Дом Теней

– Это вряд ли, – отозвалась София, нарезая помидоры. – Попробуй добавь в натуральный йогурт ложку сиропа, любого. Как думаешь, сколько простоит?

– А тут срок хранения всего неделя! – не сдавался Филипп, с недавних пор активный сторонник ЗОЖ.

– Тогда да, возможно. Молодец фермер, что сказать. Наверняка продукция у него не из дешевых, иначе трудился бы себе в убыток… – София поймала себя на мысли, что ни за что не купила бы продукт с такой аляповатой этикеткой – и не узнала бы, насколько он хорош. Означает ли это, что для нее форма важнее содержания? – Найдите-ка мне лучше сковороду, приготовлю омлет.

Сковорода нашлась в нижнем шкафчике, и не одна. Кастрюли всевозможных размеров, сотейники, формы для выпечки, овощерезки, миксеры, блендеры и иже с ними… Столько разной утвари на одной кухне София еще не видала, даже у отчима. Впрочем, ее мать не особо любила готовить. А вот прежние хозяева этого дома, безусловно, питали слабость к кулинарии.

– Мам, мы пока осмотримся, ага? – кинув в мойку пустой стаканчик, Денис уже направился к выходу.

– Нет!

– Ну ма-ам, мы быстренько!

– Нет! – она была непреклонна. – Только вместе. И лишь после того, как поедим. Помнится, кто-то умирал с голоду! Лучше поищите пока тарелки и столовые приборы. И скатерть со стола уберите, – она указала на другой конец помещения: большой круглый стол покрывала белая кружевная скатерть тонкой работы.

– Зачем? – удивился Филипп. – Она красивая!

– И очень пыльная. Вот салфетки, намочите и протрите стол, пожалуйста. И стулья не забудьте! – стол окружали пять венских стульев весьма почтенного возраста, судя по трещинам на блестящем черном лаке.

Мальчики нехотя повиновались. Хорошо, что не стали настаивать на своем: София не смогла бы толком объяснить, почему не хочет, чтобы дети бродили по дому одни. Странный он, конечно, дом этот. Снаружи – жуткий барак, а внутри очень даже мило и уютно. Правда, судя по слою пыли, пустует уже не один месяц. Ах да, Михаил ведь говорил, что долго искал ее, наследницу то есть…

Подстегиваемые любопытством, парни справились с обедом даже быстрее обычного. Однако Софии кусок в горло не лез, она выпила только кофе со сливками – судя по буренке на баночке, от того же правильного фермера.

– Что ж, пора на экскурсию, – объявила она, отставляя чашку в сторону.

Начало не предвещало ничего особенного. Кладовка напротив кухни была сверху донизу заставлена большими и маленькими коробками, заглядывать в них пока не стали. Порадовала ванная с вполне современной сантехникой. Лестницу пропустили, прошли сразу в длинную часть коридора. Денис осторожно открыл первую дверь, просунул голову внутрь и ахнул:

– Да ладно!

Это была настоящая мальчиковая комната, причем на двоих: две узкие тахты, два письменных стола, два стула – все в зеркальной симметрии; только платяной шкаф был один. Сквозь пыльное окно сочились косые лучи солнца, падая на полосатый ковер. А стены были увешаны географическими картам: физическими, политическими, климатическими и какими-то еще, с первого взгляда не разберешь.

– Чур моя! – Денис с разбегу плюхнулся на левую койку. – Упс, не сказать, чтобы мягко…

– Так и мы не принцессы, – хмыкнул Филипп, оглядывая помещение. – Турника не хватает. И компьютера. Но в целом классная берлога.

– Вы тут остаетесь? – Софии не терпелось увидеть остальные комнаты. – Я пошла дальше.

– Мы тоже! – Денис вскочил с тахты и пулей вылетел в коридор. Филипп не отставал.

Следующей оказалась небольшая спальня: мебель из светлого дерева, неброские обои, коврик и шторы в пастельных тонах. Стены украшали акварели: два морских пейзажа и натюрморт с цветущей веточкой яблони, а может, груши или сливы – София в садоводстве не разбиралась.

– Очень мило, – сказала она. – Старомодно, конечно, но мило.

– Не хуже, чем у бабули с дедулей, – заметил Денис. – Ладно, пошли дальше.

