Алое пламя

– О, нет-нет, – перебил Водник, – я не за этим, но давайте, для начала, разберёмся с ними.

Вермир посмотрел на скачущий кадык выдры, на безропотных неудавшихся разбойников, и убрал меч от горла.

– Пусть идут, – сказал он, смотря в сторону.

Выдра крабом выполз из под Вермира и понёсся по улице, его дружки, медленно обойдя Водника, словно стараясь не разбудить медведя, побежали за самым смелым из них.

– Опять? – спросил Водник, обнажая острые зубы. – Вы странный, страдаете от своих решений, но при этом упорно не желаете меняться. Вам это не кажется странным?

– Наверное, так и есть.

– Ведь всё же меняется, развивается или приходит в упадок, но вы не хотите этого делать. Стояние на месте в один момент очень дорого скажется на вас. В эти разы вам повезло, но в другие.

– Повезло? – требовательно спросил Вермир, устремив взгляд на Водника. – Вы считаете это везением? Меня изуродовали и оставили умирать, так мне повезло? – спросил он, снимая капюшон.

Водник, словно каменная статуя с застывшей улыбкой, наклонился к Вермиру.

– Вот именно, – сказал он, переходя на тон тише, – вам повезло, что вы выжили, и вы, господин Вермир, должны быть этому рады, потому что вас больше бы не было, вы бы больше не ощущали тепла, холода, боли, вы бы растворились в пустоте, как бесчисленное количество душ до вас и после вас. Радуйтесь этому. А теперь пройдёмте со мной, – сказал он, развернувшись и медленно двинувшись в темноту, но перед тем, как совсем погрузиться в тень, Вермир увидел, как Водник повернул голову, – если, конечно, у вас есть минута.

Вермир с секундной задержкой пошёл за Водником, быстро догнал, сбавил шаг и устроился чуть слева и позади.

– Куда мы идём? – спросил Вермир, через минуту ходьбы по тёмной улице.

– О, это не далеко, вам должно понравиться, но рассказать не могу, это сюрприз.

Вермир посмотрел на растянутую акулью улыбку и больше не задавал вопросов, Водник же смотрел на дорогу стеклянными глазами. Они свернули на забытую всеми улицу, где одиноко лежат два разрушенных дома, Вермир увидел, как вдалеке пылает большой костёр, страх и без этого плясал в животе лишь от одного присутствия Водника, хоть Вермир всеми силами пытался не показать, но теперь он стал больше, словно разгорелся, как костёр.

– И что это? – спросил Вермир.

– Не переживайте, господин Вермир. Этого всего лишь для света, хотя его тоже можно использовать…

Оставшиеся десятки метров Вермир провёл в раздумьях, как одолеть это чудовище, если дела пойдут совсем плохо. Вермир остановился в двух метрах от костра, дабы не сгореть, а Водник пошёл в темноту справа от костра, послышались мычанье и шелестенье одежды. Водник вышел из тени, таща за собой два тела, одно худое, а второе мясистое с чёрной повязкой на глазу, поставил их на колени возле костра, так близко, что можно почувствовать, будто сейчас кожа на лице начнёт плавиться. Вермир увидел, что у них завязаны рты, вспомнил это лицо, эти толстые губы, широкий нос, квадратную челюсть. Водник снова ушёл в тень и притащил ещё двоих, а после ещё двоих, один из которых брыкался, будто заживо жаренный, он упорно не хотел вставать на колени, после нескольких попыток, Водник мощным ударом отправил его в облачную страну. Его лицо упало близко к костру, кожа на лице очень быстро превратилась в цвет расплавленного металла.

– Вспоминаешь? – спросил Водник и, подойдя, положил руку на плечо здоровяка. Вермир отчётливо увидел дрожание большого тела.

– Зачем это? – спросил Вермир, чувствуя, как внутри борются разные чувства, и получается конфетти из беспредельного гнева, непонимания, боли и раскрасневшейся до безумия мести.

– За всё надо платить, – сказал Водник и сжал руку, послышался отчётливый хруст, здоровяк яростно замычал и попытался встать, но Водник поставил его обратно на колени, положил вторую руку на другое плечо. – Прошу прощения, позволил себе лишнего. Они ваши. Не пора ли поработать мечу?

Вермира одолевали воспоминания о том дне, месте, о тех чувствах, что испытывал в тот момент, о том, кто лишил его глаза и изуродовал лицо. Он поднёс трясущуюся руку к пустой глазнице, смотря в землю, спустя мгновенье перевёл взгляд на здоровяка, пускающего слезу за слезой.

– Я… я… – хотел начать мысль Вермир, но её перебили другие.

– Только не говорите, что вы хотите их отпустить, – сказал Водник, ходя за сгорбленными спинами. – Ведь они принесли вам столько боли, страданий, они порушили всё, что вы имели, они хотели вас убить, но не рассчитали, сделали вас таким. И после всех злодеяний вы готовы простить их?

– Нет, – сквозь зубы проговорил Вермир, вернув взгляд к земле.

– Тогда примените меч, – наклонившись, зловеще сказал Водник, растягивая улыбку и зажигая глаза.

– Я.. не убийца, – медленно проговорил Вермир. Улыбка Водника померкла, а глаза приняли серьёзный вид. – Я не буду убивать слабых и связанных, словно мясник, я не стану уподобляться им, становясь пародией на мстителя.

– Что ж, тогда вы не против, если это сделаю я? – спросил Водник, улыбаясь с новой силой и показывая предвкушающие глаза. – Мне не даёт покоя навязчивое чувство справедливости, не могу спать спокойно, когда злодеи не понесли кару.

Здоровяк посмотрел на Водника, яростно замычал, дёргаясь, и перевёл умоляющий взгляд на Вермира.

– О, – сказал Водник, развязывая рот здоровяку, – кажется, он хочет что-то сказать. Возможно, он раскаивается в своём поступке.

– Пожалуйста, пожалуйста, – слёзно проговорил здоровяк, – убей меня.

– Ну-ну, зачем ты так, – сказал Водник, стирая слёзы с лица. – Тебе дают слово, а ты такие нехорошие вещи говоришь. Неправильно ведь.

– Пожалуйста, – зарыдал здоровяк.

Вермир глядел на это с неприятнейшим ощущением, от жажды ненависти не осталось и следа, стало жалко этого человека, который выколол глаз и раскромсал лицо, стал придумывать оправдания для этого разбойника, он стал таким из-за плохой жизни, отношения людей, воспитания, ведь по-другому здесь не выжить. Но тут же эти мысли оказались отброшены далеко в забытьё. Он – преступник и достоин кары.

– Тихо-тихо, – проговорил Водник и, схватив его палец, выгнул под неестественным углом. Окрестности поразил истошный вопль, остальные разбойники с ужасом на глазах попытались уползти подальше. – Это был всего лишь первый, у тебя их ещё много.

Здоровяк зарыдал, невнятно тараторя мольбы, при этом сжав кулаки, но Водник успел схватить средний палец. Вермир увидел торчащий мосол и капли крови, этот глухой, словно откуда-то из глубины, хруст… хруст засел в голове и не собирался уходить ни под каким предлогом. Он повторился, как и вопль. Водник ударил кулаком, словно молотом, по голове, здоровяк вырубился и захрапел.

– Зачем же так кричать, перепугаешь всех, на нервы ещё действует, – сказал Водник, поднимая руку с торчащими в разные стороны пальцами, и схватился за безымянный. – Но ничего, сейчас проснёшься.

Прозвучал хруст, но здоровяк не проснулся, лишь храпел, как глохнувший мотор. Вермир отвернулся, с каждым хрустом он тихо вздрагивал, чувствуя уродские, приносящие боль ощущения.

