Солнечный рубеж. Бином

– Что произошло, где он?

– Он ушёл, но мы его ищем, – доложил чернокожий офицер. – Группа захвата выслана за беглецом.

– Как ушёл, кто выпустил? – в недоумении выкрикнул Грег.

– Конвоир и охрана пропускного пункта клянутся, что видели вас покидающим лагерь. Похоже, что наш подопечный обладает секретными навыками моментального гипноза противника. Но с вашим водителем этот номер не прошёл. Он прибежал запыхавшийся и доложил, что человек в вашей форме и в наручниках угрожал ему оружием. Они на вашем автомобиле покинули лагерь, а затем беглец высадил его недалеко от порта. Я просмотрел запись с камер слежения, поднял тревогу и прибежал сюда. Он ваш китель распорол по швам и надел вашу форму. Все, кроме Тома, приняли его за вас.

– Принесите форму, – бросил полковник, поднимаясь с пола. Взгляд его остановился на листке бумаги, лежавшем на столе. На ней был набросок рисунка из трёх четырёхгранных звёзд, начерченных по диагонали в один ряд.

– Он нужен мне живым, – произнёс полковник и тихо добавил: – пока.

Спустя десять минут, надев форму, полковник вошёл в помещении дежурного пункта, и взял на себя командование операцией. К этому времени группа захвата нашла служебный автомобиль полковника, брошенный неподалёку от военного порта. Затем пришло сообщение: поисковый дрон обнаружили беглеца в шестистах футах от лагеря. Заключённый открыл огонь из оружия и вывел из строя беспилотный аппарат.

Проходя пешком вдоль берега, мимо лагеря, беглец приближался к границе с Кубой. Полковник, взяв с собою младшего офицера, немедля покинул помещение. Доехав на электромобиле до юго-восточной границы лагеря, они поднялись на наблюдательную вышку. С этой башни, крепко сжимая армейский бинокль, полковник Байрон наблюдал, как заключённого номер 328 окружает группа захвата. Сбросив с себя распоротый китель, беглец забрался на один из разбросанных по побережью каменных валунов. К нему с трёх сторон, взяв на прицел, подступали пехотинцы. За спиной о каменные валуны с всплесками бились волны Карибского моря. Наставив на него винтовку, ближе всех подобрался командир отряда. Доведённый до отчаяния беглец держал правую руку за спиной и что-то выкрикивал. Опущенная левая рука с браслетом от наручников была в крови: незадолго до этого беглецу удалось прострелить цепь от наручников, но рикошетом пуля задела руку.

– Узнай, что происходит, – бросил полковник младшему офицеру, стоявшему рядом с наушником в ухе, подключённым к рации.

– Он говорит, что не сдастся, – доложил офицер. – Он приставил к сердцу за спиной пистолет. Ещё шаг с их стороны, и он покончит с собой.

– Вызывай катер на случай, если он бросится в воду, – приказал полковник, и тут же в кармане у него завибрировал коммуникатор. Достав его, Грег взглянул на экран. Это был скрытый приказ о ликвидации.

Вздохнув, он поднял взгляд. С неба, мерцая посадочными огнями, к аэродрому спускался военно-транспортный самолёт.

– Время вышло. Дайте мне, – протянул руку полковник. Он взял рацию и приказал открыть огонь на поражение.

Первый выстрел пробил беглецу плечо, другие пролетели мимо. Увёртываясь, Аббас вскинул руки перед собой и бросился в воду. Над головой вперемежку с грохотом волн послышались трели винтовочных очередей. Кровь стучала в висках. Воду, как решето, пронзили пули, но на дне, настигая беглеца, теряли убойную силу. Он исчез, скрывшись в пучине пенистых волн.

12. Земля предков

Кто жизнью бит, тот большего добьётся.

Пуд соли съевший, выше ценит мёд.

Кто слезы лил, тот искренней смеётся.

Кто умирал, тот знает, что живёт!

Омар Хайям

Извилистая дорога вела автомобиль меж невысоких холмов. У их склонов больше века нефтяные качалки, днём и ночью кланяясь своим хозяевам, высасывали кровь земли. Уже темнело, на вечернем небосклоне загорались первые звёзды.

Автомобиль остановился у ворот музея, водитель учтиво произнёс:

– Catmişiq müəlim47.

