Смена караула

– Для меня у них всегда двери открыты – в любое время суток! – похвастался Пётр.

Пётр жил один в однушке. Он организовал крепкий чай, в буфете нашлись шоколадные конфеты. Друзья сидели, курили, неспешно беседовали. Пётр предложил было коньячку, но Павел сказал, что ему на сегодня хватит. Тогда хозяин пожал плечами и добавил его себе в чай. Павла явно клонило в сон.

– Паша, иди приляг на диване, покемарь чуток. Я растолкаю, если что. Мне что-то спать совсем не хочется.

Павел проснулся ровно в три часа ночи. Он частенько просыпался в это время. Голова страшно гудела. Он вышел на кухню и застал Петра за ноутбуком. Тот смотрел какой-то фильм с бокалом чая в руках. На столе стояла бутылка с остатками коньяка.

– Ты что так мало поспал? Полтора часа всего покемарил. Сушняк? Коньяку хочешь?

– Мне бы лучше водички. Голова раскалывается…

– Слушай, а давай-ка прошвырнёмся на улицу. Белые ночи же: тепло, ветра нет, народу – тоже. Красотища! Люблю в это время выходить. Пивка возьмём, орешков, ты как?

– Я не против. Всё равно проснулся.

Пётр постучался в двери круглосуточного магазина. За стеклянной дверью появился заспанный продавец. – Здорово, Рашид, – поприветствовал Пётр, – нам бы пивка для рывка и орешков. Вот и отлично.

Друзья устроились в уютном скверике на скамейке под раскидистым деревом. Голова Павла постепенно приходила в норму.

– Петрович, вот послушай. Экспромт:

Я хотел бы балкон на торце,

Чтобы выйти под утро не зрячим

И отчаянно плюнуть в сердцах

Прямо в лысину

Всем проходящим!..

– Ну? Как тебе? – спросил Павел, – соответствует?

– Ещё как соответствует! – оживился Пётр, – прямо в точку! Угадал! У меня такое же настроение.

Через какое-то время Павел заметил молодого мужчину, который стоял в сторонке и из-за кустов поглядывал в их сторону. В пиджачке, джинсах… Мужичок периодически прохаживался по тротуару взад-вперёд, вертел в руках зажигалку, то и дело доставал телефон, смотрел и снова убирал. Он явно нервничал.

– О, смотри, страждущие проснулись. Трубы горят, наверное. Поможем товарищу по несчастью? – кивнул Пётр в сторону стеснительного типа.

– Эй, мужик, чего теряешься? Иди к нам, контора угощает! – весело позвал Пётр. Мужик вздрогнул, виновато улыбнулся и потрусил к лавочке.

– Присаживайся. Хреново? Пиво будешь? На вот, поправь здоровье, – сказал Пётр, протягивая незнакомцу свою полторашку. Тот закивал головой, взял бутылку и тут же присосался к горлышку.

– Фу… Отпустило, кажется. Благодарствую. Николай. Вы меня просто спасли. А то, знаете ли, только с отпуска вернулся. Совершенно пустой. Я в Крыму отдыхал, на Касабланке…

– Касабланка, Крым? Ты ничего не путаешь? Может быть на Казантипе?

– Ах, да – на Казантипе! Прости господи, – всё время их путаю! Всё прогулял. Вина вот привёз, вчера всё и выдул, а похмелиться не на что. А вы, простите давно здесь сидите?

– Да уж почитай… Два часа или около того. А что?

– Вас тут кто-нибудь видел, или вы кого-нибудь? – как бы невзначай спросил Николай.

– А что случилось, любезный? Мы тут всё время были, никого не видели…

– А кто это может подтвердить?

– Ну я не знаю, никто, наверное… Кроме нас тут никого и не было.

– Ясно. Значит алиби у вас нет! Отличненько! Разрешите представиться, – он достал из нагрудного кармана красное удостоверение, развернул его и поводил перед глазами удивлённых товарищей, – следователь по особо важным… майор Сидоренко! Вам придётся проехать со мной для дачи показаний.

