Чужое черту не продать

Асея – средняя дочь – моя одногодка, но когда мы познакомились, она была при смерти, так что я плохо ее помню. Две младшенькие – Тесси и Пэг – росли практически у меня на руках. Им едва исполнилось три. Тара работала на двух работах, выращивала какие -то овощи по мере возможности, но за внешней стеной города почти сразу начинался березовый лес. Земля рядом с лачугой была жирная, но не плодоносная.

Семья хоть и оказалась бедная, но то радушие, с которым я был принят в нее, не встречалось мне больше ни с одной стороны Разлома. Они жили впроголодь, однако Тара всегда находила, чем накормить лишний рот. Никогда ничего не жалела для меня, учила и защищала, как собственного ребенка и, возможно, я даже был счастлив в те годы, пока однажды все не переменилось. Той ночью мы, как всегда, ждали Тару дома, но ее долго не было. Я уже места себе не находил, когда она, наконец, вошла в дом, вся в синяках и страшных кровоподтеках. Городские закидали ее камнями, за связь с нечистивым. Она спокойно смыла кровь, и улыбаясь сказала мне, что все в порядке, но я больше не мог подвергать семью такой опасности… Я бежал так далеко, как смог. Прочь из города, через весь Такаир и Варгард, а потом и через сам Разлом. Смутно помню те дни, я просто мчался прочь, словно все наместники мира спустили на меня своих Знахарей с благословлением Дракона. Но моя семья осталась там. Прошло много времени, и я, кажется, чувствую в себе силы вернуться и, при необходимости, защищать их.

Малкут молчал, щурясь на мягкий свет, повешенных Фоуксом «фонарей».

– Хорошо, – наконец, сказал он, – это какой никакой, а план. Лучшего у нас все равно нет.

Они какое -то время посидели молча, вслушиваясь в тишину ночного леса, а потом собрались спать.

Берк тяжело поднялся на ноги.

– Ты в порядке? – взволновано спросил Малкут, которого беспокоили изменения, произошедшие с бесом. Тот стал каким -то тихим и малоподвижным, бьющая из него ключом энергия куда -то делась, он ссутулился и осунулся.

– Я в норме, – отмахнулся он, – мне крепко досталось, но я восстановлюсь.

Малкут нахмурился, но не успел вступить в спор, как на опушку вышел клирик. Он неспешным шагом подошел к ребятам и обратился к Малкуту, не глядя на беса:

– Малкут, я могу поговорить с тобой наедине?

Мальчик с сомнением смотрел на священника, а Берк, сложив руки на груди, не без агрессии бросил:

– Что тебе надо?

Алания дернул головой:

– Я не с тобой говорю, онис.

Краем глаза Малкут заметил, как Берк вздрогнул. Это слово он уже слышал в дворце отца. Димирь точно также назвал беса до того, как в Тронном зале наступило настоящее сумасшествие.

– А что такое, – голос беса стал приторно сладким, от такой перемены стоило ждать беды, – apostate считает ниже своего достоинства говорить с нечистивым?

Алания дернулся, как от пощечины и, кажется, собирался ответить на словесную атаку физической, но его остановили.

– Хватит, – голос Малкута был непривычно холодным и властным. Не дрожал, несмотря на то, что внутри мальчика трясло. Берк удивленно глянул на друга, ругнулся и похромал прочь, махнув рукой. Спустя мгновение он скрылся в повозке.

– Что ты хочешь? – спросил Малкут.

– Поговорить, – голос клирика стал теплее, он примирительно поднял руки ладонями к мальчику, а в уголках зеленых глаз легла паутинка тонких морщин, – я безоружен и не желаю тебе зла. Пойдем пройдемся.

Малкут бросил недовольный взгляд на повозку, в которой исчез бес и коротко кивнул.