За дверью напротив оказалась гостиная, или зала, как сказала бы питерская бабушка. Вот уж где обстановка была не просто старомодной, а действительно старинной. Два дивана с высокими спинками и широкими подлокотниками, жесткие кресла, наборный чайный столик, множество картин, богатые шторы, трехъярусная люстра с хрустальными подвесками и такие же бра на стенах. Сплошной антиквариат, причем в отличном состоянии.

– Как в музее! – изумился Филипп.

– Ага, только кресла ленточками не перетянуты и нет суровой тетки-надзирательницы, – добавил Денис.

– Смотрительницы, – машинально поправила его София, растерянно озираясь.

– Ух ты, какие часы! – Филипп указал на высокие напольные часы. Деревянный корпус украшала затейливая резьба, загадочно мерцал золотистый циферблат, однако маятник за стеклянной дверцей был неподвижен. – Жаль, что стоят… Как думаешь, их можно завести? Или они сломаны?

– Не знаю, сынок. И выяснять не собираюсь – понятия не имею, как заводятся такие штуковины…

Следующие полчаса они как зачарованные бродили по музейной зале, разглядывая картины на стенах и бронзовые статуэтки на подставках. Даже коллекция фарфоровых безделушек в застекленном шкафу: пастушки с пастушками, барышни с кавалерами, ангелочки-кошечки-собачки, – здесь смотрелась органично. И даже трогательно.

– А тут что? – Денис приподнял край пыльного чехла в дальнем углу комнаты. – Ну ни фига себе… Мам, посмотри!

София уставилась на блестящий черный изгиб.

– Рояль? Правда, что ли? Господи, настоящий рояль!

Она подбежала к инструменту, стянула часть чехла, провела рукой по крышке клавиатуры, затем открыла ее и благоговейно опустила пальцы на клавиши…

– Может, сначала закончим дом осматривать? – раздался за спиной нетерпеливый голос Дениса. – Тебя только подпусти к инструменту, потом силой не оторвешь!

София горько усмехнулась: точно так говорил Джеймс, когда она садилась за фортепиано где-нибудь в гостях. Своего инструмента у нее никогда не было, не считая старинного немецкого пианино, на котором она, собственно, и училась играть, пока жила у отчима. Учительница музыки, приходившая на дом, твердила что-то о врожденных способностях…

– Сыграешь нам потом, мам? – Филипп осторожно тронул ее за плечо.

– Я мало что помню наизусть.

– Раз есть рояль, должны быть и ноты.

– Логично, – София легонько потрепала темные кудри сына. – Что бы я без вас делала, а?

– Пропала бы.

– Это точно… Ладно, пошли, а то Ден уже копытом бьет.

Денис, не дожидаясь их, отправился исследовать последнюю комнату на первом этаже. Он стоял в дверях, пытаясь нащупать на стене выключатель, поскольку внутри было сумрачно: дневной свет почти не проникал сквозь плотные шторы.

– Похоже, здесь нет общего освещения, – сказала София, глянув на потолок. – Попробуй включи вон тот торшер слева.

Зеленый жаккардовый абажур засиял мягким светом, и комната предстала перед ними во всей своей загадочной красе.

– Это что, библиотека? – изумился Денис.

– Для библиотеки книг маловато, – заметила София.

– Маловато? Два огромных шкафа!

И правда, в первую очередь бросались в глаза два дубовых шкафа, за стеклянными дверцами которых теснились толстые тома в одинаковых кожаных переплетах. Напротив стоял небольшой диванчик и журнальный столик. Верхнее освещение заменяла целая коллекция светильников – настенных, напольных и настольных.

– Я бы сказала, это кабинет. Видите письменный стол с полочками? Называется стол-бюро или просто бюро.

– Какой-то он маленький, и ящики в завитушках, – Денис скептически оглядел невиданный предмет мебели. – Явно девчачий.

– Точнее, дамский. А лампа, что стоит на нем, ну разве не прелесть? – София склонилась над массивным стеклянным абажуром. – Неужели и вправду Тиффани? Даже не современная реплика – оригинал, то есть начало прошлого века…

– Смотрите, роутер! – Филипп указал на светящуюся точку в углу. – Может, тут и компьютер есть? Ха, вот и он! – и правда, из-под верхней полки выглядывал край серебристого макбука. – А твоя родственница была не такой уж древней!

Однако Софию больше заинтересовал конверт на столе. Она нагнулась, силясь прочитать выведенную синими чернилами надпись:

– «Для Софии»…

– Так это же тебе письмо, мам! – заволновался Денис. – Читай быстрее! – он придвинул ей стул, похожий на те, что стояли на кухне, только с подлокотниками и мягким сиденьем. – Садись и читай!