Замиль вышел, застёгивая плащ, огляделся вокруг, затем зайдя за ворота, обошёл небольшое здание, и спустился по лестнице на сцену амфитеатра у подножья холма. Здесь с древнейших времён, сотворённый волею природы, полыхал огонь. Подпитываемое природным газом жёлто-оранжевое пламя шириною в несколько метров вырывалось с гребня холма Янардаг48.

У подножия холма никого, кроме одного человека, не было. Одетый в кремовую куртку, сидя на корточках, он грел руки у огня.

Подойдя к нему, Замиль спросил:

– Давно ждёшь?

– Нет, недолго, – поднимаясь, ответил Аббас и пожал протянутую Замилем руку.

– Ты сказал, встретимся у огня, – вдохнув горячий воздух промолвил Замиль. – Сначала я подумал, что ты имеешь в виду Атешгях49.

– Там тоже музей, но там сейчас закрыто.

– Как проходит твоё лечение? – поинтересовался Замиль.

– Первый курс терапии завершён. Я, конечно, прежним не стану, но мутацию генов лечение остановит.

Замиль протянул руку, продержав несколько секунд ладонь над огнём, сказал:

– Когда мы только переехали в Штаты, отец меня и брата взял с собой в путешествие по Калифорнии. Помню, мы посетили зороастрийский храм огнепоклонников. Его прихожане-язычники считают, что языки пламени говорят с людьми. Но на самом деле они общались с демонами. Надеюсь, ты с пламенем не говорил?

– Нет. Хотя такие мысли были.

– Будь осторожен, не поддавайся пленяющей красоте огня. Его пылающие языки могут испепелить душу.

– Ты прав, – кивнул Аббас. – Смотря на пламя, я знаю, что это всего лишь процесс окисления, но в огне есть что-то завораживающее. Живи здесь древние греки, они бы сказали, что именно здесь огонь для людей зажёг Прометей.

– Ты ведь позвал меня не для того, чтобы говорить о легендах?

– Нет.

– Странно, что ты назначил встречу именно здесь. В детстве я часто сюда приходил. Видишь тот свет? – Замиль указал на зарево за холмом. – Там селение Дигях, твоя прабабушка, мать моего отца Гульбута, родом оттуда.

– Я этого не знал.

– Ты многого не знаешь. В наших жилах течёт кровь многих народов, живущих на этих землях. В том селении до сих пор берегут традиции и старый уклад жизни. До переезда в Штаты мы на каникулах часто останавливались там у родственников. Половина селения приходится нам родственниками. Я с местными ребятами почти каждый день приходил сюда, к Янардагу.

– Значит, земля предков тянет?

– Возможно, – задумчиво погладил бороду Замиль. – До сих пор, когда чувствую запах навоза, у меня всплывают воспоминания об этих днях. Потом мы эмигрировали в Штаты. Я тогда был подростком, многого не понимал. Отец хотел, чтобы его внуки родились в Америке, он считал, что там свободная страна. Теперь ни отца, ни брата в этом мире нет. Пусть Аллах даст покой их душам. А я вернулся сюда. Так что корни свои забывать нельзя. Уже больше года, как мы живём здесь, получили новые документы с новыми именами. Я на хорошей должности, ты возглавляешь крупный проект. Но за это время ты ни разу не обмолвился о том, что произошло с тобою после нашего расставания в Калифорнии. Я не спрашивал, и ты молчал. Знаю только, что тебя нашли полумёртвым кубинские пограничники на берегу моря. Ты был в Гуантанамо?

– Несколько дней.

– Ты умно сделал, выдав себя за брата Мухаммеда. Сказал, что путешествовал один на яхте. Плыл из Канкуна в Санто-Доминго, и твою яхту захватили преступники. Требовали выкуп, но тебе удалось сбежать.

– Кубинские власти мне не поверили, я был в тюремных браслетах от наручников.

– Хорошо, что и Штаты не делали запроса в поисках беглеца, иначе тебя им выдали. Мухаммед был очень удивлён, когда с ним связались из посольства в Гаване и сказали, что его брат объявился на Кубе. Но он сообразительный, не растерялся. Быстро организовал твою эвакуацию. Даже похлопотал, чтобы удалили информацию о человеке, которого нашли на берегу.

