Новая жизнь. Вожак шайки

Теперь я широко раскрыл глаза, показывая Триста сорок девятому, что все понимаю и заметно удивлен тем обстоятельством, что требуется размахивать мечом, как какому-то первобытному дикарю.

– Не понимаешь? Это ничего, Сто двенадцатый соберет всех новичков в аудитории и покажет красочный фильм, почему так происходит на этой Планете, почему мы воюем, как будто сами настоящие дикари. Поэтому я не стану тратить свое время на такой рассказ. Когда вы все будете распределены и прием новичков закончится, начальники вас соберут на познавательный фильм и беседу. Мое дело маленькое – проверить твою амуницию, объяснить правила поединка и выдать тебе учебный меч, чтобы ты сразу начал обучение. Говорить со мной ты не можешь, зато можешь слушать меня и получать сильные, но крайне полезные обучающие удары по своему новенькому телу. Береги его, Четыреста шестьдесят девятый, не факт, что получишь когда-нибудь другое взамен.

Вот сейчас Триста сорок девятый сказал именно то, что я и сам подозреваю.

Что мое тело – не мое!

Не сказать, чтобы такое знание меня очень взволновало, но моя интуиция не дала себя обмануть, раньше я жил в другом теле, как думаю с самого начала.

«Вообще, молодец этот Триста сорок девятый, что так подробно и жестко вводит меня в курс дела, без розовых соплей и вранья. Попал в задницу – так сразу же об этом узнай от своего непосредственного начальника и не грусти, ты не один такой неудачник», – доходит до меня.

Откуда у меня оно – знание про розовые сопли, интересно было бы узнать.

Поэтому я сжал кулак и, как мне кажется, благодарно потряс его перед начальством.

Триста сорок девятый отвел меня в угол, к паре стоящих пластиковых столов и приказал выкладывать все свое добро на них. Потом он берет по очереди в руки каждый предмет амуниции, проверяет на сохранность, что у него получается как-то очень легко и быстро.

По очереди надевает на меня, начиная с ног, первым делом приказав натянуть боевое защищающее белье, как он сам его назвал.

Этот комбинезон с поясом одевается легко на нижнее белье, потом идут ботинки, с ними тоже все в порядке, они идеально подходят по ноге, сами очень упругие и легкие необыкновенно. Я даже попрыгал в них с довольным видом, как они хорошо сидят и держат ступню.

– Да, Четыреста шестьдесят девятый, на ботинках Высшие не экономят, слишком много тут опасностей прилетает снизу, из самой земли, поэтому с обувью все по высшему классу Империи у нас, – шипением объясняют мне.

На ботинках не экономят, значит, на всем остальном делают дешевые распродажи довольно заметно.

«Империя – надо же!» – доходят до меня слова моего теперь непосредственного командира.

Защита для ног закрывает щиколотки, потом колени и доходит до верхней части бедер, где она затягивается плотной резинкой, не пережимающей конечности и не дающей сползти вниз доспеху. Сверху одевается похожий на что-то знакомое панцирь из очень плотного пластика, закрывающий тело до ягодиц, плечи, бока, и снизу тоже, оставляющий свободный ход рук, ног и шеи, даже для того, чтобы глубоко нагнуться, есть возможность из-за прослабления конструкции в районе поясницы.

«Очень высокотехнологичная вещь», – понимаю я, тем страннее смотреть на размахивания учебными мечами в руках моих будущих товарищей по рейдам в глубокий тыл каких-то ушастых дикарей.

Чтобы срезать у них какие-то ценные уши! Охренеть, какие у меня теперь задачи по жизни!

После панциря мне одевают щитки на руки, у них есть объединяющий и защищающий переход на сустав, еще одно крайне продуманное и здорово исполненное технически изделие. Локтевой щиток раздвигается, когда сжимаешь кулак, так же, как плечевой, при напряжении бицепса или трицепса. Еще они потрясающе легкие, просто незаметные на руках и ногах, как и вся остальная броня.

Суставчатые перчатки входят на мои кисти туговато и тут Триста сорок девятый замечает, что именно такую часть снаряжения придется поменять на складе тем же шипящим свистом, который я как-то понимаю.

– Пока поработай в них, вечером поменяем. Чтобы Сто двенадцатый отнес сам лично на склад, раз он попросил только с ним подобное обсуждать.

