Шеф

Олег не ответил. Рука Оксаны легла на его живот и нежно скользнула по нему вниз. Он её отбросил. Но даме было охота повеселиться.

– Ой! Жеребец совсем одичал! Придётся его объездить.

Ходики пробили десять тридцать.

– Я поняла, ты идёшь по двум направлениям, – пропищала Оксана, звонко хлопаясь попой о напряжённые бёдра партнёра. – Первое – математика. А второе?

– Ангелология.

– Это что, наука такая?

– Да, наука такая.

– Но ты сказал… Ах, я и забыла: он – падший ангел!

Олег ответил матерной рифмой. Оксана сбавила темп.

– Ты думаешь, он не ангел? Кто ж он, по-твоему?

– Отвяжись.

– Олег, ну скажи! Ты знаешь, я всё равно не отстану! Кто он?

– Никто.

– То есть как?

– Вот так. Его нет. Он не существует. И никогда не существовал. Библия писалась иносказательно, потому что иначе ни один долгожитель не прочитал бы её от корки до корки.

Оксана вновь заскакала, как баскетбольный мячик. Олег не любил, когда она умолкала, получив информацию, требующую разъяснения, и продолжил:

– Я много раз рисовал под кайфом людей, которых нигде никогда не видел. Потом вдруг встречался с ними! Реально.

– А ты уверен, что до того, как ты их нарисовал, они не существовали?

– Уверен.

– Олег, это не ответ!

– Ответ.

– Хорошо. Тогда объясни, пожалуйста – почему ты решил, что он вдруг тебе откроет тайну рулетки, а не пошлёт тебя на три буквы, как я бы, например, сделала?

– Ты вряд ли бы это сделала, если бы у меня было чем тебя запугать.

– И чем же ты, интересно, собрался пугать того, кого все боятся? Справкой из психдиспансера?

– Я…

– Заткнись! – вскричала Оксана. Перестав прыгать, она повернула голову и прислушалась. Затаил дыхание и Олег. Через две секунды по его телу пополз озноб. Ещё через две секунды он и Оксана стояли перед окном на коленях, прижавшись лбами к дрожащему под напором ветра стеклу. Темноту за ним рассекал, качаясь, дальний свет фар. Было очевидно, что приближается он из просеки. Сквозь шум ветра уже отчётливо доносился моторный рёв. Нарастал он медленно и неровно, то утихая, то расползаясь на километры. Машина двигалась еле-еле, с трудом преодолевая вязкие буераки.

– Это не он, не он, – сдавленно шептала Оксана, лбом колотясь о стекло, – конечно, не он! Что ему здесь делать?

К счастью для лба или для стекла, рытвины вне леса были поменьше. Успешно въехав в овраг, могучий автомобиль пополз прямиком к коттеджу и вскоре остановился под его окнами, освещая ржавую сталь гаражных ворот. Она дала сильный отблеск. Благодаря ему Олег и Оксана смогли как следует разглядеть машину. Это был большой чёрный джип, «Тойота Лэнд-Круизер».

– Твою мать! – завопил Олег, ударив себя обоими кулаками по голове, на которой волосы встали дыбом. Оксана же, пожирая глазами мрак за стёклами джипа, с адской усмешкой проговорила:

– Он не один! Конечно, он не один!

– А с кем? – простонал Олег. – Ничего не вижу! Кто там ещё?

– Да с бабой он, с бабой! Ты что, не чувствуешь? Бабой пахнет!

Из джипа, точно, вылезли двое: обтянутый плащом шкаф, на котором, кажется, стоял глобус в кожаном картузе, и – пышно завитая, небольшого роста блондинка в изящном брючном костюмчике. Она сразу раскрыла над собой зонтик. Шкаф же направился к гаражу, позвякивая массивной связкой ключей.

– О Господи, твоя воля! – возликовала Оксана, спрыгнув с дивана. – Мы спасены! Сейчас я этого идиота буду на части рвать… Одевайся, живо!

