Поймать и приспособить! Полусказка

Выслушала сестру Лидия, подивилась. Давай, говорит, осмотрю тебя. Осмотрела: матка рожавшая, из груди при нажатии молоко выделяется. Объясняет: родила ты, сестрёнка! Ахнула Ксения: да как такое может быть? Один-единственный раз согрешила, а наутро меня Змей Горыныч домой отнёс! А Лидия: как-так, наутро? Целый год тебя не было! И календарь показывает. И осталось непонятно, куда дитя девалось, и как за одну ночь целый год пролетел.

А ещё через год посватался к Ксении офицер военный! Дети родились, потом внуки… Только время Ксению не берет, ни морщин на лице не прибавляет, ни спину не гнёт, ни силу не умаляет. Повзрослела немного – это да!

Бабка замолчала и выпила ещё стопку. Филатыч сидел истуканом, переваривая услышанное. Вечная молодость! Магия? Наверное… В нём проснулся разведчик. Обследовать бы эту Ксению, то-есть Клавдию, анализ крови взять… ну, ещё чего-нибудь… кожи кусочек под микроскопом поисследовать… Только как?

– А Лидия… вышла замуж? – спросил он, скорее из вежливости.

– Нет, – мотнула головой бабка, – Так и осталась в девках…

Филатыч попрощался и ушёл. Пьянствовать расхотелось, но, уходя, скуповатый византиец забрал остатки самогонки, ибо уплочено. Из сказки он вынес важную информацию: Змей Горыныч существует, по крайней мере, существовал совсем недавно – это раз! Он обладает разумом, да не зачаточным, а полноразмерным – это два! Может перемещать человека во времени – это три! Имеет (имел!) сообщника-человека – это четыре! Секретная база-пещера – пять! Если даже только эти факты доложить, то на немалую награду можно рассчитывать!

Придя домой, застал Феликса и Арнольда за дракой подушками.

– Отставить! – гаркнул Филатыч, снова обретя присутствие духа, – Всем спать! Подъём в пять ноль-ноль!

– Есть, командир! – отозвались шалуны и погасили Лампочку Ильича.

Утром отправились на Горелое Болото. План был такой: выследить группу Царевича, но близко не подходить, следить издали, тем более, что Волк может учуять и атаковать. Конечно, его было желательно ликвидировать, но как? Если подстрелить из снайперской винтовки, то Иван сразу догадается, что это дело рук агентов имперской разведки. Отравить тоже не получится: Волк умный, подозрительную пищу есть не станет. Был в арсенале Филатыча маленький пистолет с отравленными пульками, но для того, чтобы стрелять наверняка, необходимо было подкрасться к цели хотя бы на двадцать шагов, а Волк учует и услышит раньше.

– А когда убедимся, что они с добычей, то сотрём обоих и уйдём в Константинополь!

Арнольд с Филиппом энергично покивали.

Ходьба по болоту для городских жителей оказалась тяжелым занятием. Только Филатыч, тренированный и закалённый ветеран тайной войны, шёл легко, ловко прыгая с кочки на кочку, несмотря на тяжелый рюкзак и чемоданчик с винтовкой. Арнольд же и Феликс пыхтели, потели, ругались и часто проваливались по пояс. Следы Царевича и Волка, впрочем, определялись вполне отчётливо, несмотря на трёхдневную давность. То отпечаток сапога на кочке, то примятая, а то и вырванная с корнем осока, то сломанная ветка. К вечеру вышли на поляну, где ночевал Иван. Удовлетворённо крякнув, Филатыч решил ночевать здесь же.

Утром, внимательно осмотрев место стоянки, нашли следы сапог, судя по небольшому размеру – женских.

«Откуда бы здесь женщине взяться? Может, случайно?»

Но следы присоединились к Ивановым. Стало быть, дальше они шли вместе! Это усложняло задачу. Одно дело ликвидировать Ивана и Волка, и совсем другое – ещё и постороннюю женщину. План нуждался в переработке.

