Алое пламя

В Вермире сплавились два чувства: гнев и стыд. Гнев, потому что он даже не хотел в это верить, они решили обернуть против него его же действия, сделать злодеем, а стыд, потому что голос внутри подначивал, твердил, что всё так и есть. Это маленькое, но надоедливое чувство, будто пропустил что-то незначительное, оно точило Вермира изнутри, говоря, что, возможно, всё так и есть, он глупый, натворил дел, а другие разгребают.

– Я не сжигал город до углей, не плавил тела. И ничего не рушил.

– Воооооот, – доброжелательно произнёс Водник. – Вы сделали это с благими намерениями, это поймёт каждый, но мыльный пузырь нельзя трогать вообще, даже гладить, как и муравейник, они живут своей жизнью, и всякое влияние извне закончится плохо. Что мы и увидели.

«Это ложь…», – подумал Вермир, и едва не подскочил.

– Тише-тише, – сказал Водник успокаивающим тоном, а взгляд холодный, грозный. Он слегка приподнял одну ладонь кончиками пальцев вверх. – Не всё получается, что задумано. Таковы правила… иначе было бы неинтересно, – он широко улыбнулся, демонстрируя остроконечные зубы.

– Хорошо, допустим, понял. Я злодей, и виноват в том, что случилось только я. И в этом тоже, – Вермир указал на пустующую, обмотанную тряпкой глазницу. – Что дальше?

Высокий смех заполнил комнату. Вермир забеспокоился: не разбудит ли Дору или Нелда таким страшноватым смехом?

– Кажется, вы не вполне понимаете сложность ситуации. Этого, впрочем, мало кто понимает. Видите ли, сейчас не то положение, чтобы рассуждать, что будет. Вы просто пойдёте по течению. Тем более, вариантов у вас и нет.

– И куда ведёт это течение?

– В светлое будущее, где народ не взбудоражен, где нет ничего ужасного, где есть справедливость, где злодеев карает закон, а мученик выживает и любит беспросветно простой люд, власть и закон.

– Прекрасное будущее, но только со стороны.

– Почему же?

– Если знать правду, то не такое уж и светлое будущее, скорее построенное на лжи, крови и подкупах.

– Ох, прошу вас, не драматизируйте, – Водник слегка скривился, изящно отмахнулся кистью. – Драматизм – это, своего рода, тоже ложь. Это утрирование правды, а правда не терпит, когда меняют её истинную форму.

– И что надо сделать?

Водник пару секунд напряжённо смотрел Вермиру в глаза, а после встал.

– За вас всё сделают, надо будет лишь появиться и произнести нужные слова, – сказал Водник, подходя к окну. Он обернулся, посмотрел на Вермира ещё раз, но в этот раз взгляд мягкий, насколько это возможно, уговаривающий, слегка просящий. – У вас есть шанс исправить то, что случайно натворили. Вернуть мир, спокойствие, добро. Не многим выпадает такой шанс.

Водник схватился за раму, молниеносно залез на подоконник, тихо прыгнул в темноту. Вермир не услышал звука приземления, да и вообще никаких звуков, кроме ударов сердца и дыхания. Он медленно подошёл к окну, осторожно выглянул, но увидел лишь улицу, освещённую луной, крыши домов, стены и тонкие улочки вдали. Вермир сел на пол, опёрся о стену, тяжко вздохнул.

В комнате нет никаких звуков, вообще. Единственное, что издаёт здесь звук – это возбуждённое тело Вермира. Но спустя множество мыслей, подкреплённых рассвирепевшей фантазией, оно успокоилось, стало тише. Белый шум облапал Вермира всего, скалился в лицо, как дикий, невидимый зверь, сверкал глазами, точно звёзды, пугал, как самый ужасный сон. Вермир специально стал дышать громче, кашлять, фыркать, легко топать ногой, всё, лишь бы издать какой-нибудь звук, чтобы заглушить эту всасывающую дыру.

Вермир прекрасно понял, что от него хотят, чтобы он успокоил город, дал ложную надежду, построил иллюзорные декорации из песка, а если не согласится, то и не будет никакого Вермира. Апатия легла на плечи, словно чья-то свинцовая рука, Вермир прикоснулся к лицу, медленно провёл пальцами по бугристым шрамам.

– Какой в этом весь смысл…. – прошептал он, – нужен ли я народу? Нужна ли им моя защита? Хех, о чём я говорю, я себя не могу защитить… Зачем я вообще сюда приехал? Ах, ну да, к отцу… который умер.

Одинокая слеза скатилась по изуродованному лицу, Вермир поднялся, медленно, словно на ходулях, дошёл до кровати и лёг лицом в подушку, но уснуть не смог, слишком много пылающих мыслей бродило в голове, в груди жгло, как от костра величиной с человека. Сон пришёл лишь под утро, унося вдаль от тягостных идей и дикого воображения.

Разбудил удар двери о стену. Вермир вскочил мгновенно, уставился в проём, инстинктивно выставив руки вперёд. Глаза ещё не привыкшие к свету показывали размытое изображение, но Вермир узнал Нелда, а спустя несколько секунд заметил, что глаза его красные, набухшие, подбородок подрагивает, а ноздри расширены.

– Уходи… – произнёс он почти одними искривляющимися губами.

Вермир остолбенел, голова после резкого пробуждения работает не лучшим образом, но он совсем ничего не понял.

– Что…

– Убирайся! – со злостью сказал Нелд, тряхнув головой и указав на выход.

Вермир открыл рот, но тут же закрыл, отстранённо посмотрел в стену, тяжко вздохнул и стал собираться. Он не понял причину такой злости, но знает, что спорить бессмысленно, да и не те условия, чтобы спорить. Капюшон прикрыл лицо, а плащ почти всё тело, оