Из вечности, через зависть, к бесконечности

О нашем решении тебе сообщат, когда придёт время.

Иуда встал, поклонился первосвященнику и направился к выходу, где его уже поджидал стражник.

Каиафа окликнул его,– подожди, что ты хочешь в награду, за твоё усердие?

Иуда остановился, повернелся к Каифе,– ничего.

А в прочем !, – на лице предателя мелькнула дьявольская улыбка,– впрочем, я бы хотел, что бы мне заплатили сумму равную цене пятнадцати ослов!

Пятнадцати ослов, что за блаж такая?– переспросил Каифа.

Почему именно пятнадцати ослов, а не коней, или врблюдов?

Аааа, я кажется догадываюсь, что скрывается за этой цифрой.

Это ты про учеников Его, я правильно понял?

Да, я хочу получить за свое предательство, денежную сумму, равную цене его учеников!

Ты себя тоже посчитал в их цену?– с ехидничал Каиафа.

Я не стою и лепты, а вот они, такие ухоженные, такие умные, такие напыщенные, и такие трусливые, кое чего стоят.

Мы платим тебе не за них, нам, они не нужны, возможно, нам будет нужен Иисус Назарей, ну хорошо, это твоё дело.

Так во сколько же ты их оцениваешь?

Если Иуда попросит несколько талантов, то этой суммы ему никто не даст.

Наверняка найдутся те, кто будут готовы продать Его, вместе с его учениками, за меньшие деньги.

Если я попрошу совсем мало, то люди сочтут, что я сошёл с ума, предав своего Учителя за гроши.

И даже в этом вопросе нужна золотая середина.

Деньги , как только деньги, мне не нужны, но нужно мне другое, – Иуда осёкся на полуслове, не договорив фразу.

Тридцать сиклей, по два с небольшим за каждого,считаю будет для вас не накладно и справедливо, это стадо стоит этих денег.

Тридцать серебряников за Иисуса, унизительно мало учитывая Его Величие, но абсолютно справедливо как плата, такому человеку как я.

Ты просишь, тридцать серебрянников? , – задумался Каифа,– хорошо, ты получишь свои деньги, когда всё свершится.

А теперь иди, тебя призовут в нужный час.

Глава 14.

Ученики.

Уже три дня минуло с того дня, как Иуда покинул Иисуса.

Он знал куда будет лежать их путь и поэтому не слишком спешил их догонять.

Не торопливо шагал Иуда под палящим солнцем, по пыльной дороге петляющей меж холмов и гор, размышляя о свершённом предательстве.

Дорога по которой он двигался , тянулась на север, кое где пересекая Иордан.

Теперь он был не так уверен в правильности своего поступка, как это было ещё десять дней назад , когда он был обвинён учениками в воровстве денег из казны.

Именно это происшествие и послужило той, последней каплей, побудившей Иуду на предательство Иисуса Назарея.

Зависть, месть, и страстная любовь разрывало душу Искариота.

Что могло более унизить, оскорбить, учеников Его, чем наказание любимого Учителя ?!

Что могло сильнее всего отравить души их, чем предательство одного из приближённых учеников?

Зависть, месть, любовь и ненависть, всё перемешалось в разуме и душе Иуды, создав страшную смесь, взорвавшуюся предательством.

Меня , обвинили в краже двух динариев!

Меня, который трепетно берёг каждую лепту, для них же.

Ведь я мог брать столько денег, сколько мне было нужно, и никто не узнал бы об этом, но я этого не делал, по тому что, Он верил мне.

Кто считал жертвенные деньги, которые нам давали люди?

Ни кто, кроме меня.

Они специально нашли повод, что бы унизить меня перед Иисусом.

Поймали меня, с двумя монетами в рукаве.

Не для себя взял тогда я те монеты, не на удовлетворение своих прихотей и желаний, – так расковыривая в душе, саднящую рану обиды, он шёл по дороге, не обращая внимание на встречных людей, повозки, лошадей, обдающих его густой , дорожной пылью.

Фома, этот вечно сомневающийся глупец!

Увидел, как из моего рукава выпали два динария.

Нет , что бы спросит у меня один на один, для какой цели я взял их.

Хоть бы призадумался, как он делает это обычно, о том, что вся казна в моём распоряжении, воруй сколько будет душе угодно.

Так нет же, именно в тот момент ему понадобилось устраивать допрос, при Петре и Иакове.

Почему у тебя Иуда, из рукава выпали деньги?

Как могли они туда попасть?

