Блуждающие в мирах. Маршал Конфедерации. Книга вторая. Академия

Вы не поверите! Максимилиан Варламович уже почти как стекло! Слегка запотевшее, конечно, но вполне ничего себе, пригодное к употреблению. Фон Штауфен в непонятках, Жанна Сергеевна тоже на измене слегка. Коротенький диалог вполголоса:

– Мадемуазель, вы с этим хлыщом давно знакомы? Пару стакашков чистоганом ведь засадил, не разбавляя, курва матка боска! И ни в одном глазу!

– Да я сама ох*ела! Извините за красное словцо. Обычно пары коктейлей полуалкогольных хватало, чтобы мальчик… того… в соплю, а тут такое дело…

Между тем Максик по-хозяйски так не терпящим возражений, командирским тоном продолжал себе вещать, не особо заморачиваясь интригой происходящего:

– Ладно, ладно! Хотели слушать? Так слушайте, не болтайте! Подлетаем мы, значит, к жилому корпусу, там народищу-у-у! – не протолкнуться! И как раз носилки вывозят, а я за скорой впритык стою, всё на моих глазах происходит. Вижу, сиськи торчат под покрывалом, знамо дело – женщина на носилках. Шевелится. Ну и слава богу, думаю, ничего страшного! Пятна крови, правда, на ней. Неприятно. Дайте хоть закурить-то, ёта мать! Свои в машине забыл.

– Курите, курите, Максимилиан Варламович, батюшка! – Рол пришёл в себя и снова вовсю стебался. – Может, сигару желаете из ширяевских запасов? Настоящие кубинские. Без бля! Рекомендую! Презент! Э-э-э-э спэйшл фор юоу-у-у-у! От небезызвестного гражданина-а-а… Ебанеса, кстати.

– С превеликим удовольствием!

Ага! На халяву-то чего ж экзотики не пыхнуть?! Авось понравится! Сигарный дым заволок комнату и повалил клубами в приоткрытое окно. Там собрался в тучи, а внизу забегали люди, выглядывая из-под зонтиков и приговаривая: «Тц-тц-тц, похоже, что дождь собирается! Тц-тц-тц, похоже, что дождь собирается!» Они бегали и бегали, а дождь всё не собирался и не собирался… Ерунда какая-то! Так и не собрался. Люди собрали зонты и недовольные разошлись. Нда-а-а-а… Халява, безусловно, вещь сладкая, однако необходимо помнить – почти из всех правил бывают весьма, весьма горькие исключения. Сигары – особая статья! Тем паче – кубинские.

О-о-о-о! Лишь истинный любитель по достоинству оценит их необыкновенный вкус и аромат! «Ромео и Джульетта», «Коиба», «Х. Упманн», «Партагас», «Монтекристо» – ласкают слух ценителей сигар. Людям же насквозь порочным, намертво свыкшимся с противными вонючими липкими сигаретками либо с огромным трудом от них отказавшимся, высокого кайфа попросту не понять. Как не понять его и простым смертным, ассоциирующим тонкий аромат великолепно скрученной «Черчилль» или, скажем, «Лонсдэйл» в лучшем случае с запахом давным-давно не стиранных, одиноко стоящих в углу носков, чадящего кизяка или ещё чего похуже…

Максик сигары курить, без сомнения, не умел. Он бы в курильщики сигар пошёл, кто ж его научит? Да и, как чуть позже выяснилось, не хотел вовсе. Просто выпендрился маленько! А вот понимание этой простой тезы пришло к пареньку явно с некоторым запозданием. Несколько довольно-таки глубоких затяжек на свою несчастную задницу он сделать всё ж умудрился. А как же иначе? Кто первый прокукарекал, того и в суп! Напросился – будь добр, исполняй! Тем более в присутствии хорошенькой самочки! Пых!

