Сорока Джон и Похититель душ. Вор против Вора

– Заблокируйте дверь! – скомандовал системе, потерявший всякое терпение, директор.

Датчик на автоматической двери загорелся красным, и дверь с обоих боков стала медленно закрываться: «Пожалуйста…Только один… Один точный бросок» – молитвенно обратился Джон к металлическому инструменту в своей правой руке. Замахнулся… и метнул «универсальный молоток» через весь коридор. Тот, пролетев, по меньшей мере, метров пятнадцать, впился закрепленным на нем острым металлическим жалом в электронный щит ввода данных. На пол просыпались искры. Казалось, что сама богиня удачи поцеловала этого мальца в макушку, так как дверь заклинило. Она стала закрываться медленней, постоянно ритмично подёргиваясь. Добежав до двери, Сорока выдернул из щитка любимый инструмент и, обернувшись, взглянул в лицо директора Курта.

Их взгляды встретились, подобно столкнувшимся друг об друга ледникам. Оба были тверды и холодны в своих бескомпромиссных решениях: всегда, во что бы то ни стало идти до конца. Они слишком заняты собственной гордостью, чтобы рассмотреть, что твердый блестящий взгляд полузакрытых глаз и дерзкая недовольная физиономия зеркально отражались в их лицах. Закрываясь, автоматическая дверь никак не могла понимать, что происходит в этот момент и препятствием для каких событий она смогла являться в тот роковой день.

Когда же дверь захлопнулась, директор развернулся и громко зашагал по коридору, его металлическая свита последовала за ним.

– Пускайте собак, – всего-то сказал он. Вешалки перепугано переглянулись – данные меры казались им слишком жестокими. Как ни крути, а это всего лишь десятилетний мальчик. Но деваться было некуда, и они подчинились. Старшая вешалка передал по браслету приказ системе.

– Пустить собак по следу в крыло «B».

В этот момент Сорока, простившись взглядом с директором, поправил тремя с половиной пальцами сальные черные волосы, что постоянно лезут в глаза, и побрел по коридору, вспоминая по ходу план зала. Разобрав электронный замок очередной двери при помощи отвертки, он попал внутрь просторного, но очень холодного зала. Осмотрел помещение с гигантскими черными блоками, из которых направо и налево свисали длинные косы разноцветных проводов, плотно переплетенных друг с другом. К расположенным протяжными рядами блокам была присоединена специальная система охлаждения, парень пришел к выводу, что попал в сердце электронной системы здания. И не ошибся – это была серверная.

«Сейчас все здесь починим… как я умею» – подумал про себя Сорока и принялся крушить универсальным молотком все, что только попадало под руку. Электронные блоки шипели и метали в стороны искры. Данное развлечение привело к тому, что включилась аварийная система оповещения. Вышли из строя системы охлаждения, жизнеобеспечения и масса других важных программ. По углам помещения сработали оранжевые лампы противопожарной системы. Все здание, как один живой организм, стало бить тревогу, оповещая о приближающейся опасности.

«КРИТИЧЕСКИЙ СБОЙ. ОШИБКА», – то и дело повторял роботизированный безэмоциональный женский голос, – «КРИТИЧЕСКИЙ СБОЙ. ОШИБКА».

Два железных круга радиусом где-то в тридцать два сантиметра, вмонтированные в стену у двери, внезапно открылись. Это привлекло внимание нашего вредителя. Из круглых отверстий выкатились два плотных металлических шара и с шумом упали на пол. Интуиция Сороки взбунтовалась. «Что бы это ни было – это что-то нехорошее. Пора уносить ноги» – подумал он про себя. В этот момент два железных шара ожили и покатились в направлении Джона. Это и были те самые собаки, которых спустили на юношу. Но, разумеется, он понятия не имел, что это, и как оно работает. Достаточно было довериться своему чутью, а чутье у Сороки было чрезвычайно развито. Эта способность является необходимой, если тебе приходиться прибегать к воровскому ремеслу.