– Как сладко спишь, – сказал Водник, берясь за мизинец, – видно, хорошие сны сняться. Ну, воспользуемся моментом.

Вермир зажмурил глаза, чувствуя, как от хруста дрожит весь мир. Запах палёного волоса раскинулся на пустырь, Вермир открыл глаза, волосы брыкающегося парня потихоньку начали разгораться. Водник обернулся и стал жадно, с наслаждением, глядеть, как горит голова. После нескольких секунд стояния Вермир тихо сказал:

– Я пойду.

– Всего доброго, – медленно и кровожадно проговорил Водник.

Идя в темноте, Вермир слышал крики за спиной, они не умолкали, лишь стихали от расстояния, глухой хруст не выходил из головы, а гнетущее чувство вводило непонятное состояние, в котором мысли потеряли ход, завязли. Вермир шёл и не до конца понимал, что его так сильно выбило из равновесия, хладнокровный Водник, говорящий будничный языком при ломании пальцев, просьба здоровяка об убийстве или цельная картинка безысходности, как тогда, когда он валялся на земле, прижатый шайкой разбойников. Беспросветная, апатичная… природа столько сил потратила на взращивание живых существ, а их убивают так холодно, будто это обычное дело, не грозящее ничем. Целый мир затухает, но никому нет до этого дела, потому что таких миров безграничное множество.

Пройдя путь в темноте, почти не о чём не думая, не замечай окружающий мир, Вермир заметил, что стало легче, эмоции остыли, образы уже не кажутся такими острыми.

Он подошёл к двери, вытащил ключ из кармана, отпёр замок и открыл дверь. День оказался слишком насыщенным, большим, словно неделя. Не замечая ничего вокруг, Вермир закрыл дверь и заперся с помощью щеколды. Положив плащ на табурет, Вермир пошёл к кровати, держа меч в правой руке, но за маленькую долю секунды почувствовал, как обратная сторона колена сгибается под ударом. Его схватили за волосы и наотмашь рывком распороли горло, он упал на пол, дёргаясь и теряя кровь.

День правды

Из-за темноты разбойник не мог точно сказать, где распорол горло, у основания или ближе к челюсти, но ему оказалось достаточно того, что резанул кинжалом по плоти. Он вообще мало что видел, кроме очертаний, даже не уверен, что это Вермир. Разбойник уже подошёл к двери, чтобы уйти, но в последний момент решил проверить, медленно подошёл к телу, присел и протянул руку к плечу, но удар затупленного, заржавевшего меча откинул руку, продрав кожу и сухожилие, словно дубина, и врезавшись в кость. Удар вывел из равновесия разбойника, Вермир выпустил меч из рук и кинулся на несостоявшегося убийцу, отводя разрезанной рукой руку с кинжалом сторону. Повалив его, придавил коленом руку с кинжалом, вторую так же у запястья.

– Кто ты?! Зачем ты меня хотел убить?! Отвечай! – закричал Вермир, сдерживая кулаки.

– Ты знаеш-ш-шь, – ответил разбойник шипящим голосом.

– Что я знаю?! – закричал Вермир, схватил голову разбойника. – Говори! Иначе…

– А что ты мне сделаешь, светлячок?

Вермир не сдержался и ударил в лоб, но разбойник не вырубился, лишь потерянно промычал.

– У тебя есть выбор, – сказал Вермир, слегка успокоившись, – либо сейчас всё рассказываешь, либо поймёшь, почему не стоит делать плохие дела.

– Удачи, – сказал разбойник и засмеялся, присвистывая.

– Ты сам выбрал.

Вермир наносил удары здоровой рукой по лицу и голове разбойника до тех пор, пока тот не отключился, а случилось это не скоро, спустя десяток яростных ударов. Вермир выхватил нож из обмякшей руки и разрезал рубаху разбойника от пупка до горла, срезал рукава, поднял тело, чтобы вытащить кусок от бывшей рубахи. Рукавами связал щиколотки и запястья, а куском ткани завязал рот, на всякий случай ещё связал локти и колени. Положив кинжал на стол, Вермир подошёл к печи и вытащил две дощечки из пола, потянуло холодом и сыростью. Вернувшись к разбойнику, Вермир схватил его за руку и потащил к погребу,

– Я тебя предупреждал, – сказал Вермир и скинул тело в темноту.

