Сын Солнца

Словно по команде резко и внезапно стихли сразу все звуки, пламя каждой свечи нервно задрожало, предвещая что-то нехорошее. Я не успел заметить откуда они появились, но у красного стола где лежала Лада уже стояли двое людей в алых мантиях. Их лица так же утопали в огромном капюшоне. Люди в алых мантиях встали спиной ко мне, соответственно лицом к толпе и обозначили начало чёрного кровавого ритуала. Одного из алых мантий мне удалось узнать по голосу. Это была Лилит. Она встала у изголовья Лады и стала долго и монотонно читать на незнакомом мне языке что-то вроде молитвы или заклинания. Второй человек в алой мантии помогал Лилит, он жестами управлял паствой, в то время как верховная жрица была поглощена своим ритуальным монологом. Я перестал обращать внимание на то что происходит, моё внимание было сосредоточено на Ладе. Сейчас я больше беспокоился за неё, чем за себя, а она даже не подозревала об опасности. Страшно было даже представить, что эти дети дьявола могут сотворить с милейшим ангельским созданием. Но судя по всему, убивать её они не собирались, для этого у них были целых три другие жертвы. Отвлекло меня то, что помощник жрицы схватил нож и подошёл к мальчишке слева от меня. Немного ослабив верёвку у него за спиной, он заставил его встать под углом в 45 градусов. После он поднёс нож поближе к жертве и стал громко выкрикивать заклинания. Их заклинания-молитвы напоминали что-то вроде церковного пения, вот только звучали как-то зловеще и даже ужасающе. Теперь я узнал и помощника жрицы. Роль палача собирался исполнить Саурус. Как оказалось, он был жрецом. Мальчишка просто обезумел от страха, широко раскрыв до смерти напуганные глаза, он пытался кричать, но получалось лишь безразборно мычать. Жрец освободил его от кляпа резким движением руки. Теперь можно было услышать вопли ужаса обречённой на смерть жертвы. В неистовой агонии он умолял о пощаде. Но никто не обращал никакого внимания на его мольбы, рёв и крики, ритуал продолжался. Жрица взяла чашу с живота Лады и тоже подошла к жертве поближе. Саурус одним сильным и быстрым движением полоснул по горлу паренька. Кровь сначала фонтаном брызнула во все стороны, а затем обильно потекла багровым ручейком. Вопли мальчишки сменились глухим хрипом. Лилит стала наполнять серебряную чашу кровью жертвы. Я закрыл глаза и отвернулся, чтобы не видеть этого отвратного и безобразного зрелища. Подобное зрелище не понравилось лишь мне. Участники церемонии были в восторге от происходящего. Толпа заревела как стадо диких животных. Я посмотрел на охваченных диким ликованием людей и совершенно отчётливо разглядел в толпе беснующихся тени дьявольских чудовищ. Затрудняюсь ответить, что же это было на самом деле. Возможно галлюцинации, порождённые ужасным зрелищем или действием каких-нибудь психотропных веществ, которыми нас вполне могли накачать, или же сатанинский ритуал и вправду призвал сюда демонов из преисподней. Но на всякий случай я предпочёл зажмуриться и ничего не видеть. Достаточно было и того, что я слышал. Демонические голоса сливались с криками обезумевших людей. Они свистели и визжали как опьянённые подростки. Безудержное ликование толпы становилось неистовым. Мне казалось, что мои барабанные перепонки не выдержат этого ора и вот-вот лопнут. Но тут где-то неподалёку раздался грохот взрыва, который вроде как не вписывался в общую картину происходящего. Толпа вмиг утихла. Раздался ещё один взрыв, который в нависшей тишине послышался более отчётливо, чем первый. Я открыл глаза и увидел, что участники церемонии изумлены даже больше чем я. Снаружи стали доносится звуки выстрелов.

– За оружие! К бою! – скомандовала Лилит.

Она скинула свой алый капюшон, и я увидел как в свете свечей сверкают её бесовские глаза, наполненные мраком. У неё были точно такие же две чёрные бездны вместо глаз, как и у Териона с Саурусом в момент нашей первой встречи.

– Я разорву тех, кто посмел помешать священному ритуалу, – взревел как взбесившийся дикий зверь Терион, который находился среди паствы.