А им, этим напыщенным, самовлюблённым шакалам, только дай повод, для обвинения меня во всех смертных грехах.

Как же они меня ненавидят все.

И не один из них, кроме Него, не попытался оправдать, заступиться за меня, в тот момент.

Вспомнилось Иуде, как Пётр с горяча, схватил его за шиворот и начал трепать из стороны в сторону крича при этом , – вот он вор, опять пойман с поличным!

Не известно сколько вообще он украл, видимо не впервой запускает свои грязные, воровские руки, в нашу казну!

Все сбежались, начав тыкать в его сторону пальцами, – вот он вор, ах какой злодей, – кричали они, злобно сверкая глазами.

Мы говорили, что этой змее нельзя верить, а тем более доверять казну!

Не нужно было Учителю, приближать к Себе, этого негодяя!

Выгнать!

Выгнать его нужно, сейчас же, немедленно! – кричали их глотки.

Услышав крик и возмущение учеников, для выяснения причины, подошёл и Сам Иисус.

Что случилось ? – не громко спросил Он.

Вора поймали, деньги ворует наши.

Вот он, мошенник и обманщик, – пояснил Матфей, показывая толстым пальцем, в сторону Иуды.

Иисус молчал, внимательно вгляделся в глаза обвиняемого.

Иуда украл деньги ! Два динария. – прогрохотал Пётр.

Учитель, выслушай меня , пожалуйст,– попросил Искариот.

Отпусти его, сын Мой Пётр, – дотронулся до плеча Петра, Учитель.

Иуда, одёрнув ворот и растерев ушибленную шею, начал, – Мы все единое целое рядом с тобой Учитель, а между тем мы все же различны по форме и содержанию нашему.

У нас разные потребности.

Матфей очень любит поесть, поэтому он большой, крупный человек.

Пётр сильный и высокий, на него идёт гораздо больше материала для платья, и вина он любит выпить много больше, прочих.

Иоанн, худенький и изящный, мало ест и мало пьёт.

Мария и Мама, женщины, у них совсем другие предпочтения и запросы нежели у мужчин.

Всё мы разные по плоти своей, но не по духу.

Мне понадобились деньги, на хорошее, справедливое дело.

Одна женщина, давно мне знакомая, она блудница.

Блудница! Вы посмотрите с кем он общается и знается!– вскричал Фома.

Мало того , что ворует деньги , так ещё и тратит их на блудниц!

Фома, Фома! Разве блудница не человек?

Да и что тут такого постыдного, если я посещаю блудниц?

Ведь я мужчина, у каждого есть свои маленькие тайные пристрастия. Удовлетворение потребностей человеческих не является грехом, а это подобно тому, что человек ходит облегчится на горшок.

Разве не достойна уважения, с нами живущая Мария Магдалина, она тоже была блудницей.

Но, не в этом дело в данный момент.

Подошедшая, как раз в это время Мария, услышала ранящие её слова, её лицо зарделась красным цветом.

И без того её рыжие волосы, в сочетании с вспыхнувшим лицом, показались горящим факелом , из её глаз сверкнули молнии в сторону Иуды.

Она не стала слушать продолжение разговора, бегом бросилась вон от стоящих мужчин.

Вот ты какой Иуда, твои слова подобны гною, и Марию обидел, ни кому нет от тебя пощады! – съязвил Филипп.

Иуда, обдал Филиппа, леденящим холодом, из своего черного и глубокого, словно колодец, глаза, и продолжил говорить в своё оправдание.

Я хотел помочь той блуднице, которую помянул.

Для неё я взял два динария, что бы пожертвовать ей.

Дела у неё идут совсем плохо, она несколько дней почти ни чего не ела, и пила только воду.

Как мог я не помочь нуждающейся женщине?

Суди Учитель меня.

Ведь помогаем мы всегда страждущим, немощным , и больным подавая милостыню.

Чем же моё деяние, отлично от прочих?

Казни или милуй, если веришь моему оправданию.

Услышав слова Иуды, все притихли, устремив свои взгляды на Иисуса.

Уже чувствовалась неуверенность, в потупленных глазах Петра.

Назарей глубоко вздохнул, обвел всех присутствующих взглядом, улыбнулся,-

Мы все, есть единое и неделимое целое.

Все имеют право брать деньги из казны, сколько нужно.

Такое же право имеет и брат ваш Иуда.

После этих слов, Он с любовью и нежностью взглянул на Искариота и тут же как бы застеснявшись своего проступка увёл глаза в сторону.

Помиритесь дети мои и больше не ссорьтесь.

Я не вижу в проступке Иуды злого умысла, а только доброе намерение.

Иуда был так благодарен Иисусу, за справедливость Его решения, но решимости не хватило у него в тот момент, что бы броситься в ноги Учителю и целовать их.

Иисус больше не сказав ни слова, развернулся и удалился к себе в комнату, для философских размышлений и молитвы.

Иуда стоял и не знал , что делать дальше.

Молчали и все собравшиеся ученики.

Первым пробудился от замешательства Пётр и словно иерихонская труба протрубила,– дай я тебя поцелую, брат мой Иуда!

И опять , ты оказался мудрее нас всех!

Прости меня, что усомнился я в тебе, и в твоём проступке.

После этих слов Пётр, расставив руки в стороны, навалился всей своей огромной фигурой, на худое, жилистое тело Иуды.

Он обнял его, прижал к своей груди, и пригнувшись к его губам, чмокнул в самые уста.

Не слишком больно потрепал я, тебя?– тихо , на ухо спросил он улыбаясь.

Ничего страшного Пётр, заживёт до праздника, – с хитрицой в голосе, ответил Иуда.

Все стоящие столбами братья, словно очнувшись, после поступка Петра, по очереди стали подходить к Иуде и приносить ему свои извинения, целуясь в самые губы.

Иуда улыбался, принимая извинения братьев, звучно чмокался с каждым подошедшим, после чего, демонстративно отирал уста, усы и бороду, рукавом рубахи.

Последним подошёл к Искариоту, Фома.

Я не готов сейчас целовать тебя Иуда, мне нужно подумать над произошедшим,– сказал он , опустив глаза в землю.

Фома!, Фома!, ты не стал думать в момент когда нужно было это сделать и решил поразмыслить в момент когда , этого делать не следовало.

Ох уж, странный ты Фома, человек!

Ну подумай, подумай и не торопись очень, одну ошибку ты уже совершил, усомнившись во мне.

Какой же ты Фома нерешительный.

............................

Так, бредя по дороге, в голове Иуды всплывали картины воспоминаний, в которых ему хотелось хоть немного обелить себя и оправдать свое жестокое, коварное предательство.

Потом, поздно вечером, когда на улице смеркалось, Фома подошёл к Иуде, попросил прощения и поцеловав его, сказал ,-

Мы все, есть единое и неделимое целое!

Ты имеешь право брать, столько денег, сколько тебе нужно!

Иуда вытаращив на него свой чёрный глаз, спросил, – и для того, что бы повторить слова Учителя, тебе потребовался целый день?

Не бережешь ты время, мудрый Фома.

Вечером, сидя у костра, когда улеглись страсти минувшего дня, Фома, тихо спросил Иуду.

Ты правда посещаешь блудниц, Иуда?

Да, но очень редко.

А почему только блудниц?

Ну кто же захочет иметь дело, без денег, с таким как, я, не красивым, не молодым человеком?

Я же не могучий Пётр, не красивый Иоанн, не умный и гордый Иаков, что бы мной интересовались женщины, за просто так.

Так значит ты, ни раз брал деньги на это дело?

Не раз и что же?

Ведь я выполняю свою работу хорошо, покупаю продукты, одежду, благовония и масла, слежу за казанной, а значит имею право на оплату своего труда, пусть и малую?

Ты же сам сказал, , что я могу брать, столько , сколько мне нужно?

Или это не твои слова и мысли?

Мои, мои слова и мысли, но всё же, что то тут не так.

Ну вот , ты опять сомневаешься, милый Фома.

А Учителю ты веришь?

Он ведь сказал, что мы все, единое и не делимое целое!

Да, да, да, но всё же…

Так ты не веришь Учителю, может ты, не любишь Его?

Нет, нет, верю, верю и люблю!

В воздухе после этих слов Фомы , повисла томительная пауза.

А ты убивал кого ни будь, Иуда? Только скажи честно…– Фома перевёл разговор в другое русло, пристально глядя на играющее пламя костра.

Иуда затих как будто вспоминая, эпизоды своей не легкой жизни .

Убивал…

И запах яда цикуты, мне знаком.

Убивал, запах цикуты…– всё также не отводя глаз от костра, медленно проговорил Фома.

Да убивал, собаку убил в детстве, когда она прокусила мне руку.

Жертвенных животных резал.