– С какого это перепугу? – выпучил глаза Пётр, – на каком основании? Куда поехать?

– На дачу показа…

– Ни на какую дачу мы с товарищем не поедем! У нас другие планы! Поехали на дачу, видите ли… Хо-Хо-Хо! – не унимался Пётр, – а где же у вас дачка, товарищ майор, далеко ли от города? – издевательским тоном поинтересовался он.

– Я бы попросил!.. За оскопление… чёрт… за оскорбление при исполнении! Это в ваших же интересах! Пройдёмте в машину! Павел, успокойте своего приятеля, вы мне кажетесь более благоразумным.

Пришлось подчиниться. Сидоренко довёл приятелей до притаившейся за углом патрульной машины.

– Сержант, принимай задержанных. Прошу в машину, – открывая заднюю дверь приказал он.

Их доставили в участок, провели по коридору и сказали подождать. Сержанта оставили караулить. На стенах висели стенды с какой-то информацией. На одном из них под надписью «Внимание! Розыск!» были размещены несколько фотороботов разыскиваемых. Все разыскиваемые были в медицинских масках.

– Паша, смотри – они все в масках! – развеселился Пётр, – ну дебилизм! – сержант, как вы их искать-то собираетесь? А отпечатки пальцев вы у них в перчатках снимать будете? А то вдруг зараза какая на бумаге останется!

– А я что? Фотороботы составлены со слов потерпевших, – попытался оправдаться сержант, – пандемия же, вот все и в масках. Да, кстати, вот наденьте, – протянул он им пару масок, – не то ещё и за это оштрафуют!

Сидоренко постучал в кабинет своему начальнику и вошёл.

– Докладывайте, капитан, что у вас тут произошло за время дежурства, – майор сел за стол и жестом указал на стул капитану Сидоренко.

– Да вот задержанных доставил… Тут сигнал ночью поступил, – усаживаясь поудобней начал Сидоренко, – одному очень уважаемому человеку нанесено тяжкое надругательство над имуществом, так сказать.

– Как ты сказал? Надругательство? Это – как?

– В нашем районе проживает некий профессор загробной астрологии Звездинский. Это псевдоним у него такой. А так он Жеребцов Николай Евгеньевич. Военный пенсионер. Преподаёт в школе основы безопасности жизнедеятельности. Личность известная: ведёт свой блог в интернете, по этой самой загробной астрологии лекции читает, курсы там какие-то у него. На дому ещё принимает, консультирует. У него много посетителей бывает, особенно по выходным. А тут такое! Представляете ему ночью на квартирную дверь кто-то прямо над ручкой член резиновый привинтил. Пошёл ночью мусор выкидывать, ну и схватился за него, а тот – как завибрирует! Профессора чуть кондратий не хватил. Ещё и табличку к двери пришпандорили «Меринов Н.Е.». Говорит, ничего не слышал. Уснул-мол перед телевизором вечером. Сильно переживает: как теперь посетителей принимать? Удар по репутации!

– Член загробной астрологии, говоришь, – заржал майор, – Меринов-Жеребцов-Звездинский… – ну рассмешил, капитан.

– Я у него дома был, он заявление написал. Порча имущества, аморальный вред, доведение до отчаяния и тому подобное. Представляете, у него все стены увешаны всяческими дипломами, грамотами и благодарственными письмами от сильных мира сего. Надо бы помочь, товарищ майор. Обещал отблагодарить.

– Отблагодарить говоришь… Что ж, надо помочь профессору. А что задержанные?

– Ну, я как от профессора-то вышел, сразу давай по району рыскать, – надеялся по горячим следам отыскать злодеев. Да куда там: воскресение, пять утра, – народу нет вообще, дворы и улицы пустые. Бегал-бегал… И тут смотрю в одном из дворов, в скверике сидят двое. Притаились, значит, думают не заметят… Но у меня-то глаз намётан! Я их сразу вычислил. Они мне сразу показались подозрительными: сидят, пьют пиво с утра пораньше, тихо беседуют… И главное! – Абсолютно никого не трогают! Представляете! Ну подосрительно… ой, простите, подозрительно же!

