Точка зрения следователя. Жизненный детектив с юмором и ужасом

Дело я прекратил. Прокурор прекращение подписал. Подписала точнее. У истории счастливый конец.

– 2-

Сосед, вернувшись из больницы, куда доставили умершего у него на руках собутыльника, в раздумьях пошел домой. На бетонных плитах возле двора сидела его жена, оставшаяся без ключа и безропотно ждавшая, когда муж соизволит прийти и впустить ее в дом.

Философски настроенный муж, подошёл к ней и без разговоров ударил ножом в грудь.

Позже, на допросе он говорил мне о том, что понял, что все женщины одинаковые, и таким образом на свой вывод отреагировал.

Жена его к счастью оказалась жива по причине короткого ножа и большой груди. В общем это не важно, а важно то, что от своего заявления она отказалась и муж остался на свободе.

Я же говорил, что у истории счастливый конец.

Заправился

В девяностых годах оружие было не роскошью, а средством сохранения капитала. Или средством его накопления. Зависело от того c какой стороны ствола вы находились.

Спрос на оружие был высок, предложение за ним не поспевало.

Простой гражданин оружие приобретал и успокаивался за своё настоящее и будущее. Не надолго.

Ощутив в руках необременяющую тяжесть ствола у гражданина возникало желание похвастаться. Т.е. показать брату, свату, соседу по гаражу и далее цепочка гордости за оружие закономерно приводила его в лапы ментов.

У нас был особый показатель по изъятию незаконно хранящегося на

руках оружия. И если такой лапух гражданин попадался, то показатель был

чистый, быстрый и необременительный.

К вящему сожалению правоохранительных органов простые трудящиеся оружие покупали редко и особых показателей на них не сделаешь.

Другое дело бандиты, которыми кишела повседневная харьковская жизнь. Но те волынами не хвастались, а если кому и показывали то либо это было последнее, что оппонент видел, либо предпоследнее, что по-любому исключало участие милиции в цепочке посвящённых.

Приходилось рыть землю. Показатели, дело святое.

Заместитель начальника райотдела по оперативной работе. Разумеется невменяемый. Вменяемые люди в то благодатное время работали лаборантами НИИ, инженерами, библиотекарями или чиновниками исполнительной власти. Но никак не в оперативном составе милиции.

Собирает у себя в кабинете зампоопер личный состав и интересуется идеями. Выслушав десятиминутный бред, сводит идиотизм предложений в общую парадигму и облекает в форму оперативной разработки.

Логика его размышлений проста и понятна. У бандитов есть оружие. Это не оспаривается. Бандиты, с его помощью наезжают на коммерсов у которых много денег. Тут тоже не поспоришь. Своим бандитам коммерсы платят. Поэтому нужно напугать коммерсов бандитами чужими. Чужих бандитов должны отгонять бандиты свои, потому как «крыша». Собственно коммерсы и платят за «крышу» чтобы было не так обидно отдавать деньги задаром.

Вывод следующий: Нужно «наехать» на коммерсов, типа залётными бандитами, потребовать бабло, забить «стрелку» и повязать «крышу». Там стволов хватит на годовой показатель. Отличный план!

Перешли к реализации. Кто у нас богатый коммерс в начале девяностых? Заправщики! Нашли заправку под самым лесом на окружной дороге.

Место по своему глухое. Рядом кабак. Трудящиеся там не ходят. Чистый блатняк. По- любому стволы гуляют.

Выбрали на роль бандюка опера из своих. В принципе первого попавшегося. В те дни опер от бандита отличался тем, что номер на «волыне» не спилен и удостоверение в кармане. Ну может быть знал законы лучше бандита. Профильные, я имею в виду.

Репетировать особой необходимости, как я сказал, не было. Это в кино с Шараповым голову ломали как да экак и дошло до того, что бабу евонную на дверь налепили, а он заметил и сразу всё понял.

Я всегда удивлялся именно этой развязке. В реальной жизни опер увидев свою бабу на двери какого-то подвала, подумал бы, убью суку. И всё. Ну на рядового зрителя рассчитано. С налётом сентиментального романтизма. Ладно, не отвлекаемся.

Специалист понимает, что опер девяностых и без того балансировал на грани бандит- милиционер. Время такое было. Примерно, как сейчас, но лучше.

