Блуждающие в мирах. Маршал Конфедерации. Книга вторая. Академия

Не обращая особого внимания на Пионеровы глумления, испанец с трудом поднялся и как-то кособоко, скрипя скелетом, сильно хромая, удалился вглубь убогой комнаты. Там молча, долго копался в объёмистом вьюке. Пахнуло тухлятиной.

– Неслабо ты его покорёжил, Ролушка! Ох неслабо! – вполголоса пробормотал Юра. – Ишь как беднягу раскорячило-то, что ту корову в бомболюке!

– Тише ты! Не видишь, что ли, гордые оне!

– Так я ж не по-ихнему!

– Прошу вас, сеньоры! – Хуан Лопес де Падилья вновь сидел за столом, глаза его сияли. – Гляньте-ка! У нас есть, чем вас удивить! Не правда ли?

У меня, честно говоря, от изумления чуть глаза на лоб не повылезли! Что это?! Прямо перед ним на куске грубой холстины лежала восхитительная роза! Те же примерно ощущения щенячьего восторга я испытал лишь однажды в далёком детстве безоблачном, когда на день рождения мне подарили новенький блестящий велосипед. Доннерветтер!

– Не силён в вашем тарабарском наречии, господа, однако совершенно явственно услышал нотки пренебрежения к моим словам. С чего подобное неверие? Гм! Неужто и правда похож я на болтуна легковесного?! Пусть я молод, но не пустомеля! Смотрите, смотрите же! Наслаждайтесь!

Прекрасный цветок и без ненужных понуканий приковывал к себе всеобщее внимание. Некоторое время присутствующие озадаченно молчали. Я бы даже сказал, слегка обалдело. Нда-а-а-а… Шок – это, знаете ли, по-нашему! Не помешало бы, конечно, озаботиться появлением в запредельно убогой яви сего расчудесного предмета, однако ни особого желания, ни тем более сил к тому моменту ни у кого уже не оставалось. Одно лишь тупое бессмысленное удивление.

– Итак, сеньоры! – вполне удовлетворённый произведённым впечатлением, Хуан Лопес, самодовольно ухмыляясь, потирал ручонки. – Присаживайтесь, присаживайтесь! – он, похоже, единственный сохранил дар речи. – Уверовали, наконец, в нашу Сарацинку? То-то же!

Мебель, в привычном понимании, разумеется, ну стулья хоть какие-нибудь там, лавки, скамейки садовые, отсутствовала напрочь. Пришлось бочонки пустые подкатывать, корзины и ещё чёрт-те чего. Я, к примеру, на невесть откуда взявшемся мельничном жёрнове угнездился. Жестковато, надо полагать, да один хрен, портки-то железные! Сидит заяц, как говорится, на заборе в алюминиевых штанах. Хе-хе! А кому какое дело, что калитка на болтах?

– Уверовали, уверовали! – поспешил согласиться Иваныч. – Мы вас внимательнейшим образом слушаем, господин де Падилья. Помогайте уже нам! – устало пожал плечами. – Форли так Форли.

– Надеюсь, мне воздастся за доброту и праведность? – Дон Хуан с робкой надеждой огляделся по сторонам, будто в ожидании очередной материализации духа госпожи Касильды Толедской.

Тщетно, ясный пень, но чего-то ведь парнишка ждал?

– Всенепременнейше воздастся! – Борёк, похоже, тоже начал терять терпение. – Она случайно не просила вас поторопиться, сеньор? Битва давным-давно закончилась, кус имма шельха! А у нас ещё ни в одном глазу, мишуген поц!

– Я дам вам телегу, – в который уже раз Борькино дурацкое ёрничание оставлено без внимания, – двух свежих лошадей и возницу, отменно знающего здешние края. Избегайте людных мест. Капра-а-ал! – заорал он хриплым простуженным голосом. – Сюда-а-а-а!

– Здесь, сеньор!

– Выдать господам мои личные банды! Исполнять! Ж-ж-живо! – повернулся к Юрию. – Ваш пропуск в камбрейский Форли. Советую по пути ими не размахивать. Война, знаете ли, дело лихое, мало ли кто на дороге встретится… Банды какие… Хотя… Гм! Скорее, это будут их проблемы… Город же, как говорят, пока ещё за нами. Ну вот, наверное, и всё, более мне вам вроде помочь нечем… – задумчиво оглядел присутствующих. – Зачем я это делаю? Бог знает! Выдвигайтесь немедля, отдохнёте в пути! Доспехи не снимать! Да хранит вас Святая Касильда!