– Да, действительно, очень подозрительно, капитан. Продолжайте.

– Я решил как-бы случайно присоседится к подозреваемым. Так сказать, начать издалека, типа вокруг да около. Ну, подсел я к ним, поболтали, они меня даже пивом угостили. Но это исключительно пользы дела бля…простите…для. То есть, чтоб втереться в доверие. Слово за слово, и тут выясняется, что алиби-то у них нет!

– Ну, капитан, далеко пойдёшь! Всё правильно сделал. Раз алиби нет, значит, наш клиент! Пусть пока посидят до выяснения. Если что, так за распитие в общественных местах привлечём. А ну-ка давай их сюда ко мне в кабинет.

Когда задержанных привели в кабинет, Сидоренко стоял позади своего начальника и смотрел в окно.

– Так… Задержанные, вы зачем над профессором надругались? – строго спросил майор, изо всех сил стараясь не рассмеяться. Те уставились на майора ошалевшими глазами и, перебивая друг друга, затараторили:

– Вы что-то путаете… Какого ещё профессора?.. Мы никого не насиловали! Мы вот и товарищу майору Сидоренко рассказали, что никого не видели… А он нас в машину…

– Майору?! – майор с любопытством посмотрел на своего подчинённого.

– Это я так… Для конспирации, – закашлялся капитан Сидоренко, переминаясь с ноги на ногу, – чтоб не догадались…

– Ну-ну… Капитан. Итак, значит профессора Звездинского вы не знаете?

– В первый раз слышим!

– Хорошо. Вот вам бумага и ручки. Пишите, как всё было.

Когда всё было написано, майор пробежался глазами по их писанине и убрал листы в стол.

– Так, господа хорошие, расклад такой. У вас два пути. Первый: я вас задерживаю на сорок восемь часов до выяснения, плюс административное взыскание за распитие в общественных местах. Второй: вы под чутким руководством вашего участкового, капитана Сидоренко, идёте и приводите в порядок дверь уважаемого профессора. Расклад понятен? Что выбираете?

…И старые друзья пол дня потратили на приведение в порядок двери профессора загробной астрологии Звездинского. Член оказался не привинченным к двери, а его просто-напросто приклеили к ней намертво. Как и табличку. Пришлось отмачивать растворителями. Естественно, купленными за свой счёт. Когда работа была закончена, Сидоренко вышел от профессора слегка пошатываясь. Он принял работу, позвал профессора, тот сказал, что его всё устраивает, и претензий он больше не имеет. Но товарищу капитану и этого показалось мало, и он приказал ещё и извиниться перед профессором за преступление, которое друзья не совершали.

После унизительной процедуры извинения профессор погрозил пальцем и сказал, что он находится под защитой высших сил, и что с ним шутки плохи… потом промямлил что-то про карму. Капитан во время его монолога всё время кивал головой в знак согласия.

– Вот так! Свободны… – еле проговорил участковый, и спрятался за профессорской дверью. Профессор продолжал ещё что-то говорить, но друзья его уже не слышали.

Выйдя из подъезда, Пётр закатил к небу глаза и сказал:

– Хорошо погуляли!

– Да уж, – согласился Павел, – будет что вспомнить. Мы же не можем просто так. – Без приключений!

– Согласен. А всё-таки, какая же сволочь этот Сидоренко! Капитан, который майор под прикрытием. Человек и пароход. А ещё половину полторашки гад у меня высосал. А зато я теперь знаю куда рвану отдыхать!

– На Касабланку – в Крым! – глядя друг на друга, хором засмеялись друзья.

26 июля 2021 г.

Велосипед на вырост

Аркадий Германович (он же Гематогенович) каждый год с наступлением весны принимался мечтать о покупке велосипеда. Но каждый год что-то случалось – и покупка откладывалась до лучших времён.

Однажды он проснулся утром в субботу и сладко зазевал. Потом вспомнил о конфузе с велосипедом и нахмурился. Блин, что же делать – засмеют же, – думал он. Тут же пронеслись в глазах все многочисленные знакомые, которые были на том злосчастном пикнике. Надо бы посовето…

– Гематогеныч! Это я! – пронеслось в трубке, – я тут тебе фотки с пикника подкинул на почту. Пойдёт?

Тут медленно Аркадий (наградил же бог таким именем), приходя в себя после пятницы, начал соображать, кто с ним говорит.

– Привет, Сашка, как сам?

– Да вот фотки с прошлых выходных тебе кинул. Ты же просил…

– Спасибо. Посмотрю, – сквозь зубы проговорил Аркадий, катая маленький велосипедик по столу.

Зачем он попёрся на этот пикник? Какого, я извиняюсь, лешего, полез после пикника в интернет на сайты про велики. Будучи, мягко говоря, в весьма приподнятом настроении? Да – увидел велик своей мечты! И нажал «КУПИТЬ». И купил-таки.

Через пару дней привезли коробку. И Аркадий извлёк это чудо: двадцатисантиметровый велосипед со всеми прибамбасами. Он купил картинку из интернета. Но велик был выполнен мастерски: всё работало-крутилось. Даже педальки можно было крутить. И цепь была смазана. Плюс – набор миниатюрных инструментов. Обалдеть просто! Какой позор! Кроме того, не помня себя от усердия, Аркадия душила жаба! Холодная влажная и мерзкая жаба – за бездарно потраченные деньги. Душила без устали, методично. Он, конечно, уже сто раз пожалел и раскаялся, но чего уж там – кулаками после драки не машут.

– Ну, Гематогеныч, ты даёшь! – давился от смеха Сашка, – начинать надо с малого! Велик – на вырост! Я сейчас помру! – Саня уже не выдержал и заржал в голос, – я прямо цитатами сыплю, правда не знаю – чьими… Хы-хы-хы! Да, не забудь про фотки с пикника. Посмотри в почте.

Аркадий открыл почту, посмотрел… И тут же перезвонил Сане:

– Что это такое, чёрт возьми? Это прикол – я не понял? Гений фотошопа хренов! У меня и так настроение на нуле, и ты ещё со своим юмором!

– Не понял. Ты о чём, родной?

– Почему на фотках я в трусах? И, главное, всё натурально так выглядит. Все в куртках, и некоторые даже в шапках, а вот я – в трусах! В красных пролетарских трусах! И это в середине апреля, снег ещё кое-где в кустах лежит. Что, ничего другого в голову больше не пришло? И почему у меня на голове кепка? Похоже, что из фольги. Что за извращённая фантазия?

– Не понял: ты о чём вообще говоришь? Какие ещё трусы с кепкой? Я в фотошопе, как свинья в апельсинах. Ты же знаешь. Да и зачем мне? Ты просил – я послал. Сам же жаловался, что фотографий у тебя мало.

– А ты посмотри на оригиналы.

– Блин… Чертовщина какая-то. Похоже, ты действительно, в трусах! Но я ничего не делал. Вчера вечером, когда тебе отправлял, я их предварительно просматривал! Всё было в порядке! Может быть, ну я не знаю, взломали? Хотя, кому мы нужны с нашими шашлыками? Мы же – не Баширов с Петровым. Слышь, я тут посмотрел, ты на всех моих фотках, даже на старых, в нормальном виде. Только на этих ты в трусах. И да – в трусах, в кепке и… с голубым эмалированным ведром. Похоже пустым… Хе-хе-хе! Напрашивается известная примета! Да не хнычь ты! Ты же – не баба – и примета не катит.

