Мир утратил краски. Сначала трава стала пепельно-серой, потом белесой. Листья на деревьях и кустах перестали шевелиться от ветра и застыли под странными неестественными углами, совсем несвойственными нормальным растениям. Стайка воробьёв, летящая через поляну, замерла в воздухе, словно попала в жидкое стекло. Казалось, в этом мире полной неподвижности в живых осталась только девушка: стройная, небольшого роста, с волосами снежного цвета, и от этого кажущимися искусственными и кукольными. Девушка взирала на остановившийся мир с ужасом и любопытством.

«Как она попала сюда? Нечаянно уснула?»

Девушка осторожно двинулась по траве, листья под невидимым ветром склонились в одном направлении. Приблизившись к воробьям, коснулась пальцем зависшей птички и вздрогнула, уловив толчок крохотного сердечка, второй удар раздался спустя какое-то время. Пока она рассматривала крылья птицы, расправленные в полёте, на поляне возникла призрачная фигура, которая затем приобрела облик древнего старца.

– Здравствуй, Алана. Долго же ты добиралась сюда.

Сине-голубые глаза девушки округлились от удивления.

– Если вы ко мне обращаетесь, то немного ошиблись. Я Алёна.

Старец покачал головой.

– Плохо не знать своего предназначения, но ещё хуже не ведать настоящего имени.

Мир дрогнул, зашумел ветер, порхнули мимо девушки воробьи. Трава и деревья стали обычного цвета, зашелестела листва, по лугу покатились зелёные волны.

Глава 1

Марианна ненавидела своё отчество, к красивому имени и звучной фамилии Донская-Лазарева простонародное Авдеевна не подходило совершенно. Если учесть, что отца Марианна помнила плохо, то по её мнению, дурацкое отчество следовало заменить на более благозвучное. Но как-то так получилось: желание и охота имелись, но времени для похода в загс не нашлось. Знакомясь, она всегда представлялась двойной фамилией. Весь вид Марианны намекал собеседнику: она высокородных кровей. Марианна не общалась с родной матерью, считая главной её виной, из череды других прегрешений, причастность к исчезновению единственного и горячо обожаемого мужа. Она уверила себя, если бы не странные и непонятные занятия матери, Дмитрий бы не пропал. После громкого скандала Марианна взяла с матери слово оставить её с дочерью в покое и никогда не попадаться им на глаза. Она пошла на крайние меры: переехала с трёхлетней дочкой в другой город и оборвала все связи с родственниками. Ей удалось устроиться секретаршей директора на крахмальный завод в провинциальном тихом городке Николаеве. В этой должности она пребывала и по сей день. Долгое время их крохотная семья жила спокойно, но в последнее время Алёнушка, так Марианна называла свою ненаглядную доченьку-кровиночку, задавала слишком много неприятных и опасных вопросов о родственниках, а также проявляла избыточную самостоятельность. Алёна не относилась к ангелоподобным детям и таковой виделась лишь Марианне, обуреваемой слепой материнской любовью. Только на первый взгляд белокурая малышка с большими сине-голубыми глазами и ямочками на щеках выглядела мило, но как только она открывала рот и начинала говорить капризным плаксивым голоском, впечатление очарования тут же рассеивалось. Чуть позже собеседник замечал и расчётливую не по годам холодность в глазах ребёнка. Если Алёнушке сразу же не подавалось желаемое, девочка устраивала истерику с падением на пол и таким оглушающим звуковым сопровождением, что Марианна тотчас сдавалась. Будучи неглупой женщиной, по отношению к дочери она слепла и глохла, оправдывая и объясняя всё сложным характером ребёнка. Алёна росла уверенная в своей исключительности: она самая умная, красивая и талантливая, гораздо лучше ровесников. Первое столкновение с отрезвляющей действительностью произошло в детском саду. Избалованной Алёне не смотря на её плач и крики так и не отдали вожделенную игрушку, которую она пыталась забрать у другого ребёнка. Мало того воспитательница сделала замечание. Возвратившись из детского сада, обиженная девочка подробно доложила обо всех косых взглядах и невыносимом мучении, причинённом ей жестокими детьми и грубой воспитательницей. На следующий день Марианна бросилась на защиту невинно обиженной дочери, пригрозила воспитательнице принять самые жёсткие меры. Но к огромному удивлению получила вежливый отпор. Так и повелось. Каждый вечер Алёна старательно перечисляла, сколько раз её несправедливо обидели, а утром, отдавая дочь в группу, мать устраивала в детском саду скандал, быстро превратившийся в некую традицию. Марианна не желала слушать оправдания воспитательницы, отвергала все попытки открыть глаза на поведение девочки. Никто из взрослых в пылу ссоры не замечал горящих от удовольствия глаз Алёны, не обращал внимания на её удовлетворённую хитрую улыбку. В честь двойной фамилии, а также из-за вредности Алёна получила обидную кличку Ябеда-корябеда. С ней никто не дружил и не общался, но она не расстраивалась, считая себя центром мира, а центр бывает лишь один. Марианна свято верила, малышка неспособна на обман или ложь и даже не подозревала, насколько та искусно научилась манипулировать ею. Если Алёне хотелось получить вожделенную игрушку, а мать не могла купить в данный момент, девочка быстро сочиняла горестную историю о том, как её третировали, толкали и щипали в детском саду, а воспитательница специально этого не замечала. Только игрушка могла хоть немного утешить истерзанное сердечко. Марианна бежала по соседям, занимала деньги, лишь бы неправедно обиженная дочь успокоилась и не плакала так горестно. Подрастая, Алёна довела способы манипулирования до совершенства.