– Да, но до всего этого я побывал в другом месте, – выпалил Аббас. – Я нашёл тех, кто меня искал! Мне даже трудно назвать их людьми! Они скрываются в подземных пещерах, под дном океана. Это клоны людей, которых я когда-то знал, и у этих тварей нет никаких принципов. Они наблюдают за нашей жизнью на Земле и там, внизу, управляют расой синтетически созданных существ, называют их Синтеками. Я не хотел тебе рассказывать, уж очень неправдоподобна эта история, самому кажется сном.

– Почему же? Ты ищешь истину и, какова бы ни была правда, я хочу её знать. В исламе есть упоминание о демонах, живущих под землёй. Ифриты; они служат шайтану и являются людям в обличье духов огня. Когда я увидел тебя здесь у пламени, я подумал именно о них. Но я знаю – Всевышний не допустит, чтобы они тебя околдовали. Тебе уготована другая судьба.

– Мы будем говорить о легендах? – на лице Аббаса заиграли всполохи огня.

– Нет, если не хочешь. Продолжай. Что нужно было от тебя этим обитателям подземного мира?

– Они хотели меня использовать для поисков какого-то свешенного камня. Считали, что я знаю, где его искать.

– Ты им помог?

– Нет, я не знаю, где его искать. Я наделся, что они смогут спасти наш мир от гибели, но у них другие цели, и существование человечества в их планы не входит. Меня преследует ощущение, что они что-то недоговаривали, и это касается меня. Мне с трудом удалось выбраться оттуда. Помог мне человек, умерший много лет назад. А потом я попал в руки военных, и меня отправили в Гуантанамо.

– Тебя пытали?

– Несильно, пытались разговорить. Я не питал особых иллюзий насчёт моей дальнейшей судьбы. Был готов к роли подопытной морской свинки, доживающей свой век на какой-нибудь засекреченной базе, но цели тех, в чьи руки я попал, оказались тривиальны. Они решили по-быстрому выжать из меня всё, что я знаю, и выбросить на помойку. Я это понял, когда мне вкололи психотропные вещества и начали допрашивать. Они решили, что в состоянии эйфории я начну болтать обо всём подряд и даже впоследствии ничего не вспомню, но выдали себя наводящими вопросами. На самом деле технологии будущего их интересовали в последнюю очередь. Их больше интересовала политика! Их конечная цель – это контроль власти! Молодые политики в начале своей карьеры бывают уязвимы. Очень часто они вынуждены идти на сделки, которые в будущем могут их скомпрометировать. Я должен был назвать имена людей, следующих президентов, глав кабинетов, министров, всех, кого помню из политики в Америке, Азии или в Европе. Люди, которые будут во главе власти лет через двадцать, в данное время – неопытные мальки в большой политике. Сейчас их легко подсадить на крючок. И в будущем ими можно будет манипулировать в своих целях как угодно.

– Это как в старом кино про мафию? Ужасно, как низко пали люди. У тебя были благие намерения, а они хотели использовать тебя в своих интересах? Ты им солгать не мог, обмануть, назвать не те имена?

– Они снимали на камеру. Есть технология сканирования идеомоторики, по мимике лица допрашиваемого она сразу определяет ложь. Если бы я начал говорить, рано или поздно выдал бы правду. Пока я молчал, была надежда, что буду жить. Но теперь это не имеет значения – после провала марсианской миссии президент проиграл выборы претенденту из другой партии, и на следующий срок его не переизбрали. А я точно помню, что он отсидел два срока подряд. Хотя, по сути, на политической арене меняются только актёры, создавая иллюзию демократии и смены власти, а режиссёры и кукловоды остаются те же. Но все равно с приходом нового президента даже малейшие изменение во внешней политике запустили цепную реакцию. Мир уже начал меняться, и лет через двадцать у руля власти во многих странах будут другие люди. И многое из того, что я помню, будет уже не таким.

– Здесь ты в безопасности. Ты мог бы обратиться к миру, сказать людям правду или анонимно загрузить в Сеть данные, которые откроют всем глаза на то, что их ждёт в будущем.

– Я думал об этом, но на роль пророка я не могу претендовать. Если открою ящик истины, это станет началом конца. Там, внизу, мне ясно дали понять, что контакт с их цивилизацией невозможен. Если произойдут события, которые дадут шанс человечеству спастись или просто обнаружить синтеков, то они, не задумываясь, начнут нас истреблять – уничтожать инфраструктуру до тех пор, пока наша цивилизация не скатится в каменный век с первобытнообщинным строем.

– Ты думаешь, они могут начать войну?