На небо неторопливо, как морская черепаха, выползла луна, ее хорошо было видно на синем бархате это безоблачной ночи. Она светила, как огромный уличный фонарь на главной алее яблочного сада Диры, где росли сочные алые фрукты, которые доставляли по тракту Торгового союза и в Асханну и в самые далекие уголки Хансулата. Светило зависло так низко над линией горизонта, что нижняя ее часть приобрела насыщенный румянец. Звезды сияющим просом рассыпались над головой и млечный путь, казалось, можно было пощупать руками. У Малкута перехватило дыхание от всей этой красоты, которые всегда скрывали от него дворцовые стены.

– Что ты хотел, – отвлекая себя от мыслей повторил свой вопрос мальчик.

Они отошли уже достаточно далеко от лагеря и стояли посреди бескрайнего, высушенного летней жарой поля. Чуть в стороне осталось несколько больших валунов каю. Алания стоял, сцепив за спиной руки в замок. Он какое -то время помолчал, но не стал ходить вокруг да около:

– Ты знаешь, кто твой друг?

Малкут хмыкнул, пнув носком небольшой камешек спрессованного песка. Тот разлетелся мелким крошевом, по касательной задев круглый бок каю.

– Бес, – коротко ответил мальчик.

– Это не то, – качнул головой Алания, – ты знаешь его суть?

– Онис, – уточнил Малкут, и клирик осторожно кивнул.

– А ты знаешь, что это значит?

Малкут ответил самым скучающим из своих голосов:

– Если быть до конца честным, не думаю, что мне это интересно.

– И тем не менее, – священник не собирался отступать, – бесы темные существа, которые рождаются…

– В телах мертвых новорожденных, я в курсе, – прервал повествование Малкут.

Он нервничал и чувствовал себя неуютно под взглядом внимательных зеленых глаз, и еще больше ему было неопрятно обсуждать своего друга с малознакомым и не внушающим доверия человеком.

– А знаешь ли ты, что бес питается страхом болью и отчаянием тех матерей, что потеряли своих детей? Чтобы получить силу, достаточную для задержки в этом мире, они, как ласские пиявки сосут из этих несчастных жизнь.

Этого Малкут не знал и за полчаса под раскинутым над ним бесконечным искрящимся небом Алания рассказал ему больше информации о его друге, чем он слышал за все свои 13 лет.

Онисом называли редкий вид нечистой силы. Это карающий бес – зверь, который в преисподней мучал и истязал души умерших грешников за все их недостойные земные дела. Такие бесы редко покидали свою обитель, но, если вдруг оказывались в подлунном мире – тварей более жестоких сыскать было трудно. Изгнать же такого нечистого за Последнюю Черту тоже было непростым делом. Матерью – Огненной Крысой – им были дарованы три жизни и только потратив все, онис отправлялся туда, где ему было самое место, вот только топить души в смоле они больше не возвращались. Побывав в подлунном мире такие бесы по возвращении отправлялись на вечные скитания по подземным ходам Огненной Крысы, без возможности вернуться куда- либо. И однажды были обречены свернуть в туннелях направо вместо своего извечного левого пути и сойти с ума.

Малкут равнодушно пожал плечами. Раньше подобный рассказ напугал бы его до чертиков, заставил переживать и плакать, а сейчас мальчик чувствовал только отупляющую пустоту.

– Чего ты хотел добиться своим рассказом?

Алания глубоко вздохнул и пристально посмотрел на мальчика.

– Он убивал ни в чем неповинных людей. Ты дитя Сулатиллари. Чистое, непорочное создание. Тебя это не коробит?

– Он убивал людей, потому что Сулатиллари сделал так, что вырезать мне сердце на жертвенном алтаре оказалось хорошей идеей. Так что мне сложно на Берка злиться, – хмыкнул Малкут.

Клирик нахмурился, резко ткнув пальцев в темное пятно под ногами мальчика. В свете полной луны его Тень казалась невероятно густой, как будто даже плотной.

– Это принадлежало человеку, который никак не желал тебе зла. Онис убил его, не колеблясь ни минуты. А душа мужчины теперь никогда не упокоится и будет вечно метаться вдоль Последней Черты без возможности предстать перед Творцом. Понимаешь на что твой друг его обрек? – Алания стал явно терять терпение.

Эта новость если и поразила мальчика, то он не подал вида.

– Он убил себя, чтобы спуститься в Хода и заключить сделку с самой Смертью, только для того, чтобы выхватить твою душу у Сулатиллари, к которому ты имеешь право примкнуть по праву рождения, если не справишься со своей Силой. Это не забота о тебе, а лишь попытка насолить извечному врагу. Мне кажется, ты слишком плохо знаешь своего так называемого друга!

Малкут резко дернул плечами, подаваясь к клирику, которому едва доставал макушкой до плеча, но каким -то образом умудрился посмотреть на него свысока.

– Слушай, – переходя с уважительного и отчужденного «вы» на резкое и совсем не дружелюбное «ты», – если я правильно тебя понял, мой так называемый друг потратил одну из своих жизней только для того, чтобы поиметь призрачную возможность спасти меня от смерти и не навязывать мне сомнительную судьбу отхода за Последнюю Черту в тринадцатилетнем возрасте. Примкнуть к Сулатиллари? Тому самому, что не спас мою мать при родах, и тому самому, что позволил Знахарю почти убить меня? Спасибо, не хочется. Берк рисковал не только никогда не вернутся из подземных туннелей, но и сойти с ума, просто свернув не на ту тропку. Кроме того, едва не погиб, защищая меня во Дворце. Так что, если я ничего не упустил, мне кажется я знаю о своем друге достаточно!

Алания открыл рот, чтобы что -то возразить, затем захлопнул, его тонкие губы сжались в одну линию и он, крутанувшись на каблуках, пошел к лагерю резкими, размашистыми шагами.

Малкут хмурясь провожал его взглядом, чувствуя, как бешено лупится о ребра сердце.

Вдруг Алания замер, слегка сгорбился, словно собирался сделать что -то чего делать не хотел, а затем обернулся.

– Ты – дитя Сулатиллари, как бы ты ни судил его, и мой долг защищать тебя и всячески помогать, – хрипло гаркнул он, -только поэтому я скажу. Твой бес умирает. Он плескал своей силой направо и налево, убивая дворцовую стражу без жалости и раздумий, и его духовная оболочка треснула. Теперь сила будет сочится из него до тех пор, пока полностью не иссякнет. И как только это случится, он умрет. Если вы решили бежать за Разлом, имей в виду – он до него не дотянет и, если мои предположения верны, на этот раз из Крысиных Ходов он не вернется.

Клирик ушел, не дожидаясь ответа Малкута, а может просто не желая его слушать.

Плечи мальчика печально опустились, и он глубоко вздохнул.

– Может выйдешь уже, – тихо проговорил он.

За гладким боком валуна каю что -то негромко шаркнуло и показался бес.

– Когда собирался мне сказать? – спросил мальчик, глядя в черные глаза друга.

– Что конкретно? – невинно уточнил Берк.

– Все. В частности, что умираешь.

Бес задумчиво пожевал губами и смущенно почесал затылок.

– Не собирался вообще, – он привалился к гладкому боку валуна, – не думал, что это имеет значение. Апостата ошибается. Я дотяну до Разлома и даже дальше. Если повезет.

– Ну ты и кретин, – произнес Малкут, закусив губу.

Берк только дернул хвостом, и мальчик едва заметно улыбнулся, увидев в бесе своего прежнего друга.

– С днем рождения, кстати, – вдруг задумчиво бросил тот и что -то протянул Малкуту.

События последних дней начисто вытеснили из головы ставшее таким малозначимым событие и бывший наследник опешил.

– Ну же, она не кусается, – усмехнулся бес.

Малкут забрал с ладони друга простенький грубо дубленный шнурок и прикрепленную к нему подвеску, сделанную из мутно- белого камня и изображающее крыло Дракона.

