Группа продленного дня

– Так что у вас там с мужем? – сжимая телефон в руках, в нетерпении сказала психолог.

Это был первая и последняя попытка начать терапию.

Аня промокнула лицо салфеткой и быстрыми легкими движениями нанесла на лицо увлажняющий крем.

Они с Глебом в браке восемь месяцев, знакомы – почти два года. Все это время Аня вела линейные эфиры, иногда озвучивала рекламные ролики. Писала для глянца: о выставках, фильмах и книгах, ресторанах, презентациях, в общем, обо всем, что отвлекает от бытовой реальности. Она любила свою работу и гордилась собственными достижениями, но в последнее время ей начало казаться, что она занимается чем-то несерьезным. Чем-то несерьезным на фоне серьезного бизнеса своего мужа.

Глеб часто подчеркивал, что ее склонность устраивать скандалы связана с тем, что ей нечем заняться. Вот прямо так и говорил: «Тебе нечем заняться».

В первый раз Аня, когда это услышала, растерялась. Не понимала, как он может это произносить, да еще и всерьез. Потом привыкла, все чаще стала думать, что муж прав: ей просто нечего делать, вот она и скандалит. Загрустила. Даже работа перестала радовать.

Полгода назад Аня узнала, что Voice.fm – радиостанция, входящая в топ-три самых популярных радиостанций России – ищет ведущую утреннего шоу. Она хотела отправить свою демку, но побоялась отказа. Поддержала Даша.

– У тебя лучший голос эвер, и его должны слушать как можно больше людей, – уверенно сказала она. – Боишься сама – давай я отправлю.

И отправила, оставив контакты подруги.

Через неделю Ане позвонили и пригласили на тестовый эфир, а еще через несколько дней она стала ведущей утреннего шоу на радио с одним из самых высоких рейтингов в стране.

Когда Глеб узнал об этом, пожал плечами.

– А какая разница? Все равно сидишь перед микрофоном и болтаешь.

– Болтаешь перед микрофоном? – удивилась Аня, а потом заговорила тоном маленькой девочки, чьи старания не оценили. – Да ты хоть знаешь, как это непросто – болтать перед микрофоном? Там нюансов столько!

– Они везде есть, – спокойно ответил муж, глядя в ноутбук.

– Утренние и вечерние шоу – вершина карьеры радиоведущего! – выдвинула последний аргумент она. – Ты меня поздравь хотя бы!

– Какая-то невысокая вершина, но я тебя поздравляю, – с усмешкой посмотрел на нее Глеб и снова уткнулся в компьютер: собственный айти-бизнес приносил ему очень хорошие деньги, поэтому обсуждать утренние и вечерние шоу на радио у него не было ни времени, ни желания.

Аня включила воду в душе и подумала о том, когда в последний раз вообще разговаривала с мужем о чем-то, кроме бытовых вещей. Не вспомнить… А с Кириллом они только и делали, что говорили: он шутил, что на каждый час их секса приходится по два часа разговоров.

Кстати, о сексе. С Глебом он у них был нечасто, а когда был, она мечтала только о том, чтобы муж скорее кончил. Аня не любила секс и относилась к нему исключительно как к супружеской обязанности, хотя в первый год их отношений ей нравилось заниматься любовью с Глебом. Она сама себе нравилась в такие моменты: красивая, желанная.

Теперь Аня не казалась себе такой. То есть она, конечно, понимала, что выглядит хорошо – многие говорили ей об этом, но по-настоящему красивой и желанной себя не ощущала. (Даже с новой стрижкой.) Она ощущала себя потухшей, будто застрявшей в другой реальности, в которой нет никого, кроме нее: темной, страшной и очень одинокой. Прямо как в своей комнате в детстве.

Вот бы удивился, наверное, Кирилл, если бы вместо той Ани – живой, чувственной, открытой миру и людям девочки, увидел бы эту – неуверенную в себе замужнюю женщину, измученную сомнениями в собственной адекватности. Хотя, скорее всего, он ничего бы не понял: она слишком убедительно научилась играть в беззаботность. Впрочем, с каждым днем ей становилось все сложнее притворяться: сегодня сорвалась целых два раза. Сначала – при Даше, в коридоре лофта, потом – при всех, на танцполе. Даша и Пати, кстати, несколько раз за вечер спрашивали, все ли у нее в порядке. Она отвечала утвердительно: решила ничего им не рассказывать. Подумаешь – проблемы с мужем. (У некоторых вообще мужа нет.)