– А пожрать? – кто о чём, Борёк, как всегда, о самом насущном.

– Пусть молодой князь останется моим гостем, ладно? Го-ду-нов, если не ошибаюсь? – С каким-то нездоровым придыханием тихо просипел командир толедской пехоты. – Поверьте, мы здесь живо выучим его хорошим манерам!

– Уймись, Вольдемарыч! – на взбешённом Ширяеве впору яичницу было жарить. – Я тебе сейчас, бл*дь, собственноручно башку откручу, мамой клянусь!!!

– Молчу, молчу! – наглая Борькина ухмылка подчёркивала невиданную глубину раскаяния.

Короче, милая Жанин, часа не прошло, как мы с огромным облегчением покинули гостеприимную… Или гостеприимное?.. Может, гостеприимный, что правильней?.. Русский-то язык великий, а я – бедный немец… В общем, свалили нах из богом забытого Молиначчо! Само собой, у Юрия Иваныча сей же момент произошёл с Пионером-Борькой нелицеприятный междусобойчик, но ты же Бореньку нашего прекрасно знаешь, всё охламону монопенисуально! Шайссе! …Кофейку для бодрости не желаете? …Сама сваришь? Похвально, похвально! Жахнем с горя, где же кружка? Сердцу будет веселей! Да хоть бы и растворимого! У Юрки, кстати, пошарься там, финский «Нескафе Культа» где-то заныкан. Уж не знаю, откуда в знойной солнечной Лапландии кофе, но пойло вполне приличное, дрек мит пфеффер! Пить можно!

Кстати, ежели вам, дорогие сограждане, посчастливится когда-нибудь надыбать настоящего родного чухонского «Культы», настоятельно рекомендуем последний со сгущёночкой употреблять. Исключительно, смеем вас уверить, приятственный процесс! Выбор молочка сгущённого, будь то «Кореновская», «Алексеевская», «Карламанская» или, положим, «Смоленская», разумеется, за вами и на самом деле не шибко важен, но лично мы настоятельно предпочитаем старую добрую «Рогачёвскую»! Она-то, родимая, и обнаружилась в Юркиных сусеках, где её персонажи наши успешно наскребли и тут же с превеликим удовольствием в две живоглотки схавали!

– Уф, хорошо-о-о-о! – хоть бы и потому, что на сей раз Роланда фон Штауфена наконец-то никто грубо и цинично не домогался. – Как тебе кофеёк, Сергеевна, а?

– Замечательный кофеёк! – загадочно улыбалась Назарова. – Здесь такая штуковина, значит… Надеюсь, мои малыши до Форли без особых приключений добрались? – и тут же тихохонько промурлыкала на мотивчик «Нам не страшен серый волк»: – Скоро Юрке в психоход, в психоход, в психоход! Пам-парам-парам-пам-пам пам-пам-пам-пам-пам! Трепещи, друг-сосиска!

Да что ж ты будешь делать-то! Неуёмная девушка какая! Держит боша в тонусе, лопни моя селезёнка, ни секунды передышки!

– Гм… Относительно спокойно. Раз несколько пришлось-таки тормознуться, супостатов порубать, но прикемарить пару-тройку часов всё ж удалось. Хоть и не расчехляясь.

– Прям так? В железе?!

– Ну да, куда ж…

– Ха! Вонючки!

– Не без того… В Форли притащились, значится, уже под утро. Город не спал. Оно и понятно: невесёлые вести с фронтов, отступающие войска, насмерть перепуганные, бегущие прочь окрестные жители и так далее, и тому подобное. Всё, короче, смешалось в доме Облонских. Кони, люди, мужики, бабы, утро, вечер, день, ночь, север, юг, запад…

– Стоп, хватит уже! Перечислений.

– Восток… Да, да, конечно! Виноват-с! Короче, припёрлись мы в ту самую харчевню, о которой Вольдемарыч рёк… Ну, это… Что напротив этого, доннерветтер! Как его то бишь?.. Рокка-ди-Равальдино, вот! Ну ты поняла, да?