Джон кинулся прочь к двери, противоположной той, в которую он вошел. Шары устремились за ним. Так как сработала аварийная система, все двери здания автоматически раскрылись. Покинув серверную, Сорока устремился в шахту для сломанных деталей вешалок. И он практически успел, но один из шаров настиг его и, оказавшись максимально близко у ног мальчика сработал. Вся поверхность шара в мгновение обросла сотней выдвижных металлических игл, в пятнадцать сантиметров длиной. Часть этих игл глубоко впились в правую ногу Сороки. Мальчик завопил от резкой боли. Ему пришлось немедленно отдернуть ногу в сторону и броситься в шахту, опередив приближающийся второй шар. Шахта была практически вертикальной и, пролетев с огромной скоростью метра двадцать три, Сорока, не растерявшись, со всех сил ударил острым концом универсального молотка в тонкое алюминиевое полотно шахты. Разрывая металл по пути вниз, ему удалось замедлиться и избежать серьезного падения. Подобный исход был крайне нежелателен, так как внизу его ждала тележка с острыми деталями роботов. Аккуратно спрыгнув в сторону, Джон осмотрел свою рану. В ноге оказался, по меньшей мере, десяток кровоточащих отверстий. Он аккуратно оторвал от своей футболки полоску ткани в двадцать сантиметров шириной и перемотал рану. Теперь быстро передвигаться стало гораздо сложнее. Удаляясь, бедный Сорока хромал, оставляя за собой след из красных капель. Но была и хорошая новость. Наконец, юный вентиляционный волк достиг крыла «С» и немедленно направился сквозь широкий темный коридор к гигантской двери. Ржавая дверь открывалась вручную и не без усилий. Когда Джон попал внутрь, открывшаяся картина повергла его в шок и неописуемый ужас. Но при этом вид нельзя было не признать завораживающим. Смельчак оказался на железном мостике на высоте метров пятидесяти, в огромном цилиндрическом помещении, потолок которого возвышался еще на пятьдесят метров над мальчиком. Железный мостик замыкался в особый странный круг. Он протянулся вдоль всей стены помещения. На противоположной стороне мост ответвлялся и поворачивал под углом в 45 градусов, вытянувшись прямиком в центр цилиндрического здания, заканчиваясь на середине чего-то, напоминающего пульт управления. Снизу этот небольшой балкончик подпирала длинная толстая труба с маленькой вертикальной лесенкой, которой уже давно недоставало сгнивших ступенек. А внизу…

Внизу сотня тысяч горячих, светящихся ярко-мандариновым светом человеческих душ, закованных в небольшие прозрачные шарики, напоминающие пластиковые шары для хомячков, были просто сгружены в одну огромную гору. С боку, чуть ниже Сороки, находилось круглое отверстие, по трубковидному каналу которого изъятые души легко и быстро доставлялись в хранилище. Их было так много, что от испуга Сорока всерьез волновался за свое сердце – трепещущий орган неумолимо стремился выпрыгнуть из груди, ритмично щекоча ребра.

Освещение в этом сумрачном месте практически отсутствовало: подсветка вдоль моста да крупный фонарь над пультом управления. Железные, покрытые коррозией стены тускло отбивали яркий оранжевый свет мандариновых пузырьков, мирно покоящихся на дне этой «бочки». Действительно, здание сильно напоминало бочку изнутри. Металлические пластины, из которых состояло внутреннее покрытие, отслаивались, а местами даже отпадали и с шумом ударялись об пол. Сквозь щели между ржавой арматурой, из которой был сварен весь хрупкий мостик, капли крови с ноги Сороки падали прямиком на сферы с похищенными душами. Отовсюду чувствовались толчки и слышались взрывы. Здание совсем вышло из-под контроля и постепенно разрушалось. Сигнальная сирена жутко бесила. «Нужно торопиться» – думал Сорока, осознавая тот факт, что рискует быть погребенным в этом проклятом месте.

Он ковылял как мог, волоча больную правую ногу. Опираясь на перила, Сорока уже прошел большую часть пути, когда в «бочку» вторгся нежеланный гость. Это был директор.

– Посмотри, что ты натворил, маленький мерзавец! – вопил в ярости Курт Верт Интро.

