Инквизитор от Бога. Сценарий мистического фильма

ОБРУЧНИКОВ

Можно подумать, ты разбираешься… готова с кем угодно, где угодно и когда угодно… Убогий ты человек, Бабенко.

БАБЕНКО

Да не убожее тебя. Пройдет время, и не о чем тебе будет вспомнить, что хорошего у тебя было в студенческие годы, кроме учебы?

ОБРУЧНИКОВ

Так, милая моя, я в институт поступил, чтобы учиться, а не трахаться…

БАБЕНКО

Вот, вот, кстати, как насчет потрахаться?

ОБРУЧНИКОВ

(сердито)

Счас как трахну по калгану, мало не покажется.

БАБЕНКО недовольно надув губки, берет со стола пару полупустых бутылок с пивом, неспешно уходит. А ОБРУЧНИКОВ прямо в ботинках заваливается на смятую постель и начинает просмотр киношедевра.

НАТ. ТРОПИНКА В ЛЕСУ. ОСЕНЬ

Камера медленно ведет зрителя по узкой тропинке, плутающей между пышных осенних березок, непревзойденных красавиц русского леса. Медленно, не поднимая объектива к облакам, камера движется вверх по склону невысокого, почти лысого холма, постоянно увеличивая скорость. Вот уже деревья мелькают как при ускоренном просмотре. Камера неожиданно отрывается от земли, и ничего непонимающий зритель, по замыслу Константина ОБРУЧНИКОВА, невидимого и пока никем неведомого полусумасшедшего режиссера, парит над осенним, багрово-желтым лесом, планирует над лесным озером с черно-золотистой болотной водой и резко взмывает вверх прямо к облакам.

Пробив толстый слой кучеряво-серых облаков, камера ведет ошарашенного зрителя все выше и выше к звездам. Свет становится более мрачным, и скоро делается совсем черно и беспросветно. Только яркие ночные светила, мелким бисером украшающие бархатное покрывало ночного неба, слегка мерцают, пытаясь разогнать вечный, космический мрак. Вдруг эффектная яркая вспышка света ослепляет несуществующего телеоператора. Он роняет видеокамеру, и она, кувыркаясь и вращаясь, начинает свое неминуемое падение на покинутую землю. Камера стремительно падает, успевая передавать странные и жуткие моменты падения, пока не разбивается об огромный валун, одиноко возвышающийся на обочине какой-то старой, заброшенной дороги. Раздается громкий треск, и все неспешно погружается во тьму.

ИНТ. ОПЕРАЦИОННАЯ.

Полминуты ничего не видно, только слышны отдельные хлюпающие звуки и какой-то костный хруст. Потом медленно освещенность начинает расти. И через минуту зритель видит огромную, хорошо освещенную операционную комнату. Вокруг смертельно больного юноши стоят врачи и медсестры с масками на лицах.

А один из них громко и безнадежно констатирует: «He’s dеad!»

Внезапно для всех из разверстой груди покойного вырывается сноп интенсивного света. От неожиданности люди в белых халатах отступают к стене, а некоторые прикрывают глаза дрожащей рукой, настолько ослепителен и необычен вырвавшийся на свободу душевный свет.

Небольшой, пульсирующий розовый шар выходит из кровоточащей раны и на некоторое время зависает над операционным столом, как бы оценивая ситуацию или сканируя изображение. После этого шар медленно двигается по направлению к огромному окну, то увеличиваясь, то уменьшаясь в размерах. Достигнув окна, этот необычайный летающий объект, будто обреченная птица, выпорхнувшая из незапертой хозяином клетки, начинает тщетно биться о толстое оконное стекло.

В это время в операционную, грубо оттолкнув огромного охранника, врывается хрупкая, длинноногая блондинка с ангельским личиком в свободном белом платье. Ее длинные, белокурые волосы, покрытые легким, прозрачным покрывалом, золотым водопадом ниспадают на хрупкие плечи. Удивительно правильные черты лица, украшают открытая, задумчивая улыбка. Она бросается к операционному столу, падает на грудь умершему и бьется в страшных рыданиях, нервно трепеща всем телом. Огненный шар прекращает безрезультатные попытки вырваться на свободу и возвращается к ненавистному столу.

В тот момент, когда нежные уста красавицы трепетно касается посиневших губ усопшего, шар с огромной скоростью пикирует в рассеченную невозмутимым хирургом грудь. Рана мгновенно затягивается, и юноша, с трудом приоткрыв тяжеловесные веки, хрипло произносит: «Oh! Darling…» и теряет драгоценное сознание…

ИНТ. ОБЩЕЖИТИЕ.

КОНСТАНТИН нажимает на паузу и, взяв со стола недопитую бутылочку пива, снимает тесные ботинки и делает пару жадных глотков…

ИНТ. КОМНАТА КАТИНА. НОЧЬ

КАТИН лежит на кровати, он спит и видит свои мысли со стороны. Это омерзительно и жутко… клубок разномастных червей копошится в навозной куче его черепной коробки. Разобраться в этом скоплении разноцветных, разнозапахих и разновеликих мыслей было не под силу даже божественному сверхсознанию.

Мысли-черви извиваются, сцепляются между собой и снова расползаются в стороны, чтобы через мгновение слиться, спутаться, завязаться в тугой Гордиев узел.

И вот от кучи отделяется одна маленькая мысль. Золотистой, светящейся змейкой она скользит во тьму и исчезает. Алексей спешит за ней, ничего не зная и не понимая.

ИНТ. МУЖСКОЙ МОНАСТЫРЬ. НОЧЬ

Следуя за мерцающей во тьме, неясной мыслью, КАТИН, вскоре, оказывается в каком-то низком подвале, пропахшем смрадной гнилью и прелой сыростью. Мысль скользит в узенькую щель приоткрытой двери и растворяется во мраке.

КАТИН приникает к щели, и его взору предстает маленькая комната с квадратным зарешеченным оконцем под самым потолком. Скорее всего, это монашеская келья. Маленькая иконка Христа-спасителя в углу и странный человек в монашеском одеянии. Молодой ИНОК сидит на краю узкой деревянной кровати, склонившись над качающимся столиком, по всей поверхности которого расставлены в беспорядке баночки с красками и лежат всевозможных размеров кисти. В мерцающем свете маленькой свечи юноша с редкой рыжеватой бородкой что-то пишет небольшой кистью на небольшой доске красного дерева.

КАТИН приближается к монаху, чтобы рассмотреть, что именно рисует этот необычный человек. На золотистом фоне доски изображена красивая девушка с ангельским личиком в свободном белом платье. Красавица стоит на коленях перед иконой божьей матери, держа молитвенно сложенные руки на уровне головы. Ее длинные, белокурые волосы, покрытые легким, прозрачным покрывалом, золотым водопадом ниспадают на хрупкие плечи. Удивительно правильные черты лица, украшает открытая, задумчивая улыбка. До завершенности холста не хватает только глаз. Вместо них на доске не прописанные немного узковатые, обрамленные длинными ресницами лазурные пятна.

МОНАХ тщательно выписывает мельчайшие складки на одежде девушки. Темно-карие очи художника выражают сосредоточенность и муку. Он то и дело кусает губы и морщит высокий лоб.

К с восторгом следит за точными движениями ЮНОШИ, который, казалось, не замечал его присутствия.

Неожиданно кто-то грубо отталкивает КАТИНА, дверь кельи с шумом распахивается, и в помещение врываются несколько рослых монахов. Один из них высокий и СЕДОБОРОДЫЙ МУЖЧИНА резко выхватывает из рук юноши доску и простуженным, хриплым голосом приказывает остальным.

СЕДОБОРОДЫЙ

Вязать дерзкого…

Алексей пытается вмешаться, но седобородый, ничего не замечая, проходит сквозь него и направляется к выходу. Следом за ним проводят сопротивляющегося юношу.

КАТИН приходит в себя и спешит следом за монахами. Когда же он выбегает из кельи – в узком, слабо освещенном коридоре уже никого не было.

Неожиданно из темени и промозглости появляется забытая им мысль и, проскользнув меж ног, ползет вправо по коридору. КАТИН следует за своей путеводной мыслью, светящейся змейкой освещающей ему путь.

Чем ближе подходит КАТИН к цели, тем ясней слышны голоса. И вскоре перед ним распахивает свои двери огромная зала, в центре которой возвышается громоздкий, неудобный дубовый стол. За столом восседает обрюзгший, с неухоженной, серенькой бородёнкой пожилой ИГУМЕН. Его большие, болотистого цвета глаза пылают ненавистью и презрением.

ИГУМЕН

Яко ты, Савва, самый благовоспитанный инок монастыря, удосужился намалевать на доске, предопределенной для написания ликов святых, сею распутную дщерь, таяжде дьяволицу в облике человечьем? Кто уподобил тя заняться сим распутным деянием? Кто совратил тя со стези истиной? Ответствуй! —

ИГУМЕН горланит, захлебываясь слюной и злобой, размахивая короткими, толстыми и грубыми, как полена, руками. ЮНОША молчит.

ИГУМЕН

И токмо не тщись уверить нас, яко греховная мысль: осквернить сею доску…(потрясает отнятым у юноши недописанным портретом и смачно сплевывает на пол)…припожаловала в твою ясную главу. Кто обольстил тя, наименуй?САВВА упорно молчит.

ИГУМЕН

Исаак, подь сюда…

Из темноты от черной стены отделяется маленькая, неказистая фигура ИСААКА. Непонятного возраста монах, хромая на левую ногу, подходит к ИГУМЕНУ. Но, не успев сказать не единого слова, он надрывно закашливается, закатывая глаза и хватаясь за воздух тонкими, как плети, паучьими руками. Повернувшись к САВВЕ, ИСААК ухмыляется и закашливается вновь. Сухой, продолжительный кашель был больше похож на самодовольный и презрительный смех.

ИГУМЕН

Руби!

ИСААК перекрещивается и, вынув из-за пояса топор, прямо на столе начинает крошить в щепу раскрашенную маслеными красками доску.

ИГУМЕН

Осторожней, бестия! Тако ты мне, не равён час, всю столешницу попортишь… Ужо, довольно, довольно, да угомонись ты, ирод. Вот разошелся-то…

ИСААК смахивает на пол щепки, обломки, в общем, все, что осталось от доски, отер пот и, громко закашлявшись, словно захохотав, шагнул в темный угол и исчезает, растворившись в беспроглядной темноте.

АЛЕКСЕЙ бросает взгляд на САВВУ. Два дюжих Монаха едва сдерживают ЮНОШУ, по щекам которого текут крупные слезы. Но он только мычит и стонет.

ИГУМЕН

(шипя)

Ладненько… Чаю, ты не жаждешь, яко да все окончилось подобру – темже обретай по-худому. Али ты запамятовал, кто отхватил у тя окаянный язык? Ежели не укажешь нам своих сотоварищей, утратишь и зенки.

САВВА

Ы-ыы, ы-ыы…

САВВА пытается вырваться, но силы оставляют его, и он беспомощно повисает на руках своих мучителей.

ИГУМЕН

На станок евоного!

Двое МОНАХОВ тащат обмякшее тело САВВЫ к странному сооружению в углу залы. Привязав, юношу к скамье, седобородый монах зажимает его голову в деревянные тиски.

ИГУМЕН

Подивимся, яко ты замычишь, внегда твоя глава расколется на куски, ежели допрежде вежды твои на чело не повылазиють. Приступай, Петр.

СЕДОБОРОДЫЙ ПЕТР, кряхтя и раскачиваясь, будто нехотя, подходит к станку и начинает крутить ручку тисков. САВВА вскрикивает от боли.