Закрыв погреб, Вермир поставил на них табуретку, перекинув плащ на кровать, взял оставшийся кусок ткани, сел на табурет и завязал распоротую от перепонки до запястья руку. Кровь никак не желала останавливаться, в считанные секунды на ткани появились красные пятна, но бежать ночью непонятно куда и искать помощи Вермиру не хотелось, он опёрся о печку, положил ноги на комод и попытался расслабиться, но кровь до сих пор бурлила. Сон пришёл не скоро, Вермир даже не запомнил когда пришёл, но точно помнит, что спустя долгое время, проведённое во тьме.

Наутро он проснулся от стука в дверь. Рывком вскочив, Вермир пошёл к двери полный бодрости, будто не мучился полночи. На ходу он заметил, что на полу валяется ржавый меч, быстро поднял, убрал в другую комнату и поспешил к двери. На пороге оказался Аарон.

– Здравствуйте, господин Вермир, вы готовы?

Вермир вспомнил, что его лицо ничего не прикрывает, но парень это никак не выказал, лишь мельком взглянул на кровавую тряпку на руке. Смутившись, Вермир развернулся и пошёл к кровати.

– Вполне, – сказал он, надевая плащ, – но есть небольшая проблема, – Вермир надел капюшон. – Надеюсь, поможешь решить?

– Если мне это по силам.

Вермир отодвинул табурет и открыл погреб, сырость и холод проникли в избу.

– И что там? – спросил Аарон.

Из темноты донеслось глухое мычанье.

– Сейчас увидишь, – сказал Вермир, спрыгнул вниз и поднял скованное тело. – Вот, держи. Да руки вытяни, урод. Это не тебе, Аарон.

Аарон вытащил не состоявшегося убийцу со сломанным носом, разбитыми губами, настолько опухшими фиолетовыми глазами, что для зрения осталась только маленькая чёрточка.

– Это вы его так? – спросил Аарон.

– Да-ааа… случилось недержание, – ответил Вермир, закрывая погреб. – Пробрался вчера и хотел убить, почти получилось, – Вермир показал левую, дёшево перебинтованную ладонь. – Разговаривать не захотел.

– Это видно, – сказал Аарон, не выказывая никаких эмоций. – Нам надо идти, а одного я вас отправить не могу, его мы тоже с собой взять не можем.

– Обратно в погреб?

Убийца задёргался и замычал. Вермир открыл погреб и скинул трясущегося разбойника.

– Вам бы надо сменить повязку, – сказал Аарон и поднял кусок ткани от рубахи. – Вам, наверное, трудно будет, давайте я помогу.

Вермир странно глянул на Аарона, но снял пропитанную кровью повязку и протянул руку. За ночь кровь засохла, наполовину скрыв огромный разрез. Аарон аккуратно обмотал ладонь пару раз и так же аккуратно завязал бантиком. Вермир кашлянул.

– Спасибо, Аарон.

– Теперь пойдёмте, мы должны быть вовремя.

Дорога заняла немного времени, во время которого они почти не разговаривали. У входа на площадь, Аарон повернул направление на маленькую улочку за площадью, скрытую домами.

– Я думал, нам надо на площадь, – сказал Вермир, пригнувшись над очередной мокрой одеждой, растянутой на верёвке от дома к дому.

– Там сейчас собирается народ, – ответил Аарон, – нам нельзя ломать эффект появления, вы же не простой человек, ходящий по земле, вы высшая сущность, сошедшая сверху, дабы успокоить волнующийся люд.

– Это странно, ты так не считаешь?

