Район мертвых

Волков отключил звук. Он доел бургер и запил его кофе.

– В последнее время люди с ума посходили с этим коронавирусом. Как не включишь новости, кто-то кого-то избивает, режет, стреляет, обманывает…

– Кто чем богат, тот тем и делится. – Дёмин тоже расправился с едой и глотнул из дымящейся крышки термоса.

– Чего?

– Есть одна притча про злого человека, который богатому соседу у его красивых ворот ведро с помоями каждое утро ставил…

– Сразу Кузьмич на ум приходит. Он хоть напрямую и не гадит, но ведет себя скверно. Правда, дом у меня – не хоромы, а я – не принц.

– Богатым можно быть по-разному, не только деньгами и цацками. – Дёмин допил кофе и закрутил термос. – Так вот, этот счастливый сосед не стал ругаться и пакостить в ответ. Он вылил из подброшенного ведра помои, хорошенько его вычистил, собрал у себя на участке свежих яблок и отнес их тому черту. И что, ты думаешь, богатый сосед ответил, когда злой его спросил:

«Я ведь тебе помои под ворота подкладывал. Зачем ты мне яблоки принес?»

Волков внимательно слушал.

– «Кто чем богат, тот тем и делится», он сказал. Можно даже назвать это разницей в мышлении счастливых и несчастных, бедных и богатых.

Из кузова вновь раздался приглушенный стук.

– Да ёбстудэй! – теперь Волкова передернуло еще сильнее, чем в прошлый раз.

– Хорош, Колёк. Или птица спрыгнула с дерева, или ветка упала, – с досадой отреагировал Дёмин.

– Не слышишь разве, что это в кузове стучит? – прошептал Волков.

– Не гони. Просто обстановка у нас своеобразная. Ситуация специфическая. Воображение у тебя играет.

Волков выпучил глаза.

– Давай-ка я теперь свою историю расскажу, – перевел тему Дёмин.

– В детстве матушка меня часто отправляла к своей двоюродной сестре в деревню на юге. Ее дом от кладбища отделял большой огород. Первый ряд могильных плит прямо в нескольких метрах от забора начинался, а сбоку футбольное поле раскинулось, в углу которого между участком и кладбищем стоял единственный фонарный столб. Свет от него по ночам немного и на огород падал, освещая часть прилегающих к ограде могил. Ну, так – еле различимо.

– Не жутко людям по соседству с покойниками селиться?

– Да нет. Привыкли все. Или не привыкали, не знаю. Просто живут, и все. Там далеко не один теткин дом с кладбищем граничит. В общем, как-то раз заигрался я на поле. Мяч гонял с пацанами. Когда закончили, все разошлись, а я остался. Даже не помню, чего там делал. По-моему, самосвал игрушечный катал. Помнишь, огромные такие машинки были из железа?

– Еще бы. Классные игрушки тогда делали. Помню даже стих Барто7 про самосвал.

– В общем, прямо под этим единственным на всю округу фонарем ковырял я глину на поле детской лопаткой и грузил ее в кузов. Вдруг слышу плач со стороны кладбища. А уже вечер наступил, стемнело, но до ночи было далеко, поэтому домой меня тетка еще не звала. В детстве ведь нас на улицу допоздна отпускали, не как сейчас.

Волков согласно угукнул.

– Короче, стало страшно, разыгралось воображение. Всякое жуткое начал думать, но очень хотелось посмотреть, чего там такое происходит. На то кладбище женщины часто приходили мужей с отцами да сыновьями оплакивать, но те звуки какими-то очень странными мне тогда показались, словами не передашь. Я перелез с поля в огород и подошел к ограде. Держусь за концы деревянных реек и пристально всматриваюсь в надгробные плиты. Вдруг вижу, из-за одного памятника пол головы с длинными волосами выглядывает.

– Ебать-копать!

– Волосы закрывают ей все лицо, и только часть одного глаза видно. Фонарь с поля хоть и тускло светил, но различить возникшую впереди женщину я мог отчетливо. И глаз этот смотрит на меня злобно, а из-за спины того создания детский плач доносится. Я оцепенел. Проходит секунд пять, и женский голос эхом разлетается по всему кладбищу – она продолжает на меня таращиться и говорит:

«Он убил нас, но я не могу нигде его найти!..»

А потом женщина скрылась за плитой, после чего детский плач сразу же прекратился.

Я побежал домой что есть силы и спрятался под одеялом в своей комнате. Утром спрашиваю тетку, чья это могила стоит ближе всех к забору? Она отвечает:

«Это Вики Думовой с дитем. Ребенок прямо с ней в могиле захоронен. Ее муж, Лёня, как-то вез их на машине с годовалым Ромкой то ли от гостей, то ли в гости, не помню уже, и в аварию угодил. В дерево на бешеной скорости врезался. Пьяный, собака, за руль сел. Вика с ребенком погибли на месте, а Лёня живой в итоге остался».

А когда я уже вырос, то узнал от одного местного дядьки, что как только этот Лёня Думов оклемался в больнице, суд отправил его в колонию-поселение на три года. Потом он вышел на свободу, вернулся в деревню и вскоре женился на другой женщине. Не знаю, что и как там было, но говорили, будто он слышал и видел какие-то странные вещи в своем доме. А потом сошел с ума и угодил в психушку, где и помер спустя пару месяцев. Суеверные сельчане утверждали, что душа Вики Думовой неупокоенная, потому что не может отыскать своего мужа, погубившего по пьяни ее и маленького Ромку. Заблудившийся призрак. А все потому, что похоронили горе-мужа в других краях, откуда он был родом.

– Ну ты да-а-ешь, Саня, – протянул Волков. – А я-то думал, что ты не веришь в такие штуки.

– Честно, Колёк, не особо. Но объяснить тот случай из детства никак не могу. Мне-то казалось, что та история по-настоящему случилась, но знающие люди называют ее ложными воспоминаниями детства, в которых все перемешалось и через бурное воображение вылилось в мистическую сказку. Верить, конечно, хочется, но в реальности этого никогда не происходило.

Удивленный поведанным, Волков потянулся к пачке сигарет, лежащей на панели под лобовым стеклом.

– Ну… не знаю. Тем людям, которые говорят, что история твоя – всего лишь детские фантазии, наверное, виднее. А я вот уверен, что тот случай с тобой на самом деле произошел. На войне так не боялся, как всей этой хрени. Сам не знаю, почему у меня такой характер. – Он задумчиво выдул струю дыма в открытое окно.

Послышалось торможение электрички, прибывающей к станции.

Двери закрылись, состав тронулся дальше.

Донеслись чьи-то неразборчивые возгласы.

– Должно быть, крайняя по расписанию, – сказал Волков. – Пьяные, что ли, выкатили, – горлопанят, дебилы…

– Думаю, все там уже крепко спят. – Дёмин указал пальцем в сторону церкви: под ее куполом над окном второго этажа горел лишь одинокий наружный фонарь.

Часть 2

Опасные игры…

Глава 1. Совещание

28 августа (сутками ранее), 14:00.

Московская область. 

Сверхсекретная биохимическая лаборатория Министерства обороны.

– Товарищи, коллеги! – с экрана главного монитора к присутствующим обратился министр обороны Градов. – Перед тем как начнутся испытания, я хочу еще раз напомнить всем собравшимся смысл наших экспериментов. А также с чем мы имеем дело и почему испытания вируса, мутировавшего в ходе разработки вакцины против штамма Омикрон, проводятся на базе сверхсекретной военной лаборатории. Коротко говоря, в наших руках потенциальное смертоносное оружие, не имеющее аналогов. Кроме того, оно может быть использовано против нашего государства.

Ведущие сотрудники лаборатории, военные и представители секретных ведомств сидели за длинным во весь подиум столом, утыканным сплошь микрофонами. Позади них на высокой стене зала для брифинга раскинулись два громадных экрана: один отражал в режиме реального времени других участников совещания, второй предназначался для демонстрации текстового и графического контента. Из своих резиденций и рабочих кабинетов к видеосовещанию были подключены министр обороны Градов, глава службы внешней разведки Нагорный, главком сухопутными войсками Вавилов и начальник войск РХБЗ8 Гаврилов.

– Алексей Петрович, вам слово. – Градов закрыл микрофон ладонью и сухо откашлялся в сторону.

