Королевские чётки. Зерно чужестранца

– Ф сюрьму, ф сюрьму… – бормотал капитан, барахтаясь на земле в своей новомодной кирасе, как перевёрнутая черепаха. Я так и знала, что кольчуга лучше, а эти новшества до добра не доведут. – Ф канвалы! И её хвасайте!

Двое стражников подошли, заломили мне руки за спину.

– Э, нет-нет-нет, господа! – послышался сзади звонкий мужской голос.

Передо мной появился человек в бежевой мантии с накинутым капюшоном.

– Какого тяфола? – капитан сел, выплевывая кровь вперемешку с осколками зубов.

Мужчина вскинул ладони, потом извлёк из-за пазухи подвеску в виде голубого жетона.

– Орден Непринуждённых! – объявил он, хотя в разъяснениях никто не нуждался.

– Какофа сёрта? – выговорил капитан.

– Вы не имеете права задерживать эту даму, она под защитой ордена! Все её дела решаются через нас!

Схваченный четырьмя стражниками король подарил мне оценивающий взгляд.

– Фто? Эфа фама нам не нувна! – замахал руками капитан. – Вабилайте!

Член ордена схватил меня за локоть и быстро потащил прочь.

– Стой, стой! Эрун! – я наконец вспомнила имя того, кому принадлежал этот звонкий голос. Увидеть лицо под капюшоном никак не удавалось. – Я не могу его бросить!

Я обернулась, конвой стражников поспешно удалялся, их спины полностью закрывали силуэт Даргана.

– Тише ты! – прошипел Эрун. – Уже натворила достаточно! Ты почему им свой жетон не показала?

– Сам видишь, не до этого было! – я перешла на громкий шёпот.

Эрун стукнул себя по лбу:

– Ладно, сейчас не об этом, надо быстрее убираться отсюда.

Он был прав, в тот момент мы не могли помочь Даргану, только привлекли бы ненужное внимание.

– Ладно, у меня есть конь, давай верхом!

Теперь уже я схватила его и потащила туда, где Дарган оставил коня, мы поскакали в трактир «Маретт-Рюсар», штаб-квартиру ордена Непринуждённых.

В баре царил всё тот же полумрак, но на этот раз он не пустовал. Нас ждали. За дальним столом сидело четверо человек, их тени дрожали в свете зажжённой свечи. Маретт, глава ордена, пятая, стояла, опершись о барную стойку.

Эрун снял капюшон, открыв ещё мальчишеское веснушчатое лицо и огненные волосы, и в виде пьесы изложил случившееся на площади. Мрачная атмосфера бара наполнилась хихиканьем, но в конце концов вновь воцарилось молчание. Все взгляды устремились к Маретт, та вздохнула:

– Кеита, душка, ну, его-то, может, мать со стола в детстве и уронила, а ты-то баба нормальная…

Бен, черноволосый парень, что сидел, подперев спиной стену пшикнул:

– Ты его мать не трогай!

Бар снова наполнило хихиканье.

– Несмешно, – я закусила губу, чтобы не сказать лишнего. Знали бы они, кто его мать, ведь за королеву Минору я бы и сама набила рожу любому стражнику.

– Тут у нас все, чуть что, оскорбляют матерей друг друга. Это между делом. Кто на это обращает внимание? Что теперь, на стражника кидаться? – снова включился Эрун.

– Так, Эрун, – перебила его Маретт, – это не главное! Главное – ты нам, Кеита, скажи, чего ты этого своего хахаля сразу к нам не привела? Ещё и во дворец потащила? Чего тогда уже сразу не в штаб Армады? Голову напекло тебе, а, девка?

Я только вздохнула, как бы мои пути с орденом теперь не разошлись.

– Надо его из-под стражи вытащить. Очень надо! – только сказала я.

– Так сама знаешь, если бы вы сразу к нам пришли, то вообще проблем бы не было, а теперь он уже в тюрьме. Дождалась бы уже, когда ему башку отрубят.

– Кто там ему башку отрубит? – вскинул голову Бен. – За такое вешают!

– Молчи уже, – хмыкнула Маретт, – говорю, башку отрубят.

Показалось, пол под моим ногами содрогнулся, но я устояла.

– Повесят!

– Да нет же, башку отрубят! Как этому, тому, как его там?

– Повесят его! Говорю тебе.

– Башку не отрубят! – встрял между ними Растен, наш мастер судебных дел. – Сейчас его до глубокой ночи без воды и еды в кандалах продержат, потом, – он зашагал по столу двумя пальцами. – в специальную комнату вытаскивать признание раскалёнными щипцами. Потом будет символический суд, без нашего участия он продлится не больше минуты, а с рассветом повесят. За нападение на слугу закона вешают.

Я почувствовала лёд на загривке, меня передёрнуло.

– Тише вы! – крикнула Маретт. – Не терзайте девке душу! Не видите, у неё, итак, сердечко трепыхается! Кеита, ты садись, садись. Не отдадим мы твоего болвана в лапы палачам.

– Мы своих не бросаем, что важно для одного, важно для всех! – сказал Эрун.

– Да, Кеита, – снова заговорил Бен, – орден всё уладит. Никто его не тронет, что он, собственно, сделал?

Растен откашлялся:

– Ну… Парализовал стражников. Ладно, я буду настаивать, что это не атака. А вот то, что капитану последние зубы выбил и нож показал… – он снова откашлялся. – Хотя, я так понимаю, капитан упомянул старовековую ересь ещё и, фактически, в отношении чужестранной гостьи. А это уже аргумент, если Кеита пригрозит написать жалобу, он сразу же забудет об этом инциденте. В итоге… – он задумался, – Каторгой обойдёмся. Дальше очередь Бена, да, Бен? – он кивнул в сторону товарища.

