Яркие огни

– Максим, добро пожаловать! – дядя Слава пожал отцу Дениса руку. – Мы очень рады, что вы пришли.

А уж я-то как рада…

– Спасибо, Вячеслав, – поблагодарил он. – Спасибо, что пригласили.

– Позвольте представить вам мою семью, – дядя посмотрел на жену. – Это моя супруга – Ольга.

Тётя мило улыбнулась, отвечая на рукопожатия Граниных. Она любила, когда ей уделяют внимание.

– А это – моя дочь Аделина.

Я подобно тёте улыбнусь, правда, натянутой улыбкой и поджала руку всем членам семьи. Когда пришла очередь Дениса, мы оба на секунду замерли. Но я не растерялась – сама проявила инициативу и коснулась руки парня. Я некрепко сжала его тёплую ладонь, сохраняя сдержанное выражение лица.

– Позвольте и мне представить мою семью. Моя супруга – Оксана и мой старший сын – Денис.

– Этот юный джентльмен не единственный ваш ребёнок? – уточнила тётя.

– Нет, – Максим Гранин широко улыбнулся, – у нас ещё двое спиногрызов.

Все рассмеялись.

– У нас ещё сын и дочь, – продолжила мама Дениса, – Алиса и Артём. Двойняшки. Им по семь лет.

Завязался разговор, и вот мои опекуны и семья Граниных чуть ли не лучшие друзья. На самом деле, родители Дениса произвели на меня приятное впечатление – приветливые, интеллигентные, милые люди. И почему их сын не такой, как они?

Денис не переставал на меня смотреть, иногда опускал взгляд, когда я сама переводила глаза на него. Я всё вспоминала вечер на центральной набережной города – не понимала, как Даня Февралёв и этот мальчишка в принципе могли найти общий язык, не то, что дружить.

И тут я увидела, что появилась ещё одна семья – мужчина и женщина средних лет и двое подростков. Парня я не сразу узнала, хотя понимала, что его лицо мне очень знакомо, но, когда я увидела девушку, мне захотелось кричать от злости и гнева. С превосходством и нескрываемой надменностью на меня смотрела Аня Линовская, значит, рядом с ней стоял её брат – Юра.

Мне стоило невероятных усилий сохранять каменное лицо, а когда пришло время пожимать этой хамке руку, я чуть не скривилась от неприязни. Но её брат удивил меня ещё сильнее – он просто взял мою руку в свою и поцеловал её, после чего мягко улыбнулся. От такого жеста я раскраснелась. Не каждый день парни проявляют ко мне такие знаки внимания. Но это ничуть не подняло мне настроение, напротив, напряжение грозило сопровождать меня до конца этого мероприятия. Мне оставалось только держаться, хотя бы ради Ольги и Славы.

Я бродила по собственному дому с бокалом в руках. Как и всем несовершеннолетним в этом доме, мне приходилось довольствоваться только соком. Ощущение потерянности не оставляло меня – хотелось скрыться, убежать ото всех, побыть наедине с собой. Та милая девушка, жена владельца ресторана, с которой мы болтали, уехала, потому что почувствовала себя не очень хорошо. Как оказалось, она была в положении, поэтому столь быстрый уход был вполне объясним.

Несколько раз я столкнулась на кухне с Юрой. Он подмигивал мне, улыбался, но нам никак не удавалось перекинуться даже парой слов. Не скажу, что мне так сильно хотелось с ним общаться, но мне было приятно, что этот парень проявлял знаки внимания. Высокий, среднего телосложения, синие глаза, русые аккуратно уложенные волосы… А за парнем, наверняка, ведётся целая охота среди представительниц прекрасного пола.

С его сестрой я почти не пересекалась. Судя по посторонним разговорам, она засела где-то в доме, уткнувшись в телефон. Мне же лучше, главное, чтобы эта девица не освоилась у меня в комнате. Дениса тоже не было видно. Наверняка с ней где-то отсиживается.

Мне начала надоедать эта суета. Я решила подняться к себе и немного отдохнуть от гула людских голосов. Но стоило мне завернуть за угол в один из коридоров дома, я чуть не столкнулась с Аней. Она отпрянула назад, чуть не пролив на себя содержимое бокала и, судя по консистенции напитка и запаха, который исходил от девчонки, в нём точно был не сок.

– Смотри, куда прёшь! – прошипела она.

Аня тряхнула мокрыми пальцами, избавляясь от пролитых капель напитка.

Я не растерялась.

– Смотри, чтобы ты тебя родители не застали в таком виде. Это плохо может для тебя кончиться, – бросила я ей в лицо. Не хватало ещё, чтобы эта хамка унижала меня в моём же доме.

– Что ты сказала? – она начала сильно злиться.

– Ты слышала, что я сказала.

И тут Аня хитро улыбнулась. Я настолько сильно удивилась этому, что даже не сразу сообразила, что мне делать: бояться или спокойно уходить.

Девчонка отпила из полупустого бокала и уставилась на меня. Этого времени мне хватило, чтобы получше рассмотреть её. На самом деле, они с братом были очень похожи: тоже синие глаза, русые волосы, в её случае – длинные, спускающиеся волнами по плечам, хорошая фигура, ростом чуть выше меня. Наряд девушки был достойным: простое чёрное платье, дополненное различными украшениями и туфли на высоком каблуке.

И тут Аня хмыкнула.

– А ты…интересная, Лина, – произнесла она, пристально глядя мне в глаза. – Умеешь ответить. Мне это нравится. Вот только я не понимаю, – она сделал шаг навстречу ко мне, – смелость это или глупость…

– Что ты хочешь этим сказать?

События приняли интересный поворот.

– Я это к тому, что ты понятия не имеешь, в какие проблемы можешь ввязаться.

– Это, что, угроза? – я начала злиться.

Линовская усмехнулась.

– Нет, ну что ты? – она опустошила бокал. – Я просто констатирую факты. Знаешь, в нашем мире есть люди, которые с рождения наделены властью и хорошими связями. Это дает преимущество. Не понаслышке об этом знаю.

– Хочешь сказать, что у тебя есть неплохие шансы на то, чтобы испортить мне жизнь? – это показалось забавным.

– Конечно, Лина. У меня для этого есть всё, что нужно, поверь, – она старательно показывала своё превосходство. – Однако мы могли бы с тобой встать на одну сторону и подружиться. Признаться, я вижу в тебе неплохой потенциал, ты можешь указывать людям на их место. И это хорошо.

Я была неприятно удивлена её словам. Неужели она считает, что связи её родителей, высокий социальный статус в обществе делают Аню особенной? На самом деле, мне было очень жалко эту девчонку. Придёт время, и она поймёт, что сама из себя, как личность, совершенно ничего не представляет. Но будет уже поздно.

Я грустно усмехнулась.

– Знаешь, Аня, не думаю, что нам с тобой по пути. У нас немного разные взгляды на жизнь и на людей. У меня абсолютно другое мнение по этому поводу.

Аня грустно улыбнулась в ответ.

– Печально. Хотя, знаешь, я не удивлена, – в её взгляде снова читалось превосходство. – Насколько мне известно, ты неплохо вчера в школе пообщалась с Даней Февралёвым. Милый парень, но из таких же низов, что и большинство людей этого города. Смотри, сама скоро скатишься до его уровня.

– Какое тебе дело до Дани? – я сильно напряглась.

– Он далеко не из наших социальных слоёв. У мальчика довольно-таки непростая жизненная история, ему многое пришлось пережить. Но это ничего не меняет.

– Что ему пришлось пережить? – об этой части истории жизни одноклассника я даже не подозревала.

Оказывается, Даня не так прост, как кажется на первый взгляд. Хотя, словам девчонки я бы тоже несильно доверяла.

– Придёт время, ты всё узнаешь, – он ухмыльнулась. – Когда сама опустишься до его уровня.

–А тебя саму не смущает, что лучший друг Дани – это твой напыщенный приятель?

Аня непонимающе посмотрела на меня, вернее, она лишь старательно играла свою роль.

– Денис? Поверь, это временно, – уверяла она меня. – Скоро он образумится. В самое ближайшее время мы с Денисом будем вместе. После этого он забудет об этом мальчишке. Мы, знаешь ли, давно питаем друг к другу нежные чувства, но не афишируем это.

– Господи, пожалуйста, избавь меня от этих подробностей! – я лишь надеялась, что меня не стошнит от её слащавых слов.

Аня довольно улыбнулась.

– А, вот ты где? – послышалось позади меня.

Я обернулась и увидела Юру Линовского. Он подошёл к сестре и приобнял её.

– О, Анька, похоже, тебе уже хватит баловаться напитками, – он забрал у неё пустой бокал. – Не хватало ещё, чтобы ты перед гостями в таком виде расхаживала.

