Пока стоит маятник

– Это какой-то новый смартфон? Где купила? Я тебе не верю. Ты перестаралась с фотошопом.

– Это не фотошоп. Ты слишком молода, а он уже взрослый дядька. Любо-о-овь, – издевательским тоном произнесла Алёна. – Ты ему поверила, а вдруг он на органы решил тебя продать.

– Ребята говорили, что ты гадина, и стараешься только для себя, но я всегда тебя защищала. Одна, одинёшенька со всего класса. С тобой никто не дружит, потому что ты считаешь себя лучше всех. И хочешь быть первой во всём. А теперь не можешь перенести, что меня любят, а тебя нет.

– Я об этом даже не думала, – удивилась такому повороту Алёна и фыркнула: – Ни о какой любви не думала. К кому? К нашим противным мальчишкам. Фу! Бе-е-е.

– Вот именно! А меня полюбил такой необыкновенный человек. По-настоящему. Ты позавидовала и сотворила эту гадость. Я считала тебя своей подругой и сильно ошиблась. Обойдусь без твоей помощи. – Диляра подхватила сумку и покатила обратно к калитке.

Алёна опять захлопнула калитку на замок.

– Я ничего не делала. Это правда. Не дам тебе делать глупости.

– Да кто ты такая. Сейчас же пропусти. Я сказала: пропусти! Жалею, что пришла. Не имеешь права меня держать! – закричала Диляра.

Алёна открыла калитку.

– Иди. И я не завидую.

Она медленно побрела в дом.

«Впервые захотела помочь и не получилось. Но я пыталась».

Ближе к вечеру Алёна стала волноваться сильнее и сильнее. Ей представлялось, что у Диляры подпольные хирурги вырезают почку, или вообще делят на кусочки. А что если этот Али продаст её в жёны арабскому шейху? Про такое по телевизору показывали. Не выдержав переживаний, Алёна заявила матери.

– Я оставила у Диляры реферат по истории, а завтра нужно его сдать. Сейчас сбегаю и заберу.

Марианна Авдеевна поперхнулась, Откашлявшись, полюбопытствовала:

– С каких пор вы вместе пишете рефераты? Позвони, Диляра захватит его в школу.

– Я быстренько, тут недалеко. Мне нужно его закончить. – Алёна выскочила из дому, как ошпаренная.

Фасад дома семейства Насыровых украшала лепнина, в больших арочных окнах с зеркальными стеклами отражались лапы елей, усыпанные снегом. Алёна нажала кнопку звонка, подождала немного, на ступеньки, освещённые фонарём, вышла Диляра в лёгком фланелевом халатике. Увидев её, быстро захлопнула дверь. Алёна, не зная, что дальше предпринять, стала кружить перед воротами. К счастью, вскоре к дому свернула машина, из неё выбрался отец Диляры.

– Здравствуй. Не можешь дозваться? – поинтересовался он, заметив утоптанный снег. – Может звонок не работает?

– Добрый вечер. Работает. Я хотела увидеть кого-то из взрослых. У меня важное дело.

Смуглое лицо мужчины осталось беспристрастным.

– Слушаю.

– Я пыталась убедить Диляру, но у меня не получилось. Сегодня около двенадцати ночи она сбежит из дому с Али. А он, как я узнала, женат. В общем, я волнуюсь за неё.

– С каким таким Али? Это не шутка?

– Думаю, Диляра не шутила. Поговорите с дочерью, она вам всё объяснит, – Алёна чувствовала себя неловко и довольно глупо.

Отец Диляры смотрел на Алёну с недоверием и подозрением. Эту девочку он знал плохо, она всего пару раз приходила к ним домой.

– Я поговорю.

– Я пойду. – Алёна переступила с ноги на ногу.

– Иди.