ИГУМЕН

Ну, яко ты? Будешь упорствовать? Ладненько… Пробавляй, Петр, да с промедлением, поне поболе помучается, допрежде испустит дух… Пусть ведает, как препятствовать божественной воли. Неча своих сожительниц на досках малевать, да Великого Экзекутора конфузить да жалобить…

ИНТ. КОМНАТА КАТИНА. УТРО

Алексей просыпается в холодном поту. Он долго лежит на спине, тщась постичь узренное виденье.

КАТИН

(про себя)

Почему я такой тупой, вроде силой Бог меня не обделил, умею рисовать, причем неплохо, думаю, что все-таки поступлю в художественное училище, чего мне это не стоило. Если б не треклятое сочинение, в котором я удосужился сделать шестнадцать ошибок…

И, вообще, зачем художнику уметь грамотно писать и изъясняться, главное уметь красиво писать на холсте и на бумаге. Дурацкие у нас правила приема в ВУЗы.

КАТИН ворочается и пытается заснуть снова. Не сумев заснуть, КАТИН встает. Но когда он резко вскакивает с кровати, чтобы по многолетней привычки приземлиться сразу на обе ноги, в голове у КАТИНА темнее, и он падает как подстреленный прямо на грязный пол…

ИНТ. КОМНАТА В ОБЩЕЖИТИИ

Потянувшись, ОБРУЧНИКОВ встает, извлекает из обшарпанной тумбочки, стоящей у окна пачку сигарет с фильтром, вскрывает и вынимает одну сигаретку. Закурив, ОБРУЧНИКОВ, подходит к окну. За окном на еще не просохшем после недавнего дождя стадионе гоняют мяч африканские студенты индустриально-педагогического техникума, что-то крича друг другу на своем потешном языке, вставляя непечатные русские словечки.

ОБРУЧНИКОВ

(с усмешкой)

Велик и могуча русская языков…

КАТИН, загасив едва раскуренную сигарету, бухается на кровать и продолжает просмотр фильма…

НАТ. ДОРОГА В ПОЛЕ. ПОЛДЕНЬ

На экране возникает ЮНОША и ДЕВУШКА, силой своей страсти вернувшая юношу к жизни, бредут по длинной дороге. Впереди них восходит солнце, расцветают цветы, огромным, пестрым ковром ложась к их ногам. За их спиной цветы отцветают, жухнут и превращаются во прах, все рушится, гибнет, красноватое заходящее солнце медленно гаснет, скрываясь за стволами сухих деревьев.

Два солнца: восходящее и заходящее;

Два мира: рождающийся и умирающий;

Два милых создания идут по дороге, восход сменяется закатом, цветенье – тлением…

Неожиданно земля уходит из-под ног ЮНОШИ и ДЕВУШКИ, и они медленно падают в разверстую звездную бездну, совсем не ведая никакого страха, по крайней мере, на их улыбающихся лицах не видно и тени смущения, смятенья и сомнения… Падая в бездну, ЮНОША и ДЕВУШКА вертятся в разные стороны, попеременно трансформируюсь во все возможные живые и неживые предметы. Звучит неестественная, малопонятная, заставляющая стынуть крови в жилах космическая музыка…

И вот внизу видна большая полянка, заросшая какими-то странными, совсем неземными деревьями и цветами четкой геометрической формы. Кубические бутоны изумрудных цветов на тонких треугольно-призматических голубых стеблях нервно вздрагивают и покачиваются от слабого дуновения серебристо звучащего ветра.

ВЛЮБЛЕННЫЕ неторопливо опускаются на фиолетовую шаровидную траву и превращаются в две ярко-красных резко пульсирующих, полупрозрачных пирамиды одинакового объема, в туманном чреве коих бьются в такт ярко синие шестиугольные, как звезда Давида, влюбленные сердца. Нечеловеческая музыка неведомого композитора приумножает тревожные переливы и резко обрывается на затакте…

ИНТ. КОМНАТА В ОБЩЕЖИТИИ

КОНСТАНТИН снова останавливает плеер и закуривает новую сигарету… Дым медленно заполняет комнату, будто едкий Лондонский смог. Становится темно и безвозвратно одиноко. ОБРУЧНИКОВ, смутно понимая, что творится, в отчаянье цепляясь за песчинки нелепой действительности, вынужденно погружается в липкий и дурно пахнущий сон, едва успев на излете меркнущего сознания погасить зажженную сигарету о проржавевшую душку казенной кровати…