Когда Алёне настала пора идти в школу, Марианна упросила директора завода помочь в устройстве дочери в лучшую элитную школу города, которую щедро спонсировали предприниматели. В этой школе имелся бассейн, выпускалась собственная газета, действовали различные кружки и студии, секциями руководили увлечённые педагоги. Марианна мечтала, чтобы её необыкновенная дочь с юности обрастала нужными связями. В этой школе учились дети чиновников, владельцев магазинов, рынков, предприятий и другой городской элиты. Чтобы у народа не было нареканий, провинциальные сливки разбавили детьми, живущими поблизости. Марианна не учла, что её избалованная принцесса сразу же попадёт в когорту кухаркиных детей и будет вынуждена пройти суровую школу жизни. В первом «А» таких вместе с Алёной оказалось пятеро. Двум, будучи детьми учителей, оказалось легче, а вот остальным пришлось побороться за место под солнцем. Алёну несмотря на её возражение учительница посадила за одну парту с худенькой перепуганной девочкой. Глядя на этих детей на ум сразу приходило сравнение: день и ночь. Светловолосая и белокожая Алёна и смуглая с иссиня-чёрными волосами Диляра. Из двадцати четырёх учеников первого «А» восемнадцать пришли из одной группы элитного детсада и были знакомы с пелёнок. Буквально сразу капризной Алёне пришлось испытать горькое разочарование: больше она не единственная принцесса. В классе находилось ещё с десяток таких же заносчивых принцесс, испорченных няньками. Обиженная Алёна на переменке попыталась занять место на первой парте, но крупная рослая девочка, довольно грубо оттолкнув её в сторону, заявила:

– На подготовке я всегда сидела здесь, теперь это моё место.

Алёна поняла: силы не равны, а в драку ввязываться побоялась. Мама просила хорошо себя вести: школа не детский сад, могут исключить за плохое поведение. Пыхтя от злости как перегретый самовар, Алёна вернулась на свободное место к застенчивой Диляре. Отодвинувшись от соседки как можно дальше, прикрыла глаза пушистыми светлыми ресницами и стала мечтать о мщении противной девчонке.

«Вот расскажу маме, она ей задаст. Объяснит, что меня нельзя обижать».

После второго ознакомительного урока, учительница отпустила детей на перемену. К Алёне приблизилась девочка с первой парты. Презрительно оглядела её и, не обращая внимания на Диляру, будто той вовсе не существовало, басовито поинтересовалась:

– Ты кто?

– Лазарева-Донская.

– Дура! Кто твои родители?

Алёна вспыхнула от возмущения.

– Сама дура!

Девочка протянула руку и с силой стукнула в Алёну в грудь. Та пошатнулась, потёрла ушибленное место. Грубиянка сердито заявила:

– Я Юлия Платова. Никто не смеет обзывать меня дурой, – и повторила вопрос: – Кто твои родители?

Алёна закусила губу, мечтая вцепиться в волосы наглой Юле. Никто и никогда не смел так с ней обращаться. Она ощутила глубокое и непередаваемое потрясение вкупе со страхом, унижением и злостью. Понимая, что физически слабее Платовой, Алёна всё же вскинула голову и с вызовом посмотрела на одноклассницу:

– Моя мама человек!

