Новая жизнь. Вожак шайки

Иннокентий Белов

Новая жизнь. Вожак шайки

Автор(-ы): Иннокентий Белов

Глава 1

Очнулся я ночью, или просто так подумал, потому что в палате совсем темно.

Почему в палате, я не знаю, как объяснить такое ощущение, но непонятный прибор, стоящий рядом и мерцающий парой огоньков с парой датчиков, подключенных к моей голой груди, на что-то похожее конкретно так намекает.

Нас лежит тут двое, рядом такой же прибор мигает своей парой светодиодов и еще слышно чье-то тяжелое дыхание.

«Ага, светодиоды – знакомое слово», – понимаю я про себя.

Но, кто я такой вообще или что случилось – ничего не знаю. В голове ни одной зацепки, ни одного воспоминания, ничего не болит и, значит, все достаточно неплохо так для того момента, чтобы проснуться в палате медицинского учреждения.

В памяти никаких воспоминаний абсолютно, ни о прошлом, ни о том, что со мной случилось.

«Похоже, я в коме долго пролежал», – догадываюсь я.

Полная и непроницаемая темнота, поэтому я засыпаю снова.

Пробуждение уже более понятное, в палате стало заметно светлее, за прикрытыми плотными синтетическими шторами маленькими окнами видно утро, симпатичная медсестра в синем халате аккуратно вытаскивает из меня какие-то трубки и, заметив, что я проснулся, что-то говорит в микрофон около рта.

– Странная у нее гарнитура, никогда такой не видел, – узнаю я что-то новое и продолжаю рассматривать симпатичную женщину, кареглазую брюнетку с выдающимися вторичными половыми признаками, прямо выпирающей из халата шикарной грудью.

– Е-мое, а что она сказала? – я ведь ничего не понял, какая-то странная смесь из шипящих звуков, не похожая ни на что прежде мной слышанное.

Впрочем, с таким абсолютным провалом в памяти, что я могу помнить из прошлого?

– Где я? – пересохшее горло царапает при моих первых словах.

Медсестра внимательно смотрит на меня, ничего не отвечает, смотрит на свою руку, выдает мне прозрачный стаканчик с водой, ждет, пока я выпью, потом показывает жестом, что мне пора вставать.

Спорить с симпатичной женщиной, которая занимается уходом за моим телом – не хочется, я скидываю ноги на пол, отдаю обратно стаканчик, который сразу летит в какую-то емкость на полу.

Дается первое движение мне нелегко, голова сразу же кружится, поэтому я теряю координацию, хватаясь за кровать на которой лежал, чувствую под пальцами странную ткань, не похожую ни на что из моей прежней жизни. Я ничего не помню абсолютно из прежнего существования, но именно вот сама ткань меня удивляет новым тактильными ощущением под пальцами.

Потом я смотрю на свои ноги, сначала ступни и снова испытываю диссонанс, эти смуглые и загорелые лапы, покрытые густым черным волосом – точно не мой размерчик, вообще совсем не то, что я ожидал увидеть. А огромные ногти на пальцах и сплошная густая чернота под ними совсем убивают мою уверенность в себе.

Не знаю почему, но мне кажется такая картина довольно постыдной.

«Как же я дошел до такой жизни, допустил такой срам, чтобы ногти выросли почти на сантиметр и вот-вот начнут доставать до пола?» – вот и первая эмоция в моей голове.

Мне кажется, довольно стыдно и некрасиво подобное дело, вот такая у меня ассоциация при виде своих ступней.

Потом я вижу колени, во множестве покрытые более белыми по цвету шрамами и тоже слишком загорелые для того, к чему я раньше привык.

Ноги особенно волосатые, но заросли в паху меня повергают в шок, реально что-то похожее на тропические джунгли!

Я полностью голый и уже начинаю воспринимать флюиды от внешности и запаха симпатичной медсестры самым непосредственным образом, не отходя далеко от кровати.

Медсестра не обращает внимание на мои половые признаки возбуждения, жестом требует подняться и отойти от кровати, в шоке от своей внешности я, вообще не задумываясь, выполняю команду, отхожу в центр палаты.

Она наклоняется к панели прибора на тончайшей ножке, что-то нажимает на нем, после чего светящаяся полоса проходит поперек моего ложа, а все остатки моей жизнедеятельности, изрядно испачкавшие удивившую меня обшивку кровати, мгновенно исчезают.

Исчезают прямо у меня на глазах, особенно большое желтое пятно пропадает всего нагляднее, вот осталась половина от него, вот уже ничего не видно.

«Интересные технологии, не попал ли я в будущее?» – возникает тут же понятный вопрос.

Хотя, кроме непонятных ощущений в голове, что точно новое для меня знание, я все равно не могу больше ничего вспомнить. Только то, что не знаю такой очистки кровати и впервые вижу свое тело, смуглое и волосатое до неприличия.

Медсестра подтолкнула меня в спину, снова что-то прошелестев в микрофон, и я послушно вышел из комнаты, бросив взгляд на лежащее тело на соседней кровати, точно такое же смуглое и плотное, как мое собственное.

В сером коридоре казенного цвета, опять какое-то странное сравнение, меня завели в комнату, маленькую и с подобием унитаза, имеется только одно сидение без бачка, и без сидушки, пара непонятных кнопок вместо клавиш слива.

Показав на унитаз, медсестра снова что-то прошипела в гарнитуру, но теперь я понял ее:

– Нажать первую кнопку после отправления надобностей и вторую, когда станет чисто.

Я понимаю это непонятное шипение! Как-то понимаю, вот только сейчас начал разбирать слова!

Как это так?

Вдруг в голове включился какой-то переводчик, поэтому я смог разобрать крайне странные и непонятные звуки, в полном обалдении безмолвно уставившись на женщину.

– Начал понимать меня? Молодец, обычно попозже до таких, как ты, доходит. Ты первый сегодня, значит – самый умный должен оказаться.

Потом она глянула на большой экран, типа часов на руке и добавила:

– А, у тебя же двадцать второй уровень и заполнены ВОСПРИЯТИЕ с ПОЗНАНИЕМ до конца! Теперь понятно, почему такой быстрый! Незаурядный экземпляр, такие редко здесь бывают, обычно не больше пятнадцати вырастают. Да еще НЕЗАМЕТНОСТЬ и ПРЫЖОК прокачал! Уникальный случай, придется доложить начальству первым делом.

Эти слова тоже о чем-то мне знакомом говорят, только не понятном именно сейчас.

Она показывает на подсвеченное пятно на полу комнатки, диаметром с метр и говорит таким же шипящим голосом, что нужно встать туда и нажать первую кнопку, постоять, пока не прекратится очистка, а потом, сойдя с круга, нажать вторую кнопку для утилизации грязи.

– На тебе ее очень много, а я пока принесу комплект одежды по твоему большому размеру, – и она выходит из помещения, створчатые панели дверей просто разъезжаются перед ней.

Технологии мне не знакомы – точно, но смысл использования понятен, даже вода не тратится и все очень экономично проходит.

Я вступил на засветившийся круг и нажал первую кнопку, что-то вокруг меня зашипело и зажужжало, я даже глаза прикрыл на всякий случай, вдруг едкое мыло в них попадет.

Но ничего похожего, только легкая щекотка и ничего больше, затянулся процесс минут на пять, зато потом у меня под ногтями не осталось жирной черной полосы.

«Да, шикарные технологии, даже из-под прижатых ногтей достали всю гадость», – порадовался я.

Я отшагнул от этого диковинного пневмодуша и нажал вторую кнопку, по светящемуся кругу так же прошла яркая полоса и все на этом.

«Такая простая утилизация! – наглядно понятно. – Прямо на молекулярном уровне!»

Откуда такие интересные познания – так странно мозг работает.

Открылась бесшумно дверь, и та же медсестра бросила мне в руки комплект одежды, запаянный в пленку.

– Одевай быстрее, тебя ждут, – прошипела она и я опять ее понял.

Натянул шорты и верхнюю непонятную рубашку с вырезами из мягкой синтетической ткани, потом какие-то бумажные, по ощущениям, шлепки и зашагал по серым коридорам за проводницей.

Сразу стало уютнее, я только сейчас понял – как-то слишком вяло реагирую на свою полную обнаженку, даже вставший орган на женский образ и запах меня сильно не смущает, теперь вот понял, что такое странно по меньшей мере.

Прошли мы недалеко, еще за одними дверями повернули за угол, я остановился перед хлипкими на первый взгляд тоненькими дверцами, которые раскрылись после того, как медсестра снова что-то прошипела в гарнитуру.

– Заходи, – слышу я снова понятное шипение.

В самой комнате нашлось двое крепких, загорелых людей в какой-то, ярко песочного цвета, форме, кажется, военной, на ум пришла именно такая ассоциация. Тем более, что они одеты примерно одинаково. Мужики рассматривают меня и поглядывают на такие наручные часы солидного размера, как у медсестры, еще что-то там тыкают.

В большой комнате имеется стол, пару шкафов и пару стульев, большой плоский экран в половину стены отличается от нее цветом и все.

«Казарменный стиль и даже очень минималистский, – почему-то думаю я, зато вспомнив интересное слово.

Я стою, как дурак и разглядываю уже мужиков, хотя с большим удовольствием продолжал бы смотреть на красивую медсестру. Она сейчас прямо настоящий символ красоты для меня теперешнего – спинным мозгом чувствую.

Крепкие такие дядьки, немолодые, уверенные в себе, таких хочется слушать и слушаться с первой секунды.

Смуглые и кареглазые, поджарые и основательные – вот как можно охарактеризовать их.

– А он действительно хорош. Ты права, Ноль восемьдесят шестая, очень необычный экземпляр. Можешь идти, – опять знакомое шипение, которое я все равно понимаю.

Дверь за спиной снова открывается, а я остаюсь наедине с мужиками.

– С прибытием, Четыреста шестьдесят девятый. Ты пока ничего не понимаешь и не можешь говорить. Не переживай, местный язык очень сложный. Пока у тебя он усваивается в голове, завтра утром сможешь выговаривать отдельные слова, через еще пару дней уже хорошо заговоришь, – снова странное шипение, но я уже привык к нему и не обращаю внимания на подобную странность.

– Поэтому придется тебе помолчать все время, на своем языке общаться запрещено на территории базы. Строго запрещено, даже не пытайся. Иначе получишь удар, очень болезненный и проваляешься несколько единиц времени в отключке, – шипит теперь второй.

– Мы – твои основные начальники, Ноль ноль шесть и Ноль ноль девять – наши номера, обращаться к нам только так. Теперь ты служишь в доблестной армии, защищаешь нашу базу и производственный участок территории планеты. Номер планеты тебе не нужен, ни к чему забивать пустую голову данными сложностями, так что просто называй ее – Планета. Будешь служить и убивать наших врагов хорошо – твой паек увеличится, даже не сможешь его съесть сразу, женщин станут приводить к тебе в два раза чаще. Тело у тебя – сильное, сознание – очень сильное, теперь придется провести на учебе пару дистриктов, отрезков по десять дней, чтобы как следует уровнять тело и сознание, – продолжает шипеть Первый, не глядя на меня и, похоже, изучая данные со своего экрана на руке.

– Это все, что тебе требуется пока знать. Где получить амуницию, куда ходить на учебу, где ты будешь жить и питаться, тебе расскажет твой начальник, он встретит тебя на выходе из штаба, – теперь шипит Второй. – Выйдешь из этого помещения, поворот налево и прямо, за следующими дверями тебя встретит Сто двенадцатый.

– Иди, – так же, не глядя на меня, скомандовал Первый.

Я повернулся неуклюже, как вообще получилось и вышел через открывшиеся передо мной створки, повернул налево и дошел таким же серым коридором без какого-то освещения до новых дверей, так же открывшихся передо мной и выпустивших меня во двор, под яркие лучи местного светила.

Местного светила? Какая-то информация у меня есть, почему-то я думаю, оно точно не то светило, к которому я привык раньше.

Там меня уже ждет, стоя в тени козырька от соседнего здания, другой военный в такой же форме.

Он останавливает меня и тоже шипит в такую же гарнитуру, как у медсестры:

– Четыреста шестьдесят девятый? Я Сто двенадцатый, твой новый начальник, иди со мной, – выглядит мой начальник немного менее солидно, чем Ноль ноль шестой и Ноль ноль девятый.

Еще я вспоминаю, что они этой гарнитурой не пользовались, их слова как-то сами появлялись в моем мозгу, они даже губами не шевелили.

«Прямо мыслеуказания какие-то получаю», – вдруг мелькает непонятная мысль в моей и точно пустой голове.

Я шагаю за широкой спиной Сто двенадцатого, посматривая по сторонам, но смотреть не на что особенно пока.

Ровные светлые прямоугольники зданий на ровной песчано-гравийной почве образуют еще непонятную для меня конструкцию, мы обходим одно здание, меня заводят в большое помещение в нем, напоминающее склад, откуда-то у меня появляется такая ассоциация.

