ПТУшник

Возле кинотеатра встречаем пару наших одноклассников и дожидаемся, болтая на разные темы, начала сеанса вместе, вместе погружаемся в интересный мир французской жизни не знаю какого века, с ее галантной любовью и шпагами. Насколько я помню, все эротические и откровенные сцены из фильма вырезаны для проката в Советском Союзе, оставлены только легкие намеки, но нам хватает только этого, в нашем-то уже фертильном и пубертатном возрасте.

После фильма идем с Жекой домой, громко обсуждая увиденное и едва прикрытые прелести Анжелики, догоняем пару каких-то девчонок, тут я делаю первый в новой жизни и вообще жизни моего нового тела подход типа пикап.

Слышу, что девушки обсуждают просмотренный фильм, сам, присмотревшись к ним и признав достаточно симпатичными, предлагаю заняться обсуждением фильма вместе:

– У меня есть знакомый, который смотрел его во Франции, – безапелляционно заливаю я. – Так он говорит, что у нас полфильма вырезали., а сама героиня больше голышом там бегает, чем в одежде.

Смелое и провокационное заявление вызывает интерес у девчонок, несмотря на общее нежелание обсуждать с незнакомыми парнями интересное кино. Да еще моя ссылка на знакомого из Франции, не у всех советских людей есть знакомый, который лично побывал в этой самой невиданной Франции.

Жека с ужасом слушает мой треп, ожидая немедленного разоблачения, он-то знает, что о таких знакомых я никогда не упоминал. И вообще, раньше никогда не вел себя так смело, заговаривая с девчонками на улице или активно пытаясь отлупить кого-то.

Да, я в этом возрасте робел для таких подвигов, но сейчас могу себе позволить весело разглагольствовать на взрослые темы. Ведь в них я разбираюсь в сотни раз лучше, чем в своем восьмом классе, да еще увереннее в себе я тоже примерно во столько же раз.

По дороге я узнаю, что девушки учатся в четвертой школе, в восьмилетке, единственной в нашем городе, и зову переходить их в нашу третью, обещая всяческую поддержку на новом месте.

Вижу, что разговорчивость и уверенность привлекают внимание к моей веселой болтовне одной симпатичной и одной прямо красивой из наших спутниц.

Так, разговаривая, мы доходим до дома, где живет одна из девушек. Я пока даже не знакомлюсь, не пытаюсь узнать имена, просто предлагаю встретиться завтра в том же кинотеатре на новом фильме, обещая купить билеты заранее.

Девчонки мнутся, но не говорят ни да, ни нет, недоброжелательно посматривая на мнущегося в сторонке Жеку, я особо не настаиваю на своем предложении, и мы расходимся с ними.

Едва мы отходим, Жека шипит на меня и заверяет, что не пойдет со мной завтра никуда. Я его хорошо понимаю, сам таким робким и стеснительным казался в его возрасте и просто не понимал, о чем разговаривать с противоположным полом.

А идти рядом через весь город и молчать – ну так себе занятие, я над собой такое насилие точно не вынесу теперь. Да еще возможная встреча со страшными пэтэушниками, мечтающими об ужасной мести именно мне, приводит в трепет моего приятеля, до нервных колик опасающегося таких страшных сюрпризов.

Просто я сильно изменился и заново составляю свою юношескую репутацию, хорошо понимая, что она немного запущена в моем конкретно случае.

Не хочет Жека, позову Стаса, он сразу же согласится, узнав о вероятной встрече с симпатичными ровесницами из соседней школы.

Поговорить он и сам мастер, да еще с моей серьезной поддержкой точно не струсит кого-то побить или хотя бы постоять рядом. Хорошая такая природная наглость у него присутствует, теперь я смогу поддержать разговор или ответить на какой-то наезд сверстников или даже кого постарше.

Уже поздновато получается по времени, когда открываю дверь в квартиру, мать ворчит, что я слишком загулялся, поэтому я сразу же ложусь спать.

День прошел сегодня очень насыщенно и интересно, понемногу привыкаю к новой жизни и еще ни разу не проговорился про свое знание будущего.

Ну, этот рассказ про придуманного знакомого из Франции и вырезанные эротические кадры из фильма – можно не считать за что-то такое важное.