Он скинул с себя чёрную мантию, под которой больше ничего не оказалось, непонятно откуда схватил в каждую руку по автомату и голышом побежал наверх по лестнице, сражаться с возмутителями спокойствия во время проведения их демонического обряда. Остальные исчадия ада, участвовавшие в зловещем ритуале, тоже засуетились. Многие из них устремились наверх вслед за Терионом. Звуки выстрелов раздавались всё ближе, вскоре перестрелка велась уже внутри усадьбы. Я был сбит с толку. И судя по возникшей суете и неразберихе, никто не понимал в чём дело. Только Лада всё так же отрешённо лежала на столе, её совершенно не заботило, что происходит вокруг. От тяжёлого воздуха, пропитанного запахом сожжённых свечей, крови и пота, мозги словно окутало туманом, я медленно соображал. Мельком я заметил радостную улыбку на лице чернокожего пленника. Только теперь по его выражению лица до меня дошло, что нужно воспользоваться моментом и бежать, ведь всем стало сейчас не до нас. Я стал брыкаться изо всех сил, чтобы хоть немного ослабить узлы. Верёвка, стягивающая мои руки, неожиданно оборвалась, и я рухнул на пол. В следующий миг верёвка лопнула и на ногах. Я повернул голову, чтобы разглядеть своего освободителя, перерезавшего верёвки на моих руках и ногах. Перед собой я увидел улыбающегося худощавого африканца, который ещё несколько секунд назад был связан, так же как и я. А сейчас он стоял освободившийся от пут и с ножом в руках. Я узнал этот нож. Это был тот самый ритуальный нож, которым Саурус перерезал горло невинному мальчишке. Понятия не имею как этот изворотливый чернокожий проныра освободился от пут и заполучил нож, но я был несказанно рад такому стечению обстоятельств и благодарен ему за то, что он не оставил меня безнадёжно умирать, а предоставил шанс выжить.

– Спасайся! Беги! – крикнул он мне, бросил нож на пол и убежал.

Нужно было поскорее выбираться отсюда и бежать куда глаза глядят. Но я не мог оставить здесь Ладу. Я вскочил с пола и оглянулся по сторонам, оценивая обстановку. Суматоха поглотила паству, а её предводителей в алых мантиях нигде не было видно. Лада лежала совершенно одна, всем было наплевать на неё, впрочем, так же как и на меня. Я подобрал с пола брошенную кем-то чёрную мантию, накинул её на себя, схватил брошенный африканцем нож и перерезал им ремни на руках и ногах Лады. И сейчас ей было абсолютно всё равно, она даже не думала вставать, бежать, спасать свою жизнь. Я наспех обернул её в красную скатерть, на которой она лежала, схватил на руки и чуть было не бросился к лестнице, ведущей на первый этаж, но тут же передумал. Там шёл ожесточённый бой. Прорываться сквозь толпу стреляющих можно было бы прировнять к попытке суицида. Я вспомнил про другой вход в подвал, что я обнаружил снаружи дома, когда разгуливал здесь в первый день. Быстро сориентировавшись, я бросился в ту сторону где должен был быть выход на улицу. К моей радости на сей раз дверь оказалась не запертой, и я выбежал наружу. В ноздри ударил поток свежего воздуха, от которого я мгновенно протрезвел и более ясно стал воспринимать происходящее. Звуки беспорядочной стрельбы, казалось, доносились отовсюду, но эпицентром событий был сам особняк и ведущая к воротам гранитная дорожка. Главное было держаться подальше от места сражения, избежать любых встреч и как можно скорее оказаться за воротами. Бежать с Ладой на руках было неудобно. Я перекинул её безразличное ко всему тело через левое плечо, так что её голова и руки свисали позади меня. Зажав в правой руке нож, я побежал в направлении ворот. Но бежал я не по прямой, а по большой дуге, максимально избегая и нападавших, и обороняющихся. Благо мне удалось довольно быстро, а главное беспрепятственно добежать до ворот. Точнее до места где они раньше располагались. Высокие ворота и часть стены рядом с ними были снесены взрывчаткой, на их месте теперь образовалась неглубокая яма. Теперь стало понятно, что за взрывы прервали церемонию. Мне пришлось ненадолго задержаться перед тем как выбраться за периметр, чтобы убедиться в безопасности дальнейшего продвижения. Я почувствовал в воздухе горелый запах. Со стороны усадьбы шёл дым, и даже отсюда можно было увидеть вспыхивающие языки пламени. Роскошный дом был объят огнём. Те кто атаковали особняк уходили обратно. Отстреливаясь, они выбегали за периметр, где их уже ждали машины и, запрыгивая в них чуть ли не на ходу, поспешно уезжали. Я хотел было присоединиться к ним, попросить помощи и уехать отсюда подальше, но засомневался. Хоть это и был враг моего врага, но слепо доверяться не стоит никому в этом совершенно незнакомом мне мире. Кроме всего прочего на мне ещё была эта дурацкая сатанинская мантия, в такой суматохе они без всякого разбора легко могли бы меня пристрелить ещё до того, как я сумел бы к ним приблизиться и что-то объяснить. Поэтому я решил не рисковать понапрасну и переждать какое-то время. Как только стрельба поутихла и уехал последний автомобиль, я решил прорваться за ворота. Стараясь оставаться незамеченным, я прижался к каменной стене забора и побежал к заветному выходу. Этой ночью фортуна решила вернуть мне должок за мои мучительные скитания и явно была на моей стороне. Никто не заметил, как я, обогнув стену, оказался за пределами сатанинского пристанища, замаскированного под благородную усадьбу. Никого не было перед выходом, про нас все забыли. По всей вероятности, все дьяволята с церемонии сейчас были заняты тушением пожара либо спасением своих жизней. Перед огнём все равны. Он не знает пощады, ему не объяснишь какое ты могущественное высшее существо. Перед безликим огнём и жрецы, и паства приравниваются жертве.