– Не важно, как считаю я, моё мнение не учитывается, – Аарон остановился, обернулся. – Это простые люди, они почти ничего не видят кроме каждодневного тяжёлого труда, грязи и голода, им нужна надежда и они её создают.

Вермир не нашёл, что ответить, от него ускользала эта простая, но важная истинна. Он никогда не работал с утра до ночи, не голодал, его жизнь не богатая, но не обременённая тяжкими проблемами и безнадёгой, всё благодаря отцу.

Аарон развернулся и пошёл, Вермир с секундной задержкой двинулся за ним.

– Жизнь без надежды тяжела, – продолжил Аарон, – она придавливает, шепча на ухо, что завтра лучше не станет, а если жить без мечты, которая говорит, что потом станет чище, сытнее и прекраснее, то зачем тогда вообще жить.

– Но почему я? Разве они не могли раньше во что-то верить? Разве только сейчас проявилась надежда? Я всего лишь защитник, а не пророк, мне не к чему такая слава и обязанности.

Аарон ответил не сразу, лишь шёл, изредка нагибаясь под бельём.

– Здесь никого не бывает, даже торговцы ездят одни и те же, это изолированный город, хоть таким и не является на картах. И, конечно же, все сильные, за кем можно идти, сбежали, либо погибли, либо примкнули. А уйти отсюда совсем не просто… Когда люди узнали, что с драконоборцем, членом одного из самых почитаемых сословий, а для простого человека так и вовсе сравнимого с властью, или даже чем-то большим, случилось что-то плохое, с их единственным шансом что-то исправить, это никому не понравилось. Вы правы, вы – защитник, они и надеются на защиту, вы олицетворение надежды.

Вермир несколько секунд шёл молча, обдумывая слова и не решаясь задать вопрос.

– Ты тоже надеешься, Аарон?

– Мы пришли.

Вермир вначале не понял куда пришли, ведь они встали посередине улочки, но проследовав за взглядом Аарона, увидел обычный, небольшой, двухэтажный дом из камня. Аарон ступил на каменное крыльцо и постучал четыре раза, начиная с одного пальца и заканчивая четырьмя, железное окошко наполовину сдвинулось, показывая встревоженный глаз, и тут же закрылось, но открылась дверь, за которой никого не оказалось.

Аарон зашёл в дом, Вермир двинулся за ним. Дверь закрыл здоровый, волосатый мужик, стоявший за ней. Внутри оказалось много свободного пространства, у окна лишь стол и пара стульев, на которых сидят четыре человека, один из которых обладает длинной шеей, рядом камин, к нему прилегает лестница на второй этаж.

Аарон отошёл в сторону и остановился. Вермир прошёл не намного дальше, человек сидящий спиной к окну, улыбнулся. Эта улыбка напомнила Вермиру улыбку Водника, а взглянув в глаза, он понял, что они наполнены безумием. Остальные трое обернулись, старик с обвисшим лицом, длинношеий, но с приятным, и даже аристократическим лицом, и тот, что приходил в таверну, Гихил, который на миг изумлённо взглянул на Вермира, но после вернул каменный взгляд.

– Вы прибыли, господин Вермир, – сказал старик, – присаживайтесь, нам есть о чём поговорить.

Вермиру не хотелось с ними сидеть, но он сел там, где больше пространства, между Гихилом и тощим, с безумно светящимися глазами парнем.

– О чём же? – спросил Вермир, переводя взгляд на всех четверых, будто ожидая какого-то подвоха.

– О будущем и прошлом, – ответил старик. Создалось впечатление, что он сонный, – о ситуации, что сейчас мешает нам всем. Мы рады, что вы пришли к нам и решили помочь и нам и себе.

– В первую очередь я здесь для народа, а не для вас.

– Или вас, – вступил в разговор длинношеий.

– Или меня, – ответил Вермир.

– Нам не за что вам нравиться, но у нас общая цель, – сказал старик, – так давайте ей следовать.

– И какая же? – спросил Вермир.