Как же все-таки хочется встретиться с Кириллом. С ума сойти, он сам написал… Через столько лет. Кир… Может, согласиться? Просто поужинать.

– Зачем? – пряча шепот и слезы в струях воды, спросила она саму себя. – Чтобы потом плакать в душе и думать о том, как счастлива ты была бы с ним и как несчастлива с Глебом?

Нет, она не переживет этой встречи. Этой боли. Все, что она может сделать, чтобы выжить – замереть, не двигаться. И продолжать делать вид, что у нее все хорошо.

Через десять минут Аня вернулась в гостиную и взяла в руки телефон.

Телеграм.

Чат с Дашей. «Ты как? Хочешь, созвонимся?» Одна галочка.

Стало тревожно.

Другой чат. «Пат, Даша пропала. Вы не созванивались?» Одна галочка.

Тревога нарастала.

«Да спят они обе», – подумала Аня, пытаясь дышать глубже, и бросила взгляд на часы: половина шестого утра.

Она, немного подумав, зашла на свою страницу в социальных сетях, нашла среди сотни сообщений-эмодзи сообщение из девяти предложений и отметила его как непрочитанное.

Глава 12

Что-то тяжелое навалилось Даше Меркуловой на грудь, и в ту же секунду она начала задыхаться. Сердце ощутимо стучало: казалось, оно покрылось твердыми острыми колючками и теперь с каждым новым ударом больно царапает изнутри.

Даша застонала и сквозь приоткрытые веки увидела большие янтарные глаза, нависшие прямо над ней. Они смотрели пристально, не мигая, будто гипнотизировали.

– Гусеница, отстань! Сейчас не время для нежностей, – разозлилась она и столкнула с себя пушистую рыжую кошку.

Та демонстративно повернулась к хозяйке задом и ударила ее по щеке хвостом.

Даша снова застонала, а потом облизнула пересохшие губы.

Поцелуи. Его поцелуи. Ну и натворила она… Пожалуй, об этом никому не надо рассказывать, даже девочкам. А вот Олегу – можно: не все же ему ей нервы трепать.

Она закрыла глаза. Перед ними возникло лицо темноволосого кудрявого парня, в чью черную Audi она вчера села и с кем провела полдня после своего дня рождения. Губы растянулись в улыбке и прошептали: «Тëма…»

Даша вспомнила, как он гладил ее волосы, как целовал тело. Как слушал длинные монологи. Про моделинг. Про тусовки. Про путешествия. Про друзей.

Про Олега. (Кажется, особенно внимательно он слушал именно эти монологи.)

Черт, она столько ему вчера наговорила – всю свою жизнь рассказала! Бред какой-то. Глупость. Вот так – душу нараспашку – незнакомому человеку?..

– Тебе просто надо меньше пить, – вслух произнесла Даша и с трудом открыла глаза.

Рука потянулась к телефону на тумбочке. Надо же – полностью заряжен. Снова улыбка: это он поставил его на зарядку. Это Тëма зарядил ее телефон полностью. Даша посмотрела на экран: час ночи. Быстрое движение пальца. Два пропущенных от мамы, три – от Ани, шесть – от Пати, один – от Олега (да ладно!).

Ни одного – от отца.

Она усмехнулась и открыла телеграм.

Первый чат сверху. «Нютик».

«Ты как? Хочешь, созвонимся?»

«Ты где?»

«Моя! Мы не можем до тебя дозвониться!»

Даша нажала на иконку микрофона и, удерживая ее пальцем, устало сказала: «Нютик, со мной все окей. Я отсыпалась. Давай завтра встретимся?»

Второй чат сверху. «Пати».

«Керида, ты с мужиком, что ли, загуляла? Мы не можем до тебя дозвониться».

«Набери!»

«Я знаю, ты меня убьешь, но Аня уже в розыск собралась подавать, и я позвонила Олегу. Думала, ты с ним».

Даша закатила глаза, снова дотронулась до иконки микрофона и, зажав ее пальцем, провела по экрану вверх, а потом возбужденно заговорила: «Не надо было ему звонить! Со мной все ок, я уже Аньке сказала. Как ты догадалась, что я была с мужиком? Пати, я с таким парнем познакомилась…» Она замолчала: у нее закончились слова. (Точнее, их было так много, что выбрать для этого войса определенные казалось невозможным.) В нижней части экрана секунды быстро сменяли друг друга – запись по-прежнему шла. Даша молчала. Через минуту она нажала на синие буквы «отмена» и напечатала: «Все нормально. Отсыпалась. Аньке я уже сказала – в розыск она не подаст. А насчет Воронца… Ну позвонила и позвонила. Не парься!»

Она открыла чат с мамой, но, подумав, не стала ничего писать: вдруг разбудит.

Сильный приступ жажды заставил встать с кровати. Даша, пошатываясь, дошла до гостиной.

– Ох, прости, дружочек, – виновато сказала она, когда включила свет и заметила, что Гусеница гипнотизирует взглядом свою пустую миску, а потом подошла к шкафу, достала большой белый глянцевый пакет с принтом в виде черных следов кошачьих лап и, наклоняя его над миской, улыбнулась кошке. – Приятного аппетита.

Та в ответ весело захрустела кормом.

Даша налила себе полную кружку воды и стала жадно пить, не отводя взгляда от Гусеницы: особенная кошка. Кошка, которая очень хотела жить.

Ее, во время прогулки с ребенком на детской площадке, нашла девушка: Гусеница лежала возле качелей с заплывшими гноем глазами, а вместо передней левой лапы у нее была рана, в которой уже поселились мухи и личинки. Неравнодушная девушка отнесла кошку в ближайшую ветеринарную клинику. Врач сказал, что животное не спасти, и добавил: «Но если у вас есть лишние деньги, можем попробовать. Пять, от силы – десять, процентов, что она выживет после операции». Лишних денег у девушки не было, но она все равно решила попытаться спасти кошку, поэтому забрала ее к себе и рассказала о ситуации в социальных сетях.

Тем же вечером об этой истории узнала Даша и тут же откликнулась на просьбу о помощи. (Она не то чтобы помогала каждой кошке, попавшей в беду – она вообще не помогала кошкам, но когда увидела фотографии этой и узнала прогнозы ветеринара, разозлилась – на несправедливость.) «Сколько надо? Я переведу прямо сейчас. Отвезите ее на операцию», – написала она девушке.

Та ответила длинным сообщением, в котором призналась, что не может отвезти кошку в клинику, потому что муж, когда вернулся с работы, потребовал убрать грязное больное животное из квартиры, а она не хочет этого делать, и теперь у них дома – скандал; что она не знает, как быть; что кошка умирает…

Через полчаса Даша, матерясь на себя и свое сострадание, ехала в Ясенево.

– Это бесполезно, поверьте. Мы просто продлим ее мучения, – серьезно и грустно сказал невысокий мужчина, когда она привезла Гусеницу в клинику – в другую, разумеется.

– Шансы есть? – Даша еле сдерживала раздражение, чтобы не нахамить ему: ее бесило, что он, как и его коллега, самонадеянно хоронит пока еще живое существо.

– Шансы есть всегда, – ответил ветеринар философским шаблоном.

Гусеницу прооперировали, и она не только выжила, но и убедительно жила уже почти год. Вообще, Даша не планировала забирать ее себе – она просто хотела помочь (а может, в очередной раз что-то доказать миру), но когда посмотрела видео, которое ей прислали из клиники – первые шаги-прыжки кошки после операции – заплакала. Не из-за жалости, а потому что почувствовала: эта трехлапая упрямая рыжая кошка – ее кошка.

Даша шумно выдохнула – как же плохо после вчерашнего, а потом начала часто втягивать носом воздух.

Пахло цветами. Букетов тридцать, не меньше, стояли на полу в разных частях комнаты: в углах, рядом с диваном, у стены возле двери. Они не мешали проходу, наоборот, располагались так, что их невозможно было задеть.

Это Роза, Дашина домработница, расставила их в какой-то одной ей ведомой восхитительно-романтичной последовательности. (Вчера в начале вечеринки Пати вызвала курьера, который забрал из лофта подарки, букеты и предусмотрительно купленные ей вазы и отвез к Даше домой. Роза встретила курьера, разобрала пакеты и коробки, а цветами по-своему украсила комнату.) Даша улыбнулась, скользя взглядом по букетам: вспоминала вчерашний праздник. Было хорошо…

А сейчас – плохо.

Может, выпить?

Она взяла стул, встала на него и потянулась к верхней полке шкафа: нарочно хранила вино здесь – чтобы труднее было достать.

Бутылка рислинга. Бокал на тонкой ножке. Глоток. Следом еще один.

Стало как будто лучше.

Даша прикрыла глаза и тут же услышала звонок в дверь.