Она чувствовала спиной, мужчина смотрит ей вслед. Скрывшись за поворотом, Алёна не пошла, побежала. На душе скребли кошки. А если она подвела подругу? Вдруг Али не виноват. Поверила не однокласснице, а первому встречному инопланетянину. Но в глубине души знала, Неркан сказал правду. И всё же ощущала себя предательницей.

Мать застала сидящей на кровати в её комнате. Она подняла голову и посмотрела на неё взглядом, в котором стыл ужас. Алёна вздрогнула.

– Мам, ты чего так испугалась? Я же сказала: вернусь быстро.

Марианна Авдеевна протянула к дочери руку, испачканную в серый налёт.

– Откуда это? – поинтересовалась она осипшим голосом. – Скажи мне правду. – На застывшем от напряжения бледном лице дрожали губы.

«А ведь мама знает, что это такое? – поняла Алёна. – Этот налёт оказался на одежде и коже после перехода через светящийся овал. Она умылась, переоделась, засунула одежду в стиральную машину, но часть серого вещества, видимо, просыпалась на пол. – А может, она знает и о другой Земле? Ведь Неркан что-то упоминал…»

Марианна Авдеевна вскочила с кровати и крепко ухватила дочь за плечи.

– Да говори же, чёрт тебя побери! Откуда это взялось в твоей комнате!?

Алёна видела, как сильно напугана мать и поняла: ни в коем случае нельзя признаваться. Только теперь осознала, почему та всегда следила за ней, не давая сосредоточиться, не разрешая подолгу находиться одной. Она не была уверена в её способностях, но подозревала о них. На какое-то время, видимо, она успокоилась, но сегодня обнаружила этот налёт и встревожилась. Что же такого страшного в её способности?

– Мама, извини, я сожгла несколько листков бумаги в комнате. Поленилась идти на улицу, но я открывала форточку, чтобы вышел дым, – повинилась Алёна, надеясь: ложь получилась правдоподобной.

– Так это пепел? – выдохнула мать с облегчением.

– Ну да. А ты что подумала?

Мать растерялась, не зная, как выкрутиться.

Алёна решила ей помочь.

– Я не курю. Правда-правда.

– Ну да я решила: ты начала курить. Сама знаешь, я отношусь к этому резко отрицательно. Взяла реферат у Диляры? И где же он?

– Её дома не оказалось. Ничего, она принесёт в школу. Но я замечательно прогулялась по снегу. Там такая красотища! – Алёна подумала: на сегодня план по вранью перевыполнила.

Марианна Авдеевна провела ладонями по лицу, будто пыталась стереть тревогу и волнение.

– Ладно, солнышко. Что-то я устала, пойду прилягу, а ты долго не сиди за уроками, всех пятёрок не заработаешь.

«Я вру. Мама врёт. Что ещё она от меня скрывает?»

На следующий день в классе Алёну ждал неприятный сюрприз. Диляра пересела на другую парту. Алёна не подозревала, насколько это будет обидно, ведь она пыталась спасти подругу, пусть и насильно. Едва дождавшись перемены, подошла к Диляре.

– Извини, но я хотела как лучше. Разве оказалась не права?

Чёрные глаза Диляры излучали такую ненависть, что Алёна поёжилась.

– Ты предательница! Никогда не прощу тебя за то, что ты сделала!

Одноклассники впервые узнали: тихая татарка умеет повышать голос. Все вокруг с любопытством стали прислушиваться к разговору. Диляра понизила голос.

– Отец с братьями подстерегли Али и затащили в дом, а я из-за твоего доноса не могла предупредить его. Меня заперли в спальне. – Диляра сглотнула слюну и шумно задышала, пытаясь не разреветься. – Они ударили его несколько раз, а меня заставили смотреть на это. Я видела, как кровь течёт по его лицу. Ему было так больно! А всё ты. Али так глядел на меня. Он решил: я выдала его.

Алёна, понимая, сейчас она не станет слушать её доводы, только вздохнула. Диляра сжала кулаки.