Все же не тридцать седьмой год на улице, и стать французским шпионом мне не грозит, вот в те суровые годы – оказалось бы очень даже легко.

Которые все же проходят, но на смену им идут еще более трудные.

Только рассказали бы девчонки родителям про такого знакомого и все, черный воронок уже выехал за хвастунишкой, а потом усталые следаки быстро выбили бы признание в шпионаже в пользу Антанты.

Правда, тогда уже я сам пробивался бы к товарищу Лаврентию Берии со своим знанием истории и точно записался бы в спасители страны.

Шиш бы германским нацистам, а не блицкриг!

Утром я сплю долго, а проснувшись, вспоминаю вчерашний день, анализирую, что в нем оказалось правильно сделано, а что не очень.

И как вообще соотносится взрослая голова с подростковым телом?

«Хорошо соотносится, насколько я что-то понимаю, интерес к сверстницам присутствует, пусть не такой искренний, как раньше. В общем-то, все вышло нормально, только Жеку немного перепугал своей бескомпромиссностью в стычке и смелостью в разговоре с противоположным полом», – признаю я.

Потом завтрак, и я сижу дома один, Варюшку отвели вчера к сестре матери в гости, там она останется на пару дней.

У моей тетки один сын, сейчас на флоте служит срочную, она всегда рада повозиться с племянницей.

Так получилось, как только отец устроился на работу в новом месте, перспективном на раздаваемое государством жилье в виде отдельных и благоустроенных квартир, он со временем подтащил из того же волжского города своего младшего брата с молодой женой и второго, самого младшего, пока одинокого по жизни, зато моего крестного.

У матери же в рыбацкой деревне в сорока километрах от города живет старшая сестра, вышедшая замуж за местного жителя.

Таким образом она первая уехала из колхоза, найдя дядю Юру, настоящего финна-ингерманландца, которого даже фашисты отправили работать в Финляндию по этническому признаку во время оккупации.

И проложила в определенной степени путь моей матери.

Та тоже не захотела провести единственную и неповторимую молодость в тяжелом ежедневном, да оплачиваемом пустоватыми трудоднями, труде в своем колхозе под волнующим названием «Новая жизнь». Да еще парни местные деревенские ей не нравились как-то совсем, в неполные шестнадцать лет она смогла уехать к старшей сестре, где и получила официально паспорт.

Смогла, таким образом, легализоваться в стране победившего пролетариата и ему союзного крестьянства, которое само находилось в таком сомнительном правовом поле, что не может свободно ездить по стране, не имея паспорта на руках, даже останавливаться в гостиницах тоже. Вынуждено получать справку для выезда в сельсовете каждый раз, когда есть нужда. А правление может такую справку и не дать, когда уборочная страда или если просто плохие отношения сложились с руководством.

Паспорта же вообще выдают очень тяжело и без всякого восторга, хотя право такое у колхозников имеется.

Однако, у колхозников право имеется, а у председателя колхоза ядреный шиш, который он регулярно демонстрирует навострившим лыжи к новой легкой жизни в городе.

Поэтому мать не стала ничего просить, а просто уехала со своей матерью, моей бабушкой, к устроившейся уже в жизни сестре, там по имеющемуся блату через родню ее мужа в местном сельсовете получила необходимую справку для оформления паспорта, как иждивенка, ухаживающая за своей маленькой племянницей.

Хотя дед предлагал ей купить наручные часы, чтобы она осталась с родителями, но матушка в колхозе не захотела жить, даже с часами на руке. Искала место для жизни получше и нашла.

Зато потом мать перевезла в Ленинградскую область свою среднюю сестру, у которой не заладилась жизнь в волжском городе с мужем, любящим залить за воротник, как все местные мужики.

В итоге средний брат отца с семьей живет в соседнем доме с нами, младший в общежитии также недалеко пристроен, сестра матери в пятнадцати минутах ходьбы и только ее старшая сестра в сорока минутах езды на автомобиле по берегу Финского залива.

Зато постоянно привозит нам упаковки вкуснейшей копченой салаки в деревянных коробках и прочие деликатесы из колхоза-миллионера «Балтика».