К прилавку, разделяющему помещение на две неровные части подскакивает еще один человек, я вижу, что он по сложению, форме тела и даже глазам с волосами похож с теми двумя моими начальниками в штабе и со Сто двенадцатым тоже, все такие коренастые, темноволосые и кареглазые, похоже, что братья по одной расе.

– Первый сегодня? – спрашивает сильно покалеченный работник склада.

На одной руке у него всего два пальца осталось, вместо одной ноги протез, а он шагает как, я не могу придумать сравнение, но, что-то знакомое у меня мелькнуло в голове при первом взгляде на быстрые шаги кладовщика, с постоянным прихрамыванием и своеобразным выныриванием через шаг вверх.

Говорит он тоже таким же протяжным шипением.

– Первый. Сегодня трудный день, новички еще не могут говорить, понимают тоже плохо, одни лишние хлопоты с ними. Но начальство не желает, как всегда, подождать два дня, чтобы потом не возиться с заменой оружие и защиты.

– Как его зовут?

– Четыреста шестьдесят девятый.

– Это из новых или уже тех, кто был здесь, номер?

– Новый номер. У нас же на четыреста пятидесятом все номера заканчивались. После недавних боев решено усилить нашу базу, дикари увеличивают нажим на все поселения планеты, начинают сильно мешать работе производственников, – длинная фраза изрядно выматывает служивого.

Он садится на прилавок, наливает из стоящей тут же пластиковой бутылки себе воды в пластиковый стаканчик и залпом выпивает ее.

Только потом вопросительно смотрит на кладовщика, но тот машет рукой со всеми пальцами, на покрытом множеством шрамов лице появляется усмешка:

– Пей, Сто двенадцатый. Вкусная ведь? – он искренне доволен тем, что может поделиться со старым знакомым парой глотков воды.

«Интересное такое наблюдение, – отмечаю я. – Простая вода имеет какую-то заметную ценность».

– У меня есть кое-какой запас для себя. Даже совсем чистой воды, без обработки лучами, парни мне приносят из выходов в дикие земли.

Обалдеть, они общаются по номерам, хвалятся тем, что вода принесена откуда-то, а не очищена здесь!

Еще видно хорошо, что налаженные служебные связи и здесь неплохо работают среди старослужащих, как положено в любой военной организации.

«Среди старослужащих, конечно, они работают, а я самый зеленый теперь новичок здесь», – печально понимаю я.

Откуда-то мне такое известно, только мое сознание, как лист белой бумаги. Сколько не смотри внутрь себя – яснее все равно ничего не становится.

– Давай его размеры, – просит кладовщик, Сто двенадцатый что-то нажимает на своем экране, теперь кладовщик чешет затылок оставшимися пальцами на правой руке.

– Все есть в наличии, но, если таких плотных парней прибудет сразу несколько, то кое-чего может и не хватить. С защитой для ног беда, часто она не остается на телах, а вот ручная обычно всегда возвращается на склад, – подробно он объясняет моему начальнику, но тот говорит, что ему все равно, это вообще не его зона ответственности.

– Закажешь новую, лекала есть, выплавят и выдадут за пять минут, – хмыкает он.

– Сделать то сделают, только за потраченный ресурс посмотрят косо, сам знаешь, как мне пришлось постараться, чтобы зацепиться здесь, а не исчезнуть в утилизаторе, – немного просящим тоном произносит кладовщик.

«Очень интересная фраза», – понимаю я.

Но Сто двенадцатый отстраненно молчит, делая невозмутимый вид, что ему эти слова не интересны и его никак не касаются.

Становится немного яснее, что воевать придется с определенным риском для жизни и здоровья, но почему-то меня данное знание вообще не волнует. Меня вообще ничего не волнует, ни то, кто я вообще такой, ни это место, ни то, что придется воевать.

Я даже голода и жажды не чувствую, равнодушно смотрю на стоящую рядом бутылку с чистой водой, вообще – ничего не чувствую и ничего не боюсь.

Кладовщик, поняв, что явно сболтнул лишнего по реакции моего провожатого, с подпрыгиванием исчезает между ярусов и начинает что-то собирать, по частям выкладывая на прилавок части настоящих, сильно потрепанных пластиковых доспехов.