По ту сторону забора оказался густой лес. От усадьбы в глубину леса уходила широкая асфальтированная дорога, по которой умчались на своих машинах нападавшие. По этой дороге побежал и я. Конечно, благоразумнее было бы идти лесом, скрываясь за толстыми стволами деревьев, а не бежать по открытой дороге. Но босиком в тёмном лесу далеко не убежишь, да и перемещаться быстро не получится. Поэтому я решил идти по асфальту, а в случае преследования свернуть и спрятаться в лесу.

Глава 2. Ловушка каменных джунглей

Первые лучи Солнца озарили мой нелёгкий путь. Я двигался вперёд уже несколько часов, даже не помышляя об отдыхе. Хотя небольшой отдых был бы совсем не лишним. От усталости лёгонькая и миниатюрная Лада тяжелела с каждым шагом, нести её было всё труднее. Я периодически менял положение уставших и обессиленных рук, но стойко продолжал её нести на себе. От непривычно долгой босой прогулки ныли ступни. Боль отдавалась по всей ноге аж до самого таза при каждом шаге. Тело беспрерывно посылало в мозг сигналы о необходимости отдыха. В голове вырисовывалась мечтательная картинка, где я беззаботно растянулся на траве, предаваясь долгожданному отдыху. Усталость и боль в ногах вынуждали меня замедляться, но не могли заставить остановиться. Меня подбадривал и подгонял мой внутренний голос, интуиция подсказывала, что любое промедление может оказаться фатальным. То ли животный инстинкт самосохранения, то ли непоколебимое желание не сдаваться временами приглушали боль и изнеможение, придавая мне сил для небольших ускорений. Я вглядывался в горизонт, и казалось, что бесконечно тянущийся лес уже вот-вот закончится. В такие моменты я, собравшись с последними силами, пускался бежать. Но каждый раз я оставался обманутым то ли оптической иллюзией, то ли магией мистического леса, то ли своим собственным разумом, который выдавал мне желаемое за действительное. Окружающая картина не менялась, бесконечная череда деревьев продолжала тянуться, создавая ощущение, что я бегу на одном месте. Физическая усталость усугублялась ещё и эмоциональным опустошением. Я уже не испытывал ни панического дикого страха, ни радости от того, что чудом избежал, казалось было, неминуемой смерти. Внутри была абсолютная пустота, человеческие чувства и эмоции уступили место животным инстинктам, но и те притуплялись с каждым пройденным километром. Любой шорох заставлял меня рефлекторно озираться по сторонам. Почему-то я не боялся, что в лесу на нас могут напасть дикие животные. Их и не было. Может быть их спугнул рёв моторов, ещё недавно пронёсшихся по этой дороге автомобилей, а может они и вовсе тут не водились. Меня это вообще не беспокоило, я опасался, что сатанисты могут броситься искать нас. То и дело я оглядывался назад, чтобы убедиться в отсутствии погони. Пару раз за ночь мне мерещился свет фар, и я поспешно сбегал с дороги в чащу леса, продолжая при этом движение вперёд. К счастью, оба раза моя тревога оказалась ложной, всего лишь игрой моего, изнурённого испытанным потрясением и отсутствием сна, мозга. Как только я это понимал, снова возвращался на дорогу. Утро уже вступало в полные права, а я всё продолжал свой путь, подобно зомби. Я не видел красоты рассвета, не слышал утренней симфонии природы, не чувствовал благоухания леса. Отсутствие мыслей в голове, нескончаемая пустота внутри и только упрямое тело упорно продолжало двигаться вперёд. Запас физических сил был уже давно исчерпан. Лишь неимоверная сила моего несломленного духа продолжала нести два тела, Лады и моё собственное. Отрешённый от внешнего мира, я ощущал своё тело как тряпичную куклу. Оно было словно марионетка, которой управлял мой дух с помощью невидимых лучей-ниток.

Протяжный жалостливый стон заставил моё сознание вернуться в реальный мир. Растерявшись на мгновение, я всё же быстро сообразил, что стон исходит не от моего тела, а от того, что висит на моих плечах. Наконец-то Лада стала приходить в себя. Я свернул с дороги и, пройдя немного вглубь леса, положил девушку под деревом. Она помотала головой и как рыба стала бесшумно шевелить потрескавшимися от сухости во рту губами. Я провёл рукой по траве, кое-как собрав росу, и потёр мокрыми ладонями возвращающееся к жизни лицо девушки.

– Пить, – еле слышно прохрипела она.

Я смочил росой её обсохшие губы. Я и сам ужасно хотел пить, но не смог поблизости найти источника воды. Лишь капельки росы могли хоть как-то спасти нас от жажды. Я сорвал лист побольше и стал поспешно собирать в него драгоценные капли. Как только набиралось хотя бы с небольшой глоток, я подносил лист к губам Лады. Сам же довольствовался тем, что облизывал свои мокрые пальцы.

– Где мы? – всё так же тихо спросила она.

Она приоткрыла глаза и медленно оживала. Но времени у нас не было, нельзя было терять и секунды, поэтому процесс оживания необходимо было как-то ускорить. Я слегка приподнял ей голову одной рукой, а второй стал омывать её лицо, собирая росинки с травы.

– Что случилось? – как в бреду продолжала она задавать вопросы еле шевеля губами.

– Мы сбежали, но ещё далеки от спасения, – попытался я объяснить ей вкратце наше положение, – Ты можешь идти? Нам нужно идти.

– Куда идти? Зачем? – продолжала она вопрошать всё ещё не понимая что происходит.

– Давай попробуем встать, – предложил я ей и не став дождаться ответной реакции решил поднять её на ноги сам.

– Оставь меня, пожалуйста, – взмолилась Лада.

Дрянь, которой её накачали, оказалась сильнодействующей и до сих пор не отпускала её рассудок. Но я был настроен решительно. Схватив под руки, я поставил её на ноги. Она пошатнулась, но устояла. Скатерть, в которую я её обмотал, сползла на землю, обнажив её молодое тело, но одурманенная девушка даже не замечала этого. Лада была целомудренная скромная девочка, которая никогда не позволяла себе ни грязного словечка, ни кокетства, ни даже платья выше колен. А сейчас ей было абсолютно безразлично на то, что она стоит абсолютно нагая перед чужим мужчиной. Её затуманенный разум даже не понимал этого. Зная об этом, меня снова охватило стыдливое чувство. Я старался не смотреть на неё, поскорее подобрал упавшую скатерть и наподобие банного полотенца обмотал её красной материей. Нести её на себе и дальше не было сил, поэтому я взял её под руку, и мы маленькими шажочками пошли к дороге. Но не сделали мы и десяти шагов, как скатерть снова предательски сползла вниз. Не желая больше тратить время на мои неумелые попытки сделать из этого куска тряпки хоть какое-то подобие одежды, я просто накинул красное полотно ей на плечи и повёл дальше. Плащ, пусть и очень короткий, это тоже одежда, убеждал я себя. Шли мы очень медленно, так как Лада спала на ходу. Она еле переставляла ноги и часто теряла равновесие. Чтобы она не падала, мне приходилось крепко держать её. Наверно, издалека мы могли бы напоминать парочку влюблённых подростков, которые в обнимку разгуливают по лесной дороге. Но, к сожалению, никакой романтики в нашей прогулке не было и в помине. Временами Лада что-то бормотала, но я не мог разобрать её слов, чтобы что-то ей ответить, и мы молча плелись дальше. Через пару часов она шла уже более ровно, не было необходимости придерживать её. Я лишь изредка пытался поддержать её, когда мне казалось, что она теряет равновесие. Но она резко отскакивала от меня, едва я прикасался к ней. Я догадался, что ей стыдно передо мной за свой неподобающий внешний вид, так как она избегала моего взгляда, разговоров со мной и всё время прятала от меня свои глаза. Она плотно закуталась в красную тряпку, максимально прикрыв все участки своего тела, и крепко сжимала импровизированный плащ изнутри обеими руками, словно опасаясь, что с неё могут сорвать единственно доступную ей сейчас одежду. По сути, ей было нечего стыдиться, ведь она была не виновата в том, что произошло. Но я решил ничего не говорить по этому поводу, чтобы не смущать её ещё больше. Лада уже вернулась в наш мир из своего мира грёз и помимо чувства стыда испытывала ещё и похмельное отвращение к суровой реальности. Её лицо, ещё вчера бывшее таким милым и очаровательным, сейчас больше напоминало перекошенную физиономию алкоголички после грандиозной попойки.