А Филипп молча включил настольную лампу. Маки на витражном абажуре вспыхнули алым пламенем.

Конверт не был запечатан. София с некоторой опаской достала и развернула тонкий листок, сложенный пополам. Те же синие чернила, тот же бисерный почерк, что и на конверте. Мальчишки придвинулись ближе, стали молча читать через ее плечо. Пусть, у нее не было секретов от сыновей, нет и не будет. Глубоко вздохнув, она заскользила глазами по идеально ровным строчкам:

«Дорогая София!

Ты вряд ли меня помнишь, ведь гостила в Доме всего несколько дней, к тому же была еще совсем крошкой. Но возможно, нужные воспоминания все же сохранились в твоей светлой головке и со временем проявятся. Я мечтала, что ты, повзрослев, будешь часто навещать меня. Увы, моим чаяньям не суждено было сбыться. После ухода Андрея в мир иной твоя мать предпочла другую сторону света… Что ж, видимо, так было нужно.

Андрей, твой отец, доводился мне внучатым племянником, ну а ты, соответственно, троюродной правнучкой. Других наследников у меня нет. Я ждала, сколько могла, все надеялась сама познакомить тебя с Домом, однако время мое истекло.

Так что формально Дом теперь твой. Однако фактически он может и не признать тебя. Ты должна выполнить одно условие: поживи здесь неделю, одна или с мальчиками. Понравится – оставайтесь. А если нет, Михаил, мой поверенный, продаст Дом, и ты получишь наследство деньгами, которыми сможешь распорядиться по собственному усмотрению.

Отнесись к моей просьбе серьезно. Помни: ровно семь дней и семь ночей. Это важно! Для всех нас.

                        Искренне ваша Ираида»

– Ираида… Странное имя, – буркнул Денис, дочитав до конца.

– Просто редкое. Греческое, если не ошибаюсь, – пояснила София, одновременно пытаясь уложить в голове прочитанное.

– А что за печать внизу? – ткнул пальцем Филипп.

Действительно, внизу листа стояла небольшая печать: длинный прямоугольник, а в нем два слова заглавными латинскими буквами «LIBERALITER TRACTO».

– Это латынь, да?

– Латынь. Но выражение мне не знакомо.

В юности София не испытывала тяги к учебе. Зато когда родились Филипп и Денис, умудрилась дистанционно освоить две специальности: искусствоведа и филолога. Зачем? Чтобы обучать сыновей, разумеется.

– Так, сейчас посмотрим… – Филипп привычно загуглил непонятное выражение в смартфоне. – Хм, прикольно!

– Что там? Читай вслух! – потребовал Денис.

– «Liberaliter tracto»: буквально «учтиво обращаюсь», иначе «оказываю гостеприимство». От слова «tracto» произошло латинское «tractoria», означавшее императорское повеление оказывать данному лицу всяческое содействие в его служебной поездке; позднее трансформировалось в итальянское «trattoria» – тип ресторана, преимущественно с домашней кухней, упрощенным сервисом и ориентацией на постоянную клиентуру».

– А, теперь понятно, отчего кухня здесь оборудована не хуже ресторанной, – заметила София. – Чтобы гостеприимство оказывать! Траттория, таверна, а по-нашему просто трактир…

– Значит, мы будем жить в трактире? – Денис аж подпрыгнул от восторга. – Целую неделю? Класс!

София с сомнением посмотрела на младшего, перевела взгляд на старшего:

– Так вы согласны остаться?

– Еще бы! Это же круто.

– Круто? Не уверена…

– А разве у тебя есть выбор? – Филипп смотрел на нее с недетской серьезностью. Впрочем, такой взгляд у него был с рождения. – Мам, эта женщина, ну, Ираида, завещала нам свой дом, хотя мы для нее девятая вода на киселе…

– Седьмая.

– …с одним-единственным условием: пожить здесь неделю, прежде чем решить что-либо окончательно. Заметь, это единственная ее просьба – и при этом последняя!

София потупилась. Когда Филипп начинал так говорить, что случалось нередко, она ощущала себя маленькой девочкой. Они словно бы менялись ролями: он – мудрый отец, она – несмышленая дочь. Послушная дочь.

– Хорошо, если вы оба не против, мы останемся. На неделю.