– А что не так? – буркнула она. – В нормальном я виде!

И тут Юра посмотрел на меня, улыбнувшись.

– Не сердись на неё, – произнёс он. – Она в таком состоянии всякую чушь нести может.

Он сказал сестре, чтобы та поднялась наверх и взяла пальто. Пора было увозить эту любительницу крепких напитков отсюда. На моё удивление, девчонка послушалась брата и побрела вверх по лестнице, опираясь на перила. Мы остались вдвоём.

– Да, нелегко иметь сестру, – протянул он.

– Возможно. Но смотрю, тебе не привыкать к такому.

Под «таким» я подразумевала нетрезвое состояние девицы.

Юра рассмеялся.

– Да, верно. Ты не обращай на неё внимания. Аня…она у меня такая – с характером.

– Я уже заметила, – я отпила из своего бокала, и впервые в жизни пожалела о том, что там был не алкоголь.

Мы с Юрой мило поболтали. Он показался мне неплохим парнем: весёлым, вежливым, с хорошим чувством юмора, но меня всё равно не покидало ощущение того, что не может быть всё так просто. Но мне не хотелось думать об этом – я просто наслаждалась общением – единственным приятным общением за сегодняшний вечер.

Через несколько минут неуверенным шагом к нам подошла Аня с накинутым на плечи пальто.

– Всё, сейчас поедем домой, – он снова приобнял сестру. – Кстати, Лина, – негромко продолжил он, – на следующей неделе я организую вечеринку у себя дома. Будет хорошая еда, музыка, много отличных ребят. Я тебя приглашаю.

Мне действительно было приятно получить такой знак внимания, но всё же некоторые моменты меня настораживали.

– Хорошо, я подумаю. Спасибо за приглашение, Юра.

– Лина, вот ты где! – я почувствовала, как чья-то рука коснулась моего плеча. Я повернула голову и увидела лицо Дениса. – Тебя твои родители ищут.

Я ничего ему не ответила, лишь перевела растерянный взгляд на Юру.

– Ещё увидимся, Лина.

– Да, – коротко ответила я.

Денис пожал Юре руку, приобнял еле стоящую на ногах Аню, после чего брат и сестра направились к выходу.

Денис осторожно взял меня за локоть и повёл в совершенно противоположную сторону от места нахождения моих опекунов.

– Что? Куда ты меня ведёшь? – я резко дёрнула рукой, высвобождаясь от него. – Меня никто никуда не звал, верно?

– Линовский, – тихо прошептал он, пристально глядя мне в глаза. – Что он от тебя хотел?

– А тебе какое дело? – недовольно бросила я.

Мало того, что этот наглец прервал нашу беседу, так ещё и допрос устроил.

– Лина, мой тебе совет, – его голос стал мягче, – держись подальше от этих двоих. Поверь, ничем хорошим это не кончится.

Я сильно удивилась этим словам. Насколько мне было известно, Денис и Юра были хорошими приятелями, а с Аней вообще приходились друг другу чуть ли не любовниками.

– С чего это я должна тебе верить? – я не переставала сверлить его взглядом. – Странная у тебя привычка, Гранин – плохо говорить о своём друге и своей пассии за их спинами.

Я осталась довольна своими словами, по крайней мере, потому что они заставили Дениса широко раскрыть глаза от удивления. Казалось, парень был готов вот-вот задохнуться от возмущения.

– Короче, – не выдержал он, повысив голос, – я тебя предупредил. Эти двое могут представлять для тебя реальную угрозу. Если ты умная, то не поведёшься на Юркины слова и отклонишь его приглашение на вечеринку.

Я грустно улыбнулась.

– Что ж, тогда следует огорчить дядю и тётю, – подвела я итог, поняв, что этот разговор приведёт только к очередной перепалке. – Передай им, что они вырастили глупую и нестерпимую особу, которая никогда не слушает чужих советов.

Я обошла Дениса и стала подниматься вверх по лестнице на второй этаж.

– Дядю и тётю? – не понял парень.

– Хорошего вечера! – бросила я ему в ответ и скрылась наверху.

Я закрылась в своей комнате и без сил рухнула прямо в платье на кровать. Я была опустошена и очень вымотана этим приёмом. Я закрыла глаза и попыталась подумать о чём-то хорошем, как вдруг зазвонил телефон.

Номер оказался незнакомым, но я всё же ответила:

– Слушаю?

– Надеюсь, я не сильно отвлекаю тебя от светских бесед?