Олег просить себя не заставил, торопить – тоже. Впрочем, Оксане было не до того. Задом наперёд надев блузку, она просунула ноги в юбку и, суетливо натягивая её на голую задницу, выбежала из комнаты босиком. Винтовая лестница затряслась и загрохотала под её ножками так, что можно было подумать – по ней спускается пьяный слон, а не босоногая дама, помешанная на фитнесе. Вслед за тем внизу залязгал замок, заскрипела дверь и раздались вопли:

– Ублюдок! Сволочь! Козёл! …! Подонок! Урод! Тварь! Сука!

Голос, конечно, принадлежал Оксане. Вторая женщина завизжала без всяких слов. Судя по всему, Оксана задалась целью выпрямить её кудри. Обтянутый плащом шкаф вроде бы не двигался и молчал. Но предполагать, что он взял да умер от страха перед супругой, было бы слишком наивно, и потому Олег, кое-как одевшись, не стал терять время даром. Включив ночник, он на всякий случай проверил свои карманы и убедился, что записная книжка, водительские права и ключи – на месте. Потом он вытряхнул над постелью сумку Оксаны. Тут под окном, наконец, послышался мужской голос:

– Оксанка, что за истерика? Ты взбесилась? Немедленно отцепись от неё! Это знаешь, кто? Это мой партнёр! Да, да, деловой партнёр! Ты что, дура, делаешь? Ты мне тупо срываешь переговоры!

– Переговоры, скотина? Переговоры?

И – опять визг, опять звон хороших пощёчин. На одеяло вывалились из сумочки документы, флаконы, тушь, пудреница, прокладки, помада, презервативы, три фотографии и бумажник. Этот последний предмет заинтересовал Олега. Вытащив из него приличную пачку долларов, он засунул её во внутренний карман куртки и застегнул на нём молнию. Отшвырнув бумажник, вспомнил про бриллианты Оксаны, которые та сняла, как только вошла. На ней были серьги, колье, браслеты и три кольца. Куда дела? Олег решил обследовать тумбочку. Не успел. Внутри круглой штуки, которая показалась глобусом на шкафу, началось движение.

– Интересно, а ты сама что здесь делаешь? Кто там, в доме? Любовник твой?

– Я забыла здесь документы! – заверещала Оксана. – Паспорт, права…

– А ну, отцепись! Отцепись, сказал! Убью, сука!

Оксана жалобно заскулила, видимо, получив по морде. Грохнула дверь, и коттедж затрясся от исполинских шагов по нижнему этажу, а затем – по лестнице. Олег понял, что его жизнь повисла на волоске. Решительно схватив тумбочку, весившую не меньше его самого, он каким-то чудом поднял её над собой и что было силы шарахнул ей по окну. Со звоном и грохотом проломив дубовую раму, тумбочка провалилась в ночную мглу и, кажется, рухнула на «Тойоту». Незамедлительно вслед за тем Олега постигли крупные неприятности, ибо шкаф, вломившийся в комнату, оказался всё-таки человеком, притом в самом отвратительном смысле этого слова. К примеру, в ответ на «здравствуйте», торопливо сказанное Олегом, его схватили за горло. Да ещё как! Горилльими лапами! Спасло то, что они оказались мокрыми, скользкими, и он вывернулся. Ударил – рукой, ногой. Бросился к окну. Хозяин коттеджа, даже не шелохнувшийся от ударов, запустил руку в карман плаща и с неуловимой, мастерской быстротой достал пистолет.

С разбегу ныряя в мокрую пасть окна, оскаленную уродливыми клыками, Олег успел попросить и Бога, и чёрта, в коих не верил, не зажигать над оврагом молний. Ему вдогонку прогремел выстрел, и недурной – писклявый свинец, едва не задев его, пролетавшего над «Тойотой», вонзился в землю около голых ступней Оксаны. Та всё ещё продолжала держать соперницу за её роскошные волосы. Обе девушки поспешили с визгом отпрыгнуть. Олег, тем временем, приземлился и кувырком скатился на самое дно оврага, к ручью. В его голове промелькнула мысль, что если бы дождь не размягчил землю, обманутому супругу далее не пришлось бы тратить патроны.