ИНТ. ЛЕСТНИЦА В ОБЩЕЖИТИИ

Шатаясь и держась за хлипкие перила, Алексей КАТИН медленно спускается вниз по узким и скользким ступеням лестницы. С каждым отчаянным шагом боль, сжимающая седеющие виски, становится все тише и глуше. И, когда молодой человек достигает загаженной площадки первого этажа, боль совсем улетучивается, только в голове немного шумит, как после глубокого похмельного шторма.

Поприветствовав ДЕЖУРНОГО, КАТИН, вразвалочку выходит из общежития.

НАТ. ТЕЛЕФОННЫЙ АППАРАТ НА УЛИЦЕ

КАТИН, качаясь, направляется к ближайшей телефонному аппарату и набирает номер.

ОПЕРАТОР «СКОРОЙ»

Алло, «Скорая» слушает.

КАТИН

Барышня, я, кажется, сошел с ума, мне снятся красочные кошмарики, и страшно болит голова…

ОПЕРАТОР «СКОРОЙ»

Шли бы вы молодой человек на… на прием к психиатру, и не морочили мне голову всякой ерундой…

Короткие гудки возвращают КАТИНА на грешную землю. Катин немного стоит в будке, тщетно пытаясь осмыслить происходящее. Повесив ненужную трубку, молодой человек направляется в запущенный соседний сквер.

НАТ. СКВЕР.

Одуревшие от осенней свистопляски великодушные деревья, не скупясь, бросают под ноги редких прохожих золотые и медные монеты совершенно ненужных никому жухлых листьев. Осеннее солнце все еще, по привычке, струит людям тепло и жиденький свет, но, несмотря на эти излияния, замогильно прохладно и по-кладбищенски неуютно.

На громогласной детской площадке недужного сквера беззаботно резвятся отвязанные малыши. Их любящие мамаши, сидя на скамейках, мирно беседуют с друг с другом либо читают книгу, бдительно следя за каждым шагом своего чада. Только одна скамейка в сумрачной глубине сквера пуста. КАТИН удобно усаживает на разбитую возрастом скамью, вытягивает ноги и, раскинув руки, запрокидывает отяжелевшую от нахлынувших потрясений голову. Прямо над ним высоко в небе плывут белоснежные облака. Они похожи на больших, белых птиц.

КАТИН

(про себя)

А может это ангелы?

КАТИН прикрывает глаза. Картины лихо закрученного сновидения одна за другой возникают у него в непонимающем мозгу, освежая в памяти с трудом пережитые переживания.

КАТИН

Все происходящее во сне было настолько мерзким и жестоким, чтобы называться рядовым видением. Что-то здесь нечисто… Фу, как жарко, будто в сталеплавильном цеху.

Какого черта, я вчера туда таскался с проверкой пожарной безопасности. Делать мне было нечего, как по подвалам и фермам лазить, как я только не свалился в котел с раскаленным металлом… Да и этот сопровождающий, как он мне надоел со своим брюзжанием и критикой правительства… Кстати, Костиком его завали, как Обручникова… Во, а не позвонить ли мне Обручникову – он у нас большой психолог, ПИД… дагог, мать его… может, он растолкует, что к чему?

Пошарив по засаленным карманам, КАТИН извлекает гнутый, почерневший от времени жетон и спешит к ближайшему телефонному аппарату. В двух будках оборваны трубки, в третьей поломан диск. АЛЕКСЕЙ возвращается к аппарату, по каковому совсем недавно звонил в «Скорую», но оный сразу же после набора номера, заглатывает жетончик и самодовольно урчит.