– Я не знаю даже, что сказать, – шепнул Малкут.

– Теперь ты как за пазухой у Сулатиллари, – довольно проговорил бес, а друг его нахмурился.

– Сомнительное место… пока то, что делает Творец с моей жизнью мне не очень нравится…

Бес посмотрел на Малкута с сомнением, но не стал ничего возражать:

– Идем спать, под солнцем лучше думается.

Малкут, однако, неуютно поежился и покачал головой, все еще глядя на свой подарок.

– Я приду позже, я хочу… хочу побыть один, – не дожидаясь возмущения беса он пошел прочь – еще дальше от лагеря. А Берк, раздраженно дернув хвостом, растворился в ночи.

Летние месяцы не баловали темными временем суток. На горизонте уже залегла тонкая светлая линия. А луна, поменяв расцветку с беловато- красной на бледно голубую, наполовину спряталась за горизонт. Малкут подобрал под себя ноги и сел на остывшую землю. Еще неделя минет и ночи тут станут совсем холодными, а днем воздух будет раскаляться до треска. Месяц рыжего пламени был знаменит крайностями своих температур и расцветающей по пути Торгового союза кроваво-красной астильбой.

Мальчик положил крыло перед собой, бесформенная клякса его Тени под ногами стала еще чернее, как разлитый по мостовой битум.

– Ну и что прикажешь теперь делать, – спросил он, чувствуя безграничную тоску.

Темнота, конечно, не ответила, но вдруг дрогнув пошла рябью и оторвалась от земли, сложившись в силуэт высокого, аляповато тонкорукого и тонконого, слегка ссутулившегося человека, с овальной головой. Малкут хотел заверещать, но у него просто не осталось сил, поэтому он только шатнулся в сторону, уставившись на происходящее во все глаза. Тень тем временем протянула ему черную маслянистую руку и легким движение закрепила узелком поднятую с земли подвеску. Поднявшись на ноги, мальчик осторожно пожал протянутую ему затем ладонь. На вытянутой голове тени появилось очертание аккуратного цилиндра, и она учтиво сняла его с головы и слегка поклонилась.

– Очень приятно, – заикаясь пролепетал мальчик.

Тень двигался плавно, перетекая с места на место. Теряя форму и приобретая ее снова. Он приобнял мальчика за плечи и тот с удивлением почувствовал, какая тьма мягкая, горячая и совершенно материальная на ощупь.

Тень легонько повернул мальчика лицом на восток, но немного севернее того места, где расположился лагерь. Малкут не успел и моргнуть, как она перетекла к левому плечу и указала длинной рукой с тонкими паучьими пальцам куда -то вдаль.

– Туда? – непонимающе спросил Малкут, – надо идти туда?

Тень важно кивнула и спустилась ближе к земле, нарисовав на сухой почве кляксу, а в центре нее елочку.

– Это лес? – довольно зашелестев, Тень снова кивнула, затем начертила в большой кляксе, пятно поменьше.

– Это? – Малкут растерялся.

Тень подняла руку к самому лицу мальчика. С ее пальцев на землю с глухим звуком закапала темнота.

– Капли? Это вода? – на лбу мальчика залегла складка, но Тень вновь подтвердила догадку мальчишки.

– Это вода в лесу? – отгадывать шарады было на удивление нетрудно, Малкут на интуитивном уровне отгадывал загадки своей Тени. Тьма показала поднятый вверх большой палец.

– Мне нужно к этому лесному озеру? – уточнил мальчик, но в этот раз его новый молчаливый товарищ покачал головой отрицательно.

На мгновение тень потеряла форму, а затем вдруг материализовалась в силуэт с козлиными ножками, и длинными крючковатыми рогами, и, хотя на Берка это походило мало, Малкут понял, что перед ним его бес.

– Берку нужно к этой воде, – тем не менее уточнил он.

Тень отчаянно закивала, от чего цилиндр ее слегка съехал, и мальчик невольно улыбнулся.