– …Кое-как припарковался на стоянке за домом. Пых-пых! – рассказчик кайфовал, вполне заслуженно ощущая себя центром всеобщего внимания. – Гляжу, в теньке прямо на газоне злостно нарушают правила парковки штук пять огроменных джипов затемнённых с штатовскими номерами. Та-а-ак! Пых! Ничего не боятся, суки! Мне бы сейчас мигом штраф размером с месячное жалование влупили, по самые не балуйся! Этим же пох всё! И бродит вокруг такой, знаете, как в дешёвых голливудских боевиках, бугай с квадратной челюстью, в абсолютно непроницаемых очках и с пружинкой в ухе. Эдакий перекачанный кот Базилио! Мэн ин блэк! Пых-пых! Не-е-ет, думаю, дело не в женщине! Тут что-то поинтереснее!

В общем, поначалу всё шло ничего себе так, довольно естественно и непринуждённо: Хрюкотаньчик самозабвенно пыхал настоящим хабанским 51 дымом, бош садистки ухмылялся, периодически поглядывая то на него, то на часы, Жанна с любопытством и в то же время с некоей опаской в трепете душевном ждала неминуемого трагикомического финала.

– …Только-только из машины вылез, значит, дверь не успел закрыть, уже какой-то мелкий бес в костюмчике вокруг вертится и на этом своём гундявом американском английском приглашает куда-то с ним незамедлительно пройти. Пых! Я бы, может, грешным делом и отказался, нда-а-а-а… Но тут меня быстренько взяли в оборот пара будто из-под земли выросших питекантропов с дежурными пружинками в ушах и понесли. Двое из ларца, козлы вонючие, одинаковы с лица! Да так бодро! Этот, мелкий, за нами едва поспевал!

И доставили, значит, нас прямёхонько в соседний с вами подъезд. Во-о-о-от… Пых-пых! Там какой-то пучеглазый лысеющий головастик долго и нудно выспрашивал: кто я, откуда, где работаю, с кем, извиняюсь, трахаюсь, но ни разу – ни разу, слышите?! – не выспросил, а за какой такой ох*ительной надобностью, Максимилиан Варламович, ты сюда припёрся, а? Потому что явно для галочки! Точно заранее все ответы знал, ёта мать! Да я бы тогда, наверное, и не ответил. Сам не знал, честно говоря… Пых! Там же лежал труп. Возле него-то, собственно, всё и происходило. Зрелище омерзительное, граждане, доложусь я вам! Бр-р-р-р! Лужа крови, ошмётки мозгов на стенах, – рассказчик судорожно сглотнул, Назарова занервничала, – руки переломанные, ноги… – обошлось пока. – Фу! Кошмар! Затем головастик скомандовал одному из питекантропов. Та-а-ак, значит… Он-то меня сюда прямым ходом и… приволок. Препроводил то есть. Там… За дверью как раз один из этих… Пых-пых!

Дождались… После очередной, так скажем, смачной затяжки Максимилиан Варламович вдруг закашлялся, позеленел, виновато огляделся по сторонам, вскочил и, зажав рот обеими руками, выпучив глаза, быстро-быстро засеменил в сторону санузла.

– Марш за ним, гнусный провокатор! Уморил-таки бедного Максика?! По полной ответишь мне, садюга! – Жанна Сергеевна взашей вытолкала бессовестно гогочущего Роланда в том же направлении. – Блевать только в унитаз, мазафака! В биде и писсуар – не сметь! Бельё чистое там не запачкайте, только-только погладила! Суки, бл*ди, проститутки!

Кайф Максяткин кончился, по сути, так и не начавшись, но за всякое удовольствие всегда приходится платить, причём, что интересно, за сомнительное – втридорога! Максик, судя по всему, заплатил сполна, ибо, когда минут через тридцать – сорок сердобольный, насколько гены позволяют, фон Штауфен приволок обратно его вымоченную в холодной воде, обмякшую тушку, лица на бедолаге не было.

– Жив?

– Жи-и-ив курилка! Куда он, на х*й, денется из самолёта? Единственно, зря Юркины продукты извели. Глотает не жуя, мишуген поц! Колбаски целиком выпрыгивали из него! Шайссе! Просто троглодит какой-то!

– Надеюсь, унитаз не засорился?

– С трудом-с, но сдюжил-с!