КАТИН

…твою мать. Разве это жизнь! Полгорода надо обежать, прежде чем куда-нибудь дозвонишься. Быстрее пешком дочапать к Константину в общагу, чем отыскать в этом некоммутативном городище, хотя бы один, исправный аппарат, с первой же получки покупаю мобильник…

Подобрав с земли полуобгоревшую спичку, КАТИН решает воспользоваться старым, проверенным способом. Едва аппарат начинает урчать в ожидании очередного жертвоприношения, АЛЕКСЕЙ сует в его ненасытную глотку остро отточенную спичку, и телефон, потрескивая и недовольно хрипя, соединяет его со вторым общежитием пединститута…

ЗИНА

Алле… Общежитие слушает!

ИНТ. ПОДВАЛ ИНСТИТУТА

После окончания лекции, ОБРУЧНИКОВ спускается в холл и направляется в подвал в раздевалку, на лестнице он сталкивается лбом в лоб с Пашкой ВЕСЕЛКИНЫМ.

ПАВЕЛ работает шофером-экспедитором при институтской АХЧ, но живет в той же общаге, что и КОНСТАНТИН. Это был небольшого роста, как и КОСТЯ, молодой человек с большой, как у гидроцефала, головой и подслеповатыми, беспардонными глазами, которые он прячет под толстыми линзами очков.

ПАША

(пожимая руку)

Привет, Костя, ты случайно не свободен сегодня вечером?

ОБРУЧНИКОВ

А что, ты хочешь предложить мне выпивку и девочек?

ПАША

Нет, я предлагаю тебе съездить со мной на лакокрасочное предприятие для получения краски…

ОБРУЧНИКОВ

А что я буду с этого иметь?

ПАША

Я тебя бесплатно покормлю в рабочей столовке… На ключи, иди в мою машину, посиди там подожди чуток, я пока накладные в АХЧ возьму.

ИНТ. КАБИНА ГРУЗОВИКА

ОБРУЧНИКОВ сидит в кабине грузовика, ПАШКА неоправданно долго задерживается.

ОБРУЧНИКОВ

Наверное, опять тискает кого-нибудь в институтском подвале, прямо не шофер, а какой-то мастер скоростной секс-проходки…

КОНСТАНТИН и, чтобы как-то занять себя, начинает читать мятую заводскую газетенку «ЗА МЕТАЛЛ», валявшуюся на изрядно протертом и сильно продавленном заднем сидении служебного автомобиля.

ОБРУЧНИКОВ читает, а на экране происходит то, что описано в статье.

ИНТ. ЦЕХ МЕТАЛЛУРГИЧЕСКОГО КОМБИНАТА

ОБРУЧНИКОВ

(голос за кадром)

…несчастный случай произошел вчера в сталеплавильном цехе нашего комбината… Двадцатилетний сталевар Константин А. бросился в котел с расплавленной сталью…

МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК бросается в котел с расплавленным металлом.

Что заставило молодого, пышущего здоровьем юношу таким страшным образом свести счеты со своей жизнью?

ИНТ. ЗАВОДСКОЕ ОБЩЕЖИТИЕ. ВЕЧЕР

ОБРУЧНИКОВ

(голос за кадром)

Мы провели независимое журналистское расследование, и вот какие факты мне удалось вскрыть отточенным моим пером…

Общежитие, в котором жил Константин, пользуется в округе недоброй славой. Месяца два ранее там был забит своими пьяными собутыльниками до смерти молодой человек, тоже Константин…

Два пьяных молодых человека дерутся. За столом сидит длинноногая брюнетка.

Дружки, видя, что один из дерущихся берет верх, набрасываются на него, и начинают избивать, а потом избитого паренька, выбрасывают с балкона 5 этажа. А сами продолжают возлияния, напрочь забыв про девушку, из-за которой и разгорелся весь сыр бор.

ОБРУЧНИКОВ

(голос за кадром)

Утром, протрезвев, подельщики сего изуверского побоища никак не могли вспомнить, ни только как выглядит сия таинственная возмутительница их покоя, но и как ее зовут-величают. Покончивший собой сталевар Константин А. тоже принимал участие в этой вакханалии, но, как подтверждают свидетели, удалился спать, задолго до того, как вспыхнул конфликт.