– Ты больше для меня не существуешь. С предателями я не дружу

– Но ведь он тебя обманывал, – не выдержала обвинений Алёна.

– Он любил меня, а ты всё испортила. Не хочу больше с тобой разговаривать, – тихая воспитанная Диляра прошипела: – Сука.

Алёна отшатнулась.

Большую часть разговора одноклассники не услышали и терялись в догадках. Что же они не поделили? Юля Панова, не ожидавшая такого подарка от Диляры, обрадовалась:

– Что, Мышинская даже единственную подружку доконала. Вот теперь ты точно одна осталась.

Алёна вернулась на своё место, равнодушный вид давался с трудом.

– Я говорила: мне никто не нужен. Теперь окончательно это поняла.

Маша Данилова хихикнула, потом с ехидцей добавила:

– Поправочка. Это ты никому не нужна. Лишний элемент в классе.

Бледная кожа на лице Алёны сделалась совсем прозрачной, будто отхлынула вся кровь.

– У тебя своё мнение бывает? Или ты умеешь только за Пановой повторять? Значит, и расплачиваться будете вместе. Я не забыла про стёкла.

Маша вытаращила глаза, бросила взгляд на Юлю, словно ждала от неё команды – фас!

– Она нам угрожает? Мы это уже не раз слышали. Жуть как страшно.

Оля Садовникова поддержала подруг.

– Одна болтовня, Мышинская. Или ты драться с нами собралась? Тебе по росту только Машка подходит, но она, если ты забыла, борьбой занимается. Быстро тебе навешает.

Маша засмеялась. За последние полгода трое девочек из тусовки Юли обогнали в росте даже мальчишек одноклассников. В отличие от щуплой Алёны невысокая Маша, имея широкую, крепкую кость, стала сильной.

– Ага. Сила есть ума не надо, – хмыкнула Алёна, намекая на плохие оценки Даниловой. – Я с вами драться не собираюсь. По-другому разберусь.

Прозвенел звонок на урок. Юля показала Алёне средний палец.

– Ждём, не дождёмся.

В этот день Алёна толком не слышала учителей. Обида на Диляру разъедала душу словно кислота.

«Я была совершенно права, когда решила, что мне никто не нужен. Больше никогда и ни с кем не буду дружить»

Глава 4

Вернувшись из школы, Алёна быстро поела, до прихода матери с работы оставалось два часа. Обычно, не давая себе расслабляться, она сразу садилась за уроки. Но сегодня у неё другие планы. Алёна, убрав прикроватный коврик, освободила пространство посреди комнаты. Скрестив ноги, села на пол и закрыла глаза. Сначала из-за тревожных мыслей ей не удавалось сосредоточиться, но потом она почувствовала, как тяжелеют руки и ноги. Открыв глаза, устремила взгляд на вишню, тяжело качающуюся заснеженными ветвями. Дождалась, когда ветви в снегу замельтешили перед глазами, поднялась на непослушные ноги. Вскоре метель из светящихся точек закружила вокруг неё, Алёна сделала шаг. Уже знакомый звук хлопка возвестил: переход удался. Видимо, она снова попала на Тарию вечером. Солнце почти скрылось за вершины гор, сине-розовые сумерки окрасили валуны и траву в изысканный цвет. Алёна огляделась в поисках Неркана, коснулась камня рядом с собой, надеясь, что это живое существо. Пальцы ощутили твёрдую холодную поверхность. Вокруг, не считая шелеста листьев, стояла тишина.

– Ау, Неркан!

– Я здесь, – услышала она ответ на свой призыв. – Задумался. Решал интересную математическую задачу. Справа от неё зашевелилась высокая трава, из неё высунулась сначала круглая голова, а потом неровное туловище.

– Тут есть ещё кто-нибудь живой? – Алёна потыкала пальцем в твёрдую поверхность рядом с собой. – Это настоящий камень или…

Неркан, медленно перебирая тонкими кривыми ножками, приблизился к ней.