Шлем одевается на воротник панциря, тоже крепкая и легкая вещь, стекло плотно прижимается к шлему, оставляя для дыхания отверстие в закрывающим воротнике панциря.

– Когда пройдет команда об отравляющих веществах противника, через экран на руке поставишь в дыхательное отверстие настоящий фильтр от ядов вместо легкой защиты от пыли. По прибытию в часть обязательно очистишь фильтр в регенераторе.

«Однако, еще одна проблема в местных реалиях – отравляющие вещества, имеющиеся у противника», – как-то не радуют меня новые познания.

Потом довольно много времени занимает установка на панцирь передо мной именно такого овального оранжевого щита через четыре гибких соединения с защелками

– Все, ты готов к схваткам. Покажи парням, что ты умеешь. Пару схваток для того, чтобы освоиться, а потом в половину силы с тобой поработает наш самый слабый боец. Судя по твоей стате – что-то ты умеешь! – шипит мне на ухо Триста сорок девятый и вручает мне легкую полосу песочно-зеленого цвета метра в полтора длиной, такой вот здесь учебный меч.

Мне вручили меч с удобной ручкой и еще закрывающей кисть такой полосой металла или пластика, слишком большая длина почему-то меня удивляет, но легкий вес странного меча – радует.

Откуда-то приходит желание проверить самого себя, я отхожу в сторону и начинаю крутить полосой пластика, пытаясь вызвать хоть какой-то отклик в мозгу.

Получается плохо, мозг недоволен тем, как неловко двигаются руки.

«С ними все неправильно, они неуклюжие и бестолковые, очень медленные и кривые!» – вот о чем кричит мне буквально криком мой мозг, куда залиты, если я правильно понимаю разговоры моих провожатых и начальников – неплохие изначальные характеристики.

Я отворачиваюсь от площадок, где тренируется народ и иду к ближайшей стенке из такого же серого пластика, чтобы определиться с расстоянием. На котором я могу с таким длинным мечом и, при этом сильно мешающим полностью вытянуть руку щитом, достать противника без проблем. Приходится привыкать к болтающемуся от моих движений щиту, к тому, что он перекрывает самое короткое расстояние до соперника и к странно легкому мечу.

Через пару минут работы с мечом я останавливаюсь и понимаю, что не слышу шума от схваток на площадках, нет звуков ударов мечей по доспехам и тяжелого дыхания.

Оборачиваюсь и вижу, что все с большим удивлением смотрят на меня, прекратив шевелиться, а на стене около входа имеется что-то похожее на зеркало, то есть вся стена такая зеркальная. Чтобы видеть себя во время тренировки и контролировать свои движения.

Мне очень хочется сразу же подойти к стене и внимательно изучить свое лицо, надеясь где-то внутри себя увидеть знакомые черты и может даже что-то понять.

Но меня перехватывает Триста сорок девятый и сразу же тащит на одну из площадок.

– Самого слабого тебе не дадим, понятно, что ни к чему такая проверка. Попробуй Двести пятьдесят четвертого, он ветеран и уже давно один из лучших на мече, – шипит мой непосредственный начальник.

Сам подзывает в себе крепкого и жилистого парня, что-то ему говорит, я еще успеваю понять перед тем, как Двести пятьдесят четвертый одевает шлем на потное лицо, что этнический тип этого бойца очень заметно отличается от виденных мной сегодня в поселении.

Он – сероглазый и светловолосый, совсем не похож на тех, кого я видел сегодня.

«Если он – ветеран, может раньше в этом месте на неизвестной мне планете воевали люди с совсем другой внешностью?» – задумываюсь я.

Интересная мысль посещает мою очень пустую голову, похоже, память у меня полностью пропала, но способность мыслить и делать выводы – все еще осталась со мной.

Или я могу ее развивать, желательно, не привлекая внимания к этому процессу.

Мы входим на площадку, где на меня сразу же налетает противник, с таким же щитом перед собой, он может бить по голове и конечностям. Еще частыми замахами и ударами по щиту пытается вывести меня из равновесия, все же он гораздо опытнее меня именно в таком состязании.