– Сейчас проверим, – сказал Аркадий, – я перезвоню. Он никогда не делал сэлфи и, считал эту процедуру унизительной для себя – чем-то похожим на акт онанизма, что ли. Но ради эксперимента решил поступиться принципами. И вот, пожалуйста! Он – в красных пролетарских труселях, на голове кепка из фольги, а в правой руке голубое эмалированное ведро. А где футболка и треники, спрашивается? Бляха-муха, мне же завтра на пропуск фотографироваться! И как я в таком виде? – бешено крутилось у него в мозгу. Надо проверить!

– Алло, Саня, я тут сэлфи сделал. Похоже со мной что-то случилось – надо подумать. Пока.

Аркадий надолго задумался. Надо довериться базовым инстинктам, – размышлял он, раньше меня это спасало от неприятностей. Итак, что там у нас? Инстинкт самоудовлетворения. Нет, это – не то. Инстинкт раздражения (причём, ото всего сразу). Какой ещё? Ах да! – Инстинкт самоуничтожения! Хорошо, что у меня изначально западает кнопка запуска, а не то бы я с остервенением непрестанно давил бы на неё по поводу и без. Или я что-то путаю? Всё началось с велика! «Начинать надо с малого» – Саня оказался нечаянно прав! Пока я ему не поведал о своём конфузе, с фотографиями всё было в порядке. Надо что-то с этим делать. Да, велосипед маленький. Моделька, можно сказать. Но ездит, педальки крутятся, и цепь исправна. Но маленький!

Аркадий вышел из дома и направился в торговый центр. Там везде камеры и можно созерцать себя на мониторах онлайн, так сказать. И, надо же, прямо у входа его тормознули! Нельзя в таком виде! – Охранник выглянул из-за своей стойки с мониторами. Он несколько раз проверил камеру, посмотрел на Аркадия, извинился и пропустил. Сослался на то, что камера типа барахлит.

Аркадий рассудил так: надо срочно в парк… И подумать. Обычно это помогало.

В пышной зелени есть небольшое углубление – туда-то мы и направимся для трепетных членораздельных размышлений, – рассудил Аркадий. Вот и сосны – они подскажут, если что.

И прискакал странный ПТИЦ. Раньше такого он не видел. ПТИЦ попрыгал-попрыгал… И напрыгал единственно верное решение! Надо купить настоящий велик! Молоточки в голове заработали. Два весёлых кузнеца весело били по наковальне:

– Накормить бы себя шоколадом,

Повышающим живость ума…

Вот сижу и давлюсь лимонадом….

– Даже Птица умнее меня.

Аркадий оглянулся и сел беспомощно на пенёк.

Он назанимал денег и помчался на рынок за великом. Вернулся домой уже за полночь. На своём железном коне – всё никак не мог накататься. Стёр с непривычки всю задницу по самые уши. Шутка ли – со школьных лет не сидел в седле.

Утром было совсем не разогнуться: всё тело болело будто его переехало бульдозером, причём несколько раз. На подставке возле ноутбука красовался его маленький велосипед. Когда Аркадий включил компьютер, он задумчиво посмотрел на символ своей нетерпеливости. Вот к каким последствиям может привести сиюминутное желание, – подумал он, открывая папку с фотографиями. Но все фотографии оказались в полном порядке: никаких красных труселей, голубых вёдер и кепок из фольги. Всё вполне обыденно, как и должно было быть.

А вообще, забавно просматривать вечером новости и катать по столу искусно выполненную каким-то китайским мастером модель велосипеда… поглядывая краем глаза на балкон, где в полной боевой готовности тебя ждёт настоящий железный конь.

