне может понадобиться. Диме я об этом как-то говорила, и если он помнит, то сейчас понимает, что я просто издеваюсь над ним, а я не против, пусть думает, что хочет.

– И тебе привет, – тускло поздоровался Дима. Батюшки, кто-то расстроился, но кому плевать? Мне плевать. – Ты уже в аэропорту?

– Нет, еще еду. А что? – ответила я быстро и посмотрела в зеркала выискивая подозрительно едущие машины, но пока что из всего потока, только я вызывала подозрения.

– Ты с Тимуром не связывалась? – при упоминании имени одногруппника я напряглась.

– Нет, а должна? – осторожно спросила я.

– Он должен был подвезти документы в университет, но его нет. Я подумал, может Тим…

– Нет, я не видела его с прошлого вечера, – соврала я, конкретно напрягаясь. Я совсем забыла про Тимура во всей этой суматохе. – Я ему позвоню, но ничего не обещаю.

– Хорошо. Спасибо.

Я тут же набрала номер Тимура, но он не ответил ни в этот, ни в последующие несколько раз, и меня снова начинало трясти. Неужели он у Корсака? Что за идиотские вопросы? Да, Тим у него! Как я могла прохлопать его исчезновение? Я вчера могла его спасти! А может он все же выбрался? Или нет. А, как мне узнать? Корсаку звонить и спрашивать: эй парень, ты вчера там Тима не похитил?

Сегодня утром, когда я чувствовала непонятное давление на мозг, а потом, все прошло так же неожиданно, как и появилось. Может, это был Тимур?

После продолжительных попыток дозвониться до Тимура я все-таки решила оставить ему голосовое сообщение, которое настойчиво навязывал оставить его голос по ту сторону с пылкими обещаниями перезвонить.

– Привет Тим, – мой голос прозвучал неестественно, что заставило меня скривиться, но сделав небольшую заминку, я продолжила говорить уже более естественно. – Я хотела поговорить насчет вчерашнего инцидента. И я… Перезвони мне, как прослушаешь. Пока.

Сбросив звонок, я поняла, что не представилась. И я не уверена, что Тим подписал мой номер, и что он вообще его узнает, но перезванивать я не стану. Буду надеяться, что инциденты с девушками у него проходят не так часто и Тимур догадается, кто ему звонил.

Убрав телефон в карман, я спокойно продолжила путь, не забывая поглядывать по сторонам в поисках «хвоста».

Подъехав позже к аэропорту, я сделала несколько кругов вокруг парковки в поисках «идеального» места, которое было бы ближе ко входу, но также не находилось бы слишком на виду – так я искала пустое место в центре парковки.

Коротко выдохнув, я посмотрела на себя в зеркало и ободряюще подмигнула. Сама себя не подбодришь, никто за тебя этого не сделает. Поправив капюшон, который успел сползти на макушку, я вышла из машины и подойдя к багажнику, снова оглянулась. Не зная, чего мне стоит ожидать на забитой парковке, я вытащила небольшие чемоданы из машины и поставив их рядом с собой, заглянула в скинутую мне Матвеем карту аэропорта.

Зайдя в здание аэропорта и спустившись на лифте на первый этаж, я еще раз сверилась с картой, ориентируясь в местности. Свернув направо, я снова заглянула в карту, когда зашла в какой-то слишком узкий коридор, явно не предназначающийся для посетителей. Я шла по коридору, пока не попала в тупик. Матвей, что-то ошибся и привел меня к курилке, но видимо и стюардессу тоже.

Так как я искала девушку, которая странно бы себя вела, то мой взгляд на пару с интуицией сразу вычислили «ненормальную» стюардессу, которая стояла, оперевшись о стену. Я могла и ошибиться, потому что Матвей говорил о женском туалете, а не курилке, но девушка с пустым взглядом привлекала мое внимание.

Рискуя, я подошла к ней, и та на услышав от меня ни слова, резко задрала голову и странно уставилась на меня, чуть выпучив глаза.

– Матвей? – мало мне странного поведения, пустого взгляды и карты, чтобы убедиться, что это девушка, та самая стюардесса. Я смотрела в ее глаза, и мне показалось, что за ними никого нет. Девушка слегка кивнула и протянула руки к чемоданам. Передав их ей, я пошла в зал ожидания. Надев блютуз-гарнитуру, я подключила ее к телефону и набрала Матвея.

– Никого подозрительно нет, – отчиталась я ему, внимательно просматривая толпу, когда он сообщил, что весь во внимании. – Ну, кроме меня.

– Если там из подозрительных объектов только ты, то мы это переживем, – ответил он с хорошо скрываемым весельем, Матвей в некотором плане наслаждался ситуацией. Ну, любит парнишка веселые приключения и острые ощущения, а таковыми он считает происходящие с нами сейчас злоключения, и тихо, думая, что никто этого не замечает, Сперанский упивался неоднозначной ситуацией.

– Угу, – протянула я, не разделяя его веселья. Из головы все никак не выходил Тимур, перед которым я чувствовала вину и продолжала задаваться вопросами, на которые не имела ответов. А вдруг с ним что-то серьезное? Вдруг ему нужна помощь? И это моя вина, я ведь Корсака туда привела, а с другой стороны, я не имею понятия, почему он там был. Вдруг он заодно с Корсаком?