– Я не знаю их возможностей, но всегда есть способ низвергнуть врага его же руками. Мне здесь открыли доступ к секретным материалам из архива национальной безопасности. Часть из них сохранилась ещё со времён Советов. Я нашёл документ Государственной комиссии, расследовавший один инцидент. Оказалось, что в годы холодной войны, когда было противостояние Штатов и Союза, в 1983 году в одной из частей противовоздушной обороны сработала электронная система оповещения о нанесении ядерного удара по Советскому Союзу. На радарах противовоздушной обороны появилось несколько объектов, летящих с огромной скоростью со стороны Западной Европы. И в дивизии стратегических ракетных войск была объявлена боевая тревога. Включилась автоматическая система управления боевым ядерным комплексом. Счёт шёл на секунды. Офицеру оставалось только нажать на кнопку «пуск», и началась бы третья мировая с обменом ядерными ударами. Маховик ядерной войны остановить было бы невозможно. Каждый последующий ответный удар был бы сильнее предыдущего. Пока, наконец, в дело не вступила «Мёртвая рука» – система, гарантирующая ответный ядерный удар по противнику даже в том случае, если принимать решение об этом ударе уже было некому. Если бы это произошло, всё северное полушарие превратилось бы в заражённую безжизненную пустыню. Трагедии тогда удалось избежать: объекты исчезли с радаров так же внезапно, как и появились. Похожий случай произошёл и в Штатах, сработала система подготовки к запуску межконтинентальных баллистических ракет. Военные специалисты подобные инциденты списывали на солнечную активность и излучение, отражённое в облаках мезосферы, но есть косвенные подтверждения того, что ещё в те времена эти твари внизу допускали подобное развитие событий и проверяли человечество на склонность к самоуничтожению. И в наше время нет гарантий того, что подобное не повторится. Но на этот раз ракета с ядерным зарядом взлетит и достигнет цели. Так что сейчас каждый наш шаг может стать причиной масштабных событий, и право на ошибку мы не имеем.

– И как нам дальше быть? Что планируешь предпринять?

– Теперь у меня нет ни страха, ни сомнений, я уже не чувствую безнадёжности нашего положения. По мере течения своей жизни я постоянно двигался через последовательности «сейчас», не особо задумываясь о грядущем. Сейчас я вижу цель, и целью является если не спасти всё человечество, то хотя бы дать надежду сохранить малую долю его детей. Время на нашей стороне, и я намерен воспользоваться этим карт-бланшем.

– Ты знаешь, как это осуществить?

– В общих чертах. В определённый период жизни я работал в России, однажды мой коллега познакомил меня со своим дядей, в то время возглавлявшим конструкторское бюро. Было шумное застолье, и этот пожилой мужик, уже хорошо подвыпивший, в шутку мне признался: «Я тридцать лет проектирую самолёты, но до сих пор не знаю, почему они летают, а крыльями не машут. Но зато я знаю сотню своих подчинённых, которые за меня решают эту проблему». Вот так и я – всего я знать не могу, но могу найти людей, которые нам помогут. Ты помнишь коммуникатор, который ты вернул мне Мехико? В него загружены технические файлы, относящиеся к марсианской миссии. Это энциклопедия с подробным описанием технологий вплоть до имён их разработчиков. Большая часть этих учёных в данный момент учатся в разных странах, и об их возможностях и потенциале знаю только я. Мы не можем вверить эти знания в руки правительств мира. Но мы можем без лишнего шума собрать всех учёных в этой стране, талантливых представителей всех отраслей науки, и разработать свой независимый проект по заселению красной планеты. Только для начала нам нужно найти средства.

– Средства найти можно, – обнадёжил Замиль. – Меня этим утром принял министр энергетики. Через полгода экспериментальный реактор по твоему проекту будет готов к запуску. Президент сказал, что если стабильное КПД реактора будет положительным, то он поддержит все твои проекты, и будет неограниченное финансирование. Вот только академики сомневаются: если даже реактор заработает, где мы достанем столько гелия, нужного для запуска следующего действующего реактора?

– Нет ничего невозможного, – усмехнулся Аббас. – Нам поможет земля предков. Очень близкий мне человек однажды сказал: «Каждый, если у него есть воля, способен изменить мир. А когда стремления многих людей совпадают, то для них нет ничего невозможного. Можно горы свернуть – надо только очень захотеть!» Теперь я начинаю верить в эти слова. А гелий-3 – под нашими ногами, мы добудем его из лавы грязевых вулканов, которыми кишит эта земля. На наш век точно хватит!