Иногда приезжает в большой город с улучшенным снабжением закупиться необходимыми вещами и продуктами, благо, зарплаты в колхозе рыбаков очень солидные, правда, ходить по Балтике на траулерах или разделывать рыбу на своем заводе – очень тяжелый труд.

Наглядный пример поговорки – рыба ищет, где глубже, а человек, особенно советский – где жить лучше!

Тогда казалось, лучше вот так, остаться жить в очень симпатичном городе на берегу Финского залива, лауреате премии РСФСР по архитектуре, со снабжением на уровне Ленинграда и Москвы.

В принципе и сейчас нет никакого разочарования, город ухоженный и благополучный, пережил непростые годы лучше других, еще становится краше каждый день.

Но у меня такое ощущение, что я возвращен в свое тело подростка судьбой или богом, чтобы что-то исправить в окружающей меня жизни. И теперь я все утро пытаюсь понять, что знаю такого, что поможет моей стране или отдельным людям.

Конечно, про то, что СССР обречен, я знаю очень хорошо, однако, знаю и о том, что все не так просто с его спасением.

Ведь обречен он своими правителями, той самой элитой, которая решает судьбы страны, что бы про это ни говорили демагоги и как бы ни мечтали идеалисты повернуть время вспять.

Ничего практически не изменить в жизни огромной страны, можно только себе и своим родным немного соломки на будущее постелить и все.

Еще знакомым помочь, но вопрос очень сомнительный и сложный по исполнению, выступать перед малознакомыми людьми, как настоящий оракул, этакий предсказатель будущего…

Есть у меня сейчас одноклассник, Мишка Милешкин, про которого я помню, что утонет он на заливе то ли в девятом, то ли в десятом классе, сообразно курсу своего ПТУ.

«И что, так подойти к нему и сказать, не купайся, Миша, в глубоком месте, пока свое училище не закончишь? Да ну, бред получается», – понимаю я.

Интересовался темой распада СССР я лично, много читал, да ведь сам в этот момент присутствовал в стране, видел все своими глазами. Не скажу, что как-то при этом переживал, сначала ушли литовцы и остальные прибалты, потом начался парад суверенитетов, уже в конце разошлись три братские славянские страны.

Кто кого из бывших братских республик кормил – тогда особо не интересовались, по магазинам я мало ходил, когда ездил к другой бабушке на Украину, хотя мог бы заметить, что там со снабжением дело обстоит получше.

События закручивались и разворачивались все быстрее, жизнь становилась труднее, пустые прилавки магазинов наглядно показывали людям, что в стране все идет не так. И давно назрела необходимость что-то сильно поменять.

Поэтому готовить покушение на Горбачева или высших членов партии нет смысла никакого. Они просто выполняют массовое желание своей номенклатуры стать по-настоящему богатыми людьми и не стесняться этого.

Поделить общественное в свою пользу, пока абсолютная власть твердо удерживается в руках, а потом все нажитое легально передать детям.

Впрочем, своим детям и внукам наши вожди первыми разрешили приобщиться к свободной торговле с капиталистическим миром, создав в июле восемьдесят шестого года «Центры научно-технического творчества молодежи», где те могли абсолютно легально самыми первыми попрактиковаться в распродаже Родины и зарабатывании миллионов вместе с обналичиванием.

Еще ведь обманут жестоко кремлевских мечтателей хитрые капиталисты, как и положено сладкоголосым павлинам.

Только их мечты все равно сбылись, до сих пор в провинции до семидесяти процентов денежных потоков контролирует бывшая партийная, комсомольская и хозяйственная советская элита.

Да ведь сам я, прислушавшись к себе, не хочу заниматься таким неблагодарным делом.

Глава 6

Так, а что же еще я могу сделать полезного для страны и родных?

Начиная с восемьдесят второго года? Имея знания о будущем? Только, не слишком четкие, честно говоря.

В общем-то все помню, но вот в частности, по привязке к месяцам и годам – почти ничего.

К такому попаданию в свое прежнее тело я не готовился, теперь могу вспомнить только очень немногое из того, что происходило в те времена, названные справедливо годами позднего застоя.

«Как назло, ноутбук с закачанными по дням файлами не провалился с моим сознанием вместе, да еще не имелось у меня такого, как нет подробного конспекта с теми событиями, на которые я могу повлиять».