Глава вторая

Невеста

Ревнивый муж, между тем, уже приближался, покинув дом точно так же, как это сделали тумбочка и Олег. Оксана с блондинкой выли не хуже, чем две сирены. Кое-как встав, Олег побежал – не видя, куда, но быстро. Мстительный шкаф помчался за ним. Для шкафа он бегал весьма неплохо.

Дождь едва моросил. Молнии сверкали на горизонте. Олег бежал вдоль ручья, то и дело соскальзывая в него, иногда – намеренно, потому что местами береговая трава была чересчур густой и цеплялась за ноги. Раз, когда он спрыгнул в ручей особенно шумно и чуть замешкался, сзади прогрохотали два выстрела. Одна пуля коснулась его волос. Он не обратил на неё внимания, потому что думал, куда направиться дальше. Он знал, что слева – почти отвесный глинистый склон, вздымающийся к звериным чащобам, справа – луг и холмы, а что впереди – не помнил. Ему казалось, что лучше бежать туда. Спасла его молния, вспыхнувшая поблизости. Он увидел, что впереди сужающийся овраг сплошь зарос кустами – не продерёшься. Тогда он свернул к восточному склону, рассчитывая на то, что грузный преследователь не сможет на него влезть.

Расчёт совершенно не оправдался. Бывший спецназовец оказался опытным скалолазом. Карабкаясь по двадцатиметровому склону вслед за соперником, он буквально дышал на подошвы его кроссовок. Правда, его дыхание было хриплым. Олег дышал чуть ровнее. На его счастье, преследователь был вынужден держать пистолет в кармане, а не в руке. Иначе бы он сорвался. Лес подступал вплотную к обрыву. На грани потери сил преодолев верхний уступ склона, Олег ужом нырнул в чащу. Рогатый муж ринулся за ним, достав револьвер. Олегу хотелось верить, что уж в лесу-то будет попроще. Но вдруг большая берёза, каким-то образом проскользнув между его рук, которые он вытянул вперёд, дала ему по лбу. С её стороны это было свинством. Олег упал, но сразу вскочил и побежал дальше. Револьвер вновь дважды рявкнул ему вдогонку, и вновь бессмысленно – пули с хрустом вошли в сосну.

Лес был вековым, местами почти совсем непролазным. Но Олег двигался сквозь него со скоростью гончей, взявшей хороший след. Упругие сучья в кровь раздирали ему лицо. Врезаясь ногами в пни, коряги и корни, он падал так, что потом едва мог подняться. Кровь хлюпала и в носу, которым он дважды пропахал землю. Очередной кувырок привёл к катастрофе – правую ногу пронзила боль, да такая, что Олег вскрикнул. Вытянувшись ничком, он решил не двигаться до рассвета. Но не прошло и минуты, как позади раздались быстрые шаги. Они приближались. Выбора не было, и Олег заставил себя вскочить. Стискивая зубы, он вновь устремился в глубину леса. Точнее – заковылял, волоча сведённую болью ногу. Дождь, вдруг усилившись, заглушил шаги беглеца, и Оксанин муж обогнал его совсем рядом. Он пробежал так близко, что его плащ, раскинувшийся от ветра, задел Олега. Тот сразу же свернул влево и прошептал: «Дождь – живой, Оксанка права… Спасибо!»

Боль становилась дикой. Некоторое время он преодолевал её, продолжая идти. Потом поскакал на одной ноге, хватая руками стволы деревьев. Потом пополз, приняв одну из двух поз Оксаны. Этот способ передвижения по лесу показался ему куда более приемлемым, чем ходьба. Боль стихла, и голова прояснилась. Он попытался сориентироваться и, вспомнив о том, что шоссе проходит на юге, решил к утру до него добраться. Лишь минут через сорок, когда ладони были изодраны до костей, его осенила мысль, что юг от востока – справа, а он с восточного направления ушёл влево. Чуть не заплакав, он повернул, как ему казалось, обратно и, оставляя кровавый след, пополз по краям глухих медвежьих оврагов к болотистой середине леса.

Гроза и лес надменно разглядывали друг друга. Если б их взоры упали вдруг на Олега, он бы, наверное, сразу умер. К счастью, им было не до букашек. Лес походил на скопище монстров, тянущих руки к горлу ещё более ужасного монстра с огненными глазами и мокрой пастью.

Тело Олега, всё сплошь покрытое синяками, шишками и следами зубов Оксаны, вдруг охватил болезненный жар. Буквально с каждой секундой теряя силы, Олег заполз в густой ельник, заполонивший маленькую лощину, плотно забился под многолетнюю буреломину и затих. Вернее сказать – только попытался затихнуть, ибо дыхание вырывалось из него хрипом. Ёлки плотной стеной обступали трухлявый кряж, под которым он затаился. Меж ними густо росла крапива и лежал хрусткий, ломкий валежник. Под буреломиной было сухо, хоть дождь лил сильный. Пахло землёй, мухоморами и древесной гнилью. Закрыв глаза, Олег моментально впал в ненормальный, бредовый сон.

Его разбудил валежник. Разомкнув веки, Олег прислушался. Тихий треск повторился… В ельнике кто-то был! Медведь? Человек? Этот кто-то медленно приближался. Облизав губы, Олег тихонько выбрался из-под кряжа, чудом без хруста прополз под ёлками и, встав на ноги, зашагал. Решил: будь что будет, не побегу. Пройдя километров восемь, он вспомнил, что у него болела нога и был сильный жар. Боль тотчас вернулась, а жар, казалось, остался под буреломиной. Прислонившись к осине, Олег размазал по лицу грязь. Тишину, хранимую лесом на много вёрст, нарушал лишь дождь.

Олег пошёл дальше и вскоре понял – нужно как следует отлежаться, иначе он, пожалуй, свихнётся от болевого шока. Встреча с врагом его уже не страшила. Он знал, что ушёл чёрт знает куда. Ему шептала об этом каждая капля, стекавшая по щеке.

Но всё-таки для привала Олег спустился в глубокий, узкий овраг, заросший кустами. Продравшись в самую гущу зарослей, обнаружил ручей, струившийся среди мшистых кочек. Он оказался как нельзя кстати. Олег припал к нему по-звериному, опершись руками о каменистое дно. Вода была ледяная. Заныли зубы. Напившись, Олег умылся и растянулся возле ручья. Но уснуть не мог – болела нога. Капельки дождя, сбегая по стеблям и нежно падая на его лицо, ползли по нему, как слёзы.

Так пролежал он довольно долго, прежде чем понял – надо вставать, иначе потом возникнут проблемы с почками. От земли шёл холод. Он пробирал до костей. Поднявшись, Олег ценой немалой потери крови из израненных рук сломал ствол орешника, острым камнем укоротил его до размера трости, покинул с нею овраг и продолжил путь. Тросточка весьма ему помогала.

Дождь не стихал. Спустя полчаса чаща расступилась перед Олегом, и он пошёл среди рощ, лужаек и бугорков. За ними стоял пахучий сосновый бор. Олег пересёк его под уклон, и его глазам предстали туманные очертания раскинувшейся среди лесов широкой низины. Большую её часть занимало круглое озеро с берегами, густо поросшими камышом и осокой. Над ним клубился туман. Увидев эту картину, Олег нисколько не удивился. Предполагая, что берега у озера топкие, он решил обойти его краем леса. Как только он повернулся и сделал шаг, его осенило… Едва не вскрикнув, он поглядел на низину. И – ничего уже не увидел. А что он, собственно, мог увидеть дождливой ночью цвета копирки? Лесное озеро под молочно-белым туманом?