– Или. Это место что-то вроде ваших песчаных пляжей. Здесь, скажем так, тарийцы отдыхали.

Алёна посмотрела тарийца, почти вросшего в местную землю.

– Этот явно слишком давно тут отдыхает. Твёрдый и холодный, совсем, как настоящий камень. Может, он умер?

Неркану явно тяжело давалось стояние, он опустил туловище на траву.

– Тысяча пятьдесят четвёртый жив, просто находится в глубоком анабиозе.

– Как лягушки зимой?

– Глубже. В таком состоянии он может находиться бесконечно долго. Это одна из наших способностей, – в голосе Неркана звучала гордость.

Алёна поёжилась. Ужас. На долгие годы превратиться в неподвижный объект и лежать, зарастая травой.

– А зачем он так сделал? У вас есть дома? Или все жители Тарии валяются на земле, будто куски скал?

Неркан возмущённо забулькал, Алёна не разобрала ни единого слова.

– Не поняла, что ты сказал?

– Ты как представитель отсталой Земли не понимаешь высших достижений нашей цивилизации. Мы совершенно ни в чём не нуждаемся, ни от чего не зависим. Мы прошли все стадии технического развития и достигли высшей точки. Наши города и техника давно рассыпались в пыль за ненадобностью. Планета очистилась и вернулась к истинному облику. Нам не нужна одежда и дома, чтобы согреваться или охлаждать тела. Не требуется техника для перемещения, мы в любом месте подключаемся к информационному полю планеты. И не только своей, но и ближайшего параллельного измерения. Имея в запасе тысячи лет жизни, нам не нужно спешить. Капсулой сознания каждый житель Тарии может перемещаться в любую часть своей планеты. А тот, кто достиг высшей точки развития, способен мысленно создать собственный мир.

Алёна пожала плечами.

– Как я поняла: тот, кто тут лежит холодным булыжником, достиг высшей точки развития и сейчас создаёт новый мир.

– Правильно.

– Выглядит жутковато.

– Твой неразвитый ум пока не способен осознать.

– Если Тария похожа на Землю, значит, у вас похожие созвездия. Вы летали на них?

– Да. На заре нашей цивилизации.

– Нашли других инопланетян?

Неркан поднял круглую голову к небу.

– Все планеты солнечной системы безжизненны. Но в одном из созвездий Большой Медведицы есть планета Мицар, вот на ней мы и обнаружили развитую цивилизацию. На нашем языке они носят другие имена, я назвал по земному, чтобы тебе было понятнее. На Мицар мылящие существа как раз достигли высшей точки развития, как мы сейчас. Но тогда мы не поняли их, совсем как ты нас. Полная гармония и слияние с собственной планетой на ментальном, информационном и физическом уровне – высшая точка развития цивилизации.

Алёна задумалась.

– А как вы стали такими?

Ей показалось, в странных глазах Неркан промелькнуло смущение.

– Были ошибки. Мы почти погубили планету, но смогли выжить. Внешний облик – заслуга биоинженеров и… радиации. Но всё это в прошлом.

Алена пригляделась к нему. Глаза инопланетянина стали серыми.

– А почему ты другой? Не впадаешь в анабиоз и не творишь свой мир?

– Видимо, я ещё слишком молод, мне интересны любые проявления жизни. Мы слишком заговорились с тобой. Ты не потеряла маячок?

Алёна протянула ему белую коробочку. Неркан бережно принял её, коснулся ею одного из своих запястий. На глазах изумлённой девочки, по поверхности коробочки забегали разноцветные огоньки, потом они погасли.

– Спасибо. Столько эмоций и какие сильные, – произнёс он довольным голосом, возвращая маячок. Позже я наслажусь ими.

– Прибор записывал мои эмоции?