– Куда мы идём? – Дрожащим голосом спросила Лада, не поднимая на меня глаз, и плотнее укуталась в свою скатерть.

– Сам не знаю, – честно признался я, – Подальше от этого проклятого места.

– Впереди река, – по-прежнему не глядя на меня говорила она.

– Откуда ты знаешь? – с сомнением посмотрел я на неё.

– Послушай, – вяло ответила она.

Я остановился, затаил дыхание и внимательно прислушался. А ведь и вправду впереди слышался шум воды. Причём слышался весьма отчётливо, из чего я заключил, что река совсем недалеко. Не знаю почему, но звук бегущей реки вселил в меня надежду. Я почувствовал, что река это наше спасение.

– Нам нужно поспешить! – воодушевился я.

Превозмогая боль в ступнях, я ускорил шаг, потащив за собой Ладу. Она, не сказав ни слова, послушно поспешила за мной. Шум реки становился всё отчётливее. И чем ближе к ней мы становились, тем скорее мне хотелось до неё добраться. Наконец, я увидел как впереди заканчиваются деревья и на сей раз был уверен что это не обман зрения. Мы дошли до моста, что когда-то соединял два берега широкой реки, но сейчас перейти по нему не представлялось возможным. Мост был разрушен и судя по всему совсем недавно. Я предположил, что он был взорван этой ночью при отступлении нападавших на усадьбу, чтобы отрезать путь возможным преследователям. Попасть на другой берег вплавь тоже было невозможным, река была широкая, я течение довольно сильным.

– Не стойте на дороге, глупцы! – перекрикивая бурлящую, реку кто-то кричал нам.

От неожиданности я крепче сжал рукоять ножа и вытянул его перед собой. Оглянувшись по сторонам, я увидел справа от нас рядом с деревом того самого негра, который перерезал мои верёвки на жертвенном алтаре. Он улыбался во весь рот, демонстрируя свои белоснежные ровные зубы, и махал нам рукой. Я поспешил к нему. Схватив за руку Ладу, я потащил её за собой, чтоб она долго не раздумывала. Он указал нам жестом следовать за ним. Пройдя немного вглубь, мы спустились к реке. Здесь берег был не такой крутой как возле моста и можно было подойти к реке поближе. Мы с Ладой тут же бросились к воде. Вдоволь напившись, я умыл лицо, затем полностью погрузил голову в воду, чтобы освежиться. Получив от реки заряд бодрости, я повалился на спину и с довольной улыбкой на лице, наконец-то, позволил своему телу расслабиться. Мне хотелось хоть чуть-чуть побыть в спокойствии и никуда не бежать. Но полностью расслабляться было ещё слишком рано. Я сел на берегу и стал рассматривать оружие, вынесенное из логова сатанистов. Нож оказался искусной работы. Твёрдое стальное лезвие было заточено как бритва, на нём были выгравированы те же зловещие символы, что я видел в особняке. На прочной массивной деревянной рукоятке тоже были выжжены эти сатанинские знаки.

– Ты что прихватил с собой ритуальный нож? На память решил оставить? – шутливо спросил негр.

– Ага, в качестве трофея. Не было времени выбрать что-нибудь получше, – я тоже решил пошутить.

– Глупой поступок, – тут же стал серьёзным чернокожий парень и, прочитав на моём лице немой вопрос, продолжил, – Ты уверен, что он не оснащен датчиком или не проклят тёмным заклятием? Не просто так же я его оставил там.