– Понятно, что человек, кем она работает? Кто твой папа?

– Моя мама секретарь, – гордо ответила Алёна, умолчав об отце.

– Фи! Так ты из низов.

Алёна вспыхнула:

– Каких ещё низов. Я из верхов, – она не собиралась так легко отказываться от звания принцессы. – Я в сто раз красивее тебя. – Тряхнув головой, откинула за спину хвосты с подкрученными кончиками волос. Огромные белые банты, словно паруса корабля, качнулись над головой.

Юля громко засмеялась.

– Кто тебе это сказал? Да ты… ты… Твоя мама обслуживающий персонал. Поэтому ты должна знать своё место. А твой папа, наверно, дворник?

– У меня нет отца, – растерялась Алёна и впервые подумала: «Почему я не знаю, где мой папа?»

Юля сузила глаза и, явно подражая взрослым, ехидно произнесла:

– Ха-ха-ха! Дочка секретарши, которую бросил муж. Моя мама говорит такие как ты: неудачники.

Диляра робко вмешалась в разговор.

– Мой дедушка считает: все профессии уважаемы.

Юля повела плечиком, скосила глаза на Диляру и, не удостоив её ответом, направилась к своей парте.

– Вовсе ты не красивее Юли, – громко заявила худенькая изящная девочка.

– Совсем не красивее, – поддержала её другая толстенькая, круглая, словно колобок.

Обе девочки устремились к Юле и стали с ней шептаться. Алёна, насупившись, оглядела одноклассников. Одни смотрели на неё равнодушно, другие с любопытством, третьи косились с неодобрением.

– Неправда! Я самая красивая. А вы все просто мне завидуете, – топнула ногой Алёна, чувствуя отчаяние от невозможности настоять на своём, но она не собиралась сдаваться просто так, приготовилась дать отпор всем этим гадким детям.

Диляра ахнула и закрыла лицо руками.

– Ты похожа на белую мышь, – чётко выговаривая каждое слово, заявил светловолосый красивый мальчик с последней парты.

Одноклассники дружно засмеялись. Некоторые повторяли: «Белая мышь, точно она белая мышь. У неё даже брови и ресницы белые».

Алёна удивилась. Этот мальчик был блондином, ещё час назад смотрел на неё и улыбался.

– Ты сам белый. Значит тоже мышь?

– Нет, – хмыкнул он. – Мышинская только ты.

Алёна растерялась. Особенно веселились и злорадничали девочки. Она не знала, как поступить и только злость не позволила расплакаться у всех на глазах. Словно в ступоре Алёна рассматривала одноклассника, отстраненно думая, что никогда не видела более симпатичного мальчика. Взрослый человек сразу бы отметил: блондин Саша Арно очень похож на Алёну, словно брат близнец. Дети же не заметили сходства. Ещё бы Сашу природа наградила тёмными ресницами и бровями, сделав краски лица насыщенными, а Алёну она обесцветила до состояния негатива, из-за чего радужка глаз казалась слишком яркой и неестественной.

– А моя мама говорит: красота не главное. Ум важнее, – пробасил коренастый плотный Артём Макеев, когда шум в классе наконец смолк.

Саша поддержал его.

– Намного важнее.

Алёна сверкнула глазами, полными невыплаканных слёз, и твёрдо заявила:

– Ах, так! Тогда я буду и самой умной, и самой красивой. – И дала себе слово: никогда больше не позволит над ней смеяться.

Её слова вызвали новый взрыв хохота и ехидные насмешки.

В класс вошла учительница, подняла руку, прекращая шум.

– Я вижу, вы уже немного познакомились с новенькими. А теперь я раздам листочки с перечнем кружков, студий и факультативов, пусть родители отметят, где вы будете заниматься после уроков. Завтра заполненные листочки вернёте мне. На сегодня занятия окончены. Ещё раз поздравляю с первым учебным днём.