– Это спасет его?

Очередной кивок заставил Малкута порывисто броситься на шею этой странной, невесть откуда взявшейся живой тьме.

– Спасибо, спасибо… спасибо…

Тень качнулась и опала к ногам, но не успел мальчик отругать себя за свою импульсивность, как из бесформенной тьмы под ногами показалась голова и кисть руки. Учтиво приподняв цилиндр, она кивнула и вновь опала на землю.

Шаг четвертый

Солнце давно ушло с зенита и бродяги стали потихоньку вылезать из своих повозок. После безумных скачек Греманн дал своим товарищам как следует выспаться, не собираясь больше без продыху гнать уставших яшуров. Теперь в его планах было взять восточнее и дойти по самой кромке леса Семи до пустующего в летние месяцы пути торгового союза. Идти полагал только ночью, так как изнуряющая жара за неделю путешествия довела до изнеможения каждого артиста. Когда труппа на скорую руку позавтракала, одновременно пообедав и стала уничтожать свидетельства своего присутствия на безымянной лесной опушке, Малкут подошел к Греманну. Утром мальчик вкратце описал другу, что случилось ночью, упустив, правда, что информацией о чудесном озере с ним поделилась его собственная тень. На резонный вопрос Берка, откуда у него такие знания, Малкут уклончиво ответил, что когда -то об этом читал, с удивлением чувствуя, как в груди вместо привычной боли не рождается… ничего. Темное деяние – ложь – не вызывало больше никаких неудобств. Берк, зная любовь друга к книгам, конечно ему не поверил, но допытываться не стал, он старался беречь любые крупицы физической и духовной силы.

Руководитель труппы немного озадачился просьбой мальчика кое- что обсудить, но кивнул и рукой пригласил пройти к задним стойкам желтой повозки.

Пока коренастый мужчина затягивал бечевку тента на стальных клиньях, Малкут рассказал ему, в какой беде оказался бес.

Греманн кивнул, обозначив, что для него это не новость.

– Я не имею права вас просить, вы и так сделали для меня такое, за что я никогда не смогу отплатить сполна, но мне нужна ваша помощь.

Греманн дернул подбородком, покрытым жесткой седой бородкой, веля мальчику продолжать.

– Восточнее этих земель, в чащобах леса Семи лежит озеро. Оно поможет Берку.

Брови Греманна взлетели вверх.

– Каким образом? – из повозки на землю соскочила Глая и немного встревожено посмотрела на мальчика.

– Я не совсем уверен, – робко ответил тот, – но думаю, что ему нужно будет погрузиться в его воды.

Греманн дернул плечом и Глая попросила сына Наместника оставить их на какое -то время.

Бес выбрался из повозки и потянулся, Малкут подошел к нему.

– Попросил старика проводить нас? – понял по его лицу Берк, и мальчик кивнул.

Бес вздохнул, отодвигая тент и доставая из гнезда сокола. Зорька, недовольный тем что его разбудили, закряхтел и хлопнул крыльями, затем нахохлился и отряхнувшись принялся чистить и без того редкие перья. Берк осторожно погладил его по голове и протянул сухарь. Зорька благодарно крякнул и с хрустом уплел угощение.

– Поставил их в неловкое положение, – отчитал бес мальчика, – они совестливые люди. Даже если захотят не откажут. Малкут пожал плечами.

– Я на это и надеюсь.

Теперь уже бес удивлено дернул бровью и пристально посмотрел на друга. Светлые кудри все также спадали на плечи, а лазурные глаза не потеряли блеска, но бес все рано отметил.

– Ты поменялся.

Малкут нахмурился.

– В чем, интересно?

– Раньше ты был таким простым и бесхитростным, а сейчас?..

Но Малкут отрицательно покачал головой.