Бен, уже начавший что-то пить, резко оторвался от своей деревянной кружки и закивал:

– Никаких проблем. Уже через пару месяцев в обычную тюрягу переправим. Пару лет отдохнёт и на свободу! – кружка снова закрыла половину его лица.

Я не отвечала, перед глазами проносились жуткие картины, меня мутило.

– Вот видишь, не о чем волноваться! – Маретт подошла ко мне.

– Я лично буду на суде, – продолжал Растен, – можешь не сомневаться. Главное, напиши мне его полное имя. Желательно, ещё его отца и матери, – он сдержал усмешку. – Маретт, дай пергамент и чернила. – Если у него в роду какой-нибудь захудалый аристократишка найдётся – то вообще замечательно!

Я стиснула зубы. Шесть человек, не моргая, уставились на меня. Что-что, а врать я не умею, говорят, на моём лице все мысли "написаны".

– В чём проблема, Кеита, – сдвинула брови Маретт, – кем бы он ни был, эта тайна умрёт здесь. Уж кого мы только не выпутывали!

– Всё равно мы узнаем кто он, в судебной бумаге указывается, – дёрнул плечами Растен.

– Ты лучше наплюй на все принципы! – посоветовал Эрун, усевшись неподалёку, он ковырял ножиком спинку стула.

Я помотала головой.

– Ну, Кеита, нормального мужика же вздёрнут! – Маретт ударила рукой о стойку.

– Нет! – я прервала бессмысленный спор. – Я поклялась, понятно? Так что придётся справиться самой.

– Ты что, задумала перейти ко Второму плану? – вскинул голову Гердан, крупный кучерявый парень. До этого он молчал, потому что решение проблем мирным путём его не касалось.

– Ко Второму плану не стоит прибегать просто так, – произнесла худенькая блондинка, Эшта, хранительница Устава, всё это время смотревшая в стол.

– Мы не для этого здесь собираемся, чтобы Вторыми планами заниматься! – вскинулась Маретт.

– Нет! – Гердан даже приподнялся. – Протестую! Второй план – наш метод. Мы, господа, потеряли хватку: компрометируем, подкупаем, подсиживаем. Наши предки были благородными бунтарями, а не тёрлись возле закона, как кошаки у корня валерьяны!

– Какое отношение твои предки имеют к нашему ордену? – всплеснула руками Маретт. – Старовековье – дикое время. Мы же – порождение цивилизации.

– Вообще, он не это сказал, – откашлялась Эшта, так и не поднимая взгляда, она стала теребить колечко на мизинце левой руки. – Второй план – использовался орденом с основания. Это наш ответ на запрет применения оружия. Второй план – отнюдь не дикость, это гармония силы и разума. Мудрости и ловкости. Это искусство!

– Посмотри, Кеита, до чего ты их довела! – Маретт закрыла лицо ладонью. – Куда катится этот мир? Стражники исповедуют ересь, неизвестные бьют им рожи, орден Непринуждённых выступает против закона. Вы хоть понимаете, что одна ошибка – и конец, не будет больше ордена, нас самих станут разыскивать!

Это заявление члены ордена встретили дружным презрительным фырканьем.

– Для решения дела человека, не являющегося членом ордена, достаточно согласия двоих из нас, – непоколебимо объявила Эшта, она спрятала руки под стол. – Я согласна!

– И я согласен, – Гердан заломил пальцы и потянулся. – Я буду прикрывать Кеиту.

Второй план подразумевал прямое устранение проблемы без привлечения третьих сторон. Осуществлялся исключительно тайно и требовал детальной проработки каждого шага.

Эшта пошла искать в архиве, что находился на подземном этаже, план тюрьмы, я увязалась за ней. Длинные полки до самого потолка заполняли книги, пергаменты и сундуки.

– Был же где-то тут, этот план тюрьмы! – приговаривала Эшта.

– У нас, наверное, даже план королевского дворца найдётся! – будто невзначай сказала я.

– А чего «даже»? – донёсся приглушённый голос Эшты меж полок. – Это самое важное. Вон, на третьей полке, перед тобой.

Я придвинула тяжёлый лист пожелтевшей бумаги к себе и раскрыла аккуратно начерченный план.

«Нижние уровни», зал заседаний, жилые помещения…

Далее, королевская библиотека…

Помещения королевской гвардии…

"Основные уровни", жилые помещения, музейные залы, лаборатории, гостевые покои верхнего уровня…

"Тайный этаж" – чёрным квадратом.

"Верхние уровни", галерея Славы, зал Заседания Совета, покои верхнего уровня, тронный зал…

– Там комнаты не прорисованы, конечно, но понять можно, – продолжала Эшта. – А вот о верхней башне и покоях короля мы знаем лишь в теории. Вообще, здесь далеко не всё, никто не знает точно.

"Что-то мне подсказывает, что пешком мы с Дарганом туда не попадём".

– Чёрт побери! Как король туда поднимается? – спросила я.

– Он оттуда не спускается, – усмехнулась Эшта. – Зачем ему эти проблемы? – послышался грохот – она откинула крышку сундука. – Он-то приказы отдаёт, а вот последствия видеть не желает.

– Я думала тебе нравится его политика.

– Так-то нравится, – медленно проговаривала Эшта, то и дело, отвлекаясь на разглядывание бумаг, отбрасывая одну за одной в сторону. – Но его новаторские штучки идут в разрез со сложившимися традициями, в итоге получается полнейший бардак. Думает он хорошо, а вот, как вести дела не знает. Можно подумать, все тут внизу его беспрекословно слушаются! Он совершенно не понимает людей: ни народ, ни знать. Хорошо, что есть мы, орден…А вот, нашла! – она продемонстрировала два сложенных листа. – Здесь всё подробно.