Так вот сел этот опер в обезличенную «Восьмёрку» и тихим летним вечером лихо зарулил на заправку.

Под пение соловьёв, вынес ногой дверь и проник в логово заправщика. Заправщик, живущий в реальности тех годов и зная, что соловьи разбойники не такие уж и сказочные персонажи, всё схватил на лету. Увидев дорого гостя рыпаться не стал, положил руки на стол и гостеприимно заулыбался.

– Хули лыбишься, поинтересовался «бандит» и достал табельный «Макаров».

– Извините. Заправщик стянул губы уточкой.

– Короче, лошара, с завтрашнего дня платишь бабло нам! Ты понял? Понял, кому нам?

Очередь беседы перешла к заправщику, но он только согласно кивал головой.

– Знаешь сколько будешь платить, – продолжал неистовствовать бандит, – по пятьсот баксов в месяц.

Хозяин бензоколонки на первую часть предложения головой помотал отрицательно, на вторую положительно.

Опер стал заходить в тупик. Словарный запас исчерпывался. По всему выходило, что жирный комерс в полемику вступать не собирается.

– Мне плевать на твою крышу, пошёл с козырей опер, – ты понял?

Заправщик кивнул.

– Тьфу, блядь, – опер сплюнул на пол, – короче, завтра в пять часов вечера я приеду за бабками. Ты должен три штуки баксов и потом раз в месяц по пятьсот. Заправщик кивнул. Лицо изображало испуг. Опер развернулся и вышел хлопнув сорванной дверью. Хотел с визгом тронуться, но мотор был на издыхании. Заглох, вспотел из-за потери бандитского имиджа, снова завёл с молитвой и поехал в сторону своих.

По дороге, понял, что под шумок можно было заправиться, но в процессе спектакля эта мысль не посетила. Лоханулся короче. Ладно, завтра будет бой, может получится что урвать.

К операции «Захват „крыши“ с оружием» готовиться стали с утра. Распределили роли и задачи. Задействовали шесть автомобилей. Определили точки засад, перехвата, второго эшелона поддержки и массу мелочей. Учли всё совершенно. Кроме жизни, которая, как мы знаем, вносит коррективы в самый тщательный план.

С шестнадцати часов стали мониторить подъезды к заправке. В шестнадцать тридцать поступила информация о том, что за помещение заправки заехала тонированная волга. Сколько человек вошло внутрь непонятно.

Готовность номер один по всем группам.

В семнадцать часов опер заехал на той же «Восьмаке» на территорию заправки и вошел внутрь.

По инструкции он должен был течении двух-трёх минут вывести бандитов на улицу под обозрение засады и окружения их несколькими машинами с привычной всем по фильмам развязкой.

– 2-

Опер внутрь вошел, время пошло…

Две, три… пять минут.

Похоже убили его там. Зампоопер хоть и невменяемый, но личный состав любил.

Рации во всех шести автомобилях зашипели… «Штурм!»

Картинно, с трёх сторон на заправку ворвались шесть машин из которых высыпала бритая братва в спортивных костюмах с волынами и короткоствольными автоматами. Ломанулись в двери.

– 3-

Картина мирного заседания деловых людей среднего звена. На столе стопка зелёных купюр, открытая бутылка коньяка, рюмки, нарезка колбас и сыра, пачка «Мальборо». За столом два человека. Заправщик и солидный мужик, лет за пятьдесят в дорогом спортивном костюме. Менты обоих за шкирки на улицу потащили. Солидный нашему оперу орёт,

– Скажи им!!! Скажи!!! Мы же деньги привезли!!! Не убивайте!!!

К следователю материал так и не попал. Можно сказать, что операция провалилась. Опера злые ходили. А зампоопер нет. Ему всё понравилось. Улыбался несколько дней. Тот, который деньги на «Волге» привёз, другом ему стал. А наш опер, который бандита исполнял, машину так и не заправил.

Справедливость в те времена каждый начинал понимать по-своему.

Зампоопер сегодня солидным бизнесменом стал, владеет большой недвижимостью. А опер спился.

Закон физики

Поскольку на дворе середина лета и воспринимать профессиональные посты скучно и неинтересно, то вот вам курортная история. Не совсем курортная, но летняя, немного любовная и от моря не далёкая.