Группа Ивана причудливыми зигзагами двигалась к месту дислокации Змея Горыныча. Илья вёл уверенно, без колебаний выбирая тропу. Осколок тоже подтверждал правильность направления.

– Далеко ещё? – пропыхтела Рогнеда, сильно притомившаяся за четыре часа, миновавшие с последнего привала.

Ей было нелегко держать темп: попадать след-в-след удавалось с трудом, ибо мужчины шли слишком размашистым шагом. Приходилось семенить, что приводило к неоднократным проваливаниям в болото по самые… ну, в общем, мужчинам по пояс.

Илья отрицательно мотнул белобрысой головой:

– Не! Во-он ту сосну видишь? Тама он, на поляне.

Упомянутая сосна возвышалась на довольно большом островке в паре километров на север, но до неё пришлось добираться более часу. Потому, что кружным путём. Волк приказал всем оставаться на месте и осторожно зазмеился сквозь высокую траву. Иван стоял с Атасом наизготовку. Илья – с суковатой полутораметровой дубиной, вырубленной накануне из комля молодого дуба. Иван попытался её поднять, но только и смог, что оторвать от земли. Юный же богатырь легко вертел её одной рукой.

Минут через пятнадцать до них донесся голос Волка:

– Идите сюда!

Все трое (четверо, если считать Осколка в коробе) поспешили на зов.

На поляне они увидели подобие шалаша из которого периодически выпархивали небольшие клубы дыма, а при звуке шагов затем высунулась голова на длинной худой шее.

– Как поживаешь, уважаемый? – вежливо поздоровался Иван, – По добру ли, по здорову?

На инструктаже ему рекомендовали называть ящера уклончиво и безлично, чтобы не обидеть нечаянно. Мало ли, как он сам себя называет?

В ответ сначала раздался кашель.

– По добру, да не по здорову, – хрипло, с одышкой, ответил легендарный монстр и снова закашлялся.

Зашуршали раздвигаемые ветки, и он вылез на поляну. Был он тощий, аж все рёбра торчали сквозь шкуру. Сложенные на спине крылья были покрыты какими-то лишаями. Все четыре лапы дрожали и подгибались. А ещё от него воняло, как от падали.

«Болеет животное!» – растерянно сообразил Иван, стараясь дышать ртом.

– Главный кто? – требовательно пыхнул дымом реликт.

– Я… Курсант второй роты третьего курса Ленинградского имени Василия Ивановича Чапаева ордена Боевого Красного Знамени Высшего Командного Стрелецкого Училища Царевич Иван!

– Ага… А я – Замей Горюнич. Фамилия такая.

«Из белорусов, что ли?» – прикинул Иван, но тут же отверг эту догадку, как сомнительную.

– Значит, так, курсант Царевич, – продолжал Замей, – Смекаю я, что не просто так ты здесь со своей командой оказался.

– Да мы, это… – сбивчиво забормотал Иван, – Мимо шли… гуляли, типа…

– Ой, вот только не надо врать! Меня вы искали, вон, у вас и знакомый камень говорящий в суме, и белобрысый, с которым мы намедни встречались.

Замей тяжело вздохнул, выпустив облачко вонючего дыма:

– Короче, сдаюсь! Тащите меня к своему начальству… Может, вылечат, а то болею я шибко.

– А чем? – полюбопытствовала Рогнеда, храбро высунувшись из-за Ивановой спины.

– Эх, кабы знать, чем! Всё уже перепробовал, ничего не помогает… – понурился ящер.

– Ничего, в городе разберутся! – обнадёжила его Рогнеда, – Советская медицина лучшая в мире, потому, что бесплатная.

Волк приблизился и обнюхал больного.

– Точно сказать не могу, но налицо нарушение обмена веществ! Дай ему Мёртвой Воды, Ваня.

– А сколько?

– Ну… сто граммов!