– Я и сейчас бесхитростный. Я честно сказал тебе, что надеялся, что бродяги не откажут в помощи. Но не думаю, что при этом станут рисковать собой. Совсем невероятная удача, если они позволили примкнуть к ним хотя бы до торгового пути. И им бы я сказал то же самое, мне нечего от них скрывать. Мне просто не плевать на твою судьбу, так же, как тебе плевать на мою.

Бес насупился и хмыкнул:

– Апостата считает, что я забочусь о себе, а не о тебе.

Малкут равнодушно подал плечами:

– А мне все равно, что он считает. Я тебе задолжал.

– Даже если он прав?

Малкут кивнул:

– Даже в этом случае.

Черт обреченно вздохнул.

– Что значит Апостата? – неожиданно сменил тему мальчик. Берк задумчиво пожевал губами и немного наморщил нос:

– Вероотступник, если дословно. Так называют монахов Дома Имени предавших своего Повелителя. Совсем немногим людям была дарована честь служить Драконам напрямую в их Доме, но и среди них находились те, кто предавал веру, и несли в мир ересь.

– Каким образом? Отступники не верили в Драконов? – удивленно спросил мальчик, но бес покачал головой:

– Сложно не верить в Дракона, когда видишь его каждый день своими глазами. Но отступники подвергают сомнению их власть, их решения, их поступки. В большинстве своем они верят только в высшего Творца – Сулатиллари и не признают власть детей его.

Малкут хмыкнул:

– Они имеют привилегию каждый день следить за действиями Крылатых Повелителей, возможно их сомнения не лишены смысла.

Бес очень пристально посмотрел на друга, но ничего не сказал, отвлекшись, только кивком головы указал куда -то за спину. Греманн взмахом руки звал их подойти.

Минуя остывшие за ночь камни, расставленные вчера огромным поваром, они подошли на зов. Глая хмурилась и выглядела очень встревоженной.

– Греманн знает, какое озеро вы имеете в виду, хотя одному Лешраку известно, как вы о нем прознали, – Берк многозначительно посмотрел на друга, но тот и глазом не моргнул, Глая продолжила, – это пруд Тришах, расположенный в одноименной роще. До войны там была заключена сила дракона Земли, но вы должны быть готовы к тому, что после его смерти источник мог высохнуть и погибнуть. Это древнее место, и мы не думаем, что оно подпустит к себе чужаков, так что рисковать не готовы. Проведем вас до пути Тришах, по которому вы сможете попасть к озеру, но там и расстанемся. Мы подождем вас ровно три дня, но, если вы не вернетесь к третьему закату – уйдем на тракт и продолжим свое путешествие уже без вас. Надеюсь, вы нас поймете.

Малкут отчаянно закивал.

– Спасибо вам, спасибо! – шептал он, сцепив руки и опустив взгляд – это гораздо больше, чем то, на что я мог рассчитывать.

Затем смутившись, он улыбнулся бесу.

– Мы пойдем приведем свою повозку в порядок, – воодушевленно сказал он, – скоро выдвигаемся.

Небо заволокли тяжелые, пузатые тучи и едва стройная колона разноцветных повозок двинулась вдоль леса, как зарядил ливень. Все началось с мелкого, больше похожего на туманную морось, дождика, а закончилось тем, что хляби небесные разверзлась над головами путников и на землю с грохотом обрушилась непроходимая стена воды. Молнии сверкали каждую минуту и небо готово было вот- вот рухнуть прямо на горе путешественников. Алания, закутанный в грязно- серый дождевик с подкладкой из лисьего меха, по очереди орудовал быстро замерзающими пальцами над колесами каждой телеги, накладывая на них причудливые металлические цепи, пока Греманн впрягал в упряжь второго яшура. Минут десять такого косохлеста и земля под ногами раскиснет, как болота Бестэя по весне, когда дурно пахнущая, цветущая вода, густая, как кисель, заливала город почти до центральных площадей. Плетенные, широкие цепи увеличивали площадь опоры колесным реям, не давая телеге завязнуть в жирно чавкающем месиве, а короткие шипы, цеплялись в почву, как альпинистские кошки.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.