Директор был очень болезненным, худым и слабым, в довесок ко всему, у него поднялось давление. Потому быстро догнать Сороку он не мог. Хватаясь за перила, чтобы не свалиться вниз при очередном толчке, он стал продвигаться в направлении маленького сорвиголовы. Одна из отслаивающихся пластин со свистом пролетела возле него.

– Как же ты не видишь! Я собственными усилиями сделал город лучше! Сделал лучше людей! А ты…

– Ты не сделал их лучше, лжец! – перебил его Сорока, – Ты собственноручно лишил их возможности быть добрыми и чувственными. Они мучаются и обречены быть несчастными.

– Дурные эксцентричные идеи ведут к ужасным непредсказуемым последствиям! – возражал директор, глядя, как Джон подобрался практически вплотную к пульту управления.

Наблюдая за тем, как вот-вот весь мир безумного директора будет разрушен, тот, управляясь ненавистью, внезапно ускорился. Подобно свирепому зверю, он шипел и скрипел зубами, подбираясь к Джону. Малец, в свою очередь, благополучно добрался до центра управления и на специальной панели обнаружил крупную красную кнопку под небольшим стеклянным куполом, укрытым белесой пылью. Зная немного о приборостроении, он догадался, что именно эта кнопка заставит замки на прозрачных шарах, служащих тесной тюрьмой для человеческих душ, раскрыться.

– Остановись же, безумец! – взмолил Курт Интро Джона, до которого оставалось еще метров десять, – Ты всегда будешь для них чужим, никто тебя никогда не поймет… И не примет!

– Нет, – отвечал спокойно Джон, – Это тебя никто не понимал и не принимал твою скучную рациональную натуру. Тебе было чуждо поведение свободолюбивых активных людей. Ты был не похож на них, и потому… Джон на секунду замолк, полностью осознав мотивы этого мерзкого эгоистичного существа, – …И потому ты решил сделать их похожими на себя.

Глаза директора широко распахнулись, лицо вытянулось от удивления. Его нижняя губа задрожала, и в груди что-то закололо. Где-то в глубине души, Курт Верт Интро понимал, что этот беспалый мальчишка прав.

Именно в этот момент, размахнувшись как следует, Джон, держа универсальный инструмент обеими руками, врезал что было мочи по красной кнопке. Осколки стеклянного купола разлетелись, и кнопка воспылала ярко-красным цветом. Джон посмотрел вниз. Спустя несколько секунд тишины, прозрачные пузырьки стали резко с характерным треском открываться, отстреливая в стороны, как жареный попкорн на сковородке. Сначала одна, потом вторая, третья… Сферы раскрывались все быстрее и быстрее, и вскоре освобожденные огнехвостые души пролетали мимо двоих на мостике, устремляясь вверх. Кроме специально разработанных сфер, ничто материальное не могло служить препятствием для призрачной субстанции. Души без проблем проникали сквозь стены и потолок в направлении своих хозяев.

Директор со спокойнейшим лицом взглянул на Сороку. Он сжал губы, кивнул и таким же спокойным, даже слегка веселым голосом, сказал:

– Я тебя задушу, – и стал приближаться к мальчику, вытянув руки вперед.

По лицу директора Сорока понял, что сейчас будет твориться. Ему стало страшно. Но мысль о совершенном им благом деянии успокаивала его и подогревала изнутри. Объясняя, что данная жертва безусловно стоила того, он встал. Выпрямился во весь рост и пошел, хромая и обреченно смотря на треклятого мерзавца директора. «Будь что будет» – подумал смельчак и сжал покрепче старый добрый молоток.