Женился друг мой – прокурор на своей секретарше. Помимо того, что она здорово строчила, в том числе на машинке, папа её был директором крупного завода. Квартира недалеко от работы и всё такое. Семейная жизнь, практически удалась. За исключением того, что жена, хоть и молодая, но ревнивая. А может сказался статус перехода из подчинённых в жены. Короче спуску ему не было. С работы должен был приходить в восемнадцать часов шестнадцать минут. Именно пятнадцать минут пешком от работы домой было. Минута давалась на личные дела. Опоздание на пять минут каралось суточным скандалом. С участием мамы, разумеется. Я имею в виду тёщу. Ну тут случай классический. Папа жены, скрывался всё время на заводе. К скандалам дочери относился философски и был бесспорно на стороне зятя, утешая его тем, что у дочери мамин характер и он с этим жил двадцать лет. Только появление в семье зятя, дало ему возможность передышки. По- своему был зятю благодарен за переключение объекта.

И вот в середине лета выпадает редкая такая ситуация, когда вся семья может выехать на море. Полным составом. В подведомственный папе санаторий. Приятные хлопоты, сборы, телефонный звонок.

Ай-яй-яй! Молодого мужа отзывают на два дня на работу. Что-то там с возвратом дела на дополнительное расследование или нечто в этом роде. Не суть важно. Короче туда- сюда, поездку отложить нельзя. Там у папы уже встреча запланирована с директорами аналогичных заводов из России.

Договорились, что вся семья уедет сегодня, а отщепенец через день.

Таким образом на моего друга свалилась свобода. На полтора дня всего, но использовал он их сверхпродуктивно.

Поскольку дома жена знала каждую волосинку, то разврат был исключительно мобильным. Машина позволяла. Мерседес- W124. В ней он и оторвался. Ездить бухим тогда тоже было нельзя, но прокурорам можно. Ну и допился до того, что потерял техпаспорт. А выезжать нужно сегодня.

Вопрос вообще пустяковый, но поскольку ехать в Крым, а там другие регионы, то могли быть проблемы. Не большие, но всё равно не приятно. И супруга придумает свою версию этому происшествию. К примеру, пообещал какой-то проститутке жениться и в залог оставил техпаспорт. Там фантазия богатая.

Мы в одном кабинете сидели. Он со мной поделился этой ситуацией. Я успокоил. Главное говорю, чтобы в машине пробку от шампанского не нашли. Он аж пригнулся от испуга, но взял себя в руки и сказал, что всё выкинул и десять раз перепроверил. В том числе сообщил, что использованные презервативы выбрасывал из машины, на скорости, чтобы уж наверняка. Присел на дорожку, но не для того чтобы традицию соблюсти, а чтобы в сотый раз просчитать, где мог дать осечку. Уверился, что всё отлично и уехал.

Я о нём забыл, обоснованно полагая, что две недели я от него точно свободен.

Через день мне от него звонок. Придушенным тоном, очень быстро сказал, что на его машине ездил я, и отключился. Мобильники тогда только появились, были в дорогом дефиците и без полезной функции смс. Я понял, что какой-то косяк всплыл, информацию к сведению принял и снова забыл об этом, поскольку работы невпроворот.

Через две недели друг и напарник в кабинет заявился. Худой, не загорелый. Весь день молчал, а ровно в восемнадцать часов, как обычно, рабочее место покинул. Через двадцать минут вернулся с большим пакетом. Молча выставил на стол шаурму, бутылку коньяка и жаренного цыпленка. Зашёл ещё один наш товарищ. Сели выпили, закусили. В двух словах отпускник сообщил о том, что произошло. Сухо и сжато. В конце повествования должен был быть развод.

– 2-

Я тут вам ситуацию раскрою более литературно:

В радужном настроении друг мой въехал в Крым. Никто ни разу не остановил. На Чонгаре показал ксиву и направился к Феодосии, где его в нетерпении ждала ревнивая жена и новая семья.

Приехал, со всеми обнялся, с женой поцеловался, с коллегами папы- солидными директорами познакомился. Им был представлен, как молодой но перспективный помощник прокурора города Харькова. Жена часа два его подозревала, щурилась, губы поджимала, но за отсутствием явных улик, сдулась и приняла нормальный облик.

Стол, тосты, братания, весёлые истории на перебой. Друг мой косноязычен и заточен только на протокольный язык. Поэтому его застольная история заключалась в весёлой, по его мнению ситуации с утерей технического паспорта и проезда восьмисот километров без документов. И надо же, ни разу его ГАИшники не отановили и документы не проверили. В общем нормальная история со счастливым концом.