Сначала я внимательно отбиваюсь, подставляя свою полосу пластика под удары. Руки работают сами по себе, что-то появляется в мозгу, когда я вижу замахи и ложные удары, поэтому я отдаюсь своим рефлексам и прежним наработкам.

Контратакую, когда вижу такую возможность и пару раз цепляю по рукам соперника, пару раз достается и мне, хорошо, что доспехи легко переносят удары учебными мечами.

Интересно, боевые мечи такие же по весу?

Да не может такого быть, как же они рубить будут те же доспехи или щиты?

По щиту тоже достается, даже легкие осколки отскакивают на стекло шлема, но в целом это оранжевый пластик достойно переносит десятки жестоких ударов.

Когда раздается свисток, я уже мокрый, как будто что-то из воды вылезло, точный пример я вспомнить не могу, но сознание подсказывает мне, что из воды все вылезают мокрые.

– Ну, что, можно дать ничью? Или, – заметив недовольную гримасу моего противника, уже снявшего шлем, провозглашает Триста сорок девятый, – тогда с небольшим преимуществом победил Двести пятьдесят четвертый!

Остальные бойцы, внимательно наблюдавшие за схваткой, радостным гулом приветствуют решение начальника и поздравляют сначала моего соперника, а потом меня тоже.

– За хороший бой! – хлопают меня по плечу по очереди.

Ко мне даже подходит сам Двести пятьдесят четвертый, тоже поздравляет, как я понимаю, с хорошим сопротивлением признанному авторитету.

Я всем киваю и держу руку в кулаке, обозначая, как я сильно доволен, что такой дружный и сплоченный коллектив признал мои скромные успехи.

На самом деле я доволен прошедшим испытанием и никакие мысли, что меня несправедливо засудили не посещают мою голову. Почему-то я понимаю, что скоро стану лучшим в своем отряде, как только немного согласую непослушное тело со слишком быстрым и прокачанным мозгом.

«Торопиться некуда, мои бои от меня не уйдут и победы в них тоже», – откуда-то я такое точно знаю.

Сейчас мне все непривычно, особенно закрывающий щит, если бы не он, я снес бы противника с лету, так думается мне. Но и так никуда он не денется от меня.

Я тороплюсь подойти к зеркалу и посмотреть на себя пристально, поэтому пользуюсь минутой передышки и спешу к стене, где, сняв шлем, долго смотрю на довольно симпатичное, широкоскулое лицо молодого парня или мужчины, смуглое и кареглазое, с легкой пробивающейся растительностью.

Смотрю и пытаюсь найти что-то знакомое в чертах или выражении лица, но память пуста, ничего похожего в ней нет. Совсем ничего.

Тело широкое и плотное, толстые икры гармонируют с широкой грудной клеткой.

Рядом останавливается мой соперник, тоже смотрит в зеркало и шипит, как бы для себя, но я слышу обращенный в мою сторону поток слов.

– Пытаешься что-то вспомнить, Четыреста шестьдесят девятый? Со временем немного вернется память, но только немного, Четыреста шестьдесят девятый. Кем ты был раньше и как попал сюда, на эту проклятую Планету, не вспомнишь, Четыреста шестьдесят девятый, – сказано с помощью шипения довольно сочувствующе мне, насколько противным шипением вообще можно передать сочувствие.

Соперник отходит, Триста сорок девятый снова свистит, я встаю на указанную им площадку, чтобы и дальше участвовать в тренировке, первой тренировке в этом странном месте и меня она даже радует.

Когда тело работает, пусть и в очень непривычном для себя темпе, остается меньше времени копаться в себе и пытаться что-то вспомнить.

Немного приноровившись к манере боя, я все легче справляюсь с соперниками и последнего, самого слабого на мечах парня, побеждаю со счетом восемь-ноль по касаниям в уязвимые места.

За это время Сто двенадцатый привел еще одного новичка, такого же смуглого и кареглазого, как я и большинство народа вокруг. Теперь Триста сорок девятый суетится вокруг него и так же одевает, как меня раньше, но время нашего занятия на тренировочной площадке закончилось, новая группа бойцов уже идет на смену нам.

Мы снимаем и отдаем им пластиковые щиты, это инвентарь тренировочной площадки, как я понимаю.