– Предстоящие испытания, как и все, что с ними связано, в том числе данное совещание, проводятся в режиме строгой секретности. Не будем тянуть резину. Евгений Павлович, прошу вас. – Заведующий лабораторией генерал Сталь, высокий поджарый мужчина под шестьдесят с коротко постриженными седыми волосами, орденской планкой на форменном кителе и суровым морщинистым лицом сразу передал слово полковнику Россу, заведующему отделом разработки боевых химических веществ, коренастому человеку среднего роста в прямоугольных очках и белом халате поверх военного формы.

– Как вы знаете, человечество борется с эпидемией коронавируса. Ковид мутирует и не желает сдаваться. Появление нового штамма Омикрон, намного более заразного, а именно в 4—5 раз по сравнению с изначальной модификацией вируса, поставило правительства разных стран перед необходимостью усилить научную деятельность по разработке новой вакцины. Больше всего Омикрон буйствует в Лондоне и Нью-Йорке. Благодаря эффективным действиям внешней разведки в генштаб поступила очень любопытная информация о разработках наших так называемых партнеров.

– Виктор Богданович, выражаем особую благодарность вам и Ведомству за хорошо проделанную работу. – Тучный, круглолицый Градов потянулся к микрофону и на секунду прервал Росса, обращаясь к главе службы внешней разведки. – Представьте отличившихся сотрудников к соответствующим наградам и премиям.

– Служу России, – ответил худощавый Нагорный, имеющий тонкие черты лица, интеллигентную внешность, сдержанные манеры и подозрительный взгляд.

– Продолжайте, Евгений Павлович. – Министр обороны снова откашлялся, почесав ногтями свой нос картошкой.

– Эксперименты над вакциной против нового штамма в одной из гражданских лабораторий США привели к неоднозначной реакции подопытных мышей. Ученый, работавший над созданием противовирусного препарата, внедрил в процесс свои наработки, связанные с его личными экспериментами по части генетической модификации и клеточной мутации. Скажу простым языком: животные, привитые экспериментальной вакциной, разработанной для борьбы с Омикроном, жестоко друг друга перегрызли. Вернее, одни перегрызли других. Примечательно, что агрессию проявили именно те подопытные мыши, которые вообще не были ранее вакцинированы от ковид. То есть, непривитые напали на привитых. Но это еще не все. Спустя несколько минут убитые сородичами они стали оживать.

В зале ненадолго воцарилось коллективное перешептывание.

– Понимаю, как звучат мои слова, но это действительно случилось. В ходе наблюдений установлено, что подопытные грызуны после заражения оказались мертвыми и одновременно… как бы оставались живыми. Более того, у них произошли некоторые физиологические изменения. В частности, изменился цвет глаз, состояние кожи и состав крови. Сейчас я только вкратце поясню некоторые нюансы, чтобы из-за сжатого регламента не углубляться в тонкости всех реакций организма подопытных. У мышей практически пропала чувствительность к любому болевому воздействию. В разы увеличился уровень их физической силы и агрессии, которые достигают своего предельного пика в первые минуты инфицирования. Затем данный показатель снижается. Чтобы окончательно умертвить зараженное животное, необходимо тем или иным способом разрушить его мозг хотя бы на 25-30%. Например, отстрелить или воткнуть нож (в этот момент на одном из экранов ученый вонзил в голову зверька острый вытянутый предмет – тот сдох почти моментально). Никакие другие способы окончательного, простите, убийства такого существа, пока не выявлены.

Росс протер очки платком, который достал из кармана халата, нацепил их обратно и продолжил:

– Итак, центр управления телом у инфицированных находится в мозгу. Действовать они продолжают инстинктивно, сначала проявляя некое подобие разумности, а затем превращаются в заторможенных существ, выполняющих преимущественно рефлекторные функции. При этом они по-прежнему остаются опасными. Их основная цель – передать вирус другому живому существу путем укуса. Нам неизвестны последствия влияния препарата на людей, но в случае с животными после вакцинации Дэкроном9 – так наши заокеанские партнеры назвали свою разработку – зараженные умирают. Окончательно. Это происходит в течение примерно одного часа, что является усредненным показателем. Причины такой реакции нам пока также неясны. У каждой особи время остановки работы организма протекает по-разному. Самая ранняя смерть, которую удалось зафиксировать, это 7 минут, самая поздняя – 1 час 22 минуты. Усредненный показатель 30—40 минут.