Всё это время несчастный возлежал на специально по такому поводу освобождённом от всяческого хлама кухонном диванчике и молча страдал, переводя умоляющий взгляд с одного говорящего на другого. И даже никак не воспротивился, когда Роланд твёрдою рукой вколол ему в вену некий чудодейственный препарат из армейской аптечки господина Ширяева.

– Что это? Сильнодействующее? А не помрёт? Слабенький же ещё совсем! – забеспокоилась добрейшая Жанна Сергеевна. – И потом… Два трупа за день… Не многовато?!

– Ежели б не вколол, мог, пожалуй, и… того… окочуриться. – Рол с удовлетворением осмотрел «пациента». – Теперь уж точно не помрёт! Минут через десять – пятнадцать будет огурцом, вот увидишь. Главное – жрать ему до утра не давать, помяни моё слово. Ни крошки! Только пить. Воду! Мно-о-ого воды, холи ш-ш-шит! А вы, батенька, – обратился он к полуживому Хрюкотаньчику, – ежели в напитках и еде удержу не знаете, рот лучше зашейте, через клизму питайтесь. Дольше проживёте, авторитетно вам заявляю! В рукопашном бою худому, оно, поверьте, сподручнее. И вот ещё что! Чуть не забыл! – бош по-отечески взял Максика за руку. – Запомните как таблицу дядюшки Брадиса, молодой человек: благородные табаки, будь то сигара или трубка, без разницы, нормальные люди в затяжку не курят! Уяснили? Это, знаете ли, целая наука, искусство, если хотите, – трубку или сигару грамотно курить! А как вы тут из себя с сигарой выкаблучивались, то больше на попытку примитивного… хм… суицида смахивало.

Хе! – задумался на мгновение. – О! Кстати! Закурить не желаете? – в ответ лицо Максимилиана Варламовича перекосило, а внутри гулко булькнуло и забурлило. – Ну-ну! Успокойтесь, милейший! Просто проверил нужные рефлексы. Хе-хе! Рвотные в основном. Смею утверждать, батенька, вы как раз в нужной кондиции. Воспользуйтесь моим дружеским советом – сию же секунду бросайте это гнусное занятие! Бро-сай-те! Должно получиться.

– А вы чего ж? – еле-еле пролепетал болезный.

– Я?! Гм! Ежели когда-нибудь доведу себя до подобного свинского состояния, обязательно брошу! Торжественно обещаю и клянусь! Доннерветтер!

– Я всё слышу-у-у! – мамзелька, оказывается, принимала живейшее участие в разговоре, только молча. – Тебя, Ролушка, никто за язык не тянул. Держись теперь, малыш, уж я-то с тебя не слезу!

– Хм! Заберись сначала!

– Между прочим, по поводу «заберись»! Ты ничего не забыл, котёнок? Зачем сегодня все мы вместе собрались? Бросайте-ка вы, господин Борзохрюк, свои хромосомы, обжору этого, пациент теперь скорее жив, нежели мёртв, и присоединяйтесь оборудование настраивать. Пора дело делать. А то с вашей «пыжилкой», боюсь, в одиночку не управиться мне. И «Гена» какой-то… не такой… Понаворочали тут чёрт-те чего… Молодые рационализаторы-изобретатели! В полчаса-то хоть уложимся? К тому времени вашими молитвами и Хрюкотаньчик, надеюсь, оклемается.

– Атеист я.

– Ну, пусть будут… мантры… хм… медицинские…

Получаса оказалось вполне достаточно для всего. Не так давно ещё еле живой, Максик расхаживал теперь эдаким петушком и даже покушался на пирожные, за что тут же схлопотал по рукам от бдительной девушки. «Пыжилка» гудела, светящиеся голубые экраны пестрели непонятными закорючками; «Крокодил Гена», микрокамера, прочие прибамбасы выстроились в очередь, словно пионеры космоса, для отправки в неведомое; психоконнектор доктора Рубина тихонько потрескивал. Ширяев дрых без задних ног. В общем, затишье перед решающей битвой.

– Я вот одного только понять не могу, – Роланд оторвался от экрана Главного Вычислителя, в кристаллических недрах коего, собственно, и формировалась, «варилась», на сленге психостатиков, исходная психоматрица, а впоследствии, при должном усердии, удачном стечении обстоятельств, «варилась» и результирующая матрица – слойка Седова, – ты же видел мёртвого гринго, не так ли, мой юный друг?