Безумно улыбающийся парень тихо засмеялся.

– Властвовать над людьми, – сказал он.

– Оге, не путай личные цели с общими, – сказал старик.

– А у всех такая личная цель, – сказал Оге, посмеиваясь, – не только у нас, у многих, очень многих, общая цель же может быть любой, она же общая, не своя.

– Что ты хочешь этим сказать? – спросил Орест.

– Что не надо притворяться, – ответил Оге, – он же такой же, как мы, желает повелевать людьми, но только с другим оттенком, если мы хотим, чтобы нам несли деньги и выполняли наши приказы, то он желает, чтобы его любили, уважали, стелились перед его сапогами…

– Это не так, – медленно и железно проговорил Вермир.

– …так зачем разыгрывать эту сцену? Её не оценят, – продолжил Оге.

– Кто не оценит? – встревоженно спросил старик.

Оге засмеялся, сложив руки на груди.

– Они знают, они всё видят, всё, – сказал он, пригнувшись к столу и разводя руки в стороны, будто ощупывает пространство. – Нет ничего, чтобы ускользнуло от их взора, но у нас есть преимущество, – Оге перестал улыбаться, посерьёзнел и поднял указательный палец вверх, – они тоже не знают, что будет дальше.

Оге откинулся в стуле и знатно засмеялся. Орест и Кор переглянулись, Гихил сохранил каменное самообладание, его внимание сосредоточилось на окне, но изредка поглядывал на Вермира.

– Я так не считаю, – сказал Вермир, в его голосе прозвучал пробуждающийся гнев, – я не хочу, чтобы мне лизали ноги, я за свободу, чтобы каждый был освобождён от гнёта.

– Господин Вермир, прошу вас, у нашего собрания нет единого мнения, но большинство не выражает позицию господина Оге.

– И очень жаль, – сказал Оге, сощурившись, – будь вы настолько же умны, этого бы не случилось, и нам бы не пришлось заниматься детскими делами.

– Пора начинать, – сказал Орест.

– Пора, – поддержал Кор.

– Ой-ё-ё-й, – сказал Оге, оживившись, – у нас небольшая проблемка, – стол накрыло гнетущее молчание, – ну, не стесняйтесь, спросите-спросите.

– Какая? – прозвучал вопрос Гихила, словно гром. Он посмотрел в глаза Оге

– Очень хорошо, что ты спросил, друг Гихил, – сказал Оге, сверкая глазами и зубами, – наблюдателя нашли в канаве.

Оге истерично засмеялся. Орест сжал челюсти, Кор упал на спинку стула, смотря сквозь стену, Гихил лишь перевёл на всех поочерёдно взгляд, Вермир понял, что-то идёт совсем не так, как они задумывали.

– А вы вот спросите, – энергично сказал Оге, – а кто это сделал, кто, кто, кто? А я это сделал.

Он кинулся через стол, словно обезьяна, спихнул ногами стул Ореста, Кор только начал вставать, а его шея уже оказалась во власти Оге, Аарон побежал на выручку, но от мощного удара ноги свалился на пол, Гихил вскочил, но Оге помахал пальцем.

– Но-но-но, не стоит, я же ничего тебе плохого не сделал, друг Гихил. Помнишь, лучше быть друзьями.

– Ты не можешь просто так взять и убить одного из нас, – хладнокровно сказал Гихил.

– Как оказалось, могу, – сказал Оге, посмеиваясь. Кор что-то прокряхтел. – Что, что-то не нравится? Ну, ты не переживай, это долго не продлиться, – Оге потянулся к щиколотке Кора, скривив лицо, при этом смотря по сторонам. – Думаешь, я не знаю, что у тебя там, старый говнюк?

Оге вытащил нож и рывком, под своей рукой, распорол горло Кору, кровь активно поползла наружу. Орест, прикрываясь ладонью, отполз к стене, держа голову высоко, словно змея, Вермир смотрел на это всё с каким-то странным отстранением, будто это происходит не здесь и сейчас, его больше волновали слова этого психопата, он взглянул в окно, на площадь, где собрались толпы народа, и медленно поднялся.