– Евгений Павлович, здесь я вас прерву, чтобы дать слово главе СВР10. Виктор Богданович, поясните присутствующим, откуда у нас такие сведения, – обратился к Нагорному министр обороны. – Без оперативных подробностей, естественно.

– Благодарю за внимание, – начал доклад глава службы внешней разведки. Последнюю фразу «без оперативных подробностей» Градов мог бы и не произносить, подумал про себя Нагорный – человек высочайшего опыта и профессионализма, – но не подал виду. – После озвученного Евгением Павловичем происшествия на базе гражданского института США дальнейшие испытания перешли под контроль Пентагона. К сожалению, у нас нет сведений, как ученый мог случайным образом вывести этот вирус. Исследования данного феномена продолжились уже в засекреченной военной биолаборатории в другом штате, после того как оборудование, документацию и подопытных грызунов изъяла секретная служба. Мы располагаем точной информацией о том, что американцы собирались провести испытания на людях. Благодаря завербованному сотруднику из числа высшего ученого состава, работавшему над синтезом Дэкрона, нам удалось добыть ценные сведения о «новой вакцине» и переправить их в Россию. Провели американцы на данный момент испытания или нет, мы не знаем. Ранее нам была известна дата эксперимента, но после разоблачения их коллеги, ее со стопроцентной вероятностью перенесли. Возможно, даже поспешили, чтобы опередить нас.

– Благодарю вас, Виктор Богданович. Не буду спрашивать, как вы завербовали того американского ученого, но я слышал, что история оказалась весьма пикантной. – Хитрая улыбка расплылась по пухлому лицу Градова.

– Способы стары как мир, Виктор Георгиевич. В любом случае некоторые подробности проведенной нами операции когда-нибудь утекут в западные СМИ. Правда, мы тоже регулярно разоблачаем здесь их шпионов, но не трубим по этому поводу на каждом шагу.

– К сожалению, основные глобальные медиа в руках англосаксов, и на информационном поле битвы мы им уступаем. По части журналистской дезинформации они непревзойденные мастера, – с сожалением отметил Градов. – Но не будем отвлекаться. Еще раз напомню о чрезвычайной важности наших испытаний и что нам всем в связи с этим необходимо понимать. Мы считаем, что военное руководство американских партнеров проявило интерес к происшествию с подопытными животными не только из соображений национальной безопасности. Как вы понимаете, подобная реакция в организме человека может сделать его ходячим оружием. Опасным и крайне эффективным. Особенно если научиться это оружие контролировать и направлять. Главная цель нашего эксперимента, – и я это подчеркиваю предельно ясно, – понять прежде всего степень угрозы данного явления для наших граждан и страны. Чтобы локализовать неизвестную пока для нас опасность, если таковая возникнет, сперва необходимо разобраться, с чем мы столкнулись. Американцы рано или поздно проведут испытания, если уже не провели, и могут попытаться проверить результаты в реальных условиях. Мы должны быть к этому готовы. Способна ли подобная метаморфоза через вакцинацию сделать из человека эффективную боевую единицу, волнует и нас, я не скрою… Но!.. В общем, прошу всех быть очень осторожными, заранее продумав необходимые меры безопасности. Алексей Петрович?

Слово взял заведующий лабораторией генерал Сталь.

– Благодарю вас, Виктор Георгиевич. Не знаю, стоит ли использовать эти создания в качестве оружия, если только в плане заражения людей на определенной территории…

Градов нахмурил брови, показывая своим видом, что не одобряет подобные самовольные комментарии.

Сталь осекся и заговорил по существу:

– Хронология испытательных мероприятий всем известна. Каждый знает свою часть работы и регламент действий. Безопасность обеспечивают спецподразделения войск РХБЗ.

– Доложите о мероприятиях по организации безопасности, – Градов обратился к главкому РХБЗ.