Кажется, я узнаю что-то их них – как защиту для рук и ног, потом на прилавок бухается шлем песочного цвета с прозрачной защитой для глаз, невероятно крутого вида ботинки, такие же крутые пластиковые перчатки с усилениями, два комплекта специальной одежды для защиты тела, потом объемный панцирь еще. Пара емкостей для воды, пара ножей в чехлах и еще кое-что по мелочи.

Мой новый командир комментирует мне все выкладываемые предметы, называет их назначение. Два комплекта одинаковой одежды объясняет тем, что иногда приходится, только вернувшись на базу, обратно грузиться на «жуков».

А тогда не получается почистить использованный комплект защитного белья, но с сильным запахом в дикие земли лучше не соваться. И примета плохая, еще на таких чудовища нападают значительно чаще, лучше вынюхивая их запах.

– Поэтому так, скинул один комплект и надел второй, почистишь оба, когда вернешься на базу, – шипит он в гарнитуру и я киваю, что правильно понял его.

Похоже, пошли уже дополнительные сведения, которыми начальство одаряет безмолвную пока скотинку.

– Молодец, что уже все понимаешь, – хвалит он меня и даже кладовщик теперь более благосклонно смотрит на меня.

– А то бывают такие тупые новички, что язык Высших только через дистрикт понимают как следует. Ну, такие долго не живут у нас, – и он смеется так же с шипением, кладовщик ему подпевает и даже я широко улыбаюсь, показывая, что понял и оценил шутку начальства.

Мне выдают большой, заплечный мешок, похоже, очень крепкий, из синтетики, тоже серо-желтоватого цвета. Потом мне приходит в голову мысль, что сам цвет шлема и мешка, как остальной верхней защиты – одинаковый, чтобы сверху меньше казаться заметным на фоне такой же по цвету земли.

«И снизу здесь мои ноги ждут разнообразные проблемы, и сверху они тоже окажутся», – как я понимаю точно про себя.

Своей умной мыслью я ни с кем не делюсь, да и не могу это сделать, поэтому, получив все выданное добро, быстро складываю его в мешок, стараясь положить защиту так, что она занимала поменьше места. Сложить барахло команду мне дает Сто двенадцатый, потом мы уходим с этого склада, не примерив ничего из снаряжения, похоже, что у Сто двенадцатого новый клиент, он смотрит на экран и тихонько ругается про себя уже другим голосом, без привычного шипения.

Потом внимательно смотрит на мое лицо, услышал ли я что-то неположенное, о чем меня уже предупредили в штабе, но мое полностью равнодушное лицо успокаивает Сто двенадцатого, поэтому он подталкивает меня в спину, мол, давай быстрее.

Вскоре мы доходим до большого ангара без стен, войдя в него, я понимаю, что меня привели на тренировочный полигон. На нескольких площадках идет тренировка, силовые единоборства с оружием, я с открытым ртом смотрю на те упражнения, которыми мне придется заниматься вскоре и понимаю, что вообще ничего не понимаю.

Откуда-то мне известно, все то, что я видел до этого момента – очень высокие технологии, которые мне еще не понятны, определенно непонятны.

Но парни на ближайшей ко мне площадке, в крутых шлемах и ботинках высокого уровня, в защите и специальном боевом белье, на котором у некоторых выступают темные пятна пота, еще в довольно гибких, сильно технологичных панцирях, закрывающих тело до ягодиц полностью, примитивно рубятся друг с другом на каких-то штуковинах, похожих на что-то знакомое.

В руках у них узкие полосы защитного цвета, с одной стороны зеленые, с другой – песочного, тоже в похожей раскраске, они ими бьются с такими же мужиками очень быстро и сильно. Но еще у каждого перед собой висит овальный щит из оранжевого, похоже, пластика, на хитрых шарнирах, которыми он крепится к телу. Из-за щита видны только ноги до колен, голова наполовину и руки, правда уже до плеч. Вот через эти щиты, минуя и обходя их, тренирующиеся и пытаются поразить соперника, как я понимаю, в учебном бою.

Высококачественная пластиковая защита, явные технологии будущего и теперь вот ручной бой на каких-то узких мечах – почему-то приводят меня в состояние полного непонимания происходящего.

Глава 2

Я стою с открытым ртом, новый начальник пока не обращает на меня внимание, а подходит к первой паре сражающихся, потом обходит остальных, присматриваясь и делая какие-то замечания негромким голосом.

Видно, что мужики на площадках его хорошо понимают, начинают рубиться усерднее и быстрее под непосредственным взглядом начальства.

«Реально так стимулирует подчиненных Сто двенадцатый, видно, что вполне авторитетный начальник».

Сто двенадцатый подходит к другому праздному наблюдателю за происходящим и подзывает меня жестом к ним.

– Триста сорок девятый, теперь это твой солдат. Четыреста шестьдесят девятый, это твой главный непосредственный начальник, командир вашей боевой группы, полувзвода, заслуженный ветеран боев на Планете. Уже сорок дистриктов он не дает поджарить себя чертовым дикарям, а сам отправил в безмолвие не один десяток ушастых засранцев.

Триста сорок девятый внимательно смотрит на меня, потом на полученную информацию на своем экране и довольно улыбается:

– Спасибо, Сто двенадцатый. Это самый первый за сегодня новичок и он очень впечатляет. С таким парнем мы сможем еще больше косить местных, если он так хорош, как написано в его характеристиках.

– Не за что, Триста сорок девятый, мы делаем одно дело. Мне пора встречать следующего новичка, оставляю Четыреста шестьдесят девятого тебе. Проверь его амуницию, вся ли она подходит и не ошибся ли в чем Сто тридцать четвертый? Только, если такое найдется, скажи лично мне, тогда я сам поменяю защиту, не хочу подставлять Сто тридцать четвертого, он сейчас под вопросом висит у Высших. А мы с ним давно знакомы, вместе пришли сюда служить.

– Понял тебя, Сто двенадцатый. Так и сделаю. Не беспокойся.

Как-то эта постоянная нумерация мне не очень нравится, неужели они не используют имена или прозвища в повседневной жизни?

Или они так должны общаться по требованию этих самых Высших?

– Четыреста шестьдесят девятый, поздравляю тебя с попадаем в штат нашей усиленной роты боевого патрулирования и уничтожения, еще и дальней разведки вдобавок! Все подобное дело лежит на нас. Теперь нас должны усилить новичками, правда, наши потери такое вряд ли покроет, скажу тебе по секрету, Четыреста шестьдесят девятый, – слышу я шипение своего непосредственного начальника снова через гарнитуру.

– Думаешь, чего это Триста сорок девятый так разговорился? Слишком смело и слишком громко? – внезапно спрашивают меня.

Я молчу, не зная, как отреагировать на такую странную откровенность в первые минуты нашего разговора.

– Так я объясню тебе, Четыреста шестьдесят девятый. Дело в том, что послать меня еще дальше и в худшее место на всей этой чертовой Планете – уже невозможно в принципе. Мы и так, теперь вместе с тобой – в полной заднице, Четыреста шестьдесят девятый. На моем месте меня могут лишить только частого посещения женщин и в принципе все, нормы пайка снижать не положено, как командиру полувзвода, Четыреста шестьдесят девятый. Остаться без женщин – тоже мало приятного, но, Четыреста шестьдесят девятый, частое упоминание номера подчиненного солдата при разговоре гарантирует, что нас не станут активно слушать.

Кажется, этот бывалый мужик изрядно так бравирует передо мной своей смелостью и дерзкими словами в адрес тех, кто может его как-то наказать. Но еще он одновременно понимает свою незаменимость на передовой, послушные начальству штабные крысы не смогут его заменить там никак, поэтому и производит на меня определенное впечатление.

Я с интересом смотрю на лицо такого же смуглого и темноволосого мужика, как и все, похожего на всех моих собеседников, которым я не могу еще сказать ни одного слова в ответ. Потом киваю, показывая, что все понял и крайне рад тому, что мой непосредственный начальник доходчиво и подробно объясняет мне, в какой сраной заднице я очутился.

– Понимаешь, Четыреста шестьдесят девятый? Это хорошо, нам проще будет защищать друг друга и прикрывать спины в бою. В моем полувзводе по штатному расписанию положено двенадцать стрелков и я, твой командир, Четыреста шестьдесят девятый. В наличии всего восемь стрелков, которых ты можешь видеть сейчас на тренировке и, если добавят еще парочку вместе с тобой, то нам станет немного полегче воевать, создавать необходимую плотность огня, правда и требовать тогда начнут с нас еще больше. Больше площади прочесанной местности, больше убитых дикарей, больше их острых ушей придется сдавать после каждого рейда, Четыреста шестьдесят девятый. Поэтому мне необходимо, чтобы ты, как можно быстрее, полноценно влился в наш дружный коллектив, размахивал мечом так же ловко, как остальные мои парни.