Последняя лошадь Наполеона

Оказавшись под удивлёнными взглядами завсегдатаев элитного заведения, две работницы театра не стушевались. Взобравшись на табуретки, они скептически изучили ассортимент, потом закурили и заказали по сто грамм рома «Бакарди».

— Колой разбавить? — осведомилась блондинка.

— Мне да, — отозвалась Верка. — И бросьте ещё в бокал два кусочка льда, если вам не сложно.

— А мне налейте колы отдельно, — потребовала Тамара. — И кстати, как вас зовут?

— Меня зовут Вика.

— Классное имя, — кивнула Верка, умевшая извлечь толк из любой блондинки, — и классный носик.

— Ваш носик гораздо оригинальнее, — изрекла блондинка чистую правду и шустро выполнила заказ. Когда две подруги сделали по глотку, она поинтересовалась: — А это скрипка?

— Скрипелка, — махнула Верка рукой. — Скрипка начинается с двадцати тысяч долларов.

— О! А сколько стоит ваш инструмент?

— Семнадцать.

— Ого! И где вы на нём пиликаете?

— В раю, — сказала Тамара. — Любое место, где Верочка начинает играть, становится раем. По крайней мере, так кажется всем, кто слушает.

— В это очень легко поверить. Она похожа на ангелочка.

— Точно! Безгрешное существо. Четыре аборта сделала исключительно потому, что у нас в театре сперма распространяется как зараза, воздушно-капельным образом.

— Тьфу, скотина! — фыркнула Верка, слегка забрызгав подругу ромом. — Вот тварь!

На официантках, обслуживавших столики, также были жилетки поверх крахмальных рубашек, узкие юбки, подчёркивавшие стройность их бёдер, и мокасины. С клиентами девушки разговаривали подчёркнуто-деловито, на грани дерзости. Вероятно, таков был стиль заведения.

Ром ударил Тамаре в голову моментально.

— А ты когда-нибудь видела Хордаковского? — привязалась она к скучающей Вике. Та улыбнулась.

— Видела.

— Здесь?

— Да, здесь.

— И как он?

— Да ничего.

— А этот вот Алексей… он кто?

— Спроси у него, — пожала плечами Вика.

— А у тебя что, язык отвалится, если скажешь?

— Отвалится, потому что мне его оторвут.

— Да кому он нужен?

— А ну отстань от неё! — жёстко пресекла нелепый конфликт скрипачка. — Она работает!

— Ах, работает? Зашибись! Хороша работа! Мне бы такую. Да видать, рылом не вышла!

Вика немедленно начала протирать бокалы.

— Вам повторить? — холодно спросила она Тамару, как только та допила свой ром.

— Повторить. И глупых вопросов не задавать.

Шотландская леди взяла бутылку. Сделала она это с такой есенинской удалью в поэтичных своих глазах, что Верка перепугалась. Она решила — бутылка будет разбита об лоб Тамары. Но нет, ром хлынул в бокал. Всосаться в него Тамара, к своей досаде и к величайшей Веркиной радости, не успела, поскольку в этот момент пришёл Алексей. Он был не один. Ему сопутствовал ещё более молодой, атлетичный, рослый, с весёлым взглядом и благородным носом блондин в толстовке и джинсах. Он был небрит. От него буквально веяло смертоносной для женщин наглостью. Верку он удостоил полусекундным взглядом, а на Тамару уставился, в показном восхищении раскрыв рот. Вика усмехнулась.

— Дамы, вас ждут в кабинете администратора, — сообщил Алексей, мотнув головою в сторону коридорчика, из которого вышел вместе с блондином. Сразу забыв о тех, к кому обращался, он сделал шаг к выходу из бара. Но ускользнуть от пьяной Тамары было не так-то просто.

— Одну минуточку, — ухватила она его за рукав. — Вы друг Хордаковского?

Алексей взглянул на неё растерянными глазами.

— Что вы сказали?

— Я спрашиваю, вы друг Михаила Борисовича?

— А что?

— Извольте ответить! Мне интересно.

Верка закатывала глаза. Вика протирала бокалы. Блондин был в диком восторге.

— Мне кажется, вы теряете время, — проговорил Алексей, выдернув рукав из пальцев Тамары. Но его тут же взял за рукав блондин.

— Лёха, Лёха, Лёха! Мне очень хочется это видеть. Я посмотрю. Пять минут. Окей?

— Но только не дольше. Я жду в машине.