– Мероприятия по организации безопасности и локализации угроз военного и эпидемиологического характера подготовлены в соответствии с нормами минобороны и специальными предписаниями на случай конкретно данных испытаний. Особые инструкции по текущим испытаниям донесены до каждого, исходя из его компетенции. Готовность живого состава и технические средства для специальных действий по устранению угроз боевого и химического характера проверил лично, – по-солдафонски отрапортовал Гаврилов.

– Благодарю вас, коллеги, – произнес Градов и обратился к главкому сухопутными войсками: – Товарищ Вавилов, вы тоже держите руку на пульсе.

– Слушаюсь, – ответил Вавилов.

– Алексей Петрович, прошу вас.

– Передаю слово Евгению Павловичу, – отозвался Сталь.

Заведующий отделом разработки боевых химических веществ продолжил:

– Испытания назначены на 17:00 по московскому времени. Прошу внимание на монитор.

На втором экране демонстрировались фото и видео изображения, сопровождаемые пояснениями полковника Росса:

– Введение вакцины пройдет на двух подопытных в специальной испытательной комнате-камере класса БЭК-1М11, имеющей несколько ступеней защиты и доступа. Это усовершенствованная модель по сравнению с предыдущими разработками. Первый подопытный привит лучшей модификацией вакцины отечественной разработки. Второй ничем не привит. Мы не уверены, что добытые разведкой формулы соответствуют оригиналу, поэтому внесли в синтезированный продукт некоторые изменения при активном участии завербованного ученого. Есть один примечательный факт, всплывший во время наблюдений за животными: процесс превращения мышей в живые трупы вследствие введения прямой инъекции может затянуться до суток, в то время как от укуса реакция происходит в считанные минуты и даже секунды.

Кадр за кадром Росс переключал маленьким пультом слайды, смоделированные с помощью 3D графики.

– После того как подопытных поместят в комнату-камеру, необходимые манипуляции с ними будут проводиться изолированно, посредством специальной роботизированной системы. По окончании всех процедур начнется режим мониторинга их физического и психического состояния, в том числе через вживленные с инъекцией наночипы, способные передавать информацию о химическом составе тел и физиологических изменениях. Эти чипы экспериментальные, так что у нас будет параллельное испытание.

– В случае долгого отсутствия реакции подопытные будут перемещены в основную часть Ангара №5 под охраной группы «Подразделение-О»12, – вставил Сталь.

– Здесь надо тщательно проработать согласование системы этики и прав с национальной безопасностью и интересами общества, – по-чиновничьи размыто протараторил Градов. – Ну что ж, спасибо за доклад. Желаю всем удачи. Алексей Петрович, держите меня в курсе всех этапов испытаний. Специальная связь у нас с вами имеется. Напоминаю присутствующим, что товарищ генерал отчитывается передо мной лично и докладывает напрямую.

– Так точно, – по-солдатски коротко ответил Сталь.

– Совещание окончено. Евгений Павлович, коллеги, благодарю вас за брифинг. Приступайте к подготовке испытаний.

Сотрудники биолаборатории принялись расходиться по своим рабочим местам. На первом экране в хаотичном порядке погасли окошки участников видеосовещания. Изображение второго монитора застыло в стоп-кадре, демонстрируя роботизированные руки-манипуляторы.

Глава 2. Американцы

22 июня (двумя месяцами ранее), 16:00. 

США, штат Канзас. 

Сверхсекретная биохимическая лаборатория Пентагона. 

Кабинет совещаний.

– Джон, я знаю тебя давно и знаю, что ты лично отбирал сотрудников. Это помимо того, что каждый из них прошел через фильтрацию не только службы безопасности Пентагона, но и нескольких специальных ведомств. Объясни мне, пожалуйста, как в сверхсекретную военную лабораторию министерства обороны США просочился русский шпион и что мне по этому поводу доложить руководству? – начал беседу за круглым массивным столом полковник Бейли Купер, куратор по разработке и испытаниям секретного биохимического оружия под кодовым названием «Дэкрон».

– Не знаю, что тебе ответить, Бейли. Поверь, я и сам шокирован не меньше твоего. Мы с Гленном были знакомы еще со времен учебы в военно-медицинском университете Мэриленда. За все время совместной работы ничего не вызывало подозрений в его разговорах или поведении, – с виноватым видом оправдывался научный руководитель испытаниями.