Утром, разорившись на дорогой букет, Марианна отвезла Алёну на торжественную линейку в школу. К её огромному разочарованию купленные цветы в руках дочери поблёкли рядом с роскошными букетами других первоклассников. Второй укол в сердце она получила, разглядев в ушах одной из будущих одноклассниц Алёны серьги стоимостью в её годовую зарплату. Уж она-то знала цену: похожие серьги по просьбе директора покупала для одной из его дочерей на день рождения. Правда, лёгкая паника началась ещё раньше: на стоянке школы при виде шикарных машин. Казалось, здесь находился весь цвет зарубежного автопрома. От её бдительного ока не ускользнуло: большинство детей знакомы между собой. Её дочь находилась подле пятёрки растерянных первоклассников. Марианну слегка утешило: Алёна стояла спокойно, немного с вызовом поглядывая на высокую общительную девочку, наверно, интуитивно догадавшись, кто будет верховодить в классе. Марианна немного успокоилась, её умница-красавица дочь не останется незамеченной даже среди избранных, не тот характер. Алёна всегда настоит на своём. Изредка она признавалась себе, слишком избаловала дочь. Не отдавая себе отчёт, позволяла многое, лишь бы у той не проявились странные жутковатые способности, из-за которых она потеряла мужа и сбежала из родного города. Как только Марианна замечала, что Алёна замирает и смотрит в одну точку, сразу бросалась к ней.

– Что ты там увидела?

Обычно дочь, тряхнув головой, раздражённо отвечала:

– Ничего. Просто задумалась.

На какое-то время Марианна успокаивалась до следующего странного ступора Алёны. Пока она подрастала, излишнее внимание к своей персоне принимала благосклонно, считая себя существом высшего порядка. Со временем же стала злиться, не понимая, отчего мама пытается контролировать даже мысли.

На вопрос Марианны, как прошёл первый день в школе, Алёна недовольно буркнула:

– Плохо. Там столько гадких детей, и они все обижали меня.

Марианна впервые не стала расспрашивать дочь и обещать, что разберётся с обидчиками. Справедливо полагая: школа не детский сад по пустякам туда не набегаешься, а скандалами только навредишь Алёне.

– Послушай меня, солнышко. Учёба – твоя работа, как у меня на заводе. Она не всегда будет лёгкой и весёлой. Ты должна сама справляться. Что бы тебе ни говорили, помни: ты самая лучшая.

Алёна поджала губы.

– Юля толкнула меня и не пустила на первую парту. Ты ей ничего не сделаешь?

– Если она плохая девочка, просто не подходи к ней и не обращай внимания. Ты должна учиться – это твоя главная обязанность.

Алёна осознала одно: больше мама её защищать не будет. Прочная семейная амбразура дала трещину. Девочка испытала новый шок и такую обиду, что надолго замолчала. Марианна, удивившись, что не последовало истерики, решила: дочь всё правильно поняла.

Глава 2

К концу второй четверти стало ясно, больше половины выпускников элитного детсада так и не приняли новеньких в свой круг. Мальчишки ещё общались с парой-тройкой ребят из класса, а вот Алёну и Диляру девочки полностью игнорировали. Три верные подруги Юли Платовой, выполняли все её указания, каждый день придумывая новые каверзы и подколки для Алёны. Диляру быстро оставили в покое, неинтересно третировать, когда не дают отпора, безобидная татарка просто молчала. Алёна же яростно сопротивлялась и одна стояла против сплочённых подруг. И уже было не разобрать, кто их них больше обидел и сделал гадостей. Иногда казалось, девочки находят удовольствие в этом противостоянии. Как-то Юля, получившая две звёздочки за домашнюю работу, потрясая тетрадкой, заявила:

– Тебе никогда не получить звёздочку по прописям. У тебя, Мышинская, руки-крюки.

Алёне и, правда, не давалось письмо, вожделенная звёздочка, вместо оценки, пока не светила, но она не собиралась оставлять выпад врага без ответа.

– А ты не можешь сосчитать до ста. Тупица!

– Ах, так! Скажу ребятам, и с тобой никто дружить не будет.

Алёна фыркнула:

– Мне никто и не нужен.

– Всем нужны друзья.

– Мне нет. Я самодостаточная личность, – с трудом произнесла Алёна выражение, часто употребляемое матерью. – Мне и одной хорошо.

Но как позже оказалось, не очень. Если отходчивые малыши в детском саду принимали её в свои игры, то одноклассники обходили стороной, будто чумную. Алёне стало бы совсем одиноко, если бы не Диляра. Застенчивая скромная татарка общалась с ней на переменках и после уроков. Алёна не могла побороть свою натуру, относилась к одноклассникам свысока, этим ещё больше настраивая против себя. Она осознавала: школа не детсад, мама не в силах заставить учителей и детей относится к ней, как она того желает, поэтому перестала жаловаться.