– Не только твои. Все эмоционально-психические волны в радиусе пяти метров. Я же говорил: мы полезны друг другу. Мне неоткуда взять эмоции. Я могу видеть, подключаясь к земным устройствам, как их испытывают другие, но сам не способен. Печально сознавать, но я отклонение, атавизм, ошибка, раз пока не могу как все тарийцы стремиться к совершенству. Ты тоже ошибка, атавизм. Помогла своей подруге?

Алёна печально вздохнула:

– Почему я атавизм?

Неркан выпучил и без того круглые глаза.

– Обязательно объясню. Потом. Мне нравится с тобой беседовать, я чувствую себя ожившим, но твоё время пребывания здесь истекает. Чем тебе ещё помочь?

– Одна помощь мне уже вышла боком. Теперь Диляра на меня злится.

– Без последствий не бывает. Если тебе ничего не нужно, отправляйся назад. Приходи как-нибудь ещё, буду ждать.

Алёна вспомнила о своём обещании отомстить банде Платовой.

– А нет. Есть одно дело. Мне нужна подсказка. Я хочу наказать своих врагов, но не знаю как. Хорошо бы их сильно напугать.

Неркан погладил запястье. Его глаза сменили цвет: из серых стали голубыми.

– Назови имена своих врагов, и я узнаю, чего они боятся больше всего.

– Как? Поищешь на открытых сайтах?

– На закрытых тоже. Если что-то попало в информационные сети остаётся там навсегда – Пальцы Неркан зашевелились в воздухе.

– Что ты делаешь? А где же экран?

– Прошлый раз я визуализировал его только для тебя, мне это не нужно. Моё зрение на несколько порядков лучше обычного человеческого, я могу видеть в большем диапазоне, чем ты. Есть, нашёл. Три девочки посещали психолога, Платова Юля очень боится змей, София Елизарова обычных тараканов, а Маша Данилова терпеть не может голубей. Та-а-ак Ольга Садовникова даже лечилась у невролога, она плохо переносит темноту и спит с включённым ночником. А ты оказывается, не любишь находиться в толпе.

Алёна хмыкнула:

– Понятно, ты залез в компьютер школьного психолога. Помню, как она допытывалась, что беспокоит меня больше всего. Как чувствовала: нельзя отвечать правду. И чем эти сведения мне помогут?

У Неркана на одной из ладоней появилась ещё одна коробочка на этот раз чёрного цвета. Поверхность прибора засветилась, пальцы тарийца заскользили по узорам.

– Я запрограммировал голограф, – объяснил Неркан, нажимая на красный зигзаз у края коробочки.

В метре от Алёны из травы подняла голову жуткого вида кобра, она высунула раздвоенный язык и зашипела.

– Мамочки! – испугалась Алёна и отскочила подальше от змеи.

Земноводное поползло по камню в сторону девочки.

– Убери её, убери!

Змея растаяла в воздухе.

– Не бойся – это всего лишь голограмма. Ты тоже не любишь змей?

– Их многие не любят.

– Нажмёшь вот здесь, появится меню с картинками, выберешь нужную позицию. Голограммы отключаются вот здесь,– Неркан дотронулся до квадратика в середине прибора. Действие голографа в радиусе десяти метров, тебе придётся быть неподалёку от тех, кого хочешь напугать. Для Садовниковой сама выберешь что-нибудь.

Алёна взяла коробочку, нажала на картинку со змеёй. Снова возникла мерзкая кобра.

– Принцип поняла. А откуда у тебя эти приборы, если у вас всё давно исчезло.

– Эти приборы когда-то существовали у нас, – переменчивые глаза Неркана дважды поменяли цвет. – Я их просто воссоздал. Торопись, там на твоей земле уже прошло больше трёх часов.

– Ой, скоро мама вернётся домой. Мне нужно спешить.

– Не потеряй маяк, – напомнил Неркан и помахал сразу обеими руками.

Алёна помахала в ответ и скрылась в светящемся овале.