– Да уж, этот момент, – Назарова удивлённо выглядывала поверх ширяевских очков, – должна признать, мы как-то слегонца упустили, а, Максик?

– Вы что, оглохли тут все?! Я вам об этом весь вечер талдычу! – Варламыч вновь почувствовал себя королём помойки.

– Так проталдычьте же нам скорее, милейший, – бош, казалось, сама любезность, – кто этот несчастный янки?

– Нет проблем! – наглый поц нарочито долго ковырялся в зубах и-и-и-и вдруг выпалил. – Элвис Пресли!!! Буга-га-га!

Прикололся вроде того. Это он зря.

– Щас как дам больно! – милая Жанин, похоже, ничуть не шутила. – Пойдёмте-ка на кухню, там хоть нормально разговаривать можно.

– Должен вас предостеречь, Максимилиан, – немец нервно поигрывал желваками, – вы отчаянно рискуете отправиться по его стопам. Конкретно! Не Пресли, разумеется, того, другого. Ну так как?

– Ребят, вы чего? Вы это серьёзно?

– А сам-то?

– Я же пошутил!

– И мы пошутили, правда же, госпожа Д’Жаннэт?

– А я ведь ни фига не шутила. – С какой-то особой задумчивостью, с некоей даже, можно сказать, грустинкой в голосе проговорила Жанна Сергеевна. – Я тебе, котёнок, сейчас просто-напросто сломаю нос! Или ногу, к примеру, оторву, мазафака!! Или вообще на хрен удавлю!!! Хочешь, Максик?!

– Нет, не хочу! Озверели, что ли? Ну, хорошо, хорошо! Вы и сами прекрасно его знали, вся Академия его знала, и вообще он очень популярный персонаж! Знакомьтесь: Андерсон. Джон Андерсон.

– А-а-а-а… – открыл было рот Роланд и тут же снова закрыл.

– М-м-м-м… – госпожа Назарова тоже ничего вразумительного на-гора не выдала.

– Чего это вы мычите? Чего притухли? Вы что, как-то со всем этим связаны?! Так и знал, бл*дь! А-ку-еть! Дайте подумать! Я – единственный, кого пропустили через кордон. Так? Со мной единственным, по крайней мере на тот момент, беседовали американцы. Тоже факт! После чего меня единственного без всяких вопросов привели именно к вам, господа! Можно сказать, на аркане приволокли! Странновато всё выглядит, не находите, ёта мать? Если не сказать…

– Умолкни, ты, какер, единственный и неповторимый! – тихо, но жёстко обрезал его фон Штауфен. – Не сотрясай воздух, думм твоя копф! Дай хоть наконец-то и фонтану маленько отдохнуть! Гм… Странная, однако, история! – почесал он затылок. – Начнём с того, что Джон Андерсон – из Маршалов. Уже серьёзная заява! Юрец, конечно же, его знал, но будить по пустякам мы его пока не станем. Не след, сами разберёмся. Насколько мне известно, единственное, что их связывало, так сказать, лично, – серьёзный нокаут, в который Юра послал этого хансвурста на прошлых Академических играх, причём, если помните, в первом же раунде! Уделал задаваку, как сопливого! Да-а-а-а… Слабовато, прямо скажем, выступил мастер Джон, слабовато…

– Уау! Кто ж не помнит-то? Я в тот эпохальный вечер у самых канатов тёрлась. Обожаю брызги боевого мужского пота! Всё на моих глазах происходило. Ба-бах! Мощнейший лоу-кик в бедро, тот на мгновение равновесие потерял, чах-бах-трах! – и тут же скушал правый крюк по бороде! Фантастика! Рухнул, точно с дуба жёлудь! Супер! Прям там бы Юрке и дала, да не знакомы мы ещё были! Но… Тут такая штука-дрюка, Ролик… Уверена, это не всё, что их прямо или косвенно связывало.

– Да? Интересно, интересно! Просветите, милая девушка?