Они не спеша двигались по расшатанному мостику навстречу друг другу. И вот, еще мгновение для короткого вздоха, и цепкие холодные руки остервенелого директора впились в горло мальчика. Сорока безуспешно отчаянно боролся. Почему спросите вы: да все банально просто. Сухие и чистые руки Курта Верта Интро, вероятно, всю жизнь были обильно утерты антибактериальным антисептиком, и он никогда не прикасался прежде к вспотевшей шее в машинном масле. Они поменялись местами – и в этот момент Сороке удалось выскользнуть. Внезапно сверху прямо в мостик угодила тяжелая железная пластина. Она не выдержала тряски здания и сорвалась безмолвно в пропасть. Прорвав кусок мостика как марлевую ткань, пластина поспешила на дно бездны. Никто, в том числе пластина, подумать не мог, что заберет с собой сумасшедшего директора. Но это произошло. Худой слабый директор не устоял – все это для его истощенного организма было слишком внезапно. Он не успел ухватиться за край мостика, в отличии от Джона, и с криком скрылся во мраке бесконечной тьмы. Джон же, зацепившись молотком за мостик, повис над бездной, крепко сжимая обеими руками рукоятку. Все эти злоключения и путешествия сильно измотали его, и сил подтянуться не осталось. Так он висел на краю моста, провожая взглядом последнюю пару сотен освобожденных им душ. Висел мальчишка с четким осознанием того, что ему пришел конец. Слишком часто он шутил со смертью, проверяя на прочность ее терпение. Никогда не знаешь, что готовит тебе судьба, но тебе неминуемо придется все это съесть. Необходимо признать: картина была завораживающей: «Так красиво… Я даже не против, если это последнее, что я увижу», – думал про себя мальчик.

От набравшихся соленой жидкости глаз, все вокруг казалось мутным, но он все же смог разглядеть пару силуэтов, проникших в помещение.

– СОРОКА! – раздался голос со стороны входа.

– Я ЗДЕСЬ! – отчаянным криком вырвались слова из его груди.

– Держись там, мы идем!

Двумя силуэтами оказались Побелка и Умник. Блондин живо подскочил к месту, где пластина оторвала кусок моста, склонился и схватил Джона за руку.

– Сейчас мы тебя вытащим! Потерпи.

Умник потянул Побелку на себя, и вместе они выволокли Сороку из лап зловещей неизбежности.

– Ребята-а! Как я рад вас видеть! – сказал заливающийся слезами счастья Сорока.

– Побереги силы. Если сейчас же не уберемся отсюда, то сгинем все трое. – Сказал серьезным голосом Побелка.

Друзья подхватили под руки Джона, и направились к выходу:

– Ты знаешь, я испортил твои кеды. – Сказал Сорока, глядя снизу вверх на друга, который целеустремленно тащил его под руку.

– Да и черт с ними! Идиот! Это сейчас не имеет значения, – ответил Умник, глядя строго вперед.

Здание рушилось, как если бы его стены были из печенья. Трое смельчаков только и успевали уворачиваться от падающих ламп в коридорах, отваливающихся кусков стен и пробираться сквозь трещины в завалах. По пути им встречались куски вешалок и сломанные учетные работники. Наконец, выбравшись наружу и отойдя на безопасное расстояние от черной многоэтажки, три друга свалились на траву. Взору троицы открылось все великолепие рушащейся исполинской конструкции под известным названием «Интро Индастриз».

– Но как вы меня нашли? – Сорока задал надоевший ему вопрос.

– Это все Побелка! – сказал Умник.

– Видишь ли, – стал объяснять блондин, – Выписавшись из больницы, я захотел повидать своего сокамерника, а когда узнал от твоих приятелей о сумасбродных заявлениях, которыми ты сыпал направо и налево, вспомнил историю о старшем брате Умника, которую ты рассказывал в больнице. И тут меня захлестнуло чувство тревоги. Знаешь, как говорят, «сердце не на месте»?

– Это тебе твоя душа подсказала, – перебил его Джон.

– Выходит, что душа, – улыбнувшись, подтвердил Побелка, – Так вот, в тот же момент я твердо решил искать тебя в «Интро Индастриз». И прихватил очкарика с собой.

Он хлопнул от души Умника по спине:

– Эту бездушную скотину поначалу пришлось волочь под угрозой кулака, но когда душа вернулась к нему, парнишка быстро включился в суть дела.

– Ага, прости Джон, но когда у тебя отсутствует душа, ты лишаешься возможности правильно рассматривать ситуацию – только скупой холодный расчет.

– Обещаю вам, господа! – обратился к друзьям Сорока своим привычным псевдосерьезным голосом, – За мое спасение я в долгу не останусь!

– Ой, да брось ты! – махнул рукой умник.

– Месяц! Да-да, месяц вы будете пить свежайшее молоко с печеньем за мой счет в «Бессоннице»!