– Что-то случилось? Ты какая-то потерянная, – спросил Матвей. Сперанский хорошо меня знает, и иногда слишком чутко ощущает изменения в моем настроении, стараясь тут же это исправить. Я молчала, не зная, что ответить, и это лишь подтвердило его домысел. – Я чего-то не знаю?

– Я бы сказала кого-то. О том, что Корсак в городе, меня предупредили, – скрывать это было уже бессмысленно, не понимаю, почему я раньше об этом умолчала. Забыла, или не хотела сдавать Тимура, не разобравшись на чьей он стороне, если таковые существуют.

Я замолчала, Матвей тоже молчал.

– Ну и кто? – спросил он секундой позже, и в его голосе уже не было веселья. Он с интересом и некоторым напряжением ждал моего ответа.

– Тимур, – быстро ответила я. Между нами повисла неприятная тяжелая пауза. – Он написал мне записку, а потом мы с ним встретились.

– Почему ты не рассказала об этом раньше? – резко спросил Матвей.

– К слову не пришлось, – быстро отмахнулась я, сама, не зная точного ответа на его вопрос, но чувство вины стало еще больше гложить меня изнутри, и мне пришлось признать очевидное – свою вину. – Но дело не совсем в этом. Ночью Тим был в клубе. Я не уверена, но кажется, Корсак его похитил. Мне звонил Дима и спрашивал про него, надеялся, что я знаю, где Тим, а потом я уже сама позвонила Тимуру, но он не ответил, и я оставила голосовое сообщение в надежде, что он перезвонит. Черт, я очень надеялась, что этот засранец поднимет трубку и просто наорет на меня, типа зачем его разбудила или что-то в этом духе. Но я почему-то чувствую, что ответного звонка не будет.

– И ты думаешь, что это твоя вина? – как я и думала, Матвей слишком хорошо меня знает. В некоторых ситуациях, подобной этой с Тимуром, он может с точностью предсказать последующие мои действия. – Не нервничай, я не собираюсь тебя переубеждать, прекрасно знаю, что это не поможет. Поэтому просто спрошу, что именно ты собираешься делать?

В моей голове пока не было четкого плана, так как я пока не очень хорошо знала ситуацию и была плохо ознакомлена со сложившимся положением, но в голове всплывали некоторые подробности, и некое подобие плана по спасению горе одногруппника уже медленно выстраивалось в моей голове.

– Утром, когда я пыталась оторваться от погони, они предприняли попытку меня усыпить, – начала я размышлять вслух, веря, что от этого эффект будет выше, нежели от немого монолога в моей голове. – Я почти потеряла сознание и забыла обо всем, но меня вовремя кто-то вернул в чувства, будто прикрыв. Предполагаю, что это был Тимур. Я сначала подумала о том, что мне просто повезло, но теперь зная, что у них был Тим, думаю это была его защита. Не знаю, как объяснить, но меня как будто изнутри закрыли. Так могла бы сделать Алина, потому что мы с ней ментально связаны, а тут…

– И ты хочешь попробовать в обратную сторону? Идея хорошая, но получится ли? Он маг, я прав?

– В том то и дело, я так и не поняла, кто он на самом деле, а сам Тим не признается, он решил немного поиграть, – ответила я, останавливаясь у перил. – На самом деле я не уверена, что с помощью лунного камня получится что-либо сделать, не знаю, для чего я это вспомнила, но мне необходимо придумать что-то другое и довольно-таки быстро. Я же не могу его бросить на произвол судьбы?

– Ты бы не была собой, если бы это проигнорировала, – мягко ответил Сперанский, и я слышала, даже почти видела, как он сейчас улыбается, стараясь выглядеть подобающе серьезным образом. И тут же он шепотом, видимо, чтобы Алина не услышала, спросил: – А Алине стоит об этом знать?

Я не знаю, хотелось мне сказать ему в ответ, но промолчала. Я не знаю, что скажет Алина в таком случае. Она попытается меня переубедить что-либо делать, или наоборот? Я не знаю, но так как есть вероятность с ней поспорить, то я предпочту, чтобы она узнала об этом там, откуда уже не сможет до меня добраться. Допустим, во время полета, где не ловит сотовая связь, и где все еще будет действовать ограничение на пользование магией. Нашим небольшим советом было решено сократить ее пользование магией, пока Романова не покинет страну, чтобы ее было сложнее отследить ненужным людям.

– В самолете скажешь, – сказала я ему, поняв, что пауза слишком затянулась.

– Вася, ты же ведь понимаешь, что она меня убьет после таких новостей? – грустно ухмыльнулся Матвей, издавая тяжелый вздох. – Мне просто интересно, ты осознаешь, что в самолете невинные люди? И могут погибнуть…

– Эй, замолчи! – шикнула я на него, понимая, что он утрирует. – С ума сошел, такое в аэропорту говорить? Ничего с тобой не случится.

– Успокойся, этим пограничникам не достает немного юмора. А теперь серьезно, слушай меня внимательно. Я понимаю, что ты один черт поступишь так, как считаешь нужным, но запомни, пожалуйста, следующее: ты ничего никому не должна, и абсолютно никому ничем не обязана. И ты не виновата в случившемся с Тимуром, если с ним все же что-то случилось.

Женщина по громкой связи объявила посадку на рейс. Мы дождались, пока она закончит свое объявление, и продолжили разговор, точнее наставления Матвейки.

– Постой еще немного где-нибудь неподалеку, пока самолет не взлетит, а потом езжай спасать этого красавчика, если он все же в опасности. – Матвею нравился Тимур.