Если на счёт наложенного проклятия я ещё мог сомневаться, но вот мысль на счёт датчика по которому его можно отследить мне показалась вполне логичной и даже очевидной. Как я сам не додумался до этого! Повидав такие чудеса техники, я в первую очередь должен был подумать об этом. Я резко вскочил с места и швырнул нож подальше в реку, чем вызвал весёлый смех негра.

– Чего смешного? – на сей раз я не понял его веселья.

Парень хотел было мне что-то ответить, но тут к нам присоединилась Лада. Всё ещё избегая прямого взгляда, она смущённо спросила:

– Почему на мне нет одежды?

Она стояла перед нами вся мокрая и закутанная в свою красную ткань. Живительные свойства воды передались и ей. Её лицо снова приобретало милые очертания, а щёки наполнялись румянцем. Она растерянно хлопала глазами, глядя себе под ноги. Скромная девочка испытывала стыд и смущение за свой вид, который никак не соответствовал её нравственным устоям. Но ещё больше она была напугана тем, что даже не помнит, каким образом она оказалась в таком неловком положении.

– Радуйся, что у тебя всё ещё есть жизнь, – философски заметил наш новый приятель, обнажив свои ослепительно белые зубы.

– Постой! А откуда у тебя появилась одежда? – грозно спросил я парня и, выпятив грудь, вплотную приблизился к нему.

Только теперь я придал значение тому, что на нём был новый спортивный костюм и лёгкие удобные кеды, хотя во время демонической церемонии он, как и я, был абсолютно голый. На секунду я даже пожалел о том, что поспешил выбросить нож. Парень явно что-то недоговаривал, а я понятия не имел о его истинных намерениях и знать не знал кто он такой, даже как его зовут.

– И как тебе удалось развязать путы? – я пристально уставился ему в глаза, для этого мне пришлось приподнять голову, ведь он был выше меня – Ты же был крепко связан, как и я. Я сам видел. Кто ты такой вообще?

– Меня зовут Соломон. И поверьте, я вам не враг, – решительно заявил негр и, словно доказывая искренность своих слов, тихонько постучал кулаком по своей груди в области сердца – Наверняка, греи уже ищут нас и оставаться здесь не безопасно. Мой путь лежит вниз по реке. В том же направлении и вы, возможно, сможете найти себе прибежище. Мы можем пойти вместе, по пути заодно пообщаемся и познакомимся поближе. Но если ты сомневаешься во мне, то тогда оставайся здесь, а я продолжу свой путь один без вас.

Мне показалось, этот парень говорит искренне. К тому же он спас меня там в особняке и явно знал, что делать дальше и куда идти. Я же не имел ни малейшего представления о том где мы сейчас находимся и у меня не было никакого плана дальнейших действий. Учитывая все эти факторы, сомнения мои были не долгими.

– Хорошо! Веди нас, Соломон!

Негр улыбнулся дружелюбно и пошёл вниз по течению реки. Я легонько похлопал Ладу по спине, призывая следовать за Соломоном. Она понимающе кивнула, и мы продолжили свой поход уже втроём. Шли мы скрываясь за деревьями, чтобы нас не смогли заметить с другого берега или с реки. Явным слабым звеном в нашем отряде был я. Соломон бодро шёл впереди всех. Он как змея проворно скользил между деревьями. Временами я даже терял его из виду. Лада, в отличие от меня, ничуть не уступала Соломону в проворности и скорости передвижения. Она шустро перескакивала с ноги на ногу так, словно к ногам её были прикреплены невидимые мягкие пружины. Её никак не беспокоило то, что она босая. Её походка казалась мне такой естественной и лёгкой, как будто она с раннего детства привыкла бегать босиком по лесу. А вот я так не мог. Каждый раз мне в ногу вонзалась какая-нибудь веточка или сухая травинка, заставляя морщиться от боли. Бабушка говорила, что матерные слова это заклинания чёрной магии. Сама она никогда не материлась, и я тоже всегда старался избегать употребления в своей речи нецензурной брани. Но сейчас я не мог удержаться. Каждый раз когда наступал на что-нибудь колкое или твёрдое, я жёстко матерился в сердцах. Но чтобы не привлекать внимания и не шуметь я делал это про себя. Чем дальше мы шли, тем больнее было наступать, и с языка сыпался не просто трёхэтажный, а целый небоскрёб мата. И всё же, превозмогая боль и сжав зубы, я старался не отставать от остальных. И мне это удавалось, но лишь только потому, что Соломон с Ладой позволяли мне не отставать. Я понимал, что притормаживаю наше продвижение и тихо ругал себя за это ещё больше.