– А мне вот страшно интересно, что вы знаете о какой-то американской супер-пупер-спецмиссии, чуть ли не по спасению человечества, в которой, по слухам, Андерсон был задействован?

– То же, что и вы, Жанин. Вернее, что и все. Что якобы существует эта самая засекреченная миссия, и поэтому, естественно, о ней каждая собака в Академии знает.

– Н-н-нда. Негусто. Разочаровали, прямо скажем!

– Чем богаты! Ваш выход, госпожа Назарова. Пше прошу пани!

– Тут такая штуковина, значит… Не хотелось бы никого разочаровывать, господа, на самом деле нет у меня за пазухой ничего такого особенного, что могло бы вас хоть как-то…

– Да ладно?! Хе-хе! …Серьёзно, что ль? Уау! …Не разочаровала, так хоть повеселила от души! Гы-ы-ы-ы! …Прибедняться изволите? …Вы мне это прекратите, дорогая Жанин! Кто ж вам поверит-то? …Сама-то поняла, чего сморозила?! – наперебой выстёбывались воспитанные деликатные мужчины, экзальтированно хлопая себя по ляжкам, самозабвенно агукая, гыкая, мацая воображаемые сиськи, сально причмокивая и пуская слюни. – …Ну-ну! Интересно, а у кого здесь, в таком случае, вообще за пазухой что-нибудь есть? …У Максика, что ль? Буга-га-га! …Тем более – особенное! …Подскажите, пожалуйста! …Посмотрим, заценим!

– Так, малыши! Сдаётся мне, вы грешным делом решили, что речь вот об этом? – Назарова преспокойно распахнула халат, и тут же всё вокруг умолкло, даже назойливый самолёт перестал гундеть, и за окном сражённый воробей замертво свалился с ветки. – Н-н-нда? Смею вас уверить, ошибаетесь, мальчики! А ежели сей момент не прекратятся скабрезничания в мой огород, так и вовсе халатик сниму! Насовсем, мазафака! – дерзко топнула ножкой. – Заценили? А поскольку деваться вам особо некуда… Ролушка, котёнок, сходи, глянь, пожалуйста, на месте ль милые топтуны? Может, им по рюмочке хлебного вина вынести? Да с тарталеточкой вкусною! Э-э-эх, Сергеевна! – пальцами щёлкнула звонко. – Тоже ведь в чём-то люди, а? Как считаете?

– Маячат! Два тополя на Унтер-ден-Линден 52! Кролика им дохлого в обе хари, а не по рюмочке! Фикен их!

– Вот-вот! Этим-то мы и займёмся. Будем, значит, друг друга… это… фикен, значит! Как раз-таки прямо в арш! Или криво. Причём, уверяю вас, сопротивление бесполезно, в этих цепких умелых лапах дольше пяти минут ещё никто не продержался! Уж я-то постараюсь! На милость к павшим тоже особо не рассчитывайте, не тот случай. Ну как, мастурбашки, готовы? Поэкспериментируем? Хм… Сексуально…

– Грхм! К падшим…

– Что?

– Пушкин о милости к падшим призывал.

– Это я в курсе, о Пушкине-то! Только вот вы после меня павшими станете. Ха-ха! И падшими, кстати, тож!

Повисла неловкая пауза. Она длилась и длилась, пока, наконец, бош не спохватился:

– Ты-ы-ы… халатик-то запахни, мил человек! «Гм!.. Надень-ка, брат Елдырин, на меня пальто… Что-то ветром подуло… Знобит…» 53 – с явным удовольствием продемонстрировал тевтон недюжинные познания в школьном курсе русской литературы. – Мы же сюда не для того прибыли, не развлекаться, правда ведь, Максик?

– Нет, нет, что вы! – придушенно пискнуло в ответ.

– Мы собрались, чтоб сказку сделать былью!..

– Или болью? М-м-м-м? – с затаённой истомой в голосе проворковала девушка, поигрывая невесть откуда взявшимся в руке кухонным топориком. – Немножечко жёсткого БДСМ по коленкам вашему брату явно не помешало бы!

