Колыбель

– Ты хоть понимаешь, что предлагаешь мне? – отчаянно произнёс Аксель.

– Слушай, это дерьмо явно выше наших с тобой голов. Если мы вляпаемся во что-то, а я почти уверен, что так и будет, то можем до конца жизни не разгрести. Чёрт, я твой адвокат, моя работа – отговаривать тебя как раз от таких вещей.

– Я обратился к тебе как к другу, а не как к адвокату.

– Не начинай!

– Я понимаю, что есть большой риск, но это нельзя игнорировать. Почему отец оставил это именно мне? Если есть доля вероятности, что всё это часть его плана, то я просто не могу его подвести. Точно не сейчас.

Милат обхватил голову руками и уткнулся тяжёлым задумчивым взглядом в потолок.

– Милат, пожалуйста, – произнёс Аксель.

Он посмотрел на своего подопечного. И, как обычно, чем ближе находился к принятию решения, о котором мог пожалеть, тем громче начинал стучать пальцами по столу.

                                       * * *

Шаттл бесшумно парил в ночном небе над лесистой местностью полуострова Зур Файа́х на границе с Матэей – заповедным клочком дикой земли на индустриальном материке, принадлежащем только самому себе. В указанное время и в указанном месте передатчик должен был поймать сигнал диспетчера лаборатории, как только их приближение заметят. Не будет ни голосов, ни даже координат. Весь упор делался на правильно настроенную аппаратуру, и если передатчик сможет уловить сигнал, то шаттл на автопилоте будет автоматически перенаправлен по координатам радиоисточника. В противном случае точное расположение лаборатории клонирования так и останется в тайне.

Десять минут полёта, тишина. Пилот несколько раз проверил настройки передатчика, ошибки не было.

– Через пять минут приблизимся к границе с Матэей, – сообщил пилот. – Продолжаем полёт?

– Лети до самой границы, – сказал Милат, переглянувшись с Акселем. – Не дальше.

Шаттл почти уже приблизился к границе нейтральной территории, но сигнала всё не было. Наконец, в тот самый момент, когда пилот уже готовился развернуть шаттл, автопилот взял управление на себя и повернул машину к болотам. Шаттл навис над кронами подозрительно высоких и густо растущих для болотистой местности деревьев; автопилот стал аккуратно опускать машину на кроны. Как только послышался скрежет веток о корпус, пилот шаттла заёрзал в кресле от инстинктивного желания потянуть штурвал на себя и снова набрать высоту. Вскоре за густыми кронами показался лабораторный комплекс на множестве раскиданных по всему болоту надводных платформ-станций с тентами в форме развёрнутого додекаэдра, установленных прямо над произрастающими высоко над землёй корнями исполинских деревьев.

Сразу после посадки из самого ближнего тента навстречу шаттлу вышел высокий лысый мужчина в белом прорезиненном халате и респираторе на лице, в сопровождении двух вооружённых охранников. Милат и Аксель вышли на площадку, где в их ноздри врезался влажный, смрадный запах болотной тины. Мужчина в халате подошёл к ним и, протягивая по респиратору, сказал:

– Наденьте, болотные газы здесь ядовиты.

Оба без лишних вопросов и колебаний натянули респираторы на лица.

– Ваш договор, – попросил он, бросая взгляд то на Акселя, то на Милата.

Аксель развернул голограмму, открыл документ и разрешил сканирование через внешний порт. Мужчина долго и внимательно просматривал документ, сверяя данные со своим интерфейсом.

– Всё в порядке, – наконец-то сказал он. – Вы пунктуальны.

– В каком смысле?

– Вы прибыли ровно к окончанию работ, тело только что перевели из кожного цеха в хранилище. Следуйте за мной.

Впятером они вошли в тент, а далее в прозрачную шаровидную капсулу, что держалась на поверхности воды. Вода под капсулой забурлила, после чего она, как камень, пошла вниз по длинному каналу, на дне которого её подхватило создаваемое насосами течение и понесло вперёд. Снаружи раздавался гул от расталкиваемых капсулой водных масс, на резких поворотах казалось, что капсула сейчас перевернётся. Наконец капсула застыла на месте, поток снизу усилился и поднял её на поверхность. Помещение, в которое они прибыли, почти не отличалось от предыдущего, разве что было намного больше по размерам и лучше освещено.

– Можете снять маски, – сказал их провожатый, снимая свою. – Здесь воздух фильтруется.