Взяв налитый в кружку медицинский напиток Замей принюхался:

– Вода и вода… Чего вы сюда намешали?

– Это Мёртвая Вода! Волшебная. Раны заживляет, обмен веществ восстанавливает и вообще… – популярно объяснил Волк, – Пей, не сомневайся!

Замей, пожав плечами, от чего слегка растопырились крылья, выпил и рыгнул, ибо из пасти сразу повалил пар.

– Вроде легче… – сдавленно просипел ящер, – Источник-то, небось, как всегда, за тридевять земель?

– Нет, её на Саратовском живомёртвоводокомбинате делают, – прочитал Иван надпись на этикетке, – Магия!

Илья, пока суд да дело, нарубил дров, ибо время было уже давно обеденное, и запалил костёр. Затем, подобрав несколько камней, отошел вглубь островка и скоро вернулся, неся двух глухарей.

– Ну, ты добытчик! – восхитился Волк, – Только две птички на всех маловато будет!

Илья почесал в затылке:

– След кабаний видел… Может, кабанчика возьмём, а, Серый? Ты его выгони на меня, а я дубиной и приложу!

Они ушли в чащу и через десять минут оттуда донёсся сначала грозный хрюк, а потом удар.

– Свинка, – довольно осклабился Иван, увидев принесенную Ильёй добычу, – Замей! Ты свинину будешь?

– Почему нет? Чай, не мусульманин! – удивлённо отозвался тот, – Щас, свинью опалить же надо. Ну-ка, отошли все!

Из пасти вырвалась струя пламени. Небольшая, как из паяльной лампы. Шерсть вспыхнула.

– Переворачивайте! – скомандовал специалист.

Тушу перевернули и процедура повторилась. Свинью разделали и зажарили на костре. Замей ел мало, как бы через силу. Волк и Илья, наоборот, лопали от души.

– Не надо откладывать на завтра то, что можно съесть сегодня! – пошутил Волк, обгладывая голяшку.

– Ага, а есть надо чаще, но помногу! – сыронизировала Рогнеда.

– Могий вместити да вместит! – рыгнув, подытожил Иван.

Илья, приняв сказанное всерьёз, отрезал себе ещё кусок. Молодой растущий организм!

После обеда решили, что заночуют здесь, а завтра отправятся в обратный путь. Замей улегся в позе сфинкса и слегка пошевеливал крыльями.

– Слежались маленько, проветрить надо, – пояснил он, – а то плесень одолевает.

Иван, лёжа на спине и устремив взор в небо, соображал, как добраться до Петрозаводска, чтобы сохранить Замея в секретности. В самом деле, как? Не в мешок же его засовывать…

– Илюша! А далеко твой баркас?

Юный богатырь, икнув, ответил сонным голосом:

– Три дня ходу…

Позвав товарища Серого, Иван объяснил план возвращения:

– Грузимся в Илюхин баркас и плывём в Петрозаводск. Там я высаживаюсь и выхожу на связь с Центром по Серебряному блюдечку. А дальше уже их дело, как Замея в Ленинград скрытно эвакуировать! Может, даже, ковёр-самолёт пришлют!

Волк щёлкнул зубами, ловя блоху.

– А почему в Петрозаводск? До деревни же ближе?

– Э-э, там связь с городом только через коммутатор и спецканала нету. Конспирация нужна, сам понимаешь, а оператор в ней лишний. А в городе я прямо в комендатуру… Да и скрытно высадиться в городе удобнее.

– А участковый? У него же спецканал есть?

– Контакт с участковым не санкционирован, у него допуска нет.

На том и порешили.

Рогнеда, выкатив на свежий воздух Осколка и подложив его под голову (на нём была очень удобная ямка!), лежала в кокетливой позе: на боку, оттопырив попу, пытаясь, таким образом, завлечь Ивана, а то он в последнее время вел себя с ней довольно прохладно. Вот и сейчас даже внимания не обратил! Вскоре ей стало скучно.