Марианна сначала не обращала внимания на некоторую угрюмость и озлоблённость дочери, насторожило лишь излишнее рвение к учёбе. Прежде Алёна усидчивостью не отличалась.

– Тебя сильно обижают в школе? – встревожилась она.

– Ещё чего! Пусть только попробуют, – буркнула Алёна, старательно выводя буквы в прописи.

– Что происходит?

– Ничего.

В последнее время на Марианну навалилось много работы, она не сразу заметила, что дочь неохотно говорит о школе, без нареканий садится за уроки. Честно говоря, она этому только радовалась. Алёна не отнимает время от редких минут отдыха. И если бы не полное исчезновение улыбки на милом личике дочери, она бы совсем не волновалась. Марианна хотела погладить дочь по склонённой голове, но та с досадой отшатнулась.

– Солнышко, если тебе нужна помощь, ты только скажи.

– Чем ты мне поможешь? – хмурый взгляд Алёны метнулся к окну. – Ты говорила я красавица и лучше всех. А я уродина.

Марианна опешила.

– Что!? Уродина?

– Я дохлая белая мышь.

От неожиданности Марианна засмеялась. Алёна подняла на неё глаза, наполненные слезами.

– Ты мне врала.

– Ты мышь? Да они тебе завидуют. Ты самая красивая девочка в классе.

Алёна задохнулась от возмущения.

– Так думаешь только ты. Никто мне не завидует. Олег сказал: я самая противная и гадкая на свете. Никто не хочет со мной дружить.

Марианна всплеснула руками.

– Ты веришь какому-то сопливому мальчишке, а матери – нет. Да ты у меня настоящая принцесса.

Алёна спрыгнула со стула и затопала ногами.

– Перестань, перестань! Я не глупая. Раз я некрасивая, буду самой умной. Да я, да я …я буду лучше всех учиться. Вот! Докажу, что я не мышь.

«Вот оказывается, почему дочь часами сидит над уроками, по двадцать раз переписывает прописи. Это даже хорошо, но считать себя уродкой перебор».

Марианна, преодолевая сопротивление Алёны, прижала её к себе и прошептала:

– Послушай, малышка. Завидовать красивой внешности – в крови у слабой половины человечества. Девочки в классе специально тебя гнобят. А тот мальчик просто дурак.

Алёна выбралась из кольца материнских рук и чётко выговорила:

– Баба Клава сказала: все родители, как слепые кроты, считают своих детей самыми лучшими, а потом из них алкаши, маньяки и сучки вырастают.

Марианна ахнула:

– Зачем ты слушаешь эту злобную старуху. Хорошим девочкам не к лицу произносить плохие слова.

– У нас в классе все так говорят.

– Ужас! А ещё элитная школа.

Марианна не смогла убедить дочь, что её красота неяркая, не броская, а естественная. Девочка была ещё слишком мала, чтобы оценить утончённость своих черт и природную прелесть лица. Алёна, будучи от природы категоричной, если раньше с подачи матери считала себя красавицей, то теперь – уродкой. Замечая в зеркале лишь бледно-коричневые брови, светлые ресницы и прозрачную кожу, решила: «Вырасту, обязательно выкрашу всё в чёрный цвет, тогда не буду смахивать на белую мышь».

– Может, мне всё-таки поговорить с учительницей, пусть она примет меры, – пробормотала Марианна, глядя на дочь, снова усевшуюся за письменный стол.

– Не надо,– сверкнула глазами дочь, выводя в прописи корявые буквы. – Никто тебя не послушается.

Марианна присела на узкую кровать Алёны, помассировала виски.

– Ты права, заставить дружить невозможно. Но мне кажется, всё наладится, когда одноклассники поймут: ты славная девочка.

– Я не славная, – произнесла сердито Алёна. – Я противная белая мышь.

– Хватит! Не смей повторять дурные слова! И никогда не верь им. Они все ошибаются, потому что дети тоже бывают злыми. Помни, ты лучше всех.

Алёна пристально посмотрела на мать и вздохнула.

– Хорошо.

Марианна Авдеевна обрадовалась, погладила дочь по голове.

– Другое дело. В жизни ещё много недоброжелателей встретишь. И что? Будешь верить каждому плохому слову, брошенному тебе? Верь только мне и себе.

– Ладно. – Алёна протянула листок бумаги. – Учительница давно просила подписать.