– Мистер Блатт, можно ли предположить, что Брауна завербовали еще во время вашей совместной учебы в упомянутом учреждении? – спросил человек в темном костюме напротив, представляющий Агентство Национальной Безопасности.

– Вы задаете вопрос, на который у меня нет ответа. Я уже сказал, что ничего подобного в поведении Гленна не наблюдалось.

– А если бы заметили в его поведении что-нибудь странное, то доложили бы своему руководству? – прозвучал еще один неприятный для Блатта вопрос, заданный недоверчивым тоном.

– В этом нет сомнений, мистер Финчер, – вмешался Купер.

– Я понимаю, что вы давно работаете вместе… – спокойно отрезал агент, буравя куратора холодным взглядом. – Но я представляю интересы национальной безопасности, и ваша дружба здесь не при чем.

Купер скривил рот, но вслух ничего не возразил.

– Конечно я бы доложил, – без колебаний ответил Блатт.

– То есть, вы не исключаете такую возможность? – уточнил Финчер.

– Возможность чего?

– Возможность вербовки Брауна во время вашей учебы в Мэриленде.

– В этой жизни ничего нельзя исключать. Яркий тому пример – Сноуден и другие перебежчики. Что произошло с Гленном, я не знаю. Каковы могли быть его мотивы, мне тем более неизвестно.

– О мотивах я расскажу позже, господа, – агент странно улыбнулся. – Сейчас меня интересует следующее: совершались ли по отношению к вам какие-нибудь подходы? Возможно, непрямые. В неформальной обстановке или на приемах. Среди коллег или чиновников. Например, вы слышали странные разговоры. Может, были некоторые намеки…

– Мистер Финчер, я не глупый человек и возглавляю сверхсекретную лабораторию армии США. Работая на страну с молодых лет, я прекрасно отдаю себе отчет в том, чем занимаюсь и какой интерес могу вызывать со стороны спецслужб других стран, равно как и пристальное внимание со стороны своих. Нет, ко мне никакие подходы, как вы выразились, не совершались. Намеков и странных разговоров я тоже не слышал. И как уже сказал, мое руководством первым узнало бы о подобных вещах. Это даже не вопрос инструкций на подобные случаи, которыми я очень хорошо изучил, а прежде всего – мой долг.

– Красиво сказано, мистер Блатт, но немного пафосно.

– Вам не угодишь.

– Не хочу вас обидеть, просто я выполняю свою работу. Согласно процедуре я обязан задать вам эти вопросы. – Агент сделал успокаивающий жест, подняв кверху обе руки, как при сдаче в плен.

– Мистер Финчер, – снова встрял Купер, – вы не могли бы говорить более прямо и конкретно. Мы здесь все очень хорошо понимаем, чем занимаемся и какие риски существуют. Мистера Блатта тщательно проверили после инцидента с Брауном. Вы ведете беседу в таком ключе, будто это не ваше ведомство прошляпило русскую шпионку, а лично Джон завербовал Брауна и уговорил его передать секретные данные вражеской стороне. – Купер взял небольшой реванш за предыдущий выпад Финчера, и его слова немного остудили пыл агента, вызвав затянувшуюся паузу.

Помолчав интригующе, Финчер потянулся к папке, лежащей перед ним на столе, и достал из нее снимок. Ловким движением пальцев, словно картежный фокусник, он развернул его лицом к собеседникам и показал фотографию красивой блондинки крупным планом.

Купер вульгарно присвистнул, вытянув губы трубочкой.

– Вы узнаете эту женщину? – обратился к Блатту агент.

Ученый взял снимок и внимательно его рассмотрел.

– Кажется, я ее припоминаю. У этой красотки завязался роман с Гленном еще в студенческие годы. Тогда она была намного моложе, чем на портрете, но я ее узнаю́. Только она училась не на нашем факультете. На каком именно, я уже не припомню. Гленн никогда не сообщал мне подробности своих отношений с ней, но я видел их вместе довольно часто. Несколько раз мы даже ходили втроем в кафе. Они расстались после того, как эта дама закончила обучение, а мы с Гленном продолжили практику в докторантуре. Что с ней стало, мне неизвестно.