Но поскольку эта история на данном этапе была последняя между сменой блюд и переходом к «сладкому» столу, то один из директоров предположил, что технический паспорт вполне мог упасть между сидениями машины.

Остальные поддержали, что такие случаи не редки. Тут же организовали тотализатор, согласно которому, нашедшему технический паспорт- бутылка. Понятно, что в бутылке никто не нуждался, но азарт охватил.

Вся весёлая толпа направилась к машине. Четыре двери на распашку и с каждой стороны по нескольку поисковиков. Включая жену и тёщу. Поиски едва начались, а жена уже нашла.

Не совсем то что искали, но тоже вещь не менее значимую. В стихшем весёлом гомоне моему другу сразу нарисовалась опасность. Он с тестем как раз обсуждал какую-то житейскую чепуху и повернув голову в сторону машины и внезапно стихшей компании, едва смог поймать ритм собственного сердца.

В окружении директоров стояла любимая ранее секретарша и двумя пальцами держала на вытянутой руке презерватив. Использованный. Длинненький такой. Безобидный, как шарик Вини-Пуха.

Друг сразу всё понял, вспомнил физику и вихревые потоки, согласно с принципами которых, выброшенный в переднее окно презерватив влетел в открытое заднее и там затаился. Эти знания не помешали ему немедленно сказать, что машину брал его напарник, т.е. я. Ну хули, прокурор. Выкрутился.

Ему сразу поверили директора заводов и немного поколебавшись, тесть. Больше никто. Две недели он ездил с тестем и его гостями на рыбалку, а спал на коврике у входа.

Рассказав нам лирическую трагедию, друг мой допил коньяк и сказал, что ему пора домой. Поскольку он был не харьковский, то я поинтересовался, где он теперь живёт. Он ответил, что дома. Жена его ждёт. Собрался и ушел. С женой живут до сегодняшнего дня душа в душу. Хотя видятся редко.

Могут меня упрекнуть, что это у меня третья история про презерватив, но поверьте на слово, про истории с презервативами писать позитивнее, чем про истории с гандонами, которых у меня гораздо больше.

Армянский вопрос

СССР ещё дышал. Уже через раз, но нам этого дыхания хватало. Командировочные выплачивали, зарплату давали регулярно. События развивались лавинообразно, а до ГКЧП оставалось четыре месяца.

УПК никто не отменял, и римский принцип сбора доказательств имел место быть. Нынче это географически дико звучит для молодёжной сборной, именуемой по ошибке полицией, но тогда следствие велось по месту совершения последнего преступления. Украл, скажем, гастролёр в Саратове видеомагнитофон, продал его в Сочи, на вырученные деньги полетел катать в карты в Нарьян-Мар, украл там ещё чего и уехал в Харьков к марухе. В Харькове пырнул ножиком предыдущего её ухажёра и попался. А следаку собирать все этапы большого пути этого фармазона по всему Союзу.

Всё это было в порядке вещей, и «Отдельные поручения» порхали по СССР. В некоторых случаях приходилось лично выезжать для проведения следственных действий в разные тмутаракани, и тогда родной Харьков казался центром мироздания и культуры. В последний год существования Союза народ сошёл с ума. Никто ничего не понял, но зачатки капитализма набирали обороты: появилась Турция, Польша, свитера, джинсы, видеомагнитофоны, иномарки и в прямой к ним пропорции – бандиты.

Кавказ, как обычно, впереди планеты всей. Карабахский конфликт и Спитакское землетрясение катализировало выброс части криминализирующих армян на европейскую территорию СССР. Харьков – по пути. Два пацана заехали в несколько квартир в Киевском районе, прибарахлились и попались, как обычно, во время расслабления с начинающими проститутками. По сути, квартирные кражи к разряду особо сложных дел не относились. Допрос, выводка, экспертиза, обыск, арест на имущество – и в суд. Собственно, и в этом случае ничего особенного, за исключением двух последних пунктов. Обыск, как и арест на имущество нужно было проводить по месту их жительства.