– Товарищ Горюнич! Рассказал бы что-нибудь девушке, развлёк, как бы! – слегка капризным голосом попросила она Замея.

– Да что рассказать-то?

– Ну, хоть сказку…

И чудо природы, прокашлявшись и выпустив клуб дыма, принялось за повествование.

Глава пятая

– Давным давно, когда в небе ещё плавало две луны, людей было мало, не то, что нынче. Они кочевали по бескрайним равнинам и лесам, и жили в землянках, пещерах и шалашах. Одно небольшое племя долго шло на север, преследуя огромные стада зубров. Иногда охотникам удавалось убить отставшего зубра, и тогда все пировали целую неделю, а из шкуры шили тёплую одежду тем, кто больше всех в ней нуждались. Однако могучие зубры – тяжёлая добыча! Если охотники приближались к стаду, то самцы вставали в круг и угрожающе опускали рога. Очень было трудно к ним подобраться, чтобы поразить копьём! Самые могучие охотники могли метать тяжелое копьё на пятьдесят и даже на шестьдесят шагов, но шкуру зубров можно было пробить только шагов с десяти-пятнадцати, а так близко подступить не удавалось, ибо могучие звери бросались в атаку и норовили забодать или растоптать охотников. Шаман племени, Мамонт, получивший своё имя за огромную силу и выдающуюся мудрость, много лун придумывал оружие, которое могло бы поражать дичь с безопасного расстояния. И после долгих медитаций он изобрёл лук и стрелы! Лук бросал стрелу на двести шагов, а после усовершенствований (композитные материалы, обратная изогнутость плеч) и на триста! Но стрела намного легче копья и, даже сделанная из твёрдого дерева, обожженного для прочности острия, пробить шкуру может с трудом. С наконечником из кости дело пошло немного лучше, он вполне годился для мелкой дичи. Тем не менее, нужен был принципиально новый материал, присадистый, острый и тяжелый.

В конце весны племя пришло в долину, лежащую между невысоких гор. Камень, камень, кругом камень… Камень! Мамонт взял один и ударил о другой. Камень раскололся, и край получился острый! Долго, целых две луны шаман испытывал разные камни, пока не нашел нужный: он раскалывался на пластинки из которых получались отличные острые и тяжелые наконечники для стрел и копий! Шаман назвал камень Кремнем, ибо пробивная сила оружия увеличилась многократно! Теперь охотники с безопасного расстояния в пятьдесят и даже в восемьдесят шагов поражали зубров, пронзая стрелами их сердца. Наступило изобилие! Мяса, жира и шкур хватало на всех, люди ели досыта, толстели и славили Мамонта. Из избытка шкур они научились строить переносные шатры-чумы, натягивая их на каркас из жердей. Кстати, рубить деревья каменными топорами оказалось совсем легко (раньше, чтобы свалить дерево, даже не очень толстое, приходилось его резать острой костью много дней или пережигать).

Прошло много лун, снова наступило лето. Мамонт, обстукивая молоточком очередной кремень, задумался: при ударе часто рождались искры, совсем такие же, как вылетающие из пламени костра. А что, если…? Он положил рядом с кремнем трут. Удар, ещё удар! Две искры упали на трут и он затлел! Шаман приложил бересту, осторожно подул – и родился огонь! Быстро! А раньше, для того, чтобы добыть огонь, нужно было тереть две сухие палки с полудня до заката! Вечером он продемонстрировал новое умение всему племени. Люди славили Мамонта и пили в его честь напиток из мухоморов, веселящий сердца.