Все, что помню про этот год – только то, что в начале ноября умрет бессменный генсек КПСС, товарищ Леонид Ильич Брежнев, при мудром руководстве которого страной прошла вся моя жизнь, то есть вся эта новая жизнь.

«Еще, где-то перед майскими праздниками в восемьдесят шестом году взорвется реактор на Чернобыльской АЭС, у нас на станции такая же ситуация случилась в семьдесят пятом году, как я помню. Но вывезла тогда судьба людей и город, да и всю страну тоже, реактор разгоняли, а не глушили, как на Украине, – говорю себе.

В общем, негусто так я могу вспомнить про этот год. Но есть чем отца с матерью удивить, чтобы они максимально серьезно отнеслись к моим словам о будущем. Выступить в роли оракула, которому ведомо во снах неведомое, таким образом добиться внимания к своим словам, желаниям и поступкам.

Начну, пожалуй, именно со смерти генсека, полуторагодового правления следующего по списку Андропова, еще одного годового правления Черненко и прихода к власти Горбачева в восемьдесят пятом году.

За эти два с половиной года родители окажутся абсолютно убеждены в том, что мне снятся сны-предсказания, которым необходимо следовать, как программе построения коммунизма.

И поэтому с деньгами придется расставаться, пока они чего-то стоят, а не держать очень уж долго в зажатом кулачке, чтобы, разжав его, увидеть на ладони только пепел от несбывшихся ожиданий.

Хотя они у меня такие упертые в своем мнении люди, однако посмотрим, как все получится.

Пробыв в раздумьях на Варюшкином диване пару часов, я решил взять перерыв в блужданиях разума и позаботиться о культурной программе на сегодня. Пора заняться личной жизнью, теперь я точно гораздо раньше перестану быть девственником.

Не придется ждать того памятного похода в общежитие фабрики «Веретено» в день своего рождения, вместе с опытными старослужащими товарищами, которые обо всем договорятся за меня с одной рыжеволосой нимфой.

Оторвавшись от сладких воспоминаний, звоню Стасу и сразу же договариваюсь на поход в киношку сегодня вечером. Тем более, многообещающе рассказав о вчерашней встрече и намекнув, что продолжение знакомства возможно вполне. Девчонки ничего так и не пообещали, не повелись на мои сладкие речи до конца, да еще унылый вид моего приятеля Жеки их отпугнул. Уж больно он с несчастным видом стоял рядом, опасаются еще поэтому, что я продолжу им его сватать.

Нет, со Стасом окажется гораздо легче с ними ближе познакомиться.

Что особо приятно, обе симпатичные такие, серьезно выше среднего, есть за что пободаться с конкурентами и утереть нос однокашникам.

И одноклассницам тоже немного.

Тем более, Стас совсем другое дело, этот и меня заболтать может, недаром мы с ним первые устроили, если так можно назвать с юмором, притон для школьников и школьниц на квартире у нашей одноклассницы. У нее родители куда-то надолго уехали, оставили достаточно безответную девчонку одну жить в отдельной квартире, а Стас про такую возможность быстро узнал.

Тем более, ее дом-точка находился ровно между нашими пятиэтажками, поэтому сам бог велел использовать такое выгодное местоположение для сборищ с заигрываниями в сторону противоположного пола.

Первые стали собирать парней и девчонок на встречи без взрослых еще в восьмом классе, когда, вернувшись с летних каникул, совершенно внезапно обнаружили, что некоторые одноклассницы разительно прекрасно изменились за это время, за всего-то три летних месяца.

Можно, конечно, приметить, что они повзрослели и стали сильно женственнее, но, самое главное оказалось именно в том, что у некоторых сильно прибавилось фактуры за пазухой, поэтому они вдруг превратились в притягательных красоток для наших внезапно ставших пытливыми глаз.

Те же, кто не смог нас поразить своими новыми формами, так и остались только обычными одноклассницами, не больше, даже просто откатились в самый низ рейтинга и понятного интереса.

Такая вот метаморфоза с нами случилась, поэтому вскоре мы предложили собравшимся начать играть в довольно завлекательную игру под названием «бутылочка». Когда заманили в гости еще пару одноклассниц, как раз повзрослевших больше остальных, и одного нашего приятеля, которому одна из них серьезно нравилась.