Я улыбнулась и, рассмеявшись, плюхнулась обратно на кровать.

Это был голос Дани.

Даня

В ту ночь я практически не спал. Но эта бессонница не была той, к какой я уже давно привык. Не было жутких кошмаров, ночных приходов отца, мыслей о безысходном положении…

Нет. Это было другое. Во-первых: разговор с очень хорошей девушкой, длившийся почти до четырёх часов утра. Да, её номер телефона было непросто достать. Хорошо, что староста нашего класса имеет контакты всех учеников, в том числе и новеньких. Сам не знаю, почему мне так сильно захотелось с ней поговорить. Наша случайная встреча на набережной стала для меня приятным сюрпризом. Я был рад встретить Лину, думал, неплохо было бы познакомиться с девочкой вне школьных стен. Она – новенькая, а таким нелегко приходится в новом месте и незнакомом окружении.

Но, оказалось, Лина как-то невольно запала мне в душу. Мы прекрасно поговорили с ней в тот вечер, у нас оказалось достаточно-таки много общего: мы обладали схожим музыкальным вкусом, она, как и я, любила готовить – экспериментировать с разными продуктами, придумывая новые блюда, обожала даже маленькие путешествия и общение с творческими людьми.

Мне с ней было легко и спокойно, казалось, будто я разговаривал со своей родственной душой, и мне не хотелось прекращать наш с ней телефонный разговор, даже когда стрелки часов шагнули далеко за полночь.

Об этом светском приёме, который устраивала семья Лины, я узнал от Дениса. Он позвонил мне накануне поздно вечером и сказал, что понятия не имеет, как ему вести себя в доме Озерцовых. Основной проблемой было присутствие на этом мероприятии семьи Линовских – Дэн боялся, но боялся не столько резкого поведения Ани, сколько нахождения Юры рядом с Линой. Уж он-то знал – парень не так прост, как кажется, и, если девушка действительно поведётся на его уловки, манеры, знаки внимания, то всё это грозит закончиться не очень благоприятно.

Я расспросил её о вечере, узнал, как прошёл приём, из чего сделал вывод, что Дэн так и не объяснился с Линой. Как оказалось, случилось то, чего мы оба боялись – Линовский в её глазах оказался милым парнем, а Денис так и остался самовлюблённым эгоистом. Я не стал давить на девушку и узнавать подробности, поскольку знал, что для неё этот вечер был настоящей пыткой. Я удивился тому, что она терпеть не могла такие приёмы, удивился, как негативно она всё это воспринимала. Возможно, типичность этих мероприятий сыграла свою роль, и засела в сознании Лины, как нечто фальшивое и ненормальное.

Признаться, мне нравилась в ней эта простота. Она жила с богатыми опекунами, имела всё, что душе угодно, но не делила людей на достойных и недостойных. Меня это притягивало, и я смог в очередной раз убедиться, что не просто так эта девчонка повстречалась на моём пути.

Никогда не думал, что к человеку может так тянуть. Такое я ощущал лишь однажды, когда понял, что Лиля Соловьёва целиком и полностью заняла все мои мысли. Но в Лилю я был уже давно влюблён, а с Линой было что-то другое. Мне казалось, будто я разговаривал с собственной душой – схожесть мыслей, мнений, вкусов и каких-то жизненных устоев давали мне уверенность в возможности без страхов открыть для человека свой внутренний мир. Но определённые преграды всё-таки были, и я пока не мог ни с кем ими поделиться, кроме Дениса.

Но мы недолго обсуждали прошедший вечер, мы больше болтали по душам: опять же, наша любимая тема – музыка; делились различными интересными историями из своего детства. Оказалось, будучи маленькой, Лина славилась настоящей шкодницей!

Однажды семилетняя Лина вместе с подругой решила в одной из комнат квартиры Озерцовых организовать настоящую полосу препятствий. Найдя нитки для шитья, девочки перевязали ими всё помещение: обвязали ручки двери и шкафов, обмотали ими всевозможные статуэтки и вазы, зацепились за ножки кресел и дивана, даже обмотали ими одну из штор. Для девочек это была своеобразная игра: нужно было проползти через натянутые нити, желательно, не задев их. Конечно же, чтобы их шорохи не вызвали лишних подозрений у родителей, которые сидели в соседней комнате, они решили закрыть дверь. По классике жанра, конечно же, притихшие девочки вызвали много подозрений у взрослых, а когда дядя Лины открыл дверь комнаты, воздух сотряс грохот фарфоровых ваз, статуэток и декоративных светильников.