Расслабленно, но все же строем мы идем на другую площадку, где, как я быстро понимаю, приготовлен кусок местности, подобной той, которая находится вокруг нашей базы. Или она просто оставлена здесь совсем нетронутой во время строительства. Теперь меня учат, как передвигаться по сильно холмистой местности из каменных глыб, заросших зеленым, плотным кустарником. У остальных бойцов на руках такие же экраны, по которым они получают приказы, куда бежать и где находятся враги. У меня пока ничего такого нет, я просто передвигаюсь по приказам Триста сорок девятого, заглядывающего в свой экран и успевающего присматривать за мной тоже:

– Вперед влево, упал и замер… Спрыгнул в щель… Впереди замаскированный враг, за углом направо, – я выскакиваю за угол, голографическая, расплывающаяся фигура невысокого и щуплого врага возникает внезапно передо мной, поперек меня проносится дымчатый меч, мой тут же врезается в фигуру, но я тут же слышу, что меня убили, а моего соперника спас энергетический щит, куда я рубанул бестолково.

Ну, меч этот проекционной голографии тоже не на уровне шеи прошел, а тупо по закрытой щитом груди, но спорить некогда, а главное – я не умею просто разговаривать, поэтому молчу. Триста сорок девятый меня оживляет на своем экране, и я опять получаю команды от него непередаваемым шипением. Только теперь сразу же бью на появляющимся фигурам, таким же голографическим, пытаясь достать по шее или конечностям, на худой конец просто отбить меч врага.

Процесс обучения на этом тренажере долгий и тяжелый, я весь уже мокрый и усталый, дыхание рвется из легких, поэтому я все чаще погибаю во внезапных стычках из-за банальной усталости и неготовности тела.

– Три – двенадцать, – такой результат у меня через час, его Триста сорок девятый озвучивает всей команде, – ты тянешь нашу команду назад, Четыреста шестьдесят девятый!

– Смотри, у Двести пятьдесят четвертого результат десять-пять, у Триста восемьдесят третьего – девять-шесть и так далее, – пока не доходит до самых слабых членов нашего полувзвода, которые тоже проиграли свои поединки по итогу, но не с такой разницей, как я.

Впрочем, мой соперник по поединку, тот же Двести пятьдесят четвертый, шипит, что это все ерунда, Четыреста шестьдесят девятый – отличный воин и быстро подтянется, тем более без своего управляющего экрана на руке я еще участвую в тренировке на местности неофициально, поэтому никого никуда не тяну.

Команда молчит, Триста сорок девятый и сам удивлен вмешательством на моей стороне лучшего бойца команды, поэтому говорит тому замолчать и не спорить с командиром.

«Много себе позволяет этот Двести пятьдесят четвертый, не похоже, чтобы Триста сорок девятый был у него в непререкаемом авторитете», – отчетливо вижу я.

– Сейчас обед, потом отдых в течении одной единицы времени. На обед отводится четверть единицы времени, – это уже сказано для меня и второго новичка.

Хорошо бы узнать, что здесь за единицы времени, но можно просто посмотреть и понаблюдать за нашими парнями.

Глава 3

Единицы местного времени оказались солидными по значению временными промежутками, я так и не смог определиться точно с ними, не меньше такого промежутка, чтобы хватило с лихвой на обед и солидный отдых после него.

Сам обед не особенно потряс меня, оказалось, что даже столовой для такого серьезного дела вообще не предусмотрено, чем я заметно расстроен и удивлен, не знаю уж почему.

В памяти условия принятия пищи в прежней жизни как-то не отложились, но сидеть на своей кровати и хлебать средней густоты непонятную массу пластиковой ложкой из пластиковой, закрывающейся крышкой миски – ну не самый восхитительный момент новой службы.

Тем более сама масса оказалась никакая на вкус, правда, ее оказалось довольно много и живот набить получилось, к ней же прилагается пара сухих хлебцев из непонятной муки, довольно небольших по весу.

Все вояки получают еду самостоятельно, подходят к солидному пластиковому ящику в углу одного из зданий, около казармы, где набирают свой номер на наручном экране, из-за шторки выезжает набор с едой на подносе, потом наливается вода в подставленные бутыли из пластика, кому сколько положено и не каплей больше.

Один из военных пожаловался на малую порцию воды на том же шипящем языке, но никто не обратил на него внимания.