– Ура! – Денис был уже у двери. – Так мы занесем сумки в комнату с картами? А твой чемодан в соседнюю, да?

– Да, конечно…

Топот двух пар ног удалился по коридору в сторону прихожей и сразу вернулся обратно, хлопнула дверь напротив, затем соседняя. Стало тихо: видимо, парни доставали из сумок свои немногочисленные вещи, так сказать, обживались. А значит, у нее появилось несколько минут относительного спокойствия. Следовало еще раз прочитать и хорошенько обдумать письмо Ираиды. Да уж, редкое имя в наше время, однако старушка наверняка родилась еще до Второй мировой…

София снова склонилась над листком бумаги. Строчки словно по линейке, буковка к буковке – и не скажешь, что писал старый человек. После повторного прочтения отметились две детали: во-первых, Ираида относилась к своему жилищу как к некой большой ценности, даже писала «Дом» с заглавной; во-вторых, намекала, что он может и не принять новую владелицу. Что это, старческая причуда? Или за этой фразой кроется нечто более серьезное, предостережение, например? В доме идеальный порядок, не считая пыли, да и послание написано четко, конкретно, твердой рукой, что свидетельствует о полной дееспособности почтенной Ираиды…

Интересно, как она выглядела? София обвела взглядом комнату. Да, это точно кабинет хозяйки. Здесь она читала книги, сидя в удобном кресле под торшером. Возможно, принимала гостей, самых близких, имеющих доступ в святая святых – за тем изящным столиком они пили чай или кофе, обсуждая важные дела. А за этим старинным бюро Ираида работала: что-то писала, заполняла какие-то документы, вела учет финансов, в конце концов. Но нигде: ни на стенах, ни на столе, ни на полках, – не было ни одной ее фотографии. Вообще никаких фотографий! Как, впрочем, и в других комнатах. Еще в гостиной Софии показалось странным, что картин много, а фотографии ни одной…

– Мама! Мам, иди сюда! – донесся взволнованный возглас Дениса.

Она пулей выскочила в коридор. Сын, подбежав, схватил ее за руку и потащил в сторону лестницы.

– Что случилось, Ден? Объясни толком.

– Представляешь, второй этаж заперт! Мы хотели его осмотреть, интересно ведь, сколько тут еще комнат, а там толстенная дверь – и не открывается!

– Всего-то! – с облегчением выдохнула София. – Погоди, в связке, что передал Дима, было несколько ключей…

– Ни один не подходит, – встрял Филипп, осторожно спускаясь по гладким лакированным ступенькам. На пальце у него болталась связка ключей.

– Значит, нужный ключ где-нибудь на кухне. Или в кабинете. Потом поищем.

– Почему не сейчас? – надулся Денис.

– Сейчас я хочу выйти на улицу, осмотреть дом снаружи.

– Мы тоже!

– Нет. Мне нужно побыть одной, спокойно все обдумать. Пожалуйста.

– Ну ладно… – младший обиженно отвернулся.

– А вы пока гляньте в интернете, есть ли в этой ды… городе торговые центры: нужно прикупить кое-что из одежды, раз уж мы собираемся пробыть здесь целую неделю.

– Ладно, – уже веселее отозвался Денис.

– А в музей сходим? – подхватил Филипп. – Краеведческий, про который Дима говорил?

– И в музей, и в театр, и еще куда-нибудь. Мы же не обязаны безвылазно сидеть в доме, об этом в письме не было ни слова, – она заговорщицки подмигнула.

– Это точно! – хмыкнул в ответ Филипп и убежал вслед за Денисом.

Проводив сыновей взглядом, София снова повернулась к лестнице. В этот самый момент луч света из ближнего окна коснулся нижних ступеней, и она заметила то, что до сих пор скрывалось в густой тени: в нише под лестницей была еще одна дверь. Две узкие створки, закрытые на обычную щеколду. Что за ними, вторая кладовка? Но зачем тогда коврик у входа, причем не пестрый вязаный, как перед комнатными дверьми, а самый что ни на есть уличный, резиновый? Был только один способ это выяснить. София тихонько отодвинула засов и толкнула одну половинку. Та отворилась с мелодичным скрипом, впустив в дом густой запах осени: дверь вела во двор.

Только занеся ногу над порогом, София вспомнила, что она в одних носках. Пришлось сначала вернуться в прихожую за сапожками и курткой.