– Да бросьте вы, госпожа Д’Жаннэт, эти свои дурацкие провокашки! Ну сколько можно?! Отставьте уже, понимаешь, кровожадно-средневековые поползновения инквизиторские на после потом! С кем-нибудь другим подобным образом развлечётесь! И вообще, откуда в вас столько наносного?!

– Да! Откуда?! – поддакивало из-за спины.

– И ещё очень хотелось бы, так, между прочим, в очередной раз напомнить присутствующим, что цель нынешнего междусобойчика состоит уж никак не в потакании чьим-либо садистским либо иным… хм… человеколюбивым склонностям, а-а-а-а… Грхм! – не сразу нашёлся тевтон. – А-а-а-а… собрались мы здесь, дабы попытаться воспрепятствовать весьма, весьма вероятному, на мой взгляд, исключению из Академии нашего доброго друга, коллеги, товарища, возможно даже, м-м-м-м… – сощурившись, словно оценивая, покосился на голую Жанин, – чьего-нибудь будущего мужа… отца, деда, Маршала и-и-и-и… как знать, вполне допускаю такую фишку в обозримой перспективе, – Президента Всея Конфедерации! Представьте себе на секундочку: будущего Президента да пинком под арш, как оно вам, а?! И заодно, значится, всячески содействовать обретению наконец-то душевного покоя измученным «Боржомом» и бессонницей Юрием Ивановичем Ширяевым. Ура, господа-товарищи! Давайте же этим незамедлительно и займёмся! Оле-оле-оле-оле-е-е…

– Что, цирк приехал?! И вообще, в моём доме… В нашем с Юрой доме прошу не выражаться! Под арш ему, понимаете ли! Тихо уже, закончили! Хватит паясничать! Надеюсь, здравый смысл окончательно возобладал? – Жанна Сергеевна тщательно запахнулась. – Но ежели ещё хоть раз, хоть кто-нибудь… – пригрозила она поварским «оружием».

– Найн, найн унд нохмальс найн! – замахал руками Рол. – Ниммермейер 54! Нищт БДСМ! Нищт шиссен 55!

– Хорошо, поверю и в этот раз. – Бесцеремонно затолкав Максика в самый угол, Назарова угнездилась на диванчике, выставив свои фантастические ноги для всеобщего обозрения и восхищения. – Итак, продолжим… Каких-то чётких оформленных данных, информации в общепринятом понимании этого слова, честно говоря, нет, к сожалению, у меня. Так, кое-какие зарисовочки юного натуралиста… Но поверьте, братцы-кролики, у нас есть чем вас удивить! Все в курсе, наверное, на какой кафедре я подвизаюсь, да? Максик не в курсе? Что ж ты так, малыш! На Кафедре безопасности систем, психостатических переходов, бла-бла-бла и всё такое. Ключевое слово – безопасность! Усёк? Так вот девушка я хоть и пытливая, но поперёк батьки в пекло лазать непривычная, и потому когда Юрий Иванович с гордо поднятой головой, с металлом в голосе борзо всхрюкнул Брукмюллеру, что, мол, без проблем окучит «Понедельник начинается в субботу» братьев Стругацких, не придала тому особого значения. Юрочка, чай, не мальчик уже, отчёт в действиях своих отдаёт. К тому ж старина Роланд, о-о-о-о! – признанный гуру психостатики, друга в беде не оставит, всегда найдёт в себе силы подсобить. Нда-а-а… Ну, подумаешь, Стругацкие! Подумаешь, какой-то там «Понедельник»! Чем он мудрёнее вторника, скажем, или четверга? Детские игрушки! Чешуя русалочья, в двух словах! Однако вернувшись из загадочной Страны восходящего солнца и с некоторым удивлением застав господ Ширяева и фон Штауфена всё в том же удручённом состоянии духа у того же раздолбанного корыта, я слегка, честно говоря, прифигела! Время-то ушло! И тут во мне проснулся естественный профессиональный интерес. Я бы даже сказала – азарт! Кстати, знаешь ли ты, о Ролушка ибн Йозеф, как вашу парочку неразлучную с Ширяевым на факультете кличут? …Нет?! «Муха ШеШе»! Ха-ха-ха! Правда, не знал? Мило, да? А ещё – шишиморы! Здорово, да?