На Четыреста шестьдесят девятого и Четыреста семьдесят восьмого, новичков в полувзводе Триста сорок девятого, еду на обед получает сам Триста сорок девятый, парой нажатий со своего экрана отправив запрос на получение пайка куда-то.

Вскоре два подноса с одной глубокой миской, парой хлебцев и возможностью наполнить одну из выданных бутылок под торчащим из ящика краном оказались в руках обоих новичков.

Тут же непосредственный начальник отвел их в казарму своего полувзвода, в большую комнату на всех приписанных к нему воинов, где стоят двенадцать широких кроватей безо всякого белья, только один жесткий валик вместо подушки на каждой имеется, потом скомандовал принимать еду прямо на своих спальных местах.

– Места занимайте те, которые без вещей на вешалках, то есть сейчас свободные четыре кровати.

Потрясенный совсем спартанской обстановкой новичок Четыреста шестьдесят девятый, то есть именно я, немного помедлил, не принимаясь за еду и не понимая, что ему так не нравится в местных реалиях.

Кроме кровати имеется еще вешалка на два крючка и пара полок у ее изголовья, вот и все имущество, выделенное для храброго защитника неизвестной еще Империи, нет даже какого-то стула или стола, сидеть и обедать приходится только на кровати.

Или сидеть на ней, или ходить по казарме – вот и все развлечения в личное время.

Внимание еще привлекли шестеро уверенных в себе мужиков, по виду – старослужащих, притащивших откуда-то пластиковый стол на маленьких ножках и рассевшихся вокруг него пообедать, сложив ноги под собой в какую-то знакомую Четыреста шестьдесят девятому позу.

Эти опытные вояки более весело проводят время обеда, обильно шипя и гогоча. Потом, когда они ушли, подчеркнуто небрежно оставив посуду на столе, один из совсем молодых, судя по несмелой походке, собрал после них миски и ложки, закинул вместе с подносами в открывшийся зев приемника в том же ящике.

Так же поступили все остальные служивые, когда закончили с обедом.

Поэтому я тоже не стал тормозить и, закинув свою посуду, оставил себе пока ложку, сделал пару глотков из бутыли почти не пахнущей пластиком воды, растянулся на ложе, как поступило большинство остальных военных и прикрыл глаза рукой.

Кто-то еще шумит во дворе, пока не прилетела команда заткнуться от кого-то из старшин и в наступившей тишине Четыреста шестьдесят девятый, то есть я, быстро уснул с немалым удовольствием.

И сплю, пока не прозвучала команда: – Подъем!

Одним воякам скомандовали на построение и подготовку к выходу за территорию базы, вторых отправили на хозяйственные работы, в число которых сегодня попал полувзвод Триста сорок девятого.

Хозработы заключаются в ограждении поселка на большом от него расстоянии сигнальными проводами с густо натыканными датчиками движения и установку в определенных местах мин с направленным действием.

О чем настойчиво предупредил сам Триста сорок девятый, еще он потребовал с минами общаться очень вежливо:

– Срабатывают они по сигналу из центра, чтобы точно грохнуть дикарей, а не безобидных животных, но бросать и ронять на камни мины точно не стоит, если хоть немного дорога жизнь в этом теле.

Опять про новое тело говорит, похоже, здесь довольно популярная шутка или этакое бравирование.

Работа продолжается до захода светила, огромного желтого шара, выливающего щедрое тепло на скудноватую, каменистую поверхность планеты. После чего все вернулись в казарму, по очереди закидывают свои пропотевшие комбинезоны с нижним бельем в стоящие перед входом пару очистителей, как называют их сослуживцы.

– Немного времени держишь форму в очистителе и достаешь, она уже чистая и сухая, можешь сразу же надевать обратно, – прошипел мне командир полувзвода. – Но принято дать одному комплекту повисеть около кровати, чтобы он проветрился и совсем перестал пахнуть.

– Новички, фильм и лекция будут завтра! Еще не все ваши сегодня прибыли и размещены по телам, да и тел тоже не хватает, завтра подвезут, – прошипел над сидящими на своих кроватях Четыреста шестьдесят девятым и Четыреста семьдесят восьмым наш командир полувзвода попозже и позвал нас за ужином, который мы тоже получили через него.