Милат и Аксель по очереди сняли маски, которые уже успели въесться острыми краями в кожу их лиц и оставить отметины.

– Прежде чем мы продолжим, я должен озвучить несколько правил посещения лаборатории, – сказал мужчина в халате. – Первое, никаких имён. Ко мне вы можете обращаться как Тали́м, своих имён мне не называете, не предъявляете своих личных данных и не спрашиваете чужих. В связи с этим работа ваших интерфейсов здесь полностью блокируется. Второе, не задавайте вопросов касающихся процессов, которые вы здесь увидите. То, что вам знать дозволено, я расскажу сам, всё остальное – крайне конфиденциальная информация. Третье и последнее, вы никогда и никому не должны говорить, что были здесь. Всё ли вам понятно? – спросил Талим, серьёзно посмотрев на Акселя, а после на Милата.

– Всё понятно, – ответил Аксель.

– Следуйте за мной, – добавил Талим после короткой паузы.

Они прошли через круглые механические двери и попали в слабоосвещённый коридор с низкими арочными потолками. Последующий подъём по лестнице привёл их в широкий протяжённый зал со смотровыми окнами по бокам, помещения за которыми были полностью поглощены бледно-зелёным светом. Именно за ними кипела вся работа. За одним окном люди в защитных костюмах, подобно роботам, чётко и отлаженно выполняли тонкие операции с препаратами и пробирками, двигаясь без остановки по, казалось, чётко заданным маршрутам. В другом окне несколько человек в более тяжёлых на вид костюмах разносили чашки и пробирки на нескольких закреплённых вокруг талий комбинезонов подносах. В следующем робот под присмотром оператора отливал в пластиковую форму густую белую массу, и та постепенно принимала очертания скелета человеческой руки.

– Мы проходим «тканевый цех». Здесь из переданного генетического материала под малыми дозами постоянного радиоактивного излучения выращиваются клетки всех тканей человеческого организма. Лучшие образцы переносят в инкубатор, где в течение двух месяцев выращивается вся система отдельного вида ткани целиком. За рабочих не беспокойтесь, в лаборатории разработана методика эффективного лечения лучевой болезни.

Талим скрестил руки за спиной и горделиво пошёл дальше по коридору.

– Когда все ткани выращены, их перемещают в «цех органов», – сказал он, указав рукой на окно напротив, – где из выращенных тканей создают и модифицируют все органы, необходимые для нормальной жизнедеятельности организма. Мы можем придать органам свойства, которые не были заложены генетически, а также убрать отклонения. По желанию клиента мы можем замедлить старение, изменить рост, размеры и формы органов, а также частей тела. В разумных пределах, естественно.

Аксель подошёл ближе к окну, за которым в металлической камере с разными тактами билась дюжина сердец, перегоняющих какую-то вязкую жидкость по замкнутой системе трубок.

– Мы можем сделать физически слабого – сильным, глупого – умным, хронического больного – здоровым. Каждая «деталь» изготавливается отдельно, поскольку модификации возможны лишь в особой среде. Когда будет полностью выращена костная ткань и отлит скелет, в него поместят органы, проведут кровеносную и нервную системы.

Милат и Аксель продолжали следовать за Талимом вглубь леденящей душу лаборатории.

– Мозг тоже выращивается отдельно, затем поверх него отливают форму черепа, и уже после прикрепляют к остальным частям скелета. Это самая сложная часть процесса. Дальше прямо на скелете происходит доращивание ранее подготовленной мышечной ткани, что вы можете наблюдать по правую руку. После чего тело отправляют в «кожный цех», где на готовую мышечную ткань наносят жидкий состав будущей жировой прослойки и кожи. Завершается процесс выращиванием волос и удалением швов, а также отметин от инструментов, использованных в процессе создания тела. В среднем изготовление одного тела занимает два полных года, срок может варьироваться в зависимости от количества и сложности заказанных клиентом модификаций. Плюс зачастую не обходится и без дефектов, которые вынуждают начинать весь процесс заново, но они выявляются уже на стадии выращивания первых клеток тканей, потому это приводит лишь к небольшой потере времени.

Вдруг Талим замолчал и, устало вздохнув, добавил:

– Мы пришли.

Он вывел их к высокой металлической двери, охраняемой двумя боевыми роботами и шестью вооружёнными охранниками. Охранник в чёрной броне и монолитной маске на лице вышел вперёд.

– Приветствую, – уважительно произнёс Талим. – Передача заказа по договору номер семьсот двадцать шесть. Доступ к хранилищу санкционирован.

Талим открыл перед охранником договор, и тот просканировал его, потом жестом приказал открыть ворота. Визгливо заревела сирена, и зашипели механические замки, хаотичное мерцание означало снятие защитных полей с ворот. Перед ними открылся проход в хранилище, внутри которого их встретил издевательски контрастный, по сравнению с цехами сборки людей по частям, интерьер: белое арочное помещение, чёрный зеркальный пол, комнатные растения и художественного вида мебель. Талим подошёл к широкой изогнутой полукругом стойке, за которой в шеренгу стояли три девушки в белоснежных строгих костюмах, с короткими стрижками и натянутыми, сияющими улыбками.

– Добро пожаловать, – хором сказали они.

– Подготовьте заказ семьсот двадцать шесть к выдаче, – повелел Талим.

– Сию минуту. Пока идёт пробуждение, предпочитаете отдохнуть в зале ожидания? – учтиво обратилась одна из них к гостям. – Мы можем подать еду и напитки по вашему вкусу.

– Чёрт возьми, нет! – возмутился Аксель и повернулся к Талиму. – Вы вообще нормальные, сначала показали свою мясорубку, а теперь предлагаете поужинать?! И что ещё за пробуждение?

– Это процедура запуска процессов жизнедеятельности в теле клона и приведения его в сознание. Крайне неприятное зрелище, присутствовать не советую.

– Плевать, нас уже ничем не удивить.

– Не зарекайтесь, но раз вам так угодно, то следуйте за мной.

– Смотровая дальше по коридору, – сказала одна из девушек за стойкой и указала на противоположную сторону зала.

В смотровой всё было так же, как и в комнате для посетителей, но за стеклом всё снова напоминало о холодных и мрачных цехах. Через несколько минут из-под пола пробился яркий свет. Из глубины широкой круглой ямы в решётчатом полу поднялась платформа с эллипсовидной прозрачной капсулой, наполненной ярко-голубой жидкостью, через которую лишь едва можно было распознать человеческий силуэт. Вокруг платформы моментально зашевелились манипуляторы медицинских роботов: включили приборы, подсоединили провода и трубки, сняли крышку капсулы. Уровень раствора в капсуле стал снижаться, над его поверхностью появился кончик носа, следом края губ и другие очертания лица. Потом обзор закрыли собой роботы, облепившие платформу со всех сторон, чтобы подсоединить несколько кабелей к разъёмам капсулы со стороны головы. После этого на той стороне поднялось гнетущее гудение – аппарат накапливал напряжение.

Мощный разряд тока с взрывным треском и грохотом прошёл через всю капсулу, практически мгновенно вскипятив раствор. Жидкость выплёскивалась за края капсулы от панического барахтанья в ней ожившего, дико визжащего в ужасе клона. Раздирающий слух хрип прерывался рвотой и тошнотворным выплёвыванием раствора изо рта. Тело бедняги тряслось и извивалось в судорогах. Клон попытался вылезти из капсулы, но робот схватил его за руку, и тот, испугавшись, стал вырываться из его хватки. Следом в западне оказалась и вторая его рука. Клон истошно закричал. Но вскоре, будто лишившись сил, он уже перестал извиваться и сопротивляться. Робот опустил его обратно в капсулу, размякшего, словно парализованного, заботливо поглаживая его голову своей эластичной рукой-щупальцем. Клон больше не издал ни звука, и всё замерло.

– Вас предупреждали, – сказал Талим, посмотрев на побледневшие лица Милата и Акселя.

Когда Аксель стал приходить в себя, он медленно подошёл плотнее к смотровому окну, чтобы внимательнее рассмотреть клона, и, когда роботы перекладывали его из капсулы на хирургический стол, возмущённо спросил Талима:

– Это ещё кто?

Роботы положили на стол невысокую девушку с очень бледной кожей и короткими белыми волосами, облепившими мокрое худое лицо.

– Что-то не так? – спросил Талим.

– Всё не так! Кто она? Вы что, перепутали заказ?

– Отнюдь, клон изготовлен согласно спецификации в договоре.

– Нет там никакой спецификации! Ни слова!

– Указана последовательность генетического кода. Большего нам не нужно.

– Бред! Какой же бред! – негодовал Аксель. – Это должен быть Томэль Гаал Эгон, градоначальник Эхо!

– С чего вы взяли? – холодно и убедительно произнёс Талим. – В договоре не указано, кто это должен быть, не указаны ни имя, ни пол, ни происхождение. Ничего.

В комнату за стеклом вошли двое лаборантов в масках и халатах. Они стали тщательно осматривать тело: заглядывали в рот, нос, уши, поднимали веки, очищали промежность от сгустков раствора, проверяли каждый палец на руках и ногах.

– Готовы привести в сознание, – сообщили они по громкой связи.

– Пусть не приводят! Мы не будем забирать тело!

– Аксель! – остановил его Милат.

– Мы уходим!

Охранники в синхронном порыве топнули своими тяжёлыми сапогами, преградив путь и вскинув винтовки.

– Право ваше, – сказал Талим. – Осталось только выплатить неустойку.

– Что?! – взвизгнул от возмущения Аксель.

– В договоре прописано, что если заказчик по причинам, не связанным с ненадлежащим качеством изготовленного генетического дубликата, отказывается от его получения, то он обязуется выплатить неустойку в размере стоимости изготовления двух тел.

Милат одёрнул Акселя за плечо, повернув к себе, и сказал:

– Не спорь с ними. Просто забирай клона, и валим отсюда!

Аксель ушёл в раздумья, схватившись руками за затылок. Его глаза бегали от клона на хирургическом столе к угрожающе спокойному Талиму с охранниками и обратно. Тем временем за стеклом лаборант, нащупав вену на руке клона, поднёс к ней шприц. Медленно его тёмно-красное содержимое изливалось из ёмкости в тонкую, бледную как мел руку. Две минуты они просто ждали и наблюдали за тем, как кожа приобретает более живой оттенок, губы наполняются кровью, пальцы начинают дёргаться, грудь – едва заметно ходить волнами. Осторожно, казалось с большим усилием, её веки стали подниматься, но она тут же зажмурились от яркого света ламп на потолке. Её лицо сморщилось от дискомфорта и боли в животе, которая не спешила стихать. Дыхание давалось с заметным трудом. Один из лаборантов проверил реакцию зрачков на свет, второй в это время вёл записи. Клон что было сил оттолкнула лаборанта и наклонилась над решёткой, на которую её снова вырвало голубой жижей. Лаборант положил клона обратно на стол, на котором она свернулась, поджав ноги, и разревелась, будто младенец.

– Она… помнит что-нибудь? – спросил Аксель, сглотнув. – Знает, кто она такая?

– Пока нет. На пробуждение имплантированной памяти потребуется время. Вы получите контакт нашего специалиста в Эхо, который проведёт необходимые процедуры.

Аксель молча смотрел на болезненно скукожившегося клона. Лазурные радужки её слезящихся глаз отрешённо гуляли под почти опущенными веками. В выражении её усталого лица были опустошение и страх перед миром, в который её без спроса привели.

– Позвольте дать совет? – сказал Талим, почти вплотную подойдя к Акселю. – Заберите клона и потом делайте с ней, что хотите. Хоть убейте, если она окажется вам не нужна. Вы полностью ей владеете и вправе распоряжаться, как пожелаете.

Память

Пересвет солнечных лучей по водной глади мелькал на её закрытых веках, пока тихое течение смерти, подхватив тело холодным потоком, уносило её всё дальше в неизвестность, в те окутанные тайной просторы бесконечного океана, о которых ничего не знают пригревшиеся в жизни. Вода аккуратно держала её тело, обволакивая каждый сантиметр кожи. Подводный поток, убаюкивая, ласково колыхал волосы, а затем схватил их и резко потащил вниз. Открыв глаза, она увидела, как тысячи рук тянутся к ней из чёрной бездны.

С криком она вскочила с кровати и откинула в сторону одеяло, мокрое от пота тело охватил озноб. Она на ощупь включила свет и стала бродить по комнате из стороны в сторону, пытаясь отдышаться, пока всё тело неугомонно колотило. Внезапно на кровати зашевелился кто-то ещё, и она застыла на месте.

– Что такое? – мягко прозвучал голос у неё за спиной.

Она вздрогнула и моментально обернулась. В кровати лежал мужчина, который выглядел обеспокоенным. Он встал с кровати и подошёл к ней, протянув руки к плечам, но она инстинктивно попятилась.