03 июля 2021 год

О пользе цитрусовых

Пенсионер Иван Фёдорович Спицын проснулся в тревожном расположении духа. С чётким осознанием того, что ни сегодня-завтра он умрёт. И если это случится дома, то вероятно, его найдут не сразу, а как показывают в криминальных передачах, только когда соседи почувствуют характерный запах. От этого ему стало ещё тоскливей. Противно было даже думать об этом! И он в сердцах сплюнул. И что ещё хуже – хоронить его будет некому. Родных у него не осталось. Ну есть, конечно, родственнички…но живут они в другом городе. Да и отношений он с ними не поддерживал. Может, они о его существовании и не помнят вовсе. Друзей Иван Фёдорович тоже не нажил. Были пара-тройка старых знакомых, но те вряд ли всё бросят и примчатся проводить его в последний путь. Так что перспектива, мягко скажем, его ожидала не завидная.

Да что и говорить – даже болезней, по праву положенных ему в силу возраста, и тех не нажил. Ни на что особо не жаловался, ничего не ныло, не болело, и отсутствием аппетита не страдал. Увлёкся вот на старости лет чтением. Добрая половина пенсии уходила на книги. Закупался он на книжных развалах, ибо выбор там был на много шире, нежели в книжных магазинах. Предпочитал всё больше научно-популярную литературу. Он оглядел стопки книг, стоящие прямо на полу вдоль стен. Они были расположены не абы как, а согласно тематике, в алфавитном порядке. Не всё успел прочитать, – подумал он с сожалением, – кому это всё достанется? Ведь на помойку снесут…

Иван Фёдорович выглянул в окно. День обещал быть просто сказочным. Начало октября, а небо ясное, ярко светит солнышко, и ветра нет. Он быстро собрался, взял с собой немного белого хлеба и отправился в парк кормить на пруду уток. В последнее время он часто так делал, когда на душе было неспокойно. Покормит-покормит уточек, и жизнь сама собой налаживается.

На обратном пути Иван Фёдорович зашёл в магазин и купил пару сочных апельсинов. Ну вот захотелось ему вдруг апельсинчиков…

Вот идёт Иван Фёдорович в своём светлом бежевом плаще, в руке пакетик с двумя ярко-оранжевыми апельсинами, под ногами шуршат жёлтые листья, солнце слепит глаза, и где-то скрипят качели… Заходит он в свой старый двор, а фасады-то тоже под цвет осени – грязно-жёлтые, и деревья такие же… И тут воздух становится прозрачным-прозрачным, лёгким-прелёгким. Иван Фёдорович в нерешительности останавливается. Его пугает эта чудовищная ясность и очевидность. Его тело слабеет и становится всё более прозрачным. Он прижимается спиной к стене дома, делает несколько глубоких вдохов, но это не помогает. Тело продолжает слабеть, а голова напротив – всё более тяжелеет, наливается. Он больше не может под её тяжестью держаться на ногах и медленно начинает оседать по стене на асфальт. Неужели инсульт…но боли-то нет…как же так? Иван Фёдорович сидит на асфальте и беспомощно озирается по сторонам, ища помощи. Чуть в стороне валяется пакет с апельсинами. Один из фруктов медленно выкатывается на асфальт. Страха нет. Скорее какое-то щемяще-унылое чувство досады: ну как же так? В двух шагах от дома…очень не хочется на виду у всех…во дворе…унизительно-то как…

Он пытается встать, но тут же опять садится. Становится на четвереньки и пытается ползти, но голова стала такой тяжёлой, что руки уже не держат. Он чувствует, что в ней что-то растёт. Ну точно, инсульт, – проносится мысль. Ему кажется, что его лоб удлиняется вперёд и загибается под своей тяжестью к земле. Он закатывает глаза кверху и видит его. Видит, как растёт его собственный лоб и будто стекает на асфальт. Кто-то останавливается рядом с ним.

– Эй, любезный! Что с тобой? Перепил что ли? Ох, ни хрена себе! – слышит он испуганный голос незнакомца, – да у тебя же опухоль прямо на глазах растёт!

– Скорую…вызови…те… – еле слышно шепчет Иван Фёдорович. Руки его слабеют окончательно, и он прижимается щекой к холодному асфальту.

Рядом появляется кто-то ещё.