И Алексей стремглав убежал, дабы уберечь свой рукав от очередной дурости. Не успели артистки слезть с табуреточной высоты, как на плечи им властно улеглись ручищи блондина.

— Ой вы, милашечки! — с хохотом кричал он, лихо увлекая их в коридорчик. — Сколько ж вы выпили? По сто грамм? Ой, какие лапочки! Маргарита Викторовна! Арина Юрьевна! Принимайте! Смотрите, какие это очаровашечки!

Кабинет, куда хохотун втолкнул двух приятельниц, оказался очень просторным. Рита сидела в кожаном кресле, положив ноги на стул, и пила ликёр из бутылки. Её ботинки на очень толстой платформе без каблуков валялись поблизости. Главный администратор бара, Арина Вронская, за большим офисным столом пила кофе. Кроме бокала с изображением полуголой туберкулёзницы, украшавшей наружный вход, перед ней стояли пепельница с бычками в помаде и моноблок компьютера Макинтош.

— О, Денис Антонович, вот и вы! — вскричала Арина, вытаращив глаза на весельчака, по-прежнему обнимавшего своих спутниц. — Какое счастье! А мы уже успели соскучиться. Целая минута прошла с тех пор, как мы распрощались с вами навеки!

— Арина Юрьевна, вы, конечно, имеете право иронизировать! Через пять минут я уйду. Я просто не смог отказать себе в наслаждении посмотреть, как женщина раздевается. Вы ведь знаете, как я вас всех люблю — молоденьких, длинноногих!

Белозубо смеясь, блондин сделал шаг к свободному креслу и примостился на подлокотник. Рита с досадой цокнула языком и пошевелила пальцами ног, обтянутых чёрной тканью колготок. Бросила взгляд на часики. Воцарилось молчание, крайне тягостное для Верки. Рассеянный, злой взгляд Риты с предельной ясностью говорил о том, что более неудачный момент для знакомства с нею трудно было бы выбрать. Тамара также чувствовала себя неловко, что было ей не очень-то свойственно. Сто грамм рома как будто вдруг испарились из организма. Пока она собиралась с мыслями, чтоб решить, с чего начать разговор, Арина сама его начала:

— Ну, что вы умеете? Раздеваться? Так раздевайтесь! У нас для вас пять минут, и то лишь в том случае, если будет на что смотреть.

— Большое спасибо, — произнесла Тамара и огляделась. — Можно я возьму стул?

— Берите, но не сломайте.

Рита убрала ноги со стула. Переставив его на самую середину комнаты и проверив, крепок ли он, Тамара сняла ботинки. Верка, тем временем, извлекла из футляра скрипку с тусклым янтарным отсветом и смычок. Футляр взял блондин, после чего Верка слегка подстроила основной инструмент и винтиком натянула волос смычка. На Тамаре были тщательно выглаженные брюки, блузка и пиджачок.

— Что тебе играть? — сердито спросила Верка, вскинув скрипку к плечу.

— Сен-Санса.

— Тамарка, я тебе уже объясняла, что для Сен-Санса нужен ещё рояль!

— Ну, поиграй Брамса.

— Пятый или второй?

— Второй.

Смычок потянулся. Тонкие ноздри Верки раздулись, её левая рука скользнула по грифу в третью позицию. Скрипка взвыла проникновенно, глубоко, страстно. Танец, который поставил и скрупулёзно отрепетировал Виктор Левин, Тамара пятьдесят раз уже исполняла без единой ошибки. Она как будто не сбрасывала с себя предметы одежды, а незаметно выскальзывала из них — то двигаясь вокруг стула, как потревоженная пантера, то становясь на него коленками, то ложась животом и вытянувшись в струну параллельно полу. Сначала на пол упал пиджак, после него блузка. Медленный темп венгерского танца взвился, как пламя. Из брюк Тамара выползла столь изящно, что привкуса дурновкусия не возникло ни у кого. Оставшись в одном белье и чулках, она оседлала стул и, зацепив стопами две передние его ножки, стала откидываться назад. Казалось, что стул вот-вот опрокинется. Но нет — руки Тамары коснулись пола. Затем на него легли и чёрные волосы. Неожиданным и волшебным образом слетел лифчик, как в старом советском фильме.

Видимо, Рита его и вспомнила, потому что внезапно расхохоталась, поставив на пол бутылку. Смех её был почти истеричным. Он испугал скрипачку. Она взяла фальшивую ноту, а потом сбилась совсем. Опустила скрипку. Тамара выпрямилась. Вскочила. Она была раздосадована. Поймав её взгляд, Рита перестала смеяться.