– Да поняла я, поняла! Дальше-то что?

– Что?! Шайссе! Кушать зело хотелось, вот что! Пожрать просто-напросто зашли! Ерст дер магн, чтоб все понимали, данн дер крагн 117. Да-а-а-а… А там народищу-у-у! Ты не представляешь! Что семечек в подсолнухе! И все злые-презлые, грызутся промеж себя, будто стая побитых собак! Тут деталька мне одна немаловажная вспомнилась – слова Хуана Лопеса, вернее, Святой Касильды Кастильской…

– Толедской!

– Так точно, Толедской! – Роланд прогнусавил голосом всё того же любимца своего, Володарского. – …И стану я свидетелем бесславной гибели непобедимого Гастона де Фуа, падёт же он от рук тех самых варваров, пришедших издалёка!.. Надеюсь, не забыла ещё?

– Кажется… Было такое.

– Не кажется, а так точно, дрек мит пфеффер! И никто ведь из наших охламонов, если помнишь, никаких возражений на указанную тему не предоставил! Однако дело-то серьёзное! Это вам не хухры-мухры, знаете ли! Ключевая ведь фигура в тот исторический момент, племянник аж самого Короля! Шахер-махер, понимаешь, парикмахер… И ни звука! Ни гу-гу! Словно так и надо! Смекаешь, к чему я? А к тому, что, быть может, конечно же, ваш покорный слуга шальной пикой командора де Фуа из седла случайно и вышиб, чёрт его знает, в беспамятстве пребывал, но вовсе не смертельно и уж точно алебардой никого не колбасил! Однозначно! Кто ж тогда схулиганил? Тут-то собака и порылась! Я им так прямо и заявил: «Козлы вы, Братцы Кролики! Такого пацана загубили!» А они мне: «Ты бы уж в конце-то концов определился: кролики мы или козлы?» Типа пошутили! «Парнокопытные, – говорю, – кролики! Вы все! С козлиными рогами!» Ребята насупились, само собой, трошки. Оно и понятно, меня ведь выручали.

В общем, посудились маненько ещё, порядились и решили-таки помянуть доблестного Гастона де Фуа, ибо когда ещё приличествующая случаю оказия подвернётся. Мдя-а-а-а… Тяпнули по одной, значится, по второй, третьей… То ли граппы, то ли чачи, то ли ещё гадости какой виноградовой эндемично-самопальной. Короче, развезло нас прилично. Шашлычка погрызли, знамо дело, почти по-карски, но до того-то целые сутки, почитай, ни чёрта не жрамши! К тому ж напряжение сил какое пережито накануне, понимать надо! Нервотрёпка, прочие дела… Захмелели, ясен пень. Во-о-о-от, значится…

Фон Штауфен допил остывший кофе, вымыл чашку за собой, аккуратно вытер, поставил в посудный шкафчик.

– И что ты себе думаешь? Кончилось тем, что, изрядно нахрюкавшись, Борюня наш, по обычаю, как это у них… хм… бравых «перспективщиков» на корпоративах, видать, принято, решил на столе сплясать!

– Чё, правда, что ль? – хихикнула Назарова. – Борёк?! На столе?! Ха-ха-ха! Стриптиз? Представляю! Гы-ы-ы-ы! Чудик малахольный!

– Кривда! Холи ш-ш-шит! – смех смехом, а Роланду, похоже, даже просто вспоминать о том случае не очень-то весело. – Танец с саблями! Фак! С одной… С мечом! Фак! Взгромоздился, значится, и ладно бы песнь каку сбацал местную, менестрель, бл*дь, недоделанный! В конце концов Хачатуряна вполне можно было бы напеть, несложный ведь мотивчик, согласись! Так нет же, он своё «Хгра-а-а-а!», понимаешь, знаменитое вместо музыкального сопровождения затрубил! Совсем охренел, отморозок! Нда-а-а-а… И вот, значится, где-то между третьим и четвёртым этими самыми его душераздирающими «Хгра-а-а-а!»…

– Хорош уже орать-то прямо в ухо мне, блин корявый!