– Да скорая ему уже не поможет! Гляди-ка: у него сейчас эта штука лопнет и всё. Эй, мужик, кажется, тебе хана! Ты сейчас кони двинешь!

– Да заткнись ты, Саня. Выпил, так иди своей дорогой! Тут тебе не цирк! Тут человек умирает!

– Мне же интересно! Никогда такого не видел. Первый раз кто-то на моих глазах подыхает! Прикольно же…

– В комнате с белым потолком, с правом на надежду… – пробуя голос, пропел Иван Фёдорович, когда открыл глаза.

– Виктор Степанович! Спицын очнулся! – закричала женщина в белом халате. Она стояла возле мониторов и с удивлением смотрела на пациента. Спицын попробовал пошевелить руками. Получилось. Значит, не умер. – заключил Иван Фёдорович.

– Что случилось, Людочка? – входя в палату спросил доктор.

– Я пришла показания с приборов снимать, а он вдруг как запоёт! – с укоризной в голосе кивнула медсестра на Спицына.

– Ну надо же. Вот те-на! – склоняясь над Иваном Фёдоровичем проговорил врач, – Иван Фёдорович, вы меня видите? – поводил он руками над лицом Спицына.

– А вы меня? – съехидничал лежащий.

– Ну… Раз есть чувство юмора, то всё не так безнадёжно. Ох, и напугали вы нас, да что нас – всю медицинскую общественность на уши поставили! Вы у нас – феномен! Вы что-нибудь помните?

Спицын попытался приподняться, но не смог оторвать голову от подушки и беспомощно рухнул обратно.

– Ой! Что вы, что вы! Лежите, не шевелитесь. Вы ещё очень слабы. Как бы вам сказать… С вами произошли некоторые физические и физиологические метаморфозы. Подождите, я сейчас. – сказал доктор и выбежал из палаты. Через мгновение прибежал с видеокамерой и небольшим зеркалом. – Людочка, снимайте, – протянул он камеру медсестре, а сам поднёс зеркало к лицу пациента, – сами зеркало сможете удержать? Ну вот и славно.

Иван Фёдорович поднёс зеркальце к лицу и надолго замолчал, разглядывая себя с разных ракурсов.

– Доктор, что это со мной такое? Что у меня с головой? Это что, опухоль? – сглотнул Спицын.

– Ах, если бы опухоль… То всё бы было понятно. Это никакая не опухоль! В том-то всё и дело! А ведь мы до последнего надеялись…на опухоль. Но увы! – печально вздохнул Виктор Степанович. И повеселев начал:

– Просто произошло, как бы это сказать… Несанкционированное и внезапное увеличение головного мозга! Особенно лобных его долей! И как следствие, рост и вытягивание черепной коробки. У вас внезапно увеличился мозг более чем в два с половиной раза! Такого ещё никто не видел! Случай просто уникальный! Нигде не описанный! Я уже оповестил министерство здравоохранения, вы уж извините. Скоро состоится расширенный консилиум. К нам съезжаются светила медицинской науки со всего мира, а раз вы в сознании, то сможете сами принять в нём участие. И не трогайте, пожалуйста, датчики. Скоро вам их снимут.

– Не понял. Какого лешего! Меня что, как лягушку будут прилюдно препарировать? – возмущённо зашевелился Спицын.

– Успокойтесь. Никто вас препарировать не собирается. Все материалы и снимки у нас уже есть. Просто ответите на ряд вопросов и всё. В историю медицины вы уже и так вошли. И не просто вошли, а въехали, так сказать, со всей дури на танке! Кстати, как вы себя чувствуете?

– Никогда так хорошо себя не чувствовал! Голова ясная. Очень даже, я бы сказал, ясная. Как заново родился. Давно я здесь?

– Седьмой день. Вы были без сознания всё это время. Мы не знали: выйдете ли вы из этого состояния? А если и выйдете, то каким? А с вами, Иван Фёдорович, кажется, всё в порядке. Ну отдыхайте пока…