— Прошу прощения. Это было очень забавно. Стриптиз под классику! Обалдеть!

— Вот именно, обалдеть, — очень суетливо согласился Денис, взглянув на часы. Отдав футляр Верке, он быстро встал, подобрал пиджак и нежно укрыл им голые плечи Тамары, не преминув мимолётно коснуться ртом одного из них. Тамара не шевелилась. Она пыталась понять, что думает о ней Рита.

— Денис, признайтесь, часто вам приходилось одевать женщин, раздевшихся не для вас? — съехидничала Арина.

— Я, если честно, ни разу ни одной дамы не одевал, — хихикнул Денис. — Такая вот я свинья! Но я ни разу и не был в таком восторге. Эх, жаль, прошли пять минут! Мне пора бежать. Побегу. До встречи!

И убежал. Едва дверь за ним закрылась, Тамара, бросив пиджак на стул, стала одеваться. Верка молча совала смычок и скрипку в футляр. Арина докуривала, стуча по столу ногтями. Она при этом не отрывала взгляда от двери, как будто это был телевизор.

— Лак, — вдруг сказала Рита, когда Тамара зашнуровала ботинки и опять выпрямилась.

— Что лак? — не поняла та. Внимательно глядя на её руку, которой она разглаживала свою голубую блузку, сбивая с неё соринки, Рита взяла бутылку и чуть-чуть выпила.

— Ногти лучше покрыть ярко-красным лаком. Бесцветный в зале будет смотреться так, будто его нет. Это не годится. Арина, ты как считаешь?

— Забей ты на этот лак, — сказала Арина. — Ей бы причёску сделать посовременнее.

— Вот уж это никак нельзя, — переполошилась Тамара, взглянув на Верку с такой мольбой, будто от неё всё зависело. — Меня режиссёр за это утопит! Я ведь играю классику!

— Ты работаешь в театре? — вяло спросила Рита, вытянув ноги. Тамара поторопилась стул к ним придвинуть, и бизнес-леди вновь возложила их на него.

— Да, вместе со Светочкой, — объяснила актриса, — с вашей соседкой. Она сказала мне, что вы вроде как собираетесь танцевальное шоу устроить у себя в баре, рассматриваете какие-то варианты. Вот я подумала…

— Поняла. Как тебя зовут?

— Тамара Харант.

Хоть этот ответ для Риты был ожидаемым, с её губ сорвался невольный возглас:

— Ага!

Она очень долго не отрывала глаз от Тамары. Потом скосила их на скрипачку.

— А это, стало быть, Вера? Фамилию не припомню.

— Да и не нужно, — отозвалась музыкантша. Рита задумалась.

— Хорошо. У вас ещё есть готовые танцы?

— Да, — сказала Тамара, — и очень много. Штук двадцать, если не больше.

Верка с готовностью закивала. Она кивнула раз десять, при помощи раздувающихся ноздрей и строгих бровей давая понять, что есть у неё одно небольшое «но». Никто этой тонкости не заметил.

— Как мы оформим их? — обратилась Рита к Арине.

— Официантками, — был ответ. — Мы ведь не проводим здесь никакие зрелищные мероприятия. Правильно?

— Нет, меня оформлять не надо, пожалуйста, — воспротивилась Верка. — Я взялась только помочь Тамаре устроиться на работу. С музыкой вам придётся как-то решать вопрос.

— Хорошо, решим, — согласилась Рита. — Живая музыка, в принципе, не нужна. А вот над костюмами надо будет подумать. Тамара, ты сможешь начинать в десять?

— По понедельникам — да. За прочие дни я не поручусь, всё будет зависеть от репетиций. Но уж никак не позже одиннадцати! И больше четырёх раз в неделю я не смогу работать. Физически не смогу.

— Хорошо, годится. Насчёт оплаты за смену или за выход с Ариной потом решите.

Верка была немного обескуражена тем, что её отказ от сотрудничества не вызвал ни у кого никаких эмоций. Защёлкивая футляр, она поинтересовалась:

— А что, её обязательно оформлять по полной программе? В толк не возьму, зачем?

— У официантки медкнижка ведь должна быть, — спохватилась Рита, на Верку даже и не взглянув. — Арина, мы сможем это как-нибудь обойти?