А ночью Мамонту приснился странный сон: стоит захотеть – и изо рта у него вырывается язык пламени! А ещё у него лапы с когтями и крылья! Он взмахивает этими крыльями и поднимается в воздух, летит! Всё выше и выше, сквозь облака, которые оказались простыми клочьями тумана. Ой, не стукнуться бы о небесный свод! Земля внизу выглядит странно: перевернутой чашей. Деревья – как трава, озеро – как маленькая лужица. А вон стадо каких-то мышей… Это же зубры! Сложив крылья, шаман камнем падает на спину одного из них, хватает его лапами и поднимает. Зверь отчаянно ревёт от страха…

Сон прервался. Мамонт встал с ложа и вышел из чума. Прохладный ночной ветерок ласково погладил и освежил вспотевшее чело. «Всё, что мы видим во сне, или можем выдумать бодрствуя, может быть осуществлено, так или иначе! Я буду плести заклинание, чтобы превратиться в Огненосного Дракона!» – твёрдо решил шаман.

И принялся за работу. Когда прошло столько зим, сколько пальцев на руках у мужчины, заклинание было готово. В самую короткую ночь лета Мамонт на рассвете вышел обнаженный на берег озера. Дождавшись, когда первый луч зари окрасил небосвод в цвет лепестков шиповника, а озеро в малиново-алый, он вскинул руки и, глядя на солнечный диск, принялся громко произносить слова заклятья. Люди пугливо жались друг к другу, а дети плакали, ибо почти все слова были грозны и непонятны: шаман выдумал их сам. Солнце поднималось всё выше и выше, а странные слова всё лились из уст мага. Лишь с последним лучом уходящего дня затих и последний звук заклинания. Воздух сгустился, и потрясённые люди увидели вместо своего шамана могучее тело невиданного, наводящего ужас существа с широкими крыльями и когтистыми лапами.

– Я – Огненосный Дракон! – прогрохотал монстр, испуская из пасти струю огня.

Медленно и плавно он поднялся в вечереющее небо. Все люди пали ниц, ибо ноги не держали от ужаса.

Замей замолк и жадно припал к воде.

– В глотке пересохло, – прокомментировал Осколок, – А дальше-то, что было?

– Это всё. Вот и сказочке конец, а кто слушал – молодец, – пробурчал Замей, рыгнув.

Уклонившись от облачка вонючего пара, вылетевшего из пасти, Рогнеда запальчиво воскликнула:

– Как это, всё? А семья? А дети? Так и жил, что ли, бобылём до самой смерти?

Огненосный Дракон совершенно по-собачьи почесал задней лапой бок:

– Ну… семьи, конечно у него не было, а, вот, дети были.

– Так, расскажи! – хором потребовали Осколок и Рогнеда.

– Когда ему приспичивало, он девушек красивых похищал…

– Фу! – скривилась Рогнеда, – Насильник, значит!

– Не насильник, а… э-э… соблазнитель, – ворчливо принялся объяснять Замей, – Он девушек в укромное место уносил, а потом в юношу превращался. Ну, и… соблазнял! Они потом рожали, а Горюнич мальчиков воспитывал.

– А девочек? – живо поинтересовался Осколок, опередив уже открывшую рот Рогнеду.

– А девочки не рождались. Они в заклинании не были предусмотрены.

– Подожди-подожди! – возбуждённо встряла Рогнеда, – А мальчики что? Они потом к людям возвращались?

Замей снова почесался, на этот раз продолжительнее. Ругнулся:

– Блин! Экзема проклятая! Так и инфекцию в расчёсы занести недолго!

– Так что насчёт мальчиков? – поднажал Осколок.

– Что, что… Они тоже Огненосными Драконами становились.

– Интересно… То дракон, то человек… – протянула задумчиво Рогнеда.

– Не дракон и не человек. Рептилоиды мы, понятно? Совершенно новый вид.

Все ненадолго замолчали. Замей снова попил водички. Рогнеда села, подтянув колени к груди. Осколок едва слышно вздохнул: ему нравилось тепло девушки и пушистость её волос. «Ничего, ночью снова придёт, я ей под головой и удобен, и приятен!»

Рогнеда навскидку выстрелила в Замея крупнокалиберным вопросом:

– А ты можешь человеческий облик принять, в смысле, прямо сейчас?