Поздновато для гостей, тем более незваных. Кроме того, на территорию жилого комплекса просто так не попадешь – нужна заявка. Значит, это кто-то из соседей. Но что им нужно в такое время?

Она, не торопясь, дошла до коридора и посмотрела на экран домофона.

– Фак! – вырвалось у нее.

Прозвучал еще один звонок. Даша нажала на кнопку с нарисованным посередине ключом, а потом бросила взгляд в большое зеркало: у нее есть секунд тридцать, чтобы сменить широкие брюки и свободную футболку на что-нибудь более сексуальное.

– Оу! Счастливый жених! Принес приглашение на свадьбу? – ровно через полминуты ухмыльнулась (то ли потому, что успела все-таки переодеться, то ли потому, что на самом деле, обрадовалась этому визиту) она, держа в левой руке бокал, а плечом правой облокачиваясь на стену и стоя очень близко к порогу – так, чтобы Олег не смог войти в квартиру.

– Меркулова, ты опять бухаешь? Че вообще происходит? Сутки на связь не выходишь! Тебя все потеряли!

Он стоял в светло-серых джинсах и оранжевом свитшоте, из-под которого виднелась горловина белой футболки. MARNI – словно детским почерком – неровно, неуклюже – было написано на нем большими синими буквами, обведенными по контуру светло-серым. «Лайк», – машинально отметила про себя Даша: ей всегда нравилось, как одевается Олег в свободное от работы время, и она часто говорила ему об этом, но сейчас, конечно, не стала.

– Кто – все? – манерно спросила она и также манерно сделала глоток.

– Подруги твои, – с претензией бросил он и усмехнулся. – Пати звонила. Спрашивала, не со мной ли ты.

– Стра-анно, – протянула Даша и добавила с сарказмом. – Она знает, что Олег Воронец – последний мужчина во вселенной, рядом с которым меня стоит искать. А ты зачем здесь? А ты как на территорию попал?

Последние два предложения она произнесла растерянно, и Олег, воспользовавшись долесекундным замешательством, быстро взял ее за плечи и прижал спиной к стене, освобождая себе проход.

– А я мимо ехал и вдруг вспомнил, что так и не вернул тебе пульт от ворот, – деланно-ласково сказал он, продолжая держать ее. – Ну и заодно решил узнать, как ты после вчерашнего.

– Какая трогательная забота. Вернуть пульт от ворот. Узнать между делом о моем самочувствии, – не пытаясь освободиться, иронично-восторженно ответила она, глядя на него, а потом задышала чаще.

Ее голубые глаза начали медленно темнеть.

Олег, заметив это, улыбнулся. Он знал: глаза его бывшей девушки меняют цвет в зависимости от эмоций, которые та испытывает.

Он убрал руки, сделал шаг назад и оглядел ее. Короткие черные джинсовые шорты, черный топ-бандо: Даша была практически голая, и это заводило. Сексуальности ей добавляли пушащиеся спутанные кудри – так они обычно выглядели после секса.

– А ты где ночевала? Почему трубку не брала? – скороговоркой выпалил он, почувствовав неясный приступ ревности.

– А ты не охренел мне такие вопросы задавать, жених Жени? – спокойно произнесла Даша, склонила голову вправо и сделала глоток вина: принципиально не скажет, где и с кем ночевала – пусть мучается в догадках.

Олег, нахмурившись, продолжал смотреть на нее. Он действительно был недалеко от ее дома, и ему действительно звонила Пати. Она так волновалась за Дашу, что он даже сам ее набрал и, после того как та не ответила, решил воспользоваться удачным стечением обстоятельств. Проявить заботу. Проведать бывшую девушку. Ну и, конечно, остаться с ней наедине.

– Ты не можешь мне запретить задавать тебе вопросы. Любые, – нахально-насмешливо сказал он, продолжая водить взглядом по ее телу, а потом остановил его на груди. – Ты вообще мне ничего не можешь запретить, Меркулова.

У нее начало сбиваться дыхание. Внутри закипало возбуждение. Так всегда происходило, когда он внаглую разглядывал ее и говорил с ней подобным тоном. «Надо взять себя в руки, – подумала Даша. – Еще переспать с ним не хватало».

– Не наглей! Ты знаешь, я умею ставить мальчиков на место, – с вызовом произнесла она, показательно фыркнула и медленно пошла по коридору в сторону гостиной. «Черт, это все уже было с нами», – на этот раз почувствовала, а не подумала, Даша и, не останавливаясь, посмотрела в зеркало.