— Сможем, но зачем? Пускай сделает медкнижку. Клиника здесь, на соседней улице. Послезавтра Наташка, кстати, туда пойдёт продлевать свою. Она там всех знает. Пусть идут вместе.

— Ладно, я с репетиции отпрошусь, — кивнула Тамара. — В субботу, да? А во сколько?

— А я сейчас её позову, — предложила Рита. — Договоритесь.

Соскочив с кресла, она без обуви торопливо вышла из кабинета.

— Паспорт с собой возьми, — сказала Арина. — И предварительно с ним подойди ко мне. Я выдам тебе медкнижку и направление.

Тут вернулась Рита. С ней вошла рослая молодая официантка с приятным личиком и каштановыми кудрями, отчасти скрытыми под косынкой. Хищно накрашенные глаза девчонки смотрели холодно, тяжело. На её губах лежала помада с блёстками.

— Вот она, — указала Рита на повернувшуюся Тамару. Официантка прошлась по ней быстрым взглядом и улыбнулась левым уголком рта.

— Я туда к одиннадцати пойду. Устраивает?

— Вполне, — сказала Тамара. — А где встречаемся?

— Возле бара. Марго, я могу идти?

— Да, иди.

Наташа кивнула и вышла с таким лицом, будто послала тут всех на три буквы.

— Вот лошадь-то, — хмыкнула Арина. — Мозги следует проверить ей, а не задницу!

Рита, не отвечая, уселась в кресло. Было понятно, что она уже думает о другом.

— Мы тоже можем идти? — спросила Тамара.

— Да, разумеется. Телефон твой у Светки есть?

Тамара ответила утвердительно.

— Ну, до встречи тогда. Пока.

— До свидания, — проронила Верка и вышла. Тамара было направилась вслед за ней, но остановилась.

— Чуть не забыла. За ром платить Вике надо?

— За какой ром? — с досадой спросила Рита.

— Мы выпили по сто грамм «Бакарди».

— Нет, никому ничего не надо платить. Иди.

Плотно прикрыв дверь с другой стороны, Тамара решила возле неё постоять. Несколько секунд за дверью молчали. Потом послышался голос Риты:

— Ну, пусть пришлют учредителя. Я по телефону ни с кем говорить не стану.

— И что, тогда согласишься?

— Ты дурой меня считаешь? Я буду только присутствовать, остальное — твоя забота.

— А Светенков не будет на мозги капать, что у меня таких полномочий нет?

— От него-то что, вообще, зависит? Он понтоваться ходит сюда.

— Вот это не знаю. Чтоб они сдохли! Все! И откуда Ельцин вытащил эту крысу?

Дальше уже Тамара не слушала, потому что Верка крикнула ей из зала, что больше ждать её не намерена. По дороге к метро они обсуждали театр, в метро – новый фильм Бессона. Расстались на кольцевой. Тамара жила в общаге на Китай-Городе, Верка — с мамой, в Реутово. Сняв пиджак после ужина и на всякий случай проверив его карманы, Тамара вдруг обнаружила в боковом какую-то пластиковую карточку. Это была визитка. Денис Антонович Светенков являлся оперуполномоченным главной силовой структуры страны.

Глава седьмая

В клинику с Тамарой пошла не только официантка Наташа, но и барменша Вика, которая по такому случаю облачилась в кожаные штаны и сделала свою пышную белокурую шевелюру ещё объёмнее. Синеглазой шотландской леди было давно пора продлевать медкнижку. В регистратуре девушкам выдали обходные листы на семь кабинетов. За час они прошли шесть. Последний из всех назначенных им анализов можно было сдать либо в девятнадцатом кабинете, либо в десятом. Очередь в девятнадцатый состояла, как и альтернативная, целиком только из прекрасного пола, но была меньше. Заметив это, сотрудницы «Трёх товарищей» обратились за разъяснениями к блондинке в строгом костюмчике и с планшетом, сидевшей в короткой очереди. Точнее, в менее длинной.

– Сегодня здесь на глистов проверяет парень, – дала блондинка ответ, нехотя отвлёкшись от переписки в планшете. – Студент из мединститута. Клиника государственная, и в ней даже второкурсники подрабатывают. Конечно, не всем женщинам охота такой анализ сдавать именно медбрату, но мне моё время дорого. Процедура длится одну минуту, и что в ней такого страшного?

Согласившись с деловой дамой, Тамара и её спутницы разместились на неудобных стульях и приготовились к долгому ожиданию. Вика сразу стала листать глянцевый журнал, который она минуту назад взяла с подоконника. Тут открылась дверь кабинета, и вышла девушка. Положив в карман пиджака медкнижку, она зашагала к лестнице. Две другие поторопились войти и плотно прикрыли за собой дверь.