Олег стоял и хлопал глазами. Что это было? Галлюцинация? Наваждение? Но туманная дымка по-прежнему отмечала края низины, мокрая темнота не имела над нею власти! Решив ни о чём не думать, Олег ссутулился и поплёлся дальше, косо поглядывая на эту сизую дымку.

Между низиной и краем леса росли дубы. Вода звонко шлёпала по их всё ещё густым и зелёным листьям, против желания помогая тому, кто шёл уже за Олегом, тяжело глядя ему в затылок.

Сильно сгибая палку о землю при каждом шаге, Олег добрёл до угла прибрежного леса. Дальше была прогалина, застеленная, как и край низины, молочной дымкой. Олег здесь остановился, гадая, куда пойти. Но тут молния обозначила за прогалиной три холма, узко разделённых оврагами, и дыбящийся за ними широкий склон лесистой возвышенности. Подумав, Олег решил взойти на эту возвышенность и дождаться на ней рассвета, чтоб оглядеть округу. Все три холма примыкали к большому склону, и Олег счёл, что наикратчайший путь к нему – по любому из этих самых холмов. Устремившись к ним по густой, высокой траве, он сразу набрёл на узенькую тропинку, тянувшуюся туда, куда ему было нужно, и зашагал по ней, даже не задавшись вопросом, кто и зачем её проложил.

Тропинка, точно, вползала на один из холмов. Поднявшись до середины склона, Олег услышал сзади шаги. Он резко остановился. Шаги немедленно стихли. Стало слышно дыхание – неглубокое, через нос. Будь оно чуть менее учащённым, с ним бы, пожалуй, слился шорох травы, колеблемой ветром. Олег не двигался с места, решив – пускай убивает. На беготню и драку сил уже не осталось.

Так простоял он минуту или чуть более, а потом за спиной у него послышался детский плач. Олег обомлел. Ребёнок! Ребёнок идёт за ним! Совсем маленький! Потерялся? Как было не оглянуться, не подойти, не взять на руки? Но внезапно обожгла мысль: этому ребёнку – не больше года, разве такой может передвигаться сам с быстротою взрослого человека? Плач оборвался тотчас, едва эта мысль возникла. Олег почти побежал к вершине, твердя себе, что это пройдёт. Разве можно было не заболеть, так сильно измучившись и продрогнув? Но не беда, не беда! Рассвет уже скоро. Страх и болезнь уйдут вместе с ночью.

Когда подъём завершился, путь преградили густые ёлки. Протиснувшись между ними на открытое место, Олег слегка отдышался и вытащил из кармана брюк зажигалку, чтобы взглянуть, как пройти к возвышенности. Шипящее пламя затрепетало под ветром.

Олег стоял на краю обрыва. Трость выпадала из его пальцев. Рука, сжимавшая зажигалку, дрогнула. Огонёк погас. Из горла Олега вырвался хриплый смех. Нет, это уж слишком… Ни Бог, ни чёрт не способны на столь жестокое издевательство! Быть такого не может. Нигде, ни разу, ни при каких обстоятельствах. Никогда. Во веки Веков! Аминь!

Вбив себе в сознание эту мантру, Олег опять крутанул колёсико зажигалки. Оксанкин муж скользнул по нему равнодушным взглядом и отвернулся. Всем телом. Оно раскачивалось над пропастью. Толстый сук огромного дуба, к которому был привязан конец верёвки, трещал и гнулся. Должно быть, висельник перестал трепыхаться совсем недавно – ветер не мог так сильно его раскачивать. Небо стало чуть-чуть светлее. Но это был не рассвет. Увы, не рассвет.

Проходя по длинной и узкой кромке между двумя оврагами на возвышенность, Олег думал, где и когда он умер. Не муж Оксанки, а он, Олег. Решил, что под буреломиной. Ад – для мёртвых. Значит, он мёртв. Ад у него с детства ассоциировался не с физической болью, а с бесконечным ужасом и тоской. Что ж, ассоциации оказались правильными.