И все трое мальчишек залились громким добрым смехом, напрочь позабыв, что лето подошло к концу.

Эпилог

С тех самых пор, когда город Н*** был потрясен чрезвычайными событиями, прошло два месяца. Шумиха вокруг истории с похищениями душ улеглась, как некогда поднятая пыль ураганом. Теперь же все вернулось на круги своя. На окраине города можно было наблюдать восстановительные работы вокруг полуразрушенного здания, еще недавно бывшего корпорацией Интро. (Кстати, согласно проекту застройки, новый цвет здания решили сделать оранжевым).

И вы бы без труда нашли внутри города двухкомнатную квартиру мальчика Джона, почетно даренную ему главой города Н***. И узнали бы также, что жителям обещано открыть в скором времени на площади в центре города, между пересохшим фонтаном и треснувшим банком, памятник мальчику с молотком.

Покинув в обед свою новехонькую обитель, еще пахнущую ремонтом и мебелью, Джон Хаф бы заправил универсальный молоток в строительный пояс, что отныне всегда был на нем, и направился бы на улицу, где его уже ждала банда. Он бы не особо изменился, не поймал бы гордыню, как говорится, и не зазнался бы. Остался таким же веселым и справедливым раздолбаем, каким и был всегда. Но ничего из этого не произошло.

Сами подумайте, ну кто бы принял историю двух десятилеток и сироты за чистую правду? Как бы ни распинались Побелка с Умником, никто им не поверил. Из-за катастрофы в корпорации Интро жителям города вернулись украденные души. Кто мог поверить, что причиной всего этого стал десятилетний бездомный мальчик. Вздор! Но милая Джейн, разумеется, поверила голодранцам, она вымолила у Нотсвуда праздничный ужин за её счет.

Воссоединившись с друзьями, первым Сорока услышал голос Сладкой:

– Вот он, – сказала стеснительная скромняшка и покраснела, – Наш герой.

– Герой-то герой, а в свободное время – геморрой. – Как обычно, издеваясь, пронудела Горькая.

– Не стоит сравнивать близких друзей с серьезными хроническими заболеваниями – сумничал Умник, как обычно.

ЛикМик-Так с полным ртом шоколадного батончика тоже что-то невнятно промычал и рассмеялся. Даже Хромой улыбнулся, так как он единственный разбирает лепет своего пухлого друга, когда тот жует (а жует он часто).

– Куда пойдем? – спросил Умник у Джона.

– Сейчас встретим Аттику, а потом в «Бессонницу», там нас будет ждать Побелка.

Банда весело зашагала по улицам восстанавливающегося после войны города. Не прошли они и трехсот метров, как завидели издали идущую навстречу Аттику. Она была все также исключительно по-своему великолепна. Локоны цвета спелой черешни весело подпрыгивали на ходу. Белоснежное кружевное платье, притягивающий взгляд выразительных глаз, нежная улыбка и доброе сердце – в общем, все то, во что так безнадежно был влюблен Сорока – это все Аттика. Да-да, именно влюблен, теперь Джон четко осознавал свои чувства и не стеснялся их. «Сегодня я точно её поцелую. Ведь после всего пережитого мне стыдно и не пристало бояться девушки», – думал он про себя. Когда они встретились, Аттика протерла рукой щеку мальчика, где как положено, уже вполне законно располагалась тонкая полоска мазуты, и поцеловала Джона в щеку. Тот в свою очередь крепко обнял и бесцеремонно поцеловал девочку в губы. До-о-лго так, с закрытыми глазами, как это делают взрослые. Но открыв глаза, он отскочил назад с криком:

– Ах ты, паршивая шавка!

– Что-о-о-о! – возмутилась шокированная девушка.

– Клянусь всеми своими целыми пальцами, это та самая псина, что мне мизинец с безымянным отняла!

Все замерли в недоумении. А Джон, ловко выхватил молоток с ремня на поясе и помчался за перепуганным псом, на ходу поправляя тремя с половиной пальцами челку, что вечно лезла в глаза.

– Погоди, Сорока! – кричали дети, пытаясь достичь стремительно удаляющихся мальчика-героя и собаку-воровку, но их голос едва доставал ушей Сороки.