– Всё хорошо, родная, – заботливо произнёс он. – Снова кошмар приснился?

Она кивнула и быстро окинула всю комнату напуганным взглядом.

– Ты дома, Ни́са, – сказала мужчина, приближаясь. – Это был просто плохой сон.

– Кто? – в замешательстве спросила она.

Мужчина замер, будто тоже испугавшись чего-то. Он остановился и, глядя на неё, произнёс:

– Скажи, как меня зовут?

Ниса внимательно посмотрела на него, но не смогла ответить. Попятившись ещё немного, она развернулась и быстро забежала в ванную, закрыв за собой дверь на замок. Она подошла к раковине и протянула руки, из крана вылетели несколько пузырьков прозрачной жидкости, которые тут же зависли в воздухе. Ниса собрала их ладонями и прислонила к лицу. Жидкость растеклась по коже, покрывая её, словно маска. Потом она коснулась лица раскрытой ладонью, свела пальцы к губам, собрав всю массу до последней капли, и выбросила её обратно в раковину. Сработал сенсор, и перед ней выстроилось голографическое зеркало.

Она посмотрела на свои тусклые глаза и короткие белые волосы, провела рукой по бледной щеке и такой же бледной тонкой шее. Она смотрела на собственное отражение так, будто в нём был совершенно незнакомый человек.

Стук в дверь ненадолго вывел её из смятения и отвлёк от незнакомки в зеркале.

– С тобой всё хорошо? – пробубнил мужчина по ту сторону плотной двери.

Она осторожно подошла и отключила замок. Дверь плавно и тихо скользнула в сторону, мужчина вошёл в ванную.

– Тебя зовут Рика́н. Я помню, – пробормотала она, уткнувшись лбом в его плечо.

Рикан обнял её и стал заботливо гладить ладонями скованные холодные плечи. Он отвёл её в комнату и уложил обратно в кровать, потом лёг сам, прижав к себе. Ниса уткнулась лицом в его шею, затем стала касаться её губами и вскоре уже забралась на Рикана. Тот сначала растерянно отвечал на её жадные поцелуи, но затем тоже поддался куражу и быстро помог ей снять с себя остатки одежды.

                                      * * *

В комнату спокойным и размеренным потоком вливался утренний солнечный свет, рикошетом резонируя от белых стен. Ниса нежилась в кровати, вдыхая уютный прохладный воздух, нагоняющий дремоту, но вскоре поняла, что осталась в кровати одна. Она села на кровати, прислушиваясь; вокруг стояла полная тишина, как будто кроме неё в квартире никого не было. Но через мгновение послышались шаги в коридоре.

Вместо Рикана в комнату вошёл худощавый полысевший старик в чёрном пальто с металлическим кейсом в правой руке, который тонкой блестящей цепью был прикреплён к его браслету. Ниса смущённо закуталась обратно в одеяло, прикрывая наготу от незнакомца. Тот изобразил дежурную вежливую улыбку и спросил:

– Как ваше самочувствие, маро Гваа́ла?

Не дожидаясь ответа, он отвернулся, чтобы повесить пальто на вешалку в стене, и после того, как автоматический механизм скрыл гардероб в её полости, снова повернулся к Нисе.

– Прошу вас, отвечайте сразу. В противном случае я могу счесть, что вам нехорошо.

– Кто вы? – спросила она.

Он положил свой кейс на журнальный столик, с придыханием присаживаясь в кресло напротив, отстегнул цепь и открыл его.

– Я ваш лечащий врач, – неохотно произнёс он, доставая из кейса какой-то прибор с отделяющимся металлическим стержнем. – Сначала пройдём обследование, а потом поговорим, хорошо?

Он поднял перед собой вытащенный стержень и включил аппарат. Продолговатая металлическая фигура зависла в воздухе на уровне лба Нисы. Врач сказал:

– Постарайтесь резко не вертеть головой.

Из прибора вышел тонкий пурпурный луч, который, коснувшись стержня, разбился на десятки ещё более тонких нитей, обвивших голову Нисы. Около пары минут лучи кружили в воздухе, а после рассеялись. Причудливый прибор будто бы сам вернулся на своё место в кейсе.