– Нет! Не здорово! Будет наконец-то хоть что-нибудь по существу?!

– Будет, будет! Не дуйся, Ролик, тебе не идёт! Короче, решила я в базах пошариться, дабы по возможности облегчить мальчикам задачу. А базы, чтобы все понимали, любые нам доступны, включая и «секретные», и «суперсекретные» студенческие. Ха! Такая уж у нас кафедра хитрющая! И что я вижу?! Нет ни одной слойки для Миров братьев Стругацких, ни одной! Представляете себе?!

– Эко диво! Открыла Америку! Думаешь, мы этого не знали?

– Уверена, что нет, пока конкретно копать не начали. И не надо свистеть своим ребятам! Некрасиво!

– Ладно, проехали! – насупившись, буркнул Роланд. – У Юрки, я уже давно подметил, особенность интересная есть: ему всегда попадаются самые трудные экзаменационные билеты, самые въедливые преподаватели, самые нерешаемые задачки и самые… хм… сложные… женщины. Что ж, тем ярче будут наши победы!

– Будут, брат-сосиска! Будут, не сумлевайся! Именно я в том вам и помогу!

– Ой ли?

– Оставь сомненья всяк! Слушай сюда, котёнок, не перебивай! Недавно мы со смежниками-европейцами проектик один небольшой американцам сплавили. Очередную сервисную систему для обслуживания больших объёмов информации. Больших не то слово – огромных! Гигантских! Вселенских! На самом же деле ничего особенного – обычная межсекторальная научно-исследовательская работёнка. Целевое, бум говорить, расходование бюджетных средств. Ха-ха! Укрепляли дружбу, так сказать, между народами. Сутками на кафедре пропадали! У-у-ух! По большому секрету скажу, перетрахались все! Французы – вообще способные ребята, да и скандинавы ничего себе, крепенькие…

– Хм! Тоже мне тайна Мари Роже, перетрахались они! Было бы странным…

– Да не перебивай уже, сукин ты хурензон! Совсем, что ль, расчеловечился, вести себя прилично не можешь? Лучше б послушали, Роланд Йозефович, пока вы не шибко-то пьяны! Напомню, ежели кто не в курсе: янки заказчиками-подрядчиками выступали, саму систему лягушатники с датчанами мастырили, наше дело крайнее – безопасность. Мы ж всё по старинке живём, ресурсы экономим, потому своих отладочных баз не имеем. Все вокруг, разумеется, об этом прекрасно осведомлены, посмеиваются втихаря над нами, а плевать! И правильно, ресурсы денег стоят! У нас вона до сих пор вместо электронной библиотеки – неисчислимые тома засаленных инструкций лохматых годов. Не-е-ет, потуги были, естественно, но потом почему-то опять к бумаге вернулись. Так, говорят, надёжнее. Наверное, на случай Большого Электромагнитного Импульса. Ба-бах! Типа, когда там у них всё вокруг погаснет, медным тазом накроется, мы инструкцию по сборке и эксплуатации каменного топора при свечах изучать будем. При лучине! Аха-ха! В гордом одиночестве…

Лучина ли ассоциативно подвигла Жанну Сергеевну к размышлениям, топор ли каменный, может, свеча – сие науке неизвестно. Только призадумалась она, будто в стену невидимую упёрлась. Потихоньку, полегоньку на ощупь ту стену обошла, дальше двинулись:

– Вот только у кого «у них»? Хм… Непонятно… Войны уж давным-давно закончились, а мы всё в окружении мифических «врагов» продолжаем жить. И ничего, работаем, трудимся во благо родной Академии! Опять же библиотекарей не сокращаем, на радость заслуженным пенсионерам. Там, между прочим, Кристинкин дедушка до сих пор трудится. В бытность свою молодым – профессор, весьма уважаемый, кстати, в науке чел! И вы знаете, как-то вот и чухонцы попривыкли, и пшеки, и мадьяры, и норвеги. Удивительное дело, да? Оказывается, нравится людям странички-то настоящие бумажные перелистывать! Тут такая штуковина, значит… Отвлеклась я… Чего молчите-то, мурзилки международные, радио выключилось?