Так ли это было на самом деле, теперь не узнает уже никто, ибо приятели Константина обживают тюремные нары в сибирской колонии строго режима, а бренные останки юноши обрели покой на Левобережном городском кладбище.

ИНТ. КАБИНЕТ СЛЕДОВАТЕЛЯ

Журналист берет интервью у следователя.

СЛЕДОВАТЕЛЬ

Это был отнюдь не несчастный случай, но в интересах следствия, я не имею права разглашать имеющие у меня веские доказательства.

Могу сказать, что это было не заурядное самоубийство. Константина А., скорее всего, к этому кто-то подтолкнул.

К тому же по показаниям опрошенных мною свидетелей, погибший некоторое время встречался с длинноногой блондинкой, по другим с невысокой шатенкой.

Не все та ли это загадочная незнакомка, ставшая виновницей трагедии в рабочем общежитие? Более того, в день гибели, по словам все тех же свидетелей, сталевар Константин А. приводил какую-то девушку в цех, чтобы показать ей место своей работы, представив ее мастеру как собственную сестру. Но из анкетных данных явственно видно, что никаких родственниц по женской линии, а тем более сестер у покойного, отродясь, не бывало…

ИНТ. КАБИНА ГРУЗОВИКА

ОБРУЧНИКОВ

(читая газету)

«…будем внимательно следить за расследованием, и ждать появления новых сведений по данному происшествию, которые должны пролить свет на случившиеся в течение двух календарных месяцев странные смерти…»

Дверь открывается и в кабину залазит раскрасневшийся и возбужденный ПАША.

ПАША

Ну что, ты еще не заснул тут?

ОБРУЧНИКОВ

Что опять кого-нибудь окучивал в подвале?

ПАША

Да ты что? Все по этажам носился, пока все нужные подписи и печати собрал…

Что ты там читаешь?

ОБРУЧНИКОВ

Да, вот какую-то криминальную галиматью…

ПАША

(усаживаясь в водительское кресло)

Это, не галиматья. Чуешь, в городе завелась серийная душегубка и порешает одних Константинов, так что берегись, и ночь к девкам один не бегай, лучше меня приглашай, я тебе помогу…

ОБРУЧНИКОВ

Чем? Языком, если только…

ПАША

Знаешь, язык это сильное средство и не только в общении…

ПАВЕЛ высовывает длинный пупырчатый язык и начинает им быстро ворчать из стороны в сторону.

ПАША

…знаешь, как девок возбуждает…

ОБРУЧНИКОВ

Паша, ты, видать, совсем на сексе тронулся.

ПАША

Сейчас, заведу двигатель, и тронемся…

НАТ. ТЕЛЕФОННАЯ КАБИНА НА УЛИЦЕ

КАТИН держит трубку. Из трубки доноситься голос друга.

ГОЛОС ОБРУЧНИКОВА

Приветствую тебю, о, мой сладкоголосый повелитель, слющаю и повинуюсь… Извините за задержку, но я изволил опочивать, только благодаря тому, что берегиня тетя Зина осмелилась поднять меня прямо с сладосонного одра… Короче, Склифосовский, что у тебя опять стряслось?

КАТИН

Да, тут, понимаешь, одно сновидение меня озадачило, просто не сон, а триллер какой-то.

ГОЛОС ОБРУЧНИКОВА

Ты же знаешь, что я – не Иосиф-толкователь снов. Говорил бы просто, что у тебя очередной выходной и тебе нечем заняться, а то выдумает триллер-киллер-катерпиллер.

КАТИН

Может ты отчасти и прав, но мне действительно нужно с кем-нибудь поговорить, а так как выбор пристойных собеседников не велик, придется довольствоваться твоим неприличным обществом.

ГОЛОС ОБРУЧНИКОВА

Ладно, черт языкастый, уломал, я всегда удивлялся твоей способности умно строить фразу при полном отсутствии ума… Если тебя моя характеристика не смутила, давай где-нибудь встретимся…