В командировку со мной должен был ехать опер. Поднимаюсь к ним на третий этаж. Начальник розыска впопыхах отдал самого нужного. Забегая вперёд, скажу, что это вообще самый весёлый милиционер тогдашнего СССР и впоследствии – ого-го! – какой весёлый начальник. Но тогда он был всего лишь инспектором отдела по делам несовершеннолетних. Или (если он это прочтёт) начальник. Да, точно начальник. Так вот, надо ехать.

Из Харькова есть прямой рейс в Ереван, но билетов нет. Не то, чтобы на ближайшую дату, а вообще нет. Самолёты летают полные, но билеты на них формируются и реализуются где-то внутри армянской диаспоры, и посторонним туда не проникнуть. Ментам в том числе.

Линейное отделение на транспорте устроило нас прямо в кабину к пилотам ТУ-134. В кабине слева багажный отсек, справа – приставное сиденье штурмана, впереди – два кресла пилотов. Где-то ещё должна быть стюардесса, но я не помню.

Поскольку в Армении вовсю шла репетиция гражданской войны, мы взяли с собою по табельному пистолету. В кабине сдали их командиру корабля. Он положил их в багажный отсек в какую-то сумку с бортовой аптечкой. Нас посадили тут же. Пока взлетали, мы вытащили пистолеты из сумки и сунули за пояс. Формальности выполнены, взлетели.

Штурману скучно, он рассказывает нам о том, какой прекрасный город Камо, куда мы должны приехать. Говорит, там есть Озеро Севан, а в нём рыба очень вкусная, Сиг называется. Вы её обязательно попробуйте. В общем, всю дорогу удивлял нас рассказами об армянском гостеприимстве.

Из аэропорта на раздолбанном ПАЗике мимо озера Севан, прямо в Камо. Вышли. Это сейчас, чтобы на войну попасть, нужно от Харькова на 130 км отъехать. А тогда это всё дико было. Вообще дико. СССР же был. Республики, блядь, братские. Стоим, а мимо нас на КРАЗе везут обломки вертолёта. Медленно так везут. Вроде похоронной процессии. Следом идёт толпа граждан с двустволками, автоматами, вилами, граблями и прочим инвентарём, необходимым в региональных конфликтах.

Машины, преимущественно «Нивы», все до одной выкрашены камуфляжной краской. Пятнистые тобишь. «Шестёрки» тоже размалёваны по-военному. Волги чёрные, без всяких воинственных граффити. Мы себя по пистолетам лапнули и в горотдел зашагали. Отдаю должное, дома все частные. И все красивые или сгоревшие. Горотдел из розового туфа.

Зашли к начальнику милиции, показали документы, на которые он глянул только мельком: «Э, слушай, зачем ты мне эти бумажки показываешь, я вам что, не верю?» Спросил, как долетели. Ответили, что здорово, и рассказали про штурмана и рыбу Сиг. Начальник посмеялся. Тут же выпили и закусили. Образ собирателя кавказских былин Шурика замаячил между шкафом и столом начальника.

Особо долго не пили. Не позже, чем через час к нам приставили начальника следствия и замначальника уголовного розыска. На подхвате был водитель дежурной части. Он же её начальник и вообще самый главный в милиции Камо, поскольку все вопросы замыкались на нём. Эдакий милиционер Грищенко из «Зеленого фургона», только гостеприимнее и с неисчерпаемыми полномочиями. Немного позже я узнал, что Камо – город ресторанов. А в первый день мы обошли только три… или пять. Провал в памяти оправдан. У людей война, и они наперебой рассказывают о своих подвигах. Тот же вертолёт сбили со стороны Азербайджана какой-то противопогодной ракетой, а они его отбили, поубивали тех, кто его сбил, и теперь возят по городу в агитационных целях.

От дикости происходящего пить мы не переставали. В гостинице было полно беженцев. Плач не простой, а с армянским акцентом. Иначе говоря, по всей гостинице стоял вой. На все лады. Исключительно женский. С учётом весёлого характера моего напарника и склонностью к веселью с моей стороны ночь у нас прошла в идиотском смехе в подушку.

В шесть утра раздался стук в фанерную дверь. Настойчивый. Напарник с пистолетом за углом коридора. Я с пистолетом за спиной открываю дверь. На пороге худой босой армянин за два метра ростом. Высоты ему добавляли солдатские хлопчатобумажные брюки, заканчивающиеся зелеными тесёмками немногим ниже колен, и застиранная солдатская майка из такой же ткани.