Любопытство полыхало в глазах и голосе девушки, как пожар в пампасах.

– Нет. Во-первых, мне сейчас не надо. Во-вторых, вам всем голый больной парень не понравится. В-третьих, это силу отнимает, а я и так слабый.

– Не надо? – не поняла Рогнеда, – Чего не надо?

– Ой, я же объяснил! Меняю облик, только когда женщину хочу! В смысле, девушку. А сейчас не хочу! Не до них мне.

Рогнеда покраснела и замолкла. Ей сделалось неловко от такого откровенного заявления. Да и голых парней она стеснялась, хотя и не видела никогда. Замей Горюнич утомлённо прикрыл глаза и свернулся в кольцо, касаясь мордой хвоста.

Филатыч, устроившись в кроне сосны, повёл биноклем, тщательно осматривая местность по секторам. Группа Царевича была, судя по следам, очень близко. «Даже не стараются конспирацию соблюдать! Прут, как буйволы, напрямик, даже какашки свои не закапывают. А, с другой стороны, зачем им прятаться? У них Волк есть. Сразу учует чужого. Интересно, кто этот третий с ними?». След присоединившегося к группе Ильи он обнаружил ещё вчера и поразился размеру обуви. Ветерок переменил направление и донёс запах дыма и жареной свинины. Совсем близко! Рот наполнился слюной, ибо всё это время Филатыч и его помощники питались амброзией (универсальная компактная еда, производившаяся в Византии для спецвойск и разведки). В меру сытно, но невкусно! Тем более, что огонь из соображений конспирации не разжигали, лопали всё в холодном виде и запивали холодной же водой. Воду обеззараживали спецтаблетками, и она мрачно воняла хлоркой, но деваться некуда: пить необходимо, а болеть дизентерией не хотелось.

На соседнем островке, метрах в трёхстах, что-то мелькнуло. Филатыч навёл бинокль: есть! Человек с непокрытой седой головой, оглядевшись, уселся на корягу и… Филатыч подкрутил резкость и чуть не свалился с сосны: человек, зажав коленями зеркальце, выдавливал прыщ на лбу! А затем и ещё один! Вот это да! Стало быть, молодой и зеленый альбинос… Случайно к группе прибился, не иначе. Из кустов к воде шагнул Иван, белобрысый сконфузился, торопливо спрятал зеркальце и вскочил. Византиец путём сравнения величин их фигур понял, что альбинос – богатырь. Блин, ещё и это! План операции затрещал по швам. Трое – это уже толпа! И Волк… Но почему они застряли на этом островке? Рискуя сверзиться, Филатыч принялся карабкаться выше. Ветки под ним гнулись и трещали, но он упрямо лез, пока не достиг вершины. Оттуда удалось разглядеть полянку с догорающим костром, девушку и какую-то бесформенную кучу не то камней, не то коряг. Тут на полянку вышел Волк и куча шевельнулась! С замиранием сердца Филатыч рассмотрел голову на длинной шее и дымок из ноздрей. Змей Горыныч! Иван и его группа вступили с ним в контакт! И будут добывать яйца! Правда, непонятно, как они уговорят дракона добровольно их отдать. Что можно ему посулить взамен? Неужели, силой возьмут? А что, застрелить или усыпить – и забрать кладку!

Филатыч медленно слез с сосны. Ухмыльнулся: «А влез такой загадочный! А слез такой задумчивый!». Со Змеем Горынычем было много неясного. Припомнил первую сказку: там Змей хотел забрать девушку… куда? Если бы не бабка, превратившая Настю в лягушку… Верить в это превращение или нет – вопрос второстепенный. Проблема в другом: для кого девушка была предназначена? Во второй сказке есть ответ: для сообщника-человека. Но зачем? С какой стати вообще какой-то сообщник? И пещера с сокровищами… Кстати, за всей суетой так и не выяснили насчёт самки-драконихи: какая она, где находится, как часто яйца кладёт. Должна же быть самка? Или Змей однополый? Всё это можно было узнать только допросив сам объект разработки. Что ж, подождём ухода группы, а когда Змей останется в одиночестве попытаемся с ним побеседовать.