Марианна вслух прочитала:

– В каких кружках, студии и на факультативах будет заниматься ваш ребёнок? Где ставить галочки? Чем бы ты хотела заниматься?

– В театральной студии и рисованием.

Марианна удивилась.

– Ты же плохо рисуешь и не любишь театр.

Она дважды водила дочь в детский театр и оба раза Алёна едва досиживала до конца представления. Ей не понравилась ни игра актёров, ни сам спектакль.

Дочь заявила: «Больше никогда не пойду туда, где взрослые люди придуриваются, изображая детей и животных».

– Я научусь рисовать, – проворчала Алёна, кусая кончик ручки.

Марианна пожала плечами и расписалась на листочке.

– Ладно. Надоест, сама бросишь. Но лучше бы пошла в танцевальную студию или на плавание, надо заниматься тем, к чему у тебя способности.

Алёна не стала говорить матери, что самой не очень-то хотелось участвовать в спектаклях или мазать красками бумагу, но раз четвёрка её врагинь собиралась стать школьными актрисами и художницами, она им не уступит и в этом.

Так с первого класса и повелось, куда Платова с подружками, туда и Алёна с Дилярой. Насырова словно хвостик следовала за Алёной, пытаясь иногда отговорить её от неблаговидных поступков. Отчего-то Диляра считала себя обязанной поддерживать Алёну, хотя та совсем не жаждала этого. В первом же спектакле по детской сказке «Репка», переделанной на современный лад, Юля и Алёна чуть не подрались за роль внучки, из-за чего руководитель студии отчитал обеих девочек. В конфликт между ними постепенно втянулся весь класс, с азартом обсуждая, кто взял верх на этот раз. Если рисунок Алёны побеждал на конкурсе, ей записывался бал, Юле проигрыш. Платовой доставалась роль в новом спектакле, проигрывала Алёна. В ход шло всё: рисунки заливались краской, рвались костюмы, в портфель подкладывались жевательные резинки.

Девочки становились старше, но соперничество не угасало. В седьмом классе, в школьном театре, решили ставить «Снегурочку» Пушкина. Как всегда разгорелась нешуточная конкуренция за главную роль. Верные подруги Юли считали, что только она подходит на роль Снегурочки и сразу заявили это руководителю студии.

– Ха-ха! – засмеялась Алёна. – Снегурочка, которая на голову выше Леля. Смешнее не придумаешь. Даже Машка больше подходит. Илья Константиныч, я уже играла Снегурочку, роль знаю наизусть, – она продекламировала кусок монолога.

– Где это ты играла? – чуть ли не хором поинтересовались подружки Юли. – Илья Константиныч, она врёт.

Алёна, и правда, врала, не моргнув глазом. Она случайно узнала о спектакле раньше всех и почти два дня учила роль.

– Какое вам дело, – и прочитала ещё несколько фраз из пьесы.

– Не ссорьтесь девочки. Алёна больше подходит на роль Снегурочки и по росту, и по внешности. Главное, ей даже парик не понадобится, – прекратил споры руководитель. Ему порядком надоело соперничество доморощенных актрис.

Юля не преминула подколоть Алёну.

– И макияж тоже не нужен, она и так бледная, как поганка.

– Нет, макияж понадобится, Снегурочка в конце становится живым человеком.

А наша Мышь выглядит дохлятиной, – ехидно произнесла Маша Данилова.

– Прекратите! – рассердился Илья Константинович.

Алёна только улыбалась на выпады одноклассниц, этим зля их ещё сильнее. К четырнадцати годам Юля Платова и Оля Садовникова вымахали до ста семидесяти сантиметров – малочисленный мужской состав театральной группы едва доставал им до плеча. Небольшой рост Алёны давал шанс на получение роли, но чтобы точно побить соперниц, она выучила слова, ведь две оставшиеся врагини Соня Елизарова и Маша Данилова едва доставали ей до уха. Спектакль собирались поставить к Новому году, до которого оставалось две недели. Илья Константинович решил проводить репетиции три раза в неделю. Все эти дни Алёна наслаждалась победой над конкурентками, не догадываясь о мести. В день спектакля стояла по настоящему зимняя погода, из-за мороза в актовом зале было довольно прохладно, зрители не стали снимать верхнюю одежду. Актёры зябли в лёгких костюмах, но держались. Взволнованный Илья Константинович оглядел труппу.

1 2 3...8 >

На страницу:

Перейти

1 из 8