– …В наступившей фактически гробовой тишине я вдруг с дрожью в коленях осознал, что сейчас нас будут бить… Не! Не бить – метелить! Пиз*ить до потери пульса, дрек мит пфеффер! Причём не только и даже не столько классически – ногами, как по большей части скамейками и табуретками, ферфлюхтер швайн! Не считая всего подручного шанцевого, рубящего, режущего и колющего инструмента, разумеется! И эта моя внезапная догадка настроение особо, сама понимаешь, не улучшила, скорее, наоборот, пригорюнила…

– Чего, чего? Нет такого слова «пригорюнила»!

– Что значит: «нет»?! Тебе-то откуда знать? Мастерица, холи ш-ш-шит! Пригорюниться, выходит, можно, а пригорюнить, по-твоему, нельзя, что ль?! …Гм! Ну и язык, чёрт ногу сломит! В общем, последнее, что более-менее внятного я услышал, так это ширяевское злобное шипение: «Борис! – далее следовало нечто умопомрачительно нецензурное. – Ну ты, бл*дь, не прав! – и ещё немножко матерщины от души. – Чёрный ход есть здесь? …Врубай «вертушку» свою, чертяка, дуй к выходу! …Ролик, ты мастак с двух рук рубиться, за тобой фланги! Я – в арьергарде! …Вперёд, конфедераты! Шнеллер! Шнеллер!» И только это он, значится, завершил душевное своё напутствие, буквально в ту же секунду вся кодла с жутким рёвом сорвалась на нас! О-о-о-о, зрелище не для слабонервных! Фак! – задумался на секундочку. – Фак! Фак! Фак! – словно кацбальгером своим, рубил воздух ладонью.

Н-н-нда! Может и не пригорюнило, но присушило тогда тевтона, по всему видать, крепко! Ох крепко! Мазафака!

– Не поняла, с какого перепугу они на вас кинулись-то?

– Хорош тупить уже, Сергеевна!

– Я серьёзно!

– Ежели серьёзно… Хм! Судя по всему, нашлись-таки средь присутствующих камбрейцев Борькины недавние… м-м-м-м… оппоненты, так сказать. Вполне логично допускаю, обиженные и где-то местами даже пострадавшие. Ну из тех… Короче, которые после нечаянных встреч с ним на поле славной брани хоть как-то в дальнейшем передвигаться самостоятельно могли. Хоть бы и на костылях! Нда-а-а-а… Причём, видать, не один и не двое, доннерветтер! Столкнуться же лицом к лицу вот так, чёрт-те где, – событие хоть и дюже маловероятное, но так уж вышло, ничего не поделаешь, не попишешь, мля! Встречаются же изредка знакомые люди в метро, правда ведь? Молчал бы, уродец, глядишь, проскочили б на шару, но нет! – Провидение по-иному распорядилось. Хе-хе! Знаменитое «Хгра-а-а-а!» с потрохами нас выдало к ебеням! Говорили ему, дураку, – не чеши ты свой гондурас, сам пройдёт! Так нет же, холи ш-ш-шит! Между тем Борёк «блендер» включил под шумок и попёр себе нах! Ну и нам, знаешь ли, медлить как-то не с руки было, ломанулись по просеке вслед за Вольдемарычем. Я, кстати, к тому времени с кацбальгерами своими наголо уже от фланга к флангу метался. Юрка сзади двухметровым фламбергом помахивал. В ходе передвижения, покуда до задней дверцы добрались, ещё несколько достойнейших сынов иберийских на гуляш искромсали! Выскочили во внутренний дворик, а там – бля-а-а-а, засада! Стены кругом высоченные, налегке-то не перемахнуть, не то что в железе! Быстро наверх, на галереи! По галереям бегом петляли, петляли, вышибали двери, вламывались в чьи-то затхлые сонные покои, скакали по узеньким лестницам, мчались, мчались и в конце концов оказались на тихой безлюдной, залитой утренним весенним солнышком улочке. Едва-едва дыхание перевели, осмотрелись, значится: такая идиллия, понимаешь, вокруг! Травка зеленеет, цветочки, птички щебечут, кошечки мурлычут, и так это, знаешь ли, мне жить захотелось, дрек мит пфеффер! Аж до тошноты душевной! Расслабиться бы, вздохнуть полной грудью, удариться оземь, распластаться по траве-мураве и заплакать в счастии, но… Не тут-то было! Слышен, слышен уже рёв приближающейся беспощадной озверелой толпы! Со всех сторон!! Шайссе!!!

– Боря-а-а-а!!! – я уже не орал, визжал. – Где эта кузня твоя грёбаная-а-а-а?!! – аж самому за себя стыдно стало.

– Да вот же, – абсолютно спокойно, можно даже сказать – заторможенно, с некоторым удивлением прозвучало в ответ. – Прям перед тобой. Глаза разуй!

Гляжу, и правда, ворота, дверца в них, а на ней серп и молот чем-то белым нацарапаны. Куском известняка, не иначе.

«Молодец, – думаю, – мужик, грамотно сориентировался! Что ему, Маген Давид, что ль, в абсолютно нетолерантной, мракобесной средневековой Европе прикажете рисовать? Неосмотрительно, мягко говоря!»

Опять-таки понятно теперь, откуда символика некоторых вольных каменщиков взялась. Хе-хе! Почти что молоток с мастерком скрещённые. Мелкие плагиаторы, мля! Самое же главное, до сих пор никто в толк взять не может, как мы вообще там оказались?! Чудеса, да и только, мазафака! …В общем, когда я калитку-то уже суетливо изнутри на засов запирал, два болта арбалетных рядом вонзились с треском. Оба-на! Тут меня встрепенуло, знаешь ли, не на шутку! По-взрослому!

– Снова ты не по-русски…

– Мужики, пошевеливайтесь! – ору. – Арбалеты у них! Нипочём теперь всухую не отмахаться нам!

Хорошо ещё, «Гена» под парами стоял в ждущем режиме, аппаратуру раскачивать не пришлось. Знаешь, как обычно в самый критический момент бывает, да? – пока-а-а там, понимаешь, всё это хозяйство включится, нагреется, раскрутится, оттестируется… А жизнь, она ведь штука короткая, бл*дь, может и закончиться нежданно-негаданно! Супостаты-то уже рогами в ворота долбились! Понимать надо! Во-о-о-от, значится… Борька, короче, первый в рамку сиганул, я за ним. Юрка – замыкающий, как и подобает руководителю группы. Командир, ёбтить, как-никак! Капитан последний покидает тонущее судно! Траурные фанфары! Спустить флаг! И тут… – Роланд нервно облизнул пересохшие от бесконечной говорильни губы. – Ширяев застрял… Застрял, понимаешь?! Дрек мит пфеффер!!!

– Как это?! – и без того огромные васильковые глазищи округлились в изумлении до невероятных размеров. – Не поняла!

– А так это! Мы и сами поначалу в корягу ох*ели! – бош, похоже, нисколечко не преувеличивал и, похоже, даже не красовался. – Ситуёвина же оказалась проще варёных сосисок с горошком консервированным – мощи просто-напросто не хватило! Пункт перехода-то не академический, исследовательский! Не хухры-мухры, понимаешь, там свои дела, доннерветтер! Требования совершенно опять-таки иные – допуски всякие, отпуски, запасы прочности, мощности… того же сала…

– При чём здесь сало?!

– Просто… Хе-хе! Оченно шпиг люблю… Неизвестно ведь, под что оборудование-то было заточено, врубаешься?! Ежели под Вольдемарыча, пусть и с кладью ручной, дык Юрасик в сравнении с ним, что слон супротив Моськи, не в обиду никому будет сказано! Слоняра, холи ш-ш-шит! К тому ж, прошу учитывать, железа на ём пуда два с полтиной висело, ежели не все три. И ещё это… говна в довесок… Хе-хе! Сдаётся мне, с таким перевесом он и в Равеннскую рамку хрен пролез бы! И потом, насколько я помню, никто не собирался особо спешно эвакуироваться-то. Предусмотрительный Борёк пару бочек воды на всякий случай всегда про запас полными держал, одежонку кое-какую сухую, чистую. Налегке всё ж планировали сваливать, чистенькими. И по тёлочкам местным прошвырнуться не мешало бы, напряжение с устатку снять. Во-о-о-от, значится, какое дело…

– Ну насчёт говна и тёлочек…

– Что делать-то?! – бошу о говне рассуждать явно недосуг. – Делать-то что?! Борюня орёт: «Ролик, мечись мухой обратно! Хоть до неба баррикаду строй, собственной жопой дырки затыкай, но минут десять – пятнадцать выкрой мне, кус марттабук!!! Мне с этой армадиллы панцирь до трусов ободрать, что в доспех пукнуть!» Ага, кое-что прояснилось! По всему выходит, Борёк – автор нетленки-то… Задача, в принципе, понятна. Вопрос лишь в том, сколь реализуема? За жопу опять же зело волнительно. Повезло ещё, улица не шибко широкая, притом с изгибом, нападающим ну никак большими силами к нам не подобраться! Дык, один хрен, зело до фига их, супостатов! Лезут, точно трутни осатанелые на несчастную пчеломатку, шайссе! Ворота хоть и толстенные, крепчайшие, однако на пределе уже, трещат по-страшному, не выдерживают вражий натиск! А шума-то сколько, гама! Ты себе не представляешь, горлопанства – море, просто ужас! Альбтраум, блиать! Я, покуда изрядную кучу хламу к парадному-то сволок, взмок до нитки! Гляжу, пара «перспективщиков» заспанных в трусах по ту сторону «Рубикона» мечутся, ни дать ни взять – тараканы на свету! Ночные дежурные, дрек мит пфеффер! Ну и говорю им спокойненько так, голос, между прочим, и вовсе не повысив, вот ну ни на йоту – клянусь здоровьем покойной бабушки рейн-вестфалки! – примерно следующее, по ситуации, кстати, согласись, довольно вежливо ещё: «Чего уставились, дебилы?! Фак!!! Неужто не видите, долбоносики, помощь нужна? Живо бегом сюда, ферфлюхтер швайны!!! Ну-ка навались дружненько!!!» Должно отметить, на редкость полезные парни оказались, крепкие, мы с ними даже наковальней умудрились дверь подпереть. Как позже выяснилось – из Безопасности. Гм… Внешней… А я с ними жёстко… Н-н-нда! Нормальные ребята, между прочим, шнапсом потом проставились. Хе-хе! Премировали их, понимаешь, за спасение Ширяева… хм… утопающего. …Краешком глаза наблюдаю, Борька э-э-э-э… эт тзе спид оф саунд 118, значит, с Юрки доспех сдёргивает, шурует, словно оруженосец заправский. Хрена лысого у меня б так вышло! Сачканул твой покорный слуга, со стыдом признаюсь, на практических занятиях по Средневековью. Каюсь, нынче перед Грюнвальдом обязательно упущенное наверстаю! И только-только я, значит, ещё парой хороших таких увесистых брёвнышек воротину успел подпереть, как снаружи дырку прорубили. Цельную амбразурину, мля! Ну что ты будешь делать, измудрились-таки, гады! Сунул, конечно же, мечом туда сразу наугад пару раз, не без того. В глазик шаловливый, судя по взвизгиваниям, кому-то попал, однако радоваться уж определённо нечему было! Потому как стали они по нам из арбалетов постреливать. Тоже, естественно, вслепую, но оченно неприятно! Слава богу, «безопасники» к тому времени слиняли нах. Им, кстати, в подобных случаях, как ты прекрасно знаешь, по Инструкции вообще «Рубикон» переходить категорически запрещено! Не испугались же, черти, подсобили! Молодцы, доннерветтер! Я тогда, за кучей дров предусмотрительно схоронившись, выжидал, образно выражаясь… хм… у моря погоду получше. Гляжу, Ширяев – абсолютно голый уже, красавец, мля! Аполлон! Бельвед… Безвед… Шайссе! Ну то есть совсем без ничего! – и Борёк, значится, торопливо заталкивает его в рамку. А по ним, заметьте, драгоценная Жанин Сергеевна, из арбалетов вовсю ведь пуляли! Пусть и не особо прицельно, но всё ж! Короче, жесть, доложусь я вам! Тэ-э-э-экс… Что дальше-то, а? Кто-нибудь ещё помнит? М-м-м-м… И тут со страшным грохотом, вздымая облака пыли, наконец-то развалились многострадальные ворота. Да, точно! Петли, видать, не сдюжили… Ё-моё-о-о-о-у-у-у, и началось! Взбаламученный затянувшимся бездеятельным противостоянием, поток людских, разгорячённых безумной жаждой крови, немытых тел хлынул в образовавшийся проём, ровно смертельно оголодавшие домашние муравьи в позабытую на столе банку с айвовым вареньем. О как мы сказать умеем! Съела? – фон Штауфен аж заискрил самодовольством. – В наступившей всеобщей кутерьме, конечно же, моментально образовалась средь нападающих небольшая, но плотненькая такая свалка, куча-мала по-нашему, по-пацански, что, к счастью, и дало мне в эндшпиле некоторое временное преимущество. Гандикапчик, типа фора, холи ш-ш-шит! Мдя-а-а-а, не будь того гандикапчика… Гм… И я, знаете ли, поскакал! Да как! Йеха-а-а-а! Представь себе на секундочку, миленькая моя, взрослого, солидного, можно сказать, дядьку, мечущегося, словно молодой козерог, по средневековой захламлённой кузнице. Представила? Именно так я и скакал. Главное было успеть проскочить в рамку «психохода» до того, как злющие враги отрежут все пути отступления. Жизненно важно! Догадываешься почему?! …Очень хорошо! …Да, да! Вот он-то как раз мне бы и пришёл! …Последний бросок, прыжок, мгновение вечности и-и-и-и… Шмяк! Бряк! Лежу, уткнувшись лицом в чьи-то грязные вонючие ноги. Фу! Вонь-то какая! Невыносимо! Альбтраум, блиать! Неужто в Аду мы?! Оглядываюсь с ужасом, потихоньку переходящим в лёгкую эйфорию, потому что… я… дома… Я дома!!! Ур-р-р-ра-а-а-а!!! Переход выключен. Никаких тебе средневековых дурацких штучек, кроме, разве что, пары-тройки арбалетных болтов, намертво застрявших в бетонной стене чуть выше моей головы, да нестерпимой вони, источаемой нашими многострадальными телами.

– Тебе, Ролик, я погляжу, вообще со всякими там ногами везёт, блин горелый! Фи! – Назарова брезгливо поморщилась. – Мёртвыми, вонючими… Юркины клюшки небось на сей раз?

– Ну да, его… Может, Борькины… Не! Борька в онучах был! Оле-оле-оле-оле-оле! Академия, вперёд! И вот именно тогда светлую мою головушку посетила совершенно замечательная идея: привлечь к нашим смелым психостатическим экспириенсам старинного моего знакомого, выпускника Радиотехнического факультета Академии – Витьку Маракова. Ты, естественно, спросишь зачем?

– Разумеется, милый!

– Хм! Могла бы уж и сама как-нибудь допетрить, бестолковка! Все уже небось окромя тебя… Но я тебе всё ж таки скажу. Грюнвальдская битва, лапонька, в которой нашей неразлучной троице вскорости предстоит поучаствовать, – преимущественно кавалерийское сражение. Вникаешь? …Опять нет?! – фон Штауфен потихоньку начал терять терпение. – Да что ж такое-то?! М-м-м-м… Слушай сюда! В начале пятнадцатого века, точнее – в году одна тысяча четыреста десятом от Рождества Христова, понимаешь, пехота ещё не особо в почёте-то была. На лошадках воевали в основном. Вот и нам снова, судя по всему, придётся в полном обвесе кривляться, да к тому ж на лошадях тож, кстати, в броне, что при возникновении подобных внештатных ситуаций, вернее… гм… при Бориной патологической способности на каждом шагу их провоцировать, вполне может вызвать экстренную необходимость использования… мнэ-э-э-э… нестандартного, будем говорить, оборудования. Уразумела, ласточка? …Ну наконец-то! Уф! – с удовлетворением отдувался Роланд. – В общем, посидел Мараков, гений наш электрический, Тесла, ёб его через забор… посидел… Хе-хе! Помараковал, так сказать, и выдал на-гора эдакий, знаешь ли, супер-пупер-психоконнектор Рубина – огогошеньки го-го!!! Бронетанк без мыла в рамку проскочит, не то что там пара-тройка тяжёлых кавалеристов! Мы монстра сего, естественно, пока нигде не светили, не регистрировали… Хе-хе! Вдруг отберут, охальники? На запчасти, н-н-нда… Поэтому помалкивай до поры до времени, милая девушка, очень тебя прошу!