Но вот наконец она снаружи.

Небольшое квадратное патио разительно отличалось от переднего двора, видного с улицы. Уютный уголок для тихого отдыха, такой легко представить где-нибудь в Англии или Германии. От сада его отделял аккуратный белый заборчик. Широкие, на двоих, качели тоже выкрашены в белый, как и керамические горшки с давно отцветшими розами. Хозяйственные постройки – сарай, дровяник или что-то в этом роде – густо оплетал девичий виноград, на его багряном фоне выгодно смотрелась компания улыбчивых гномов из натурального камня. Гладкая брусчатка была усыпана желто-красными кленовыми листьями: два стройных молодых дерева красовались по обе стороны от садовой калитки. И это больше всего удивило Софию. Она почему-то думала, что клены в Сибири не растут, только березы да осины, ну и всякие там хвойные.

Палая листва приветливо зашуршала под ногами, когда она пересекала крошечный дворик: раз уж выбралась из дома, следовало заодно и сад осмотреть. Закрывая за собой калитку, София невольно оглянулась… и замерла.

«Вдруг видит – полянка

Прекрасная,

На полянке землянка…»

Тоже прекрасная…

Позади нее возвышался терем! Да-да, тот самый сказочный терем из детского воспоминания. Резные наличники, карнизы и прочие красивости, витые колонны по бокам и даже некоторое подобие башенки над пристройкой слева. Правда, стены дома не сияли белизной свежеструганной древесины, но и не были черно-бурыми, как с улицы: низкое октябрьское солнце придавало им теплый оранжевый оттенок.

Как такое возможно: с одной стороны барак, с другой терем?! Какой-то немыслимый сэндвич из красоты и уродства, две реальности, наложенные одна на другую…Здесь явно творится что-то странное. Скорее приятное, чем страшное, но все равно тревожно. Хотя причин для тревоги вроде бы нет… Или есть?

Ей нужно было подумать. Взять себя в руки, сосредоточиться и хорошенько все осмыслить. В поисках укромного местечка София устремилась в глубь сада по едва заметной тропинке.

В тени сразу стало зябко. Деревья здесь были старые, раскидистые, но низкие. София узнала только яблони: кое-где на ветках еще висели миниатюрные красные яблочки. Их, что ли, называют «райскими»? Если да, то Адам и Ева были весьма неприхотливы, раз соблазнились такой мелочью.

За плодовыми деревьями тянулся огород, настолько заросший сорняками, что очертания гряд едва угадывались. Заканчивался он длинными деревянными коробами с проржавевшими дугами: наверное, это и были приспособления для выращивания томатов – любимого занятия жителей города М.

Дорожка уперлась в еще один забор, вернее, проволочную сетку. Один угол оторвался от столбика, и София легко его отогнула. Без колебаний. Напрочь забыв, что собиралась просто тихо посидеть и подумать. Нырнула в дыру и двинулась дальше.

«И пошла потихоньку

Принцесса…»

Но не далеко. Почти сразу за оградой земля резко уходила вниз. Протока. По словам водителя Димы, это был всего лишь рукав Енисея, основное русло пролегало в десятке километров от М. Вода чернела сквозь густой ивняк, вдали проглядывал противоположный берег, озаренный заходящим солнцем. Закат на реке – ну как пропустить такое зрелище? Вот бы подойти ближе к берегу!

Хм, а почему бы и нет? Из жухлой травы торчала деревянная ступенька, чуть ниже вторая, третья… и даже остатки перил. Значит, раньше этим спуском пользовались. Так почему бы и ей не попробовать? София осторожно поставила правую ногу на первую доску – вроде держит. Но едва подняла левую, гнилая деревяшка треснула, и правый каблук провалился в дыру. Непутевая разведчица качнулась всем телом и полетела вниз…

Полетела бы, если бы кто-то не схватил ее сзади.

– Не стоит, – раздался спокойный низкий голос. – Сибирские реки даже летом малоприятны для купания, а в октябре тем более.

Крепкая рука взяла ее под локоть и помогла выбраться на ровное место.

– Добрый вечер, Михаил, – София наконец обернулась к своему спасителю. Пришлось еще и голову задрать – ростом он был под два метра.

– Добрый вечер, София, – усы поверенного дернулись, выдавая улыбку. – Как нога, не подвернули?

– Нога в полном порядке. И шея тоже. Благодаря вашему своевременному вмешательству.