Олег шел за ней.

Может, прямо сейчас он вспоминает о том же, о чем вспоминает она? Как пять месяцев назад они шли по этому же коридору, только у нее в руках был букет красных роз, а у него – бутылка кремана. Это было всего пять месяцев назад, а кажется, прошел не один год.

Даша внезапно ощутила, что, несмотря на схожую внешнюю оболочку, содержание этих картинок – катастрофически разное. Когда она шла по этому коридору пять месяцев назад, точно знала: они с Олегом вырулят из плотного потока трудностей, в который попали. Теперь, идя по нему, даже не представляет, что с ними будет дальше. И будет вообще.

– Воронец, а вот мне интересно, – высокомерно, но вместе с тем довольно заинтересованно произнесла она, дойдя до гостиной и, остановившись у островной барной стойки из светло-серого камня, обернулась: он стоял в нескольких метрах от нее. – Почему я тебя так триггерю?

Олег молчал. Не знал ответа на этот вопрос: не мог его найти, как ни старался, уже год. Но сказать-то что-то надо было, и он повел себя как обычно. Сделал то, что сделал в пять лет в песочнице: ударил девочку, которая ударила его.

– А я тебя, Меркулова? Че я тебя так триггерю?

Даша рассмеялась, залпом допила бокал, налила себе новый и тут же отпила из него.

– Да кто тебе это сказал? Мне вообще все равно!

На последних словах она небрежно махнула рукой и выразительно закатила глаза, словно показывая, насколько ей все равно, а потом села на диван, поставила бокал на пол и закинула ногу на ногу.

Олег спокойно, широкими шагами, дошел до дивана и сел рядом с ней.

– Даже не предложишь? – он кивнул на бокал.

– Даже не предложу, – равнодушно ответила она, глядя перед собой.

Олег вздохнул: они могут ругаться бесконечно. Но сейчас ему не хотелось ругаться. Ему хотелось поговорить. Выяснить все. И больше не быть ее врагом. Он хотел стать для нее хорошим – таким, каким был для всех других женщин. Чтобы она относилась к нему с уважением – несмотря на все, что происходит. Вот чего на самом деле хотел Олег. Вот для чего он приехал.

– Я понимаю, ты обижена… – негромко начал он.

«Обижена? – подумала она. – Да ты меня унизил при всех!»

– Извини, – уверенно произнес Олег, словно прочитав ее мысли. – Я не хотел. Сам не знаю, что на меня нашло.

Даша молчала.

– Это предложение Жене… – продолжил он уже так не так уверенно. – Мне нужно, чтобы ты знала…

– Да плевать мне на твое предложение Жене! – раздраженно бросила она, не дав ему договорить. – Зачем ты ко мне приехал? Чтобы поссориться в очередной раз?

Олег снова вздохнул.

– Я не хочу с тобой ссориться. Я хочу нормально общаться, – четко произнес он и добавил мягче. – Дашик, я правда переживаю за нас.

Он дотронулся до ее руки.

В ту же секунду по телу Даши что-то прокатилось. Сначала она не поняла, что именно – волнение, злость, нежность, страх, а потом вдруг осознала: по ней прокатился звук – звук ее имени.

Дашик.

Так ее называли только два мужчины: отец и Олег. Совпадение, не более – они, конечно, об этом не договаривались, но Даша каждый раз, когда слышала «Дашик» от одного, невольно вспоминала о другом. Вот и сейчас она подумала о Мише и вдруг почувствовала себя маленькой.

– Ты не переживаешь! – заговорила она хныкающим тоном. – Тебе вообще пофиг на меня!

Олег сжал ее руку.

– Мне не пофиг. Иначе я сюда бы не приехал, – убедительно сказал он и, видя, что она никак не реагирует, прибавил громкость голоса. – Даш!

Он смотрел на нее. Она на него – нет.

– Ну давай попробуем сохранить нормальные отношения, – словно уговаривая, произнес Олег, впиваясь в нее взглядом, а потом сжал ее руку крепче.

Даша дернулась, освободила руку и равнодушно, по-прежнему не глядя на него, спросила: «Зачем?»

– Чтобы просто нормально общаться! – Олег чувствовал, что выходит из себя, но старался говорить как можно спокойнее. – Да, расстались. Но мы видимся постоянно, у нас общие друзья. Неужели так и будем вечно ругаться? Мы же не дети. Давай попробуем не потерять друг друга окончательно.