Сейчас Лина вспоминала это и смеялась, думая о том, как ей и её подруге вообще смогли простить подобное. Ведь одна из ваз, которая тогда стала жертвой детских игр, имела довольно-таки высокую стоимость.

– А казалась такой тихой, такой милой в школе, – я мечтательно глядел в потолок своей комнаты, лёжа на кровати и прижимая телефон к уху, – а оказывается, ты – тот ещё чертёнок!

– Ой, да брось, Дань! – она рассмеялась. – Зато, мне есть, что вспомнить. Сам-то, наверное, и не такое вытворял в детстве, да?

Я невольно повернул голову и взглянул на фото, которое, по-прежнему спрятанное в старенькую рамочку, стояло на моей прикроватной тумбе. С него на меня смотрели родные глаза, казалось, мои собственные.

– Да, – я грустно улыбнулся, – ты права.

Её голос действовал на меня как-то очень необычно: мне казалось, что, разговаривая с Линой, я чувствовал себя защищённым – защищённым в моральном плане. Я знал, что не услышу в свой адрес неприятных слов, знал, что она не будет меня осуждать за то, что я не принадлежу к той же социальной категории, что и она, знал, что Лине совершенно не интересно, что думают обо мне другие люди – она предпочитала изучать личности самостоятельно, не обращая внимания на чужое мнение.

Я лыбился, как идиот, не переставая слушать её голос. Он был мне приятен, признаюсь, чертовски приятен! Наверное, именно так звучал и мой внутренний голос: он так же отзывался, так же успокаивающе действовал, позволяя мне хоть на мгновенье забыть о привычных проблемах.

Я был полностью расслаблен, чувствовал себя очень спокойно ровно до тех пор, пока не услышал внизу скрип входной двери. Этот звук заставил меня резко перемениться в лице. Отец явился. Мне пришлось прервать разговор с Линой, неуверенно сославшись на то, что у меня завтра дела с утра пораньше. Но, кажется, она не заметила подвоха. Я положил телефон на тумбочку и, схватив футболку со спинки стула, вышел из комнаты.

Я спускался медленно, стараясь не создавать лишнего шума, несмотря на то, что посторонние звуки заполонили собой весь первый этаж. Кряхтение, непонятные бормотания, глухие звуки, будто что-то легко ударялось о стену. Нетрудно было догадаться, что творилось в коридоре, как и то, чем мой выход из комнаты может закончиться.

Я осторожно высунул голову, и в мой нос резко ударил запах сильного перегара. Даже поморщился от неприязни, несмотря на то, что этот «аромат» давно стал практически неотъемлемой частью нашего дома. Казалось, стены давно пропитались им, пол и потолок тоже, а ежедневное проветривание стало тому доказательством – всё было тщетно, ничто не могло избавить когда-то чистый и приятный дом от этого ужаса.

Как я и думал, отец еле стоял на ногах, его шатало из стороны в сторону. Он стоял ко мне спиной, прикладывая огромные усердия, чтобы снять непослушную ветровку. Несколько раз чуть не упал, но смог удержаться. Для меня это была совершенно привычная картина – ничего нового.

Отец, бормоча что-то себе под нос, неуклюже повернулся, бросив верхнюю одежду на пол, и уставился на меня затуманенным взглядом.

– О, сын! – он расплылся в неприятной улыбке. – А ты чего не спишь? Тебе же завтра в школу рано вставать.

– Завтра воскресенье, – недовольно произнёс я. – Вернее, уже сегодня.

– Да? – он непонимающе уставился куда-то на стену.

Я вспомнил, что ещё вчера там висели часы, но утром они просто взяли и упали. Стекло разлетелось по всему коридору, пришлось тщательно пройтись веником и пылесосом по всем углам небольшого помещения.

Отец перевёл пьяный взгляд на меня и осмотрел сверху вниз.

– Я…разбудил тебя?

Я взглянул на себя, поняв, что футболка так и осталась зажатой у меня в руке. Да и чёрт с ней! Сейчас самым главным было уложить отца и ещё не получить за это.

– Есть хочу, – произнёс он, наигранно расправив плечи. – Приготовь мне что-нибудь!

Я уже давно перестал обращать внимание на его приказной тон. Что ж, состряпаю ему что-нибудь по-быстренькому и уложу спать.