Утром угрюмый, невыспавшийся из-за Рогнеды Иван (она ночью привалилась к нему упругой грудью и нечаянно положила руку на его… ну вы поняли, на что!) принялся готовиться к походу восвояси. Для Горюнича пришлось построить волокушу, ибо летать он не мог, а ходил с трудом. Несмотря на употреблённую Мертвую Воду, легче ему стало ненамного. А, может, доза была неадекватная!

– Ничего, до города доберемся – вылечат тебя! – пообещал Волк, – Ёжиков, и тех излечивают! Или взять меня: в шестьдесят втором отравился боевыми газами, взводный думал, что хана мне, хотел бросить. Но бойцы не согласились, дотащили до медсанбата.

– И что? Вылечили? – одышливо поинтересовался Замей.

– А то! Правда, вся шерсть выпала, полгода голым ходил…

Рогнеда представила голого Волка и, не удержавшись, фыркнула.

– Где это тебя газами-то траванули? – с интересом спросил напарника Иван.

Волк строго постучал хвостом:

– Не могу сказать, сам понимаешь!

Однако, при этом выразительно скосился на запад. Иван догадался: спецкомандировка за рубежи Родины!

После завтрака (остатки вчерашней свинины, приправленные побегами папоротника) могучий Илья взялся за волокушу и попёр в одному ему известном направлении. Рогнеда нагрузилась коробом с Осколком. Волк трусил впереди, осуществляя разведку, Иван замыкал шествие с Атасом наперевес. Наблюдавший всё это в бинокль Филатыч длинно и витиевато выругался по латыни. Значит, они Змея Горыныча завербовали! М-да, ситуация! Он теперь яйца будет нести для Советского Союза сколько потребуется!

Из-за тяжёлой волокуши (Замей весил килограммов триста) маршрут приходилось выбирать отнюдь не прямой, но, как выразился товарищ Серый: «Кривой дорогой ближе». К полудню, пройдя не менее двадцати километров, приблизились к цели только на семь (Иван высчитал по ориентирам). Расположились на полянке. Рогнеда пошла собирать валежник для костра. Волк исчез в кустах, буркнув:

– Я на охоту.

Иван, подсев к растянувшемуся в траве Илье, достал карту, на которой Горелого Болота не было:

– Слушай, вот моя деревня. Покажи, где баркас?

Илья, в карте не ориентировавшийся, тем не менее вполне связно объяснил принцип, согласно которому он надеялся достичь баркас.

– По приметам, значит. После обеда пойдём чуть левее во-он того островка с тремя соснами. За ним ещё один будет, там и заночуем. Не волнуйся, не заблудимся.

Иван согласился. А что ещё оставалось? Конечно, двигалась экспедиция медленно, но, с другой стороны, куда торопиться? Еда есть, вода есть. На задание отпущен целый месяц, а они меньше, чем за неделю, цели достигли!

Через полчаса вернулся Волк, неся в зубах здоровенного зайца.

– Это вам!

Иван пригляделся, сказал с улыбкой:

– О, товарищ Серый! Рыльце-то у вас в пушку!

– Ну! Я другого зайца сам употребил!

Длинноухого выпотрошили и насадили на вертел. Задумчиво глядя на язычки пламени, перепархивающие по углям, Рогнеда вздохнула:

– Эх, к этому зайчику, да макарончиков!

– А это что? – живо спросил Осколок.

– Ну… макароны они и есть макароны! Трубочки из сушёного теста, как бы… Их в кастрюле варят, – несколько растерянно объяснила девушка.

– Ты можешь эти макароны отчётливо представить или вспомнить?

Рогнеда зажмурилась и напряглась так, что аж покраснела.

«Как бы не обкакалась!» – забеспокоился Иван, но промолчал.