После нескольких неудачных попыток бутылка из-под шампанского, запущенная рукой этой девушки, уверенно показала на меня, мы вышли из комнаты, чтобы предаться наедине поцелую. Жаркого поцелуя, правда, не случилась, приятель Паша громко требовал от меня не срывать первые покровы невинности с его пассии, а пассия, этакая проказница, не дала себя обнять, блюдя ему определенную верность, затем игра как-то заглохла.

Потом желающих терять свою репутацию в такой сомнительной компании девушек больше не нашлось, при том, что ничего особенно интересного не случилось.

Так что мы оказались первопроходцами в изучении взрослых отношений, только спалились в такой области, но, образно говоря, так и не попробовали ничьих персиков. А репутация у нас серьезно просела среди одноклассниц, как у весьма озабоченных мальчиков, поэтому придется работать и собирать нектар теперь на чужих полянках, рискуя нарваться на неприятности.

Впрочем, теперь я нарвусь на них с удовольствием, собираясь и дальше драться по первому поводу. Удары у меня, конечно, довольно легкие, зато пробивать я могу их часто и умело. А любой удар кулаком по голове, даже самый слабый, отзывается весьма чувствительно даже в самой пустой емкости на плечах, просто так не проходит для того, кого бьют.

Сам лезть ни к кому не стану, зато любые наезды встречу в штыки и отплачу сторицей.

Вскоре я переварил обед, отдохнул и собрался на тренировку, пришел в здание учебного корпуса ПТУ, где проходят занятия.

Еще показалось мне, что где-то около входа мелькнули лица тех парней, которые стреляли денег в Андерсенграде, получили взамен от меня тумаков, однако я уже прошел в длинный коридор, ведущий к залу, поэтому не стал оборачиваться.

Они меня точно рассмотрели, одет-то я все так же, могут теперь попробовать отомстить за ту пару плюх, отхваченных так внезапно от малолетки, да еще школьника, что выглядит уже совсем вызывающе для реальных птушников.

«Ну, я в принципе знал, на что иду, поэтому и переживать поздно, пора позаботиться о том, что может произойти после тренировки», – говорю себе.

В этот раз снова стучал битами по баллонам, поднимал штангу на лавке и качал трицепс гантелями, старался изо всех сил, тренер снова удивился моему энтузиазму. Даже с грифом поприседал, чтобы прокачать ноги и закончил тренировку, как раз, когда появился реально местный авторитет среди всех пэтэушников, учащийся второго курса Саня Кирпонос.

До этого я собирался покинуть спортзал обязательно с толпой приятелей, чтобы не нарываться одному на неприятности, но Саня мне тоже очень нужен.

Его-то я жду с понятным нетерпением для решения наметившейся проверки на вшивость при выходе из зала. Да и вообще, с таким парнем лучше заранее договориться еще на берегу, как я могу прикрыться его славным именем в особо трудных ситуациях.

Крепкий и симпатичный парень, занимается не так давно, но уже закончил пару боев быстрыми нокдаунами в своем немалом весе, поэтому я решил поговорить с ним заранее, предугадывая назревающую проблему.

Вообще, стиль его боев теперь напоминает мне раннего Тайсона: прорваться поближе к противнику и с одного из мощных крюков уложить на настил ринга или отправить переживать нокдаун на своих ногах.

– Саня, разговор к тебе есть, серьезный, – я дождался, когда он утомится и перестанет охаживать грушу.

– Чего тебе? – парень ко мне хорошо относится, поэтому я думаю, что не откажет в поддержке.

– Тут случилось кое-что у меня. Пара хабзайских попробовала денег стрясти в Андерсенграде. Я им по разку отвесил и все, им хватило. Если соберут своих толпу, на тебя можно сослаться? – сбивчиво объясняю я.

– Кто такие? – заинтересовался Саня.

– Молодец, что отвесил, – похвалил он меня.

– Да первый курс, салаги какие-то… – я сделал такой неопределенный жест, как будто сам сильно старше.

Ну, я сам гораздо старше, однако не стоит совсем лезть на рожон, я все же не девяносто кило сейчас вешу, а просто маленького роста паренек, которого вряд ли по внешнему виду кто испугается.