Возле правой ноги стоял бумажный мешок, в которых пакуют цемент. Мешок был полон чего-то. «Сиг», – сказал полувоенный армянин и исчез. Я затащил мешок в комнату. Начальник горотдела оказался человеком слова, хотя никакого слова он нам не давал.

Несколько дней вычеркнуты из памяти. В обрывках лаваш, шашлык-машлык, водка-вино. Очнулись:

– Нужно же обыск провести.

– Где?

– Шаумяна, 26.

– А! Канэшна, праведём! Давай кушай, кушай…

Через пару дней снова очнулись:

– Нам же билеты нужны. В Харьков. Мы сюда их достать не могли, в кабине с пилотами летели.

– Э, слушай, не вопрос. Вон киоск «Союзпечать», там любые билеты. Иди пакупай, хоть в Америку!

Мы не поверили, но не обижать же местных ментов. Пошли с напарником к киоску. Обычный квадратный кисок. Газеты продают, календарики, ручки шариковые.

– Билеты на самолёт есть?

– Эсть.

Ого!

– На Харьков на эту субботу есть?

– Эсть.

Бля! Вот это сервис. Не то, что у нас.

Взяли два билета и, успокоившись, вернулись к прерванному занятию. Пить и есть. Или наоборот. Суть та же.

В пятницу утром, ещё до завтрака поехали по адресу, где нужно было провести обыск и наложить арест на имущество жуликов, которые торчали в Харьковском СИЗО.

На штатном УАЗике, под управлением местного Грищенка, едем по ул. Шаумяна. Двадцать шестой дом. Фундамент, одна обгоревшая уцелевшая стена с белой табличкой, «Шаумяна, 26», обваленная внутрь крыша. Ловить нечего. Поехали завтракать. Прощание было бурным.

На следующий день в Ереване несогласные с кем-то или чем-то, штурмовали здание КГБ. Может, у них там его каждый день штурмовали, но дорога в аэропорт нам запомнилась. Хмель выветрился. К самолёту мы были почти трезвы. Показали билеты, без всяких церемоний с рамками и обысками прошли в салон. Про пистолеты у нас никто не спросил, а мы никому не сказали. Вошли, сели. Скоро будем дома.

Подходит женщина, говорит, что это её место. Показывает билет. Может быть. Мы под впечатлением гостеприимства перечить не стали. Пересели на самые последние места.

Подходит мужик в расстёгнутой дублёнке, говорит, что это его место, и тоже показывает билет. Мы оценили решение вопросов с отсутствием дефицита авиационных билетов и продажей их на каждом углу. Желаешь билет на самолёт – пожалуйста! Плати и получай. В самолёте разбирайся сам.

Короче, я наручником к креслу пристегнулся, а напарник бешено глазами вращает и говорит, что важного бандита в Харьков везёт. Улетели. Дней десять отходили от командировки. Смеялись до колик. Рапорт написал о том, что дом разрушен. Ещё через пару дней прилетают к нам из Камо наши собутыльники, то бишь коллеги, которые нас кормили и поили. Говорят, что за моими жуликами у них дело числится нераскрытое. Если они его признают, их этапируют на Родину, и дело будут расследовать по месту совершения последнего преступления.

Тут совпали интересы абсолютно всех. Жулики как только в СИЗО своих увидели, сразу с радостью во всём признались на армянском языке. Бумаги все подписали. Пару дней попили русской водки с жаренной картошкой и цыплёнком. Свозили их на вещевой рынок «Под мостом», где армянские милиционеры скупили почти все белые рубашки, и отправили на родину.

Уже в ресторане аэропорта начальник розыска Камо, потягивая коньяк, признался, а точнее констатировал факт, что табличку на доме Шаумяна, 26 они перевесили на сгоревший дом с дома уважаемого человека. Мы посмеялись. Они улетели. СССР оставалось существовать немногим более двух месяцев.

Напарник

Бандита звали Михаил. Фамилия была обыденная Половский, а отчество нашему уху непривычное – Людмилович.

Сам он родом из Ханты-Мансийска. Для нас это был край географии. Может, там принято отчество по маме давать, а может, папу его Людмилом звали, нам неведомо.

Так вот, украл что-то этот Михаил в Харькове и благополучно от следствия уехал в свой снежно-малярийный край. А нам расследуй.