* * *

На следующий день после полудня Аббас навестил семью. Он, ссылаясь на занятость, редко появлялся в доме Замиля. Амалия с младшим внуком в это время была на прогулке. Его встретили Адель и Замиль. Турал в это время в другой комнате занимался после уроков с онлайн-репетитором.

Замиль ненадолго отлучился, а Адель начала жаловаться Аббасу, что ребёнок не желает учить родной язык.

– Я бы и сама с ним занималась, но я едва понимаю ваш язык, – сказала Адель, дочь погибших в лесном пожаре фермеров из Санта-Розы. – Амалия с ним по возможности занимается, но он упрямый – его интересуют только сетевые игры.

– Здесь школьная программа отличается от уроков в Штатах, – ответил Аббас, – трудно учить язык, когда не понимаешь смысла слов. Его заставляют зубрить, вот он и сопротивляется. Может, ему нужно больше общаться со сверстниками и начать думать на том языке, на котором будет говорить.

– Возможно, – ответила Адель. – Но ему нужен и ты. Он считает тебя своим отцом, и тебе следует уделять ему больше внимания.

– Я бы хотел, но не могу, и дело не в моей занятости. Чем старше он становится, тем труднее мне смотреть ему в глаза. Я вижу в них упрёк за смерть матери. Он, естественно, никогда этого не скажет, вы не так его воспитали. Но по себе я знаю: когда я потерял родителей, я винил Замиля.

– Ты ошибаешься; проведи с ним какое-то время, и ты убедишься, что это не так, – возразила Адель и ушла за Туралом, у которого завершался урок.

Турал, войдя в комнату, подошёл к столу, где Аббас пил чай.

– Привет, лохматый, совсем оброс, – протянул ему руку Аббас и на родном языке, запинаясь, спросил: – Голову постричь не хочешь?

– Нет, мне и так хорошо, – отводя взгляд, ответит Турал и с неохотой пожал руку.

– Почему без настроения, проблемы в школе?

Турал, опустив голову, молча качнул головой.

– Тётя говорит, ты учишься плохо. Что вы сейчас проходите, учите какие-нибудь стихи?

– Стихотворение Самед Вургуна, «Азербайджан».

– Прочитать можешь?

– Нет, – хмыкнул Турал.

– Ладно. Я кое-что тебе принёс, – Аббас указал в дальний угол гостиной, где на полу в пакетах лежали две коробки, – та, что большая, твоя, иди возьми.

Подбежав к коробкам, Турал воскликнул:

– Уй-да, телескоп. Настоящий, не игрушечный?

– Настоящий, рефлекторный.

– Можно открыть? – спросил Турал, перенося упаковку на стул рядом с Аббасом.

– Вечером, когда стемнеет. Но сначала дай слово, что выучишь эти стихи и будешь слушаться тётю Адель, иначе заберу обратно.

– Хорошо.

– Мне подарили абонемент на стрельбище. Хочешь, вместе поедем, постреляем по мишеням?

– Да, – загорелись его глаза.

Поздним вечером, лёжа на верхней полке двухъярусной кровати, Турал наблюдал за звёздами. К его разочарованию, небо вечером затянулось тучами, и что-либо разглядеть через телескоп ему не удалось, и он довольствовался подарком Эмина, который уже сопел на нижней полке кровати. Подарком Эмина был ночной светильник, испускавший на потолок детской комнаты проекцию звёздного неба.

После полученных на стрельбище впечатлений Турал ещё не спал и окликнул Аббаса:

– Папа…

– А… – сидя в кресле, отозвался Аббас; этим вечером он по настоянию Замиля ночевал у них.

– А где ты работаешь? Меня в школе учительница спросила, а что ответить, я не знал.

– Я инженер, придумываю разные проекты.

– Это как придумывать новые игры?

– Да, только ставки в моих играх намного выше. Ты ведь играешь в виртуальные игры, какой персонаж тебе нравится?

– Райдэн – он может летать, исчезать, метать молнии, и его нельзя убить.

– Отлично, мне тоже он нравился.

– Ты тоже играешь?