— Мальчишка, наверное, симпатичный, – предположила Тамара, заметив улыбку на лице первой девушки. – Но мы здесь до вечера просидим. Наш самый юный актёр, Димка Харитонов, устроил в женской гримёрке короткое замыкание и разбил три чашки из девяти, когда мы ему велели сделать нам кофе.

— Не просидим мы до вечера, – возразила официантка, строча какое-то сообщение. – Видишь, некоторые вдвоём в кабинет заходят!

– А может, мы к медсестре всё-таки пойдём?

– Зачем? Со студентом, особенно с пацаном, легко сговориться. Если не хочешь сдавать анализ, он за пятьсот рублей решит все вопросы с лабораторией, и там сделают всё как надо.

Эти слова слышала вся очередь, позабавленная рассказом о злоключениях Димки в женской гримёрке. Тамара сморщила нос. Ей уже хотелось выйти н а улицу покурить, но она боялась, что не успеет. Немногословная Вика, одетая очень стильно, шуршала глянцевыми страницами, останавливая внимание на моделях в кожаных брюках. Благодаря также стильной стрижке и макияжу она сама казалась одной из них, да притом не худшей. Видимо, после встречи с медбратом ей предстояло нечто не менее романтичное. Про Тамару сказать такого было нельзя, хоть её ждал вечером бал. В доме Капулетти. Взглянув на очередь, она всё же решила, что две или три затяжки сделать получится, если выйти без куртки. Но тут её телефон вдруг заулюлюкал. Она достала его. Номер показался смутно знакомым. Он вызывал какую-то подсознательную тревогу, и брать звонок не хотелось. Пока Тамара пыталась вспомнить, где она могла видеть этот порядок цифр, телефон умолк. Он был раскладным. Тамара его защёлкнула и задумалась. Этот странный звонок испортил ей настроение ещё больше. Приглядываясь к двум девушкам, горделиво шагавшим мимо неё после посещения кабинета, она подумала, что любая из них смогла бы сыграть леди Капулетти как-нибудь на свой лад, и вряд ли спектакль от этого стал бы хуже. Официантка будто подслушала её горькие мысли. Ей стало вдруг интересно, где обучают актёрскому мастерству, и под издевательский стон со стороны Вики она об этом спросила.

— Ну, я окончила Школу-студию МХАТ, — сказала Тамара. — Из крутых вузов есть ещё ВГИК, «Щука», «Щепка» и ГИТИС.

— А ты в кино не снимаешься?

— Почти нет.

— А твой друг нормально смотрит на то, что ты стриптизёрша?

— Я, прежде всего, актриса. И он актёр.

Спустя некоторое время очередь подошла. Работницы бара направились в кабинет втроём. Медбрату на вид было лет семнадцать. Взъерошенный, длинноносый, хлипкий, он деловито сидел за большим столом, снимая перчатки с белых и тонких рук.

— Добрый день, — кисло улыбнулась официантка с порога. — Можно войти на энтеробиоз?

— Втроём? Ну, входите. Медкнижки кладём на стол.

Дверь прикрыла Вика. Её тяжёлый шотландский взгляд, слишком поэтичный для хлипких юношей, вызвал лёгкое замешательство за столом.

– Ты и обходные листы будешь заполнять? – спросила Тамара, достав медкнижку и тут же отметив мысленно, что студенту, пожалуй, двадцать один.

– Да, а как иначе? – ответил тот. Сдав ему медкнижки, три дамы вскользь улыбнулись одна другой, затем повернулись и обнажили ягодицы, спустив трусы до колен. Пришлось постоять, ибо медработник раскрыл учётный журнал и начал какую-то писанину. Он не спешил. Тамару, конечно, это бесило. При этом мысли её никак всё не отлипали от предстоящего бала. Скомкав рубашку выше пупка, она думала-гадала, как бы устроить так, чтоб Карина с Дашкой в самом начале сцепились и репетиция была сорвана. А ещё ей очень хотелось съездить сидевшему за столом писателю по мордасам справа и слева, чтоб он не задирал нос. Она почему-то не сомневалась, что этот мальчишка — девственник. Вика и Наташа, казалось, думали так же. Они весело шептались, явно избрав мишенью для своих шуточек медработника. И дошло это до того, что официантка решила к нему пристать.