– Рад служить, – Михаил церемонно склонил голову. – Осматриваете владения?

– Пытаюсь.

– Имейте в виду, река – собственность государства. Однако вид на эту излучину, особенно из окон второго этажа – целиком и полностью ваш! – строгое худощавое лицо, чуть смягченное русой бородой, оставалось серьезным, только в глазах плясали озорные искры… или это были отблески заката?

– Правда? В таком случае почему вход на второй этаж заперт? —Софию вдруг охватило странное, неприсущее ей раздражение. – И ни один из переданных вами ключей к той двери не подходит!

Брови собеседника удивленно взмыли вверх – неестественно высоко, как ей показалось.

– Разве? Хм… Видите ли, Ираида туда редко поднималась, верхние комнаты много лет занимали жильцы…

– Жильцы?

Вот это новость! У Софии в голове мгновенно возник образ придорожного трактира. А ведь только что говорила об этом с мальчиками…

– Но это было давно, – поспешно добавил Михаил. – Не беспокойтесь, я уверен, ключ скоро найдется.

– А я и не беспокоюсь!

Вранье, конечно. Пора уже самой себе признаться: ощущение тревоги прочно засело в ней с момента приземления в аэропорту…

– Вам не прохладно? – заботливо поинтересовался поверенный, не обращая внимания на ее колючесть. – Перепады между дневными и ночными температурами здесь порой достигают тридцати градусов по Цельсию. Резко континентальный климат, знаете ли, к нему непросто привыкнуть…

– А я и не собираюсь привыкать, – она демонстративно пожала плечами, тут же поежилась и быстрым шагом направилась обратно к дому. – Уж неделю-то как-нибудь перетерплю!

– Семь дней и семь ночей, – зачем-то уточнил Михаил, следуя за ней по пятам. – Первый день, считайте, уже прошел.

Значит, он знаком с содержанием письма Ираиды. Что ж, отлично, не придется ничего объяснять. У Софии внезапно пропала всякая охота с ним разговаривать.

Пока шли через одичавший сад, она упорно молчала. Михаил тоже безмолвствовал – наверное почувствовал ее нежелание общаться. Было непривычно тихо для города, пусть и небольшого: ни шума машин, ни людского гомона, только шелест ветра в кустах, шуршание палых листьев под ногами да надрывный лай собаки вдалеке.

– Спасибо, что проводили, – со значением сказала София, остановившись перед задней дверью дома.

– Я, собственно, хотел узнать, как вы устроились…

– Все хорошо. Ах да, большое спасибо за продукты! – она вспомнила про полный холодильник и тотчас устыдилась своей резкости. – Право, вы очень заботливы…

Господи, отчего ее сегодня так бросает в крайности? Сначала огрызалась, как трудный подросток, теперь вот потянуло на светский тон позапрошлого столетия.

– Выбирал на свой вкус, вы уж простите, если что не так – представления не имею, что любит современная молодежь.

Ой ли? София посмотрела в глубокие серые глаза на умном, немного усталом, но отнюдь не старом еще лице: поверенному Ираиды было никак не больше тридцати пяти, в сущности, ее ровесник. Посмотрела и поспешно отвернулась – Михаил глядел на нее как-то уж слишком пристально, даже испытующе.

– Ладно, мой номер у вас есть. Если возникнут трудности, звоните, – сказал он. И после паузы добавил: – В любое время суток.

– Да-да, конечно, – София не сразу сообразила, что он ждет ответа. – Спокойной ночи.

– И вам… спокойной.

Поверенный развернулся и мгновенно исчез в серых сумерках.

София снова поежилась. Надо же, как быстро здесь темнеет! Оказывается, уже вечер, дети наверняка потеряли маму.

Парни встретили ее в коридоре.

– Ты с кем там разговаривала? – полюбопытствовал Денис. – Мы вас видели!

– Окна наших с тобой комнат выходят во двор, – пояснил Филипп, заметив ее удивление. – А окна кухни, гостиной и кабинета – на улицу.

– Тогда понятно… Это был Михаил, ну тот, который занимается завещанием Ираиды.

– А, поверенный! – с пониманием дела сказал Денис. – И зачем он приходил?

– Предложить свою помощь. В любое время суток.

– Ну правильно, дом-то старый, вдруг что-то сломается или отключится… А у нас для тебя сюрприз! Ты даже не представляешь, что мы обнаружили у себя в комнате. Фил, покажи.