Да еще не положено пэтэушникам получать люлей от школьников, это все хорошо знают. Только совсем наоборот приветствуется такое дело среди великовозрастных балбесов…

– А, ссылайся! – первый курс Славу совсем не колышет, как, впрочем, и все остальные.

Даже те, кто старше на год, не захотят с ним связываться всерьез.

Он снова занялся грушей, я же пошел мыться и переодеваться уже с относительно спокойной душой.

Ну вот, как я прямо предчувствовал, меня уже ждут на выходе трое – двое тех самых побитых мной парней и кто-то постарше, ну, очень такой здоровый и плотный парень. Я ему просто по плечо ростом, даже ниже немного.

Я не помню, чтобы пэтэушники цеплялись к проходящим мимо них в зал бокса подросткам, но тут такой случай, что мне придется по любому ответить за нанесенные удары.

Вон у того, который повыше ростом, даже заметный синяк имеется на скуле, куда врезалась сильно утяжеленная гайкой рука.

Дорогу на крыльцо мне за пару шагов до дверей перегородил здоровяк, а потерпевшие унижение парни дружно встали с боков.

– Чего надо? Не подаю, я же сказал! – понтуюсь я сразу, кивая в сторону того, который с синяком.

Не собираюсь ждать, чего мне там предъявят, сразу поднимаю ставки наглым поведением.

– Ты чего такой борзый, школьник? Давно не обсирался? В руках у дяди? С какого это хрена ты моим друзьям по голове полез бить? – начало тоже такое традиционное от здоровяка.

– Заступника себе нашли? Сейчас потеряете! – продолжаю гоношиться я, присматривая за руками здоровяка.

Не хочется пропустить внезапный удар от такой туши, можно сознание потерять на раз.

– Жалеть, что ли, попрошаек всяких? Если мало, пусть еще попросят, добавлю сразу! – довольно громко ответил я, показывая, что совсем не испугался здоровяка по внешнему виду, как настоящий боксер, пробитый на всю голову.

Хотя главный боец в этой команде выглядит очень солидно, килограммов на семьдесят потянет, не меньше, и выше меня на полторы головы.

– Со мной поговоришь сначала, если смелый такой! Пошли! – подтолкнул меня крепыш в сторону кустов, растущих недалеко от крыльца учебного корпуса.

Сразу руки распускать побаивается, недалеко вахтерша сидит и присматривает за порядком. Пришла пора выкладывать заготовленный аргумент, ведь уже конкретно так запахло групповым нанесением побоев моему юному организму.

– Ну, стукачи! Попадетесь мне еще! Одни и в темном переулке! – грожу я сладкой парочке, переходя на приблатненный сленг.

Вижу, все задиры немного удивились, такой мелкий ростом парень перед угрозой здорового детины не стушевался и продолжает демонстрировать стойкость, да еще обещает отомстить зачинщикам прямо здесь.

Реально оборзевшим школьником сейчас выступаю в их глазах!

Потом я перевожу взгляд на возвышающегося надо мной парня и, глядя ему прямо в глаза, говорю:

– С тобой сначала Саня Кирпонос поговорит! Если ты так хочешь серьезного разговора, я его прямо сейчас позову! Пока он в зале разминается и ищет, из кого бы дерьмо выбить! – уверенно сказал я, прямо, как взрослый мужик.

И сразу же понял, что упоминание имени самого опасного драчуна во всем хабзае подействовало и на здоровяка, и на его шестерок заметно отрезвляюще.

Тем более, сам оттуда иду, из зала и поэтому знаю, что местная гроза именно там проводит свое время.

А то, что он прямо рядом сейчас и я готов сразу же сбегать за самым сильным бойцом ПТУ, совсем не нравится здоровяку. Связываться с Кирпоносом – совсем не такое простое занятие, как навалять звездюлей мелкому подростку.

То есть очень понятное и с закономерным итогом, будешь светить разбитым лицом.

Сразу же пропало желание мне накостылять у парня, правильно понимает, что за своего приятеля Саня может спросить и серьезно опустить вниз авторитет на ровном месте.

Если он сам с ним в хороших отношениях, то спросит про меня и получит совет не лезть, не вписываться за терпил, которые по всем понятиям получили за дело.