Он понятия не имел, зачем продолжает идти к вершине горы. При этом шёл так, будто ему было куда спешить. Почти не хромал. Ни о чём не думал. Дёргающая боль буравила мозг, спасая от худшего – от уединения с безысходностью. Лес редел по мере подъёма. Дождь продолжался. Белые клинки молний резали темноту с отрывистым, глухим треском.

На вершине росли берёзы и сосны. Идя меж них, Олег не заметил, как отступила боль и разжались клещи, стискивавшие сердце. Он вдруг представил, какой волшебной стала бы ночь, появись на небе месяц и звёзды. Москву, наверное, было б видно с такой горы! И точно – подступив к краю, он ощутил громадную высоту. Душа его застонала, но не от ужаса. Тут его не могло и быть, потому что это была высота не склона, а звёзд Млечного пути. Он манил Олега все тридцать лет его жизни приступами туманной тоски, невообразимо далёкой для понимания и немыслимо близкой для молчаливого разговора глаза в глаза. Нормальных людей она будоражит только во снах, сразу забывающихся навеки, а он, Олег, без неё не видел бы ни малейшего смысла жить. Она была необъятнее и таинственнее Вселенной, эта тоска. И ночь, окутавшая лесистую гору, дышала ею. Заворожённый, стоял Олег над обрывом и упивался зовом непостижимого.

Кто-то тронул сзади его плечо. Он медленно повернулся – без любопытства, без страха, но с раздражением на того, кто посмел прервать его одиночество. Повернувшись, оторопел. Перед ним стояла красивая молодая женщина под фатою. Она держала свечу, огонёк которой не ёжился под дождём и не колыхался от ветра. Олег не знал, что и думать. Стоял, смотрел.

– Что ж, пойдём, – сказала невеста, взяв его за руку выше локтя. Голос у неё был девчачий, звонкий. Но по её лицу, обрамлённому тёмно-русыми волосами, Олег заметил, что ей не меньше лет, чем ему: около рта – складка, в глубине глаз, огромных и синих – мёртвая пустота, прогрызенная годами.

– Куда пойдём? – спросил он.

– Как куда? Венчаться!

Тут за оврагом вдруг раздалось церковное пение, зазвонили колокола. Женщина тянула Олега к пропасти. Он упёрся, панически возразив:

– Мне нельзя венчаться! Никак нельзя! У меня есть жена… И дети!

– Не беспокойся. Они умрут, едва мы приблизимся к алтарю.

Возмущённо ахнув, Олег решительно вырвал руку из её пальцев. Тогда она усмехнулась и начала отступать к обрыву.

– Стой, упадёшь! – заорал Олег. Она захихикала, показала ему язык, а потом поставила ногу на пустоту, и – пошла по ней, как по полу, над гулкой пропастью, жестами призывая его последовать за собою. Он не отреагировал, потрясённый. Тогда она вдруг застыла и приложила палец к губам. Колокола смолкли. Пение смолкло. Дождь прекратился.

– Иди сюда!

Не голос это был – ветер. Олег мотнул головой. Невеста ощерилась, как волчица, однако сразу опомнилась, и её глаза засветились нежностью.

– Там, внизу, ребёнок какой-то бегает, – не замедлил Олег воззвать к её столь внезапно проснувшейся доброте. – Случайно, не твой?

Она не ответила. Её взгляд был уже направлен не на Олега, а на того, кто стоял за его спиной. Олег обернулся бы, но его внезапно потряс этот её взгляд – тревожный, растерянный, умоляющий.

– Я тебя где-то видел! – воскликнул он, проводя ладонью по лбу. – Абсолютно точно! Кто ты такая?

– Так будет лучше, – тихо, но твёрдо произнесла невеста, вернув глазам спокойное выражение. Её пальцы, стискивавшие свечку, выпрямились. Свечка полетела на дно оврага, не взяв с собою свой свет. Синеватый, мертвенный, едкий, он трепетал вокруг девушки, как лоскут тончайшего шёлка. Не отрывая глаз от Олега, она рванула на груди платье. Раздался треск, и грудь обнажилась. Она была хороша, но не до неё вдруг стало Олегу. На шее девушки он заметил след от верёвки.