– О-хо-хо, кто это решил вмешаться, – саркастически сказал Оге, – решил поиграть в героя? Герой, да? Будешь спасать тех, кто душит простых людей, обдирает их, насилует… хочешь помереть за этот дряхлый кусок навоза?

Вермир посмотрел на стоящего на коленях, упирающегося рукой в пол, а другой держащейся за живот Аарона, который поднял голову и Вермир прочёл во взгляде какой-то непонятный блеск надежды.

– Разбирайтесь сами, – сказал Вермир устало, двигаясь к выходу и чувствуя, как от спины Гихила пышет холодом.

Оге расхохотался.

– Ты такой же, как и я, мы все одинаковые, – прошипел он.

Вермир прошёл мимо, к выходу, не обращая внимания, лишь проходя рядом с Аароном, хотел замедлить шаг, остановиться, но не смог. Волосатый мужик у двери смотрел на происходящее с растерянностью ребёнка и забыл про всё. Вермир отодвинул здоровую задвижку, открыл дверь и вышел.

– Теперь этот город вступает в новое время, не обременённое старостью, да прибудет власть, – сказал Оге.

Вермир шёл, изнутри поедала совесть, хотела, чтобы вернулся, но он неумолимо шёл, пытаясь не обращать внимание на возмущения и хлёсткие мысли. Каждый шаг отдавался нытьём в груди, веяло развернуться, побежать туда и…

«Что… чтобы я сделал? Это не мои проблемы и уж тем более не мой мир, я вижу этих людей впервые и не могу судить, достоин ли он жизни или нет, что он сотворил и как прожил жизнь. Не мне решать… потому что всё уже решено».

Он шёл с этими мыслями, пока не появился прогал меж домами, увидел толпы людей, заполонившие всю площадь. Никто не обратил на него, выходящего сзади, из обыденности, внимание, он проталкивался сквозь толпу с опущенной головой, извиняясь и натянув капюшон, как можно ниже. Вермир пробрался к центру, хоть последние пару рядов не желали уступать место и бурчали, проклинали, а кто-то даже плевался. Вермира это выбило из хода мыслей, но лишь ненадолго, он увидел возвышение в виде нескольких досок положенных друг на друга и встал на них, чтобы его могли видеть все.

– Я – Торсоу Вермир Малдович, драконоборец, – как можно громче сказал он. Толпа затихла, обескураженно глядя на Вермира. – Я тот, кто пострадал от рук разбойников, я знаю, что вы переживаете за меня, и благодарю вас за это, но сейчас не время терять надежду и паниковать, я выжил во многом благодаря хорошим людям, которые приютили, вылечили и кормили меня целый месяц, не взяв за это ничего, я обязан им и безмерно благодарен.

Дора, находящаяся внутри толпы, счастливо заплакала, рядом стоящий Нелд аккуратно погладил хрупкую спину.

– Если ты тот, за кого выдаёшь себя, то покажи лицо! – закричали из середины толпы. – Драконоборец изуродован, и без одного глаза!

Дора в страхе устремила взгляд на Вермира.

– Не поднимай, – прошептал Нелд.

– Если вам так хочется, – так тихо сказал Вермир, что его не расслышали даже первые ряды.

Он медленно снял капюшон и выпрямил голову. Толпа непроизвольно попятилась, Вермир увидел ошарашенные глаза, показалось, что он даже слышит, как учащённо забились их сердца.

– Я пришёл в этот город, чтобы защищать вас от драконов, и исполню долг несмотря ни на что.

Но Вермир не увидел в их глазах надежды, счастья, ничего, кроме отвращения.

– Как ты можешь защитить нас от дракона, этой огненной твари, когда не смог справиться с парой разбойников? – тихо сказал дряхлый, согбенный старик с выпавшими зубами.