– Еще день или два, получите наручные коммуникаторы, будете сами все забирать, – обрадовал нас начальник, а мы снова вернулись на свои кровати.

Проглотили что-то похожее на обед, но уже с одним хлебцем, запили водичкой и, почувствовав сильную усталость после хлопотного дня, сразу же уснули в полутемном помещении.

Мне ничего не снилось, чему я очень огорчился, ведь остается последняя надежда хоть что-то узнать из снов о своем прошлом.

С раннего утра начались тренировки, только наш полувзвод отправился на патрулирование за территорией части, а нас оставили в расположении и отправили в распоряжение командира другого полувзвода.

Он тоже получил для усиления пару новичков, точно такого же вида, как мы сами, нас поставили рубиться на пластиковых мечах сначала друг с другом. Я быстро победил всех новичков со счетом двенадцать – ноль или двенадцать- один, тогда мне стали ставить по очереди уже опытных бойцов, по какому-то внутреннему рейтингу этого полувзвода.

Командир полувзвода смотрит в свой экран и вызывает по очереди своих бойцов.

С ними у меня дело пошло не так успешно, все же новички совсем ничего не умеют, а бывалые вояки оказались поднатасканы неплохо. Я продолжаю побеждать, но со счетами восемь – два, восемь – четыре, а под конец уже сильно устал от непривычных условий. Начал часто промахиваться, тогда пошли проигрыши, три подряд самым сильным бойцам.

– Ты хорош, новичок, если бы так не устал, мог бы у выиграть у всех моих, – шипением похвалил меня чужой командир. – Видно, что хорошо знаком с таким оружием в прошлой жизни, да еще твоя статистика прямо говорит.

Да, вот ему она говорит, а мне ничего не понятно, о чем они говорят.

Я оказался полностью взмокший, меня отправили просушить одежду и принять пневмодуш, после чего новый командир получил на нас с Четыреста семьдесят восьмым завтрак, который мы приговорили так же сидя на кроватях.

Общаться мы еще не можем, поэтому просто жуем паек, точно такой же, как в обед и ужин, немного поменьше по объему и без хлебцев, вносивших хоть какое-то разнообразие в процесс поглощения еды.

На самом деле иначе, как процессом поглощения еды все подобные приемы пищи и не назовешь, так все безлико и механизировано, безо всякого вкуса и даже никаких приправ нет дополнительных.

Вот, хоть что-то вспомнил, что есть такие приправы, которые улучшают вкус еды, перец и соль.

После завтрака небольшой отдых, потом снова проходим участок местности, как за границей поселения.

Но до этого со мной случилось интересное, самое, пожалуй, интересное происшествие за все время, как я попал сюда. Пока мы маршировали на новое место тренировки, ко мне приблизился один из мужиков, с которыми я рубился на тренировке, один из самых опытных в этом полувзводе и прошептал мне на ухо, то есть прошипел очень тихо:

– Четыреста шестьдесят девятый, ты – новичок, много еще не знаешь и не понимаешь. Тебе не стоит так хорошо рубиться на мечах, Четыреста шестьдесят девятый, иначе тебе отправят в патруль через один дистрикт, Четыреста шестьдесят девятый. Теперь тебе уже нельзя начать совсем саботировать, ты уже засветился, Четыреста шестьдесят девятый, но на следующей тренировке на участке местности, Четыреста шестьдесят девятый, ты должен показать очень плохой результат, Четыреста шестьдесят девятый. И тогда сможешь просидеть в казарме без выходов к дикарям, Четыреста шестьдесят девятый, еще пару, а то и все три дистрикта, Четыреста шестьдесят девятый. Береги себя, Четыреста шестьдесят девятый, ты очень похож на моего младшего брата, Четыреста шестьдесят девятый.

Частое и постоянное упоминание моего номера помогает шифровать разговор от прослушки – это я уже знаю, почему мужик постоянно его называет.

«Мужик помнит своего младшего брата и уверен, что я похож на него, значит, все же со временем память немного возвращается», – такая очень положительная новость для меня.

Заметив, что командир полувзвода оглянулся и смотрит в нашу сторону, советчик исчез за спиной у меня, а я глубоко задумался.

Похоже, получил сейчас такой совет, которым не стоит пренебрегать, он дан от чистого сердца, просто из-за моего сходства с близким человеком.