– Всё отлично! – воодушевлённо произнёс он, собирая прибор. – Результаты очень хорошие, Ниса. Теперь можно и поговорить, – закончив фразу, он громко захлопнул свой кейс и поудобнее расположился в кресле. – Вы можете называть меня доктор Кэма́ль. Я сотрудник реабилитационного центра, в одной из палат которого мы с вами сейчас находимся.

– Стоп-стоп-стоп! – в замешательстве протараторила Ниса. – Это наша квартира. Моя и моего жениха. Где он?

– Это не совсем обычный реабилитационный центр, – сказал Кэмаль, выдержав паузу, прежде чем продолжить. – Попытайтесь вспомнить что-нибудь до сегодняшней ночи. Любое событие, которое первым приходит вам на ум.

Ниса посмотрела на него в недоумении, затем раздражённо повертела головой:

– Вы скажете мне, что здесь происходит, или нет? – рассерженно спросила она. – Где Рикан? Рикан!

– Ниса, вашего жениха здесь нет и никогда не было. Вы сами должны вспомнить, что с вами произошло.

Ниса ещё плотнее закуталась в одеяло, будто в броню, и замолкла на несколько минут, задумчиво глядя то по сторонам, то на Кэмаля.

– Мне… снился кошмар, – робко произнесла она.

– Расскажите о нём.

– Я… тонула. Я пыталась выплыть, но что-то тянуло меня вниз. Я помню какой-то грохот и… жар. Яркий свет и… облака, я не знаю, это бессмыслица какая-то, образы. Это же просто сон.

– По вашим ощущениям, этот сон похож на те, что были у вас раньше?

– Не знаю. Наверное, нет, он… был слишком яркий, слишком… живой. Будто я была там. Я до сих пор могу вспомнить то чувство…

Ниса надолго замолчала и нервно мотала головой, словно пыталась вытряхнуть из неё неприятные мысли. Вскоре она стала глубоко, но сбито дышать. Кэмаль похлопал в ладоши, чтобы Ниса обратила на него внимание, и когда он наконец поймал на себе её взгляд, то стал, жестикулируя, ровно дышать вместе с ней, чтобы наладить её дыхание и успокоить. Когда она пришла в себя, доктор снова спросил:

– Что это было за ощущение, Ниса?

Она зажмурила глаза, сделала несколько спокойных коротких вдохов и произнесла:

– Осознание. Полная уверенность в том что… сейчас я точно умру.

Ниса подняла глаза на Кэмаля. Тот молча сидел в своём кресле, будто давая ей время на смирение с тем, что она только что сказала, и с той мыслью, что последовала после.

– Я что, на самом деле умерла?

– Да, – сухо ответил он.

– Но…

Словно предвидя вопрос Нисы, Кэмаль даже не дал ей его задать и как будто уже в тысячный раз без запинки отчеканил заготовленный ответ:

– Ваше тело было изготовлено в лаборатории. Клетки всего вашего организма были выращены до двадцатидвухлетнего возраста с некоторой коррекцией вашей ДНК; были удалены физиологические отклонения внутриутробного развития, а также внесены некоторые изменения внешности, в частности в форму скул и подбородка. Цвет волос и глаз, как ни странно, натуральный. Всё это согласно техническому заданию клиента, чьего имени я не могу называть. Если ваш заказчик сочтёт нужным, вы встретитесь лично.

– Погодите, я клон?!

– Совершенно верно.

– Но клонирование всего человеческого организма невозможно! Генетика ещё не зашла так…

Вдруг в этот самый момент Ниса осеклась и, вместо того чтобы продолжить выражать своё недоумение, с ужасом в голосе спросила:

– Как давно я умерла?

Кэмаль глубоко вздохнул и положил ладони себе на колени. Он подвинулся ближе и осторожно произнёс:

– На момент поступления заказа вас не было в живых уже двенадцать лет. Изготовление вашего тела заняло ещё два года.

Ниса в шоке прикрыла рот ладонью и через одеяло схватилась за грудь так, будто испытала сердечный приступ, по спине и шее волной пробежали мурашки.

– Чтобы восстановить вашу память, мы создали привычные для вас условия. Эта палата является копией вашей квартиры, а человек, похожий на вашего жениха, – актёр с максимально похожей внешностью.

– Вы положили меня в кровать с незнакомцем?!

– Не будьте строги к себе за то, что переспали с ним, у свежих клонов вначале всегда повышен гормональный фон, это совершенно нормальная ситуация. Для актёра это часть работы, он знал, что такое может произойти.