– Ты потерял меня окончательно вчера, когда на моем празднике сделал предложение Жене. После этой выходки у нас точно нет шансов на нормальное общение.

Даша сказала это с безысходностью, без злости, агрессии или обиды: так обычно говорят люди, которым уже не нужно ни любви, ни мести, ни правды – ничего. Так обычно говорят люди, которым нужен только покой.

– А ты меня потеряла, когда отказалась выйти за меня замуж, – с такой же безысходностью, без злости, агрессии или обиды, ответил Олег.

– У нас бы все равно ничего не получилось, – она облокотилась на спинку дивана и закрыла глаза.

– Получилось бы. Просто ты испугалась менять свою жизнь. Ты же законченная эгоистка, Меркулова. Думаешь только о себе и своем комфорте.

Даша резко открыла глаза. Ей послышалось?

Она не хотела этого разговора и нарочно избегала его с того момента, как отказала Олегу выйти за него замуж, как раз потому, что знала: обязательно выскажет ему все, что думает о нем. Для Даши подобное проявление эмоций означало бы показать Олегу, что он ей небезразличен и что она до сих пор переживает из-за расставания, а допустить этого она не могла.

– Я эгоистка?! – повысила она голос и посмотрела на Олега. – Я, по крайней мере, не пыталась тебя переделать! А что вытворял ты?

– А че я вытворял? Да я ради тебя был на все готов! – повысил голос в ответ тот, а потом засюсюкал, как если бы обращался к ребенку. – Дашенька захотела на закрытый показ – мы пошли на закрытый показ. Дашенька захотела сумочку – мы купили Дашеньке сумочку. Дашенька захотела в Рим – мы полетели в Рим. Дашенька захотела…

– Ну хватит, ладно? – резко перебила его она, махнув рукой. – Я не Женя. Ты меня деньгами своими не удивишь.

– Да я тебя ничем удивить не мог! Ни деньгами, ни вниманием, ни, – возбужденно произнес Олег, замолчал на секунду и продолжил тише, – даже любовью. Ты просто привыкла, что тебе все должны.

– Слушай, да что ты вообще обо мне знаешь?! – перешла на полукрик Даша и встала с дивана. – Ты нарисовался в моей жизни весь такой крутой, самонадеянный. Ты бы видел свое лицо, когда я в первый вечер, когда Нютик и Глеб нас познакомили, отказалась ехать с тобой! Как же – великому Олегу посмели сказать «нет»! А ты вообще знаешь, почему я тогда сказала «нет»?

Олег молчал. Он понимал: отвечать не стоит, иначе рванет. Надо просто подождать пару секунд – Даша сама ответит на свой вопрос.

– Да потому что я увидела в тебе отца! – произнесла она таким тоном, будто прямо сейчас озвучила разгадку тайны жизни, над которой уже несколько сотен лет бьются лучшие философские умы мира.

Олег не распознал драму. Он похож на ее отца – и что в этом плохого? Нет, он знал, что у Даши есть некоторые сложности в отношениях с Мишей (а разве бывает без них?), но, кажется, все женщины ищут мужчин, похожих на своих отцов…

– А ты помнишь вообще, как ты мне делал предложение? – не успокаивалась Даша. – Вот давай воспроизведем!

На последних словах она хлопнула в ладоши.

Олег пожал плечами и спокойно заговорил: «Я приехал к тебе поздно вечером, с бутылкой кремана и букетом роз. Красных. Потом мы выпили, я надел тебе мюзле на палец и предложил стать моей женой. Кстати, я купил кольцо, но мне показалось, что это будет слишком банально. Банально для такой, как ты. Поэтому и придумал эту дурацкую штуку с мюзле. Но кольцо бы все равно подарил! Только не говори, что это стало причиной отказа».

Даша громко застонала и заходила по комнате.

– Ты дурак? При чем тут кольцо? Идея с мюзле была лучшей, правда. Я даже не думала, что ты способен на такой романтик! Но дело вообще не в атрибутах.

– А ты можешь говорить прямо и попроще? – устало спросил Олег.

– Вот, – она направила на него указательный палец. – Попроще. Тебе нужно было «попроще» – и ты это «попроще» нашел. Поздравляю!

– Стоп!! – крикнул он так, что она вздрогнула, сделал паузу и продолжил тише. – Я не поведусь на твою провокационную фигню. Ты начала – договаривай. Что было не так в моем предложении?

Даша шумно выдохнула. Олег внимательно наблюдал за ней.