Дома она тщательно отряхнула одежду, вытерла пол в центре комнаты от тонкого слоя серого налёта, похожего на пепел. И вовремя. Хлопнула входная дверь, послышался голос матери.

– Я дома. Алёнушка, поставь чайник на плиту, я по пути купила пиццу.

Алёна скривилась, она терпеть не могла, когда мама называла её так. Быстро постелила ковёр на место и отправилась на кухню.

– Как дела в школе? – Марианна Авдеевна с наслаждением сделала глоток горячего чая.

– Нормально, – Алёна откусила кусочек пиццы и вспомнила, что сегодня ещё не делала уроки. О них она попросту забыла.

– Завтра я немного задержусь – ужинай сама.

– Ладно.

Раз или два в неделю мать приходила домой позже. После этих задержек какое-то она время находилась в прекрасном настроении и даже забывала подробно расспрашивать о прошедшем дне в школе.

– Нормально – это никак. Что проходили? Тебя спрашивали?

Алёна вздохнула, придётся рассказать, иначе мать не отстанет. Она уже давно к обычному рассказу добавляла выдуманные истории. Не говорить же правду, что сидит за партой одна и толком ни с кем не общается.

– Я не закончила уроки, – Алёна торопливо свернула повествование о прошедшем дне.

– Только не сиди допоздна. Я уже не раз тебе говорила, выбери те предметы, которые тебе пригодятся в будущем и налегай на них. Ты надорвёшься, пытаясь выучить на пятёрку все задания. Это ещё никому не удавалось. Ну разве что гению, а ты у меня умница, но не гений.

Алёна допила чай, отряхнула с рук крошки пиццы.

– И уступить Платовой. Ещё чего.

– Так ты стараешься из-за неё?

– Какая разница из-за чего?

– Есть разница. Учиться ради знаний для себя или из желания доказать кому-то.

Алёна насупилась. «Ну теперь начнётся. Лекция на полчаса»

– Да я просто так сказала. Конечно, ради знаний. Я пойду, ладно?

С уроками на этот раз она покончила быстро. Не стараясь, написала короткое сочинение, лишь просмотрела параграфы по истории и географии, сделала задачи по алгебре. На следующий день в школе она вся изнервничалась, впервые опасаясь вызова к доске. Думала о том, как будет радоваться её неподготовленности банда Пановой. Она не желала доставлять им такое удовольствие. Алёна даже забыла о своей обиде на Диляру.

Исполнение плана мести она решила отложить на более подходящее время. Алёна достала голограф, покрутила в руках и сунула обратно в сумку.

Вечером на занятии в театральной студии еле высидела два часа прогона нового спектакля.

«Зачем вообще сюда хожу? Мне совсем не нравится это», – мучилась Алёна, слушая, с каким пафосом произносит текст Соня Елизарова.

– Мышинская, чего такая кислая? Не можешь успокоиться, что не досталась роль Ларисы, – прошипела Платова.

Алёна только хмыкнула. Даже в фильме Михалкова бесприданница Островского тёмненькая. Елизарова, будучи жгучей брюнеткой и, если честно признаться, красавицей, идеально подходила на эту роль.

– Чего язык проглотила? Признай, на этот раз мы обставили тебя.

Алёна покосилась на слегка выпуклые голубые глаза Юли, немного нескладное длинное тело.

– Говорят, ты боишься змей.

Юля приоткрыла рот, влажно блеснули крупные зубы.

– А причём здесь это?

Алёна усмехнулась.

– Да так захотелось, посмотреть, как ты пищишь от страха.

– Ага, щас. Так я и доставила тебе удовольствие.

– Ты уж постарайся.

Алёна не собиралась пугать Платову прямо в театральной студии, но уж очень нудным показалось сегодняшнее занятие. Ещё дома она потренировалась, направлять невидимый луч голограммы в нужное место. Она незаметно вытащила чёрную коробочку из сумки, включила голограф – изображение королевской кобры возникло рядом со стулом Юли. Змея зашипела, капюшон раздулся, узкая голова повернулась к Платовой.