– Что ж ты стоишь? – страдальчески прошептала ночная странница, вскинув голову. – Разве есть во мне какой-нибудь недостаток?

– У тебя слишком длинная шея, – съязвил Олег. Девушка обиженно заморгала. Мгла раскололась молнией на полнеба, и Олег ясно увидел за пропастью, посреди долины, со всех сторон окружённой лесом, большую белую церковь с золотым куполом без креста. Около неё кто-то был.

Темнота вернулась без незнакомки. Гору всколыхнул гром, потом наступила мёртвая тишина.

Олег глубоко задумался. Не о церкви. О девушке. Где и когда он мог её видеть? Ему казалось, что это было недавно. Совсем недавно.

Она опять подошла к нему со спины, опять прикоснулась и отступила на шаг, прижимая к телу почти оторванный лоскут платья. В серебряном луче месяца, просочившемся сквозь белёсую, отощавшую тучу, её глаза казались усталыми и печальными. Некоторое время она не сводила их с глаз Олега, а вслед за тем повернулась и пошла вниз по лесному склону горы. Олег на сей раз поспешил за нею, задавшись целью любой ценой добиться от неё объяснений. Однако странное дело – хотя невеста шла не спеша, а Олег летел со всех ног, её силуэт, белевший среди деревьев, не приближался. Это досадное обстоятельство не ошеломило Олега – он за последние два часа чего только не увидел, но озадачило. Он счёл за лучшее сбавить скорость, чтобы не тратить силы впустую, и попытаться наладить с висельницей контакт.

– Ты куда летишь-то? – весело крикнул он, слегка отдышавшись. – Ты погоди! Стой, говорю, дура!

Сие любезное предложение было безмолвно отклонено. Невеста лишь обернулась, и её взгляд дал понять Олегу, что глотку драть смысла нет. Тучи, между тем, разошлись. На небе горели звёзды. Дул звонкий ветер. Перед холмом, где Олег оставил свою добытую кровью трость, девушка свернула направо. Олег был этому очень рад. Ему не хотелось ещё разок повстречаться с мужем Оксаны, даже остывшим. Путь был продолжен низинным смешанным лесом. Попадались прогалины, и на каждой Олег бросался вперёд, и всякий раз без толку – расстояние между ним и странной невестой не сокращалось. Вскоре он вдруг заметил, что его спутница взяла направление на Большую Медведицу. Желая проверить точность своего наблюдения, он стал смотреть на звёзды больше, чем под ноги, и споткнулся. Когда вскочил, невесты впереди не было. Она словно растаяла без следа. Постоял Олег, присматриваясь к кустам и деревьям, слушая ветер, и пошёл дальше на Большой Ковш. Через полчаса над лесом взошла заря, и он начал ориентироваться по ней. Ещё через полчаса холодное солнце залило небо дымчатой синью. Стали перекликаться птицы на мокрых ветках. Олег шагал очень быстро, чувствуя себя так, как будто он всю ночь спал. Нога не болела. Даже и не успев устать, он разглядел издали, находясь на высокой круче, знакомый овраг с избушками и кирпичным домом.

Спускаясь, вспомнил. И озарение было настолько ошеломляющим, что он чуть не свалился. «Тойота» с помятой крышей стояла на прежнем месте. Рядом валялась тумбочка. Дверь коттеджа была распахнута настежь. Всходя по узкой винтовой лестнице на второй этаж, Олег услышал за дверью гостиной глухой, прокуренный стариковский голос:

– Что ж, стало быть, за милицией надо ехать!

– Ты, дед, пошарил бы по лесу с карабином, – раздался голос Оксаны.

– Да по такому лесу пять лет можно шарить без толку, – возразил собеседник и, помолчав, прибавил: – Хоть бы один из них возвернулся! Видать, неблизко ушли они.

– Или замочили друг друга.