Отец неуверенной поступью направился в сторону кухни и неуклюже опустился на стул. Я же встал у плиты и разбил в сковородку несколько яиц. Кухню заполонил аромат.

– Знаешь, Дань, – тихо произнёс он, – ты совершенно не имеешь никакого права меня осуждать. Никакого права!

И тут он резко ударил кулаком о стол. Я от неожиданности чуть не подскочил на месте, учитывая ещё тот факт, что стоял к отцу спиной.

– Ты…, – продолжил он, – ты понятия не имеешь, через что мне пришлось пройти!

Такое ощущение, что только ему одному…

– Твоя мать поступила, как последняя…

– Замолчи! – не выдержал я, хоть, от части, и понимал его обиду.

Отец замолк, но посмотрел на меня, как волк на загнанную в ловушку жертву. Я знал, чем всё это может закончиться, но мне давно было уже всё равно. Я стерплю, как обычно делал это. Переживу. Выдержу. Но не позволю ему распоясываться.

– Что ты только что сказал?! – ярость в его глазах заставила меня задуматься о путях к отступлению.

Я молча выложил яичницу на тарелку и небрежно поставил перед отцом, даже вилки ему не подал. Но он даже не притронулся к ней, сверлил меня опасным пьяным взглядом, а я терпел.

– Повторяю, что ты только что сказал?! – он резко вскочил с места, но шатнулся и повалился на пол вместе со стулом, который задел ногой.

Каким же он мне казался мерзким! И это человек, который в детстве учил меня кататься на велосипеде, который играл со мной, помогал с уроками в первом классе, который всегда укладывал спать, желая каждый раз приятных снов? Нет. Не он. Это уже давно был не он. Из любящего отца и мужа, из образованного и приличного мужчины он превратился в настоящего алкоголика, для которого горячительные напитки стали дороже всего на свете, дороже собственного сына – единственного человека, который не бросил его после случившейся трагедии.

– Ешь и иди спать, – спокойно произнёс я.

Сейчас с ним было совершенно бесполезно разговаривать, не было никакого толку. Завтра он уже забудет о том, как пришёл домой, как сидел на кухне, прожигая меня ненавистным взглядом.

– Ах ты, мерзавец! – он попытался встать, но получилось у него не сразу. – Как ты смеешь со мной так разговаривать, щенок?! Я – твой отец! Ты обязан чтить меня, слушаться и не задавать, – он икнул, – лишних вопросов.

Отец попытался замахнуться на меня, но я успел отскочить в сторону. Он снова упал, но встал резвее, чем до этого. Мне не хотелось даже находиться рядом с ним, настолько он был мне противен…

– Ты такой же, как твоя мамаша! – процедил он, пошатываясь. – Жалкий сопляк! И почему на ЕГО месте не оказался ТЫ?!

Эти слова отдались сильной болью где-то глубоко в душе, и только я мог понять их смысл. Я бы предпочёл оглохнуть, чем услышать эту фразу ещё раз. Казалось, будто кто-то безжалостно проткнул моё сердце и не собирался останавливаться на этом. Злиться на пьяного родителя было бесполезно, но осадок всё равно остался.

– Ешь и иди спать, – процедил я сквозь зубы.

Я не собирался дальше вести этот диалог, поэтому развернулся и направился в сторону лестницы.

– Ах ты, паршивец!

Я слегка обернулся на брошенную отцом фразу, и в этот момент скуловую кость пронзила резкая дикая боль. От неожиданности я отшатнулся, оперившись одной рукой на стену, а другой, касаясь лица. Я не сразу понял, что произошло, сообразил лишь, когда взглянул на ладонь – пальцы были в крови. Я выругался, а потом перевёл взгляд на пол, на котором валялись осколки тарелки и яичницы. Отец запустил в меня своим ужином.

– Не смей мне дерзить! – донеслось до меня.

Я уже хотел было послать его куда подальше, но не стал этого делать. Я быстро преодолел лестницу и зашёл в ванную комнату, заперев за собой дверь. Струйка крови уже достигла моих губ и стремительно направлялась к подбородку. Самое главное, что глаз не был задет. Я коснулся скулы, и та болезненно заныла. Включив кран, я осторожно смыл кровь, чтобы не задеть рану. Разбил всё-таки, но хорошо, что тарелка не прилетела мне по голове, а то было бы хуже. Я обработал скулу, делал это уже «на автомате», заклеил пластырем, но это не скроет синяка, который совсем скоро «украсит» моё лицо.