– Ой, мамочки! – завопила Юля, вскакивая на стул.

Кобру заметили и Оля с Машей, сидящие рядом со своей предводительницей. Садовникова несмотря на свой рост ловко отпрыгнула в сторону, а кругленькая полная Данилова затряслась, словно студень на блюде.

– По-по-помогите! Тут змея, – заикаясь выпалила Юля, беспомощно закрываясь руками от пресмыкающего.

Алёна выключила голограф. Кобра растаяла в воздухе. Выглядело это так, будто змея опустила голову и быстро скользнула под стул.

Илья Константинович бросил на стол распечатанный текст и бросился к Юле, взобравшейся на стул с ногами.

– Тебе плохо?

– Илья Константинович, – первой пришла в себя Садовникова. Оля легко могла приспособиться к любой компании. У неё одной из всей четвёрки Пановой были друзья из других классов, она ухитрялась сохранять хорошие отношения со всеми одноклассниками, исключая лишь Алёну, – в студии ядовитая кобра.

– Не понял? Какая кобра? – он быстро огляделся по сторонам.

– Её Мышинская принесла. Выпустила прямо на меня, – дрожащим голосом произнесла Платова.

Маша перестала трястись, закрыла глаза и обмякла на стуле. Илья Константинович бросился к ней.

– Данилова, – позвал он, приподнимая ученице голову. – Она без сознания. Кто там ближе к двери, сбегайте за медсестрой. – Руководитель студии похлопал Машу по щекам. – Данилова, очнись.

– Илья Константинович, осторожнее. Здесь где-то под стульями кобра ползает, – напомнила Садовникова, мелкими шажками передвигаясь к выходу.

Маша открыла глаза.

– Змея ещё здесь?

– Кто такая Мышинская? – с недоумением поинтересовался Илья Константинович. – И откуда взялась кобра?

– Мышинская – это наша Донская-Лазарева. Я же вам говорю: она выпустила змею. Вот пусть и убирает её отсюда, – процедила Юля. Она уже пришла в себя и теперь с ненавистью смотрела на ухмыляющееся лицо Алёны.

– Это правда? – Илья Константинович поправил очки и с недоверием уставился на ученицу.

– Неужели вы верите их выдумкам. Никакой кобры не существует. У меня с собой лишь пакет с тетрадкой. Вот он. Вы представляете, сколько весит королевская кобра? Куда бы я засунула её? Понадобился бы большой рюкзак. Лучше спросите девочек, какие таблетки они употребляют, раз им змея привиделась.

– Ну ты и сволочь, Мышинская! – завопила Платова. – Сама же спросила, боюсь ли я змей. А потом эта кобра вылезла из-под стула.

– Платова, прекрати обзываться. В моей студии такое поведение неприемлемо. Алёна, ты говоришь правду? И никаких змей сюда не приносила?

Алёна, глядя в глаза Платовой, чётко выговаривая каждое слово, ответила:

– Я не приносила сюда ни живых змей, ни мёртвых. А если у Юли и её подружек галлюцинации, то им пора к врачу.

Неожиданно на сторону Алёны встал Саша Арно.

– Я случайно обратил внимание, с каким пакетом пришла Мыш…Донская-Лазарева. В нём точно не могла находиться змея.

– Кому тут плохо? – запыхавшаяся медсестра забежала в студию.

Ей показали на Машу.

– Мне уже лучше. Просто я сильно испугалась, – прошептала Данилова.

– Ольга Ивановна, осмотрите повнимательнее девочек, – заявил Илья Константинович, называя четвёрку Платовой по фамильно. Потом повернулся к остальным ученикам. – На сегодня занятия окончены. – А с вами… – он бросил взгляд на Юлю и Машу. – Мы побеседуем в кабинете медсестры.