– Да, только в моей игре враги коварные и сильные. Наступит день, и ты в своей игре поднимешься на новый уровень, и твоя игра станет реальностью. Все мои враги станут твоими и ополчатся на тебя. Но ты не бойся. Ты научишься предвидеть их действия и предпринимать верные шаги. Но сначала ты должен долго учиться и стать лучшим учеником школы. Турал, ты меня слышишь?

Мальчишка не ответил, он уже спал; во сне стрелял по мишеням.

Три дня спустя Турал стоял у доски. Запинаясь, старался с интонацией читать стихотворение о родине, вкладывая смысл в каждое слово.

В это время, петляя по склону горы, чёрный внедорожник поднимался над пропастью. Свернув с единственной дороги на просёлок, ведущей в село Хурел, автомобиль, вгрызаясь колёсами в щебень, поднялся на холм и остановился на вершине. Из него вышли двое.

– Вот оно, то место, что ты искал, – произнёс Замиль.

Внизу по склонам располагались сельские угодья, за ними виднелись пастбища, а вдалеке у подножья горы Шахдаг, спрятавшей свою вершину за ширмой пушистых облаков, простиралась широкая долина.

– Да, неплохо, – ответил Аббас. – Но там есть селения.

– Они почти заброшены, безработица, – пояснил Замиль. – Их можно расселить, и людям будет работа. Вдоль этого хребта проходит государственная граница, так что планов у государства на эти земли нет. Ты уже решил, как назвать город?

– Нет, название ему дашь ты.

* * *

Девятнадцать лет спустя Дмитрий Соболев ожидал встречи в приёмной технологической компании. Офис дочерней компании концерна находился в центральной части столицы, на последнем этаже высотки. Дмитрий был одет в свой лучший костюм и даже ради этой встречи, желая скрыть седину, подкрасил волосы. Лет пятнадцать назад, будучи рядовым сотрудником лаборатории оптико-лазерной физики, Дмитрий познакомился с главой этой компании, и тот предложил их лаборатории финансирование в ряде исследований. Теперь, спустя годы, он возглавил лабораторию, и у него сложились доверительные отношения с его покровителем, известным как Иса. Дмитрий считал его прозорливым человеком; ему даже казалось, что тот был в курсе всего происходящего.

Двери кабинета открылись, и в приёмную вышли двое. Один из них был его знакомый, другой – человек в военной форме. Дмитрий сидел в другом конце приёмной, но заметил взволнованность в интонации последних слов посетителя, смысла которых не понимал. Попрощавшись, офицер ушёл, а шеф обернулся к вставшему с кресла Дмитрию:

– Ну что, рад тебя видеть! Заходи, – пригласил он гостя в кабинет, поручив секретарю их не беспокоить.

– Когда прилетел? – спросил Иса, усаживая гостя за длинный стол.

– Этим утром, – коротко ответил Дмитрий, осматривая оранжевые жалюзи на окнах.

– Кофе, чай, может, пива? – предложил хозяин, поглаживая короткую бородку.

– Нет, спасибо, – усмехнулся гость, – может быть, потом.

– Как семья, как себя чувствует брат?

– Спасибо, хорошо. Вся семья тебе очень благодарна и молится за тебя. Если бы ты тогда не настоял на его обследовании в вашем госпитале, где ему вовремя поставили правильный диагноз, мы бы его потеряли. А сейчас он уже вышел на работу, готовит свой беспилотный ноу-хау к презентации.

– Надеюсь, его дрон не будет за нами шпионить, – пошутил Иса, но в его усталых глазах блеснуло беспокойство.

– В тебе проснулась мания преследования? Это как-то связано с тем военным, который сейчас ушёл?

– Отчасти.

– Он был сильно взволнован. Я ваш язык не понимаю, но разобрал что-то про солярку.

– Ах, это, – усмехнулся Иса. – Если переводить дословно, он сказал: «Эти бесчестные люди вместо материнского молока вскормлены соляркой». Служба госбезопасности периодически выявляет круг лиц, занимающихся промышленным шпионажем в нашем концерне. И сегодня этот список пополнился несколькими именами. Но самое обидное, что большинство из них не иностранцы, приглашённые работать, а свои же, местные. Они родились здесь, их родители тоже. У них есть всё, что нужно современному человеку, – квартира, дача, отпуска, курорты. Их дети учатся в лучших вузах Европы. Но им этого мало! Их мотивы трудно понять, они готовы за гроши продать секретную информацию, ставя под удар интересы своего народа.