Была у меня маленькая глиняная фляга с ядом цикуты, но не воспользовался я ей, не довелось, хотя, хотел, в одном деле.

Наш Учитель спас меня от душегубства, приняв в свой круг.

Грешен я, грешен, как все мы, нет в этом мире чистеньких, да беленьких, все мы в пятнышках.

А уж я, так самый большой грешник буду, и не будет мне прощения во веке веков!

Это уж точно Фома, я тебе говорю.

Фома оторвал взгляд от пламени, и посмотрел в не живой глаз Иуды, будто пытаясь в нём найти ответы на все свои вопросы.

Ну ты Иуда понятно не святой и все мы тоже не ангелы.

А Иисус, тоже в пятнах? Ты как думаешь?

Иуда хитро прищурившись, язвительно всмотрелся в лицо Фомы.

Это значит так ты веруешь Фома в Него?

Да ты что Иуда? Ты не правильно меня понял…

Может и все остальные ученики мучаемы таким вопросом?

А?

Сознайся?

Нет , нет, только Пётр , как то спросил меня , -верую ли я в Иисуса?

Так, так, и что ты ему ответил?

Верую, верую , как в Бога Всемогущего!

Понятно, понятно…

И я тебе скажу, Фома, что единственный на этой грешной земле человек, не имеющий ни пятнышка на своём белом одеянии, это Иисус Назарей, наш Учитель!

Правда, правда твоя, Иуда,– закивал головой вечно сомневающийся Фома.

Глава 15.

Несколько часов к ряду уже шёл Иуда, голова его от жары начала кружиться.

Надо спуститься к реке, напиться и освежиться.

Как раз в месте где оказался он, дорога сворачивала с крутого холма и катилась в низ к далёкой, мерцающей, живительной воде.

Вдруг до слуха Искариота долетел далёкий, еле слышный, рокочущий шум и грохот.

Иуда осмотрел небосклон, но не единого облачка не было в его голубой выси.

Что то, в шуме тронувшем его слух, было знакомое, не раз слышимое.

Смех, рокочущий и раскатистый смех Петра, словно шум падающих камней с горы, узнал Иуда, уже через пару сотен шагов.

Ну вот кажется я и настиг Учителя.

Он остановился, запрыгнул на придорожный валун и начал вглядываться в даль, прикрыв глаза , от солнечных лучей ладонью.

Ни одного знакомого силуэта не было видно в дали, только ухающий громоподобный голос стал более отчётливо долетать до слуха Иуды.

Спущусь к реке и пройду по берегу, видимо они расположились, где то в низине на отдых и развлекаются.

С этими мыслями Искариот поспешил, сойти с дороги и направился прямо по целине, к блистающей в дали реке.

Чем ближе он подходил к ней, спускаясь с холма, тем отчётливее слышались голоса, смех и возгласы.

Вот уже и слова стали разборчивы, отчётливо долетая до слуха Иуды.

Ну, давай Андрей, бросай! – грохотал Пётр.

Иуда разглядел как по видимой глади реки, побежали, один за другим круги от брошенного камня.

Он понял, что Иисус с учениками расположились на отдых, где то с его стороны, за деревьями и кустарниками обильно растущими по берегам Иордана в этом месте.

Искариот ускорил ход и радость от того, что он настиг Учителя, подкрепили его.

И только жажда, как напоминание о долгом пути, томила его тело в эти минуты.

Через пять минут он уже лежал животом на камне, возле струящейся воды, жадно поглощая живительную влагу.

Встав на ноги, он осмотрел поляну, на которой был разбит временный лагерь.

Под высоким тополем, в наскоро сооружённой палатке из накидок учеников , лёжа на шерстяной подстилке, отдыхал Иисус.

Некоторые ученики расположились поодаль, кто под кустом, кто под деревом, спрятавшись от всё обжигающего солнца.

Пётр, Андрей и Варфоломей, стояли возле самой воды в одних набедренных повязках, с силой бросая небольшие, гладкие окатыши , по водной глади реки.

Камешки весело прыгали по поверхности , оставляя за собой ряды растекающихся кругов.

Раз, два, три, четыре, пять, шесть…– весело голосил Пётр.

Ну, ты молодец Варфоломей , шесть раз !

А вот теперь я, смотрите …– и он со всей своей силы запускал камень по водной глади.

…семь, восемь, девять,– кричал Андрей, весело топая голой ногой, по воде.

Братья, идите к нам, посоревнуемся в метании камешков, – крикнул, Варфоломей.

На призыв его, со своих мест поднялись ещё двое, Павел и Варнава.

Иуда снял свою накидку, перекинул её через плечо и отойдя от играющих в сторонку, вошёл в реку по грудь.

Как когда то, в далёком детстве, он начал выполаскивать из своей одежды, пыль, грязь, пот, окунаясь с головой в прохладу воды, а после , фыркал и отдувался.

Простирнув одежду, смыв с тела пыль дорожную, Иуда выбрался, освежённый и взбодрившийся, на разогретый каменистый берег речки.

Не вдалеке, под кустом ивы, сидел Фома, улыбаясь, он радовался глядя на игру братьев.

Иуда, как то по особенному относящийся к Фоме, часто общался с ним, обсуждая различные вопросы.

Он любил слегка подтрунить, над его тугодумством и нерешительностью.

Здравствуй Фома, – поприветствовал Иуда, своего товарища, подойдя к месту его отдыха,– ты не против, если я расположусь вместе с тобой.

Здравствуй Иуда, садись, я рад тебя видеть.

Иуда, раскинул свою простиранную накидку на куст ивняка, над Фомой, создав более густую и обширную тень над местом отдыха.

Фома хитро, с улыбкой, взглянул на Иуду, – опять в город ходил, к своей блуднице?

Ходил, – не глядя в глаза другу, ответил предатель, присев рядом.

Учитель не раз спрашивал про тебя,– куда пропал брат ваш Иуда?

А мы и не знали , что ответить Ему.

Ну вот я нашёлся- хлопнув себя по голой коленке засмеялся Искариот.

Ты чего не идёшь играть с братьями? Ведь это так весело, сидишь в одиночестве, по кустом- поинтересовался Иуда.

Не хочется мне, устал, да и кое, что нужно обдумать.

Ааааа, понятно, опять сомневаешься в чем то?

Компания веселящихся пополнилась ещё несколькими примкнувшими к их игре братьями.

Давайте бросать камни , кто дальше! – вскричал , смеясь неутомимый Петр.

Река была в этом месте широка и перекинуть её, большим валуном , не было ни какой возможности.

Братья, собирайте в кучу большие , но подобные по весу, валуны, – предложил Симон, – и будем бросать их в реку, на дальность.

Отличная мысль,– вскричали остальные и словно мальчишки начали стаскивать с разных сторон берега большие камни, схожие по весу и размеру.

Через десять минут, у берега уже лежала приличная куча , с половину роста Петра, каждый камень был размером с его голову.

Внимание Иисуса привлёк весёлый шум, смех и суета учеников.

Заинтересовавшись предстоящим соревнованием, он поднялся с подстилки и сел привалившись к гладкому стволу дерева, правым плечом, и так, сидя, улыбаясь, глядел на их забаву.

Иди Иуда и ты, гляди , почти все примкнули к игре.

Чего тебе сидеть со мной, – усы Фомы, местами пробитые сединой, зашевелились, и из под них мелькнула улыбка,– ступай, повеселись со всеми.

Меня ни кто не звал, – понурил голову Искариот.

Так я тебя зову, разве этого мало!, иди, иди…– и Фома толкнул Иуду в бок.

Иуда ещё какое то время помялся, сидя на месте, но крик, спор, смех играющих на берегу подействовали и на него.

Дальше!, дальше! , у Петра дальше, – кричал Левий.

Павел, спорил с ним, показывая пальцем на воду – нет, на равных , вон видишь круг, куда упал камень!

Варнава и Иаков, спорили на стороне Левия, – дальше у Петра, дальше!

Иуда встал, одёрнул свою набедренную повязку и направился к братьям.

А, Иуда, блудный сын пришёл.

Молодец, давай , с нами, поучаствуй в игре, – обнажая жёлтые, но ещё крепкие зубы, смеясь , вскричал Пётр.

Вот тебе камень, бросай!

Да куда мне, с вами тягаться, вы вон какие крепкие, сильные, гладкие, а я худой, чахлый, больной человек , почти старик, и грудь у меня болит, – взяв камень в жилистую руку он прикинул его на вес.

Потом прищурив белёсый глаз и скорчив на лице, что то похожее на улыбку дурака, метнул булыжник со всей своей силой, в ширь реки.

Все стоящие рядом, глазами провожали улетающий в даль валун.

Через мгновение, до слуха наблюдавших долетел сильный шлепок об воду, в верх над местом падения камня, взметнулся целый столб брызг, искрящихся под яркими лучами солнца.

Дальше всех, вот так больной ! – прокричал Иаков Алфеев.

А ещё говорит, что он старик, и грудь у него больная, – смеялся Иоанн.

Ох и хитрец, ты Иуда,– улыбался Иаков.

Ни кто не стал оспаривать бросок Искариота, он был явно самым дальним.

Камень брошенный Иудой, подталкиваемый не ведомым чудом, улетел далеко за середину реки.

Иуда испод бровей, быстро бросил взгляд в сторону Иисуса, тот сидел и улыбался, глядя в сторону учеников.

Пётр почесал, свою заросшую, чётным волосом грудь, присвистнув сказал,-

Дааа, молодец ты Иуда!

А говоришь больной, ты нас всех обставил.

По очереди стали бросать камни в даль все остальные ученики, но ни кто даже близко не мог приблизиться к броску Искариота.

Поняв , что у них нет шансов на победу, они отходили в сторону, присаживаясь в тени кустов и деревьев, с интересом наблюдая за спором самых сильных из них.

В конце- концов, остался только Пётр и Иуда.

Все напряжённо стали смотреть за их спором.

На берегу осталось шесть камней, почти одинакового размера.

Пётр примерился к весу булыжника, побросал его вверх рукой и что было сил, метнул в даль реки.

Бул-тых!, – ударился камень об воду, чуть дальше от броска Иуды.

Все захлопали в ладоши, закричали, что Пётр победил, побив результат Искариота.

Иуда посмотрел на лежащие на берегу камни и сказал, – у меня осталось три попытки, только после них, я признаю , что Пётр первый!

Он бросил, первый камен, тот упал ближе чем упал камень Петра, второй упал туда же.

Пётр веселясь потирал руки подбадривая Иуду.

Ни чего, ни чего Иуда, вторым , после меня быть почётно!

Что обидного в том, что проиграл мне? Ведь ты старше и слабее меня.

Иуда взглянул на Петра, подняв последний свой камень, на его лице мелькнула, дерзкая, злобная улыбка.

Подготовка к последнему броску Иуды, заворожила всех присутствующих, вогнав их в томительное, напряжённое ожидание.

Иуда стоял рядом с мощной фигурой своего противника, на голову ниже и на четверть худее силача Петра, лаская заскорузлой ладонью свой камень.

Он поднял его к плечу, побросал несколько раз слегка вверх, прикидывая его гладкую поверхность поудобнее к своей ладони.

Несколько резких, глубоких вдохов, два шага вперёд, за считанные сантиметры до водной глади валун вылетел , словно с катапульты, из руки Искариота.

Хххааааааааааааа!!!, – крикнул он вдогонку улетающему булыжнику, словно хотел его испугать и подогнать мощью своего голоса.

Валун будто и вправду испугавшись взметнулся высоко в высь, там завис на какое то мгновение и по плавной дуге опустился в самом удалённом месте, немного не долетев до противоположного берега Иордана.

Уууухххх, вот так бросок! – раздалось за спиной Иуды.

Пётр стоял поражённый случившемся чудом.

Пётр, у тебя ещё два камня, соберись с силами и духом, – кричал Иоанн.

Ты победишь! – вторил ему Андрей.

Иуда сплюнул на землю слюну, перемешанную с густой, бордовой кровью, подошёл к воде, умылся и прополоскал рот, опять не заметно взглянув в сторону Назарея.

Учитель, всё так же сидел, с нежной улыбкой на устах, внимательно вглядываясь в большую фигуру Петра.

Силач сделал несколько физических упражнений, предназначенных для поднятия своего духа и силы.

Взял камень, прицелился и вложив всю мощь своих мышц и сухожилий, метнул его в даль.

Камень не взмыл вверх, а с силой полетел над самой поверхностью воды.

Он плюхнулся в воду, подняв веер брызг, не долетев трех локтей, до броска Иуды.

Поражение было очевидным, ни слова не слетело с губ болельщиков в защиту броска Петра.

Пётр с досады, с силой ударил себя по бедру, и крикнул , – Господи! Помоги мне! , – направившись в сторону Иисуса.

Он подошёл к учителю и встав перед ним на колени, попросил,– Господи, дай сил мне, победить Иуду.

Помоги мне, прошу Тебя.

Иисус заглянул в просящие очи Петра , и спросил, – а кто поможет Иуде?

Последний бросок Петра, не принёс ему такой страстно желанной победы.

Весь вечер и следующий день, Иуда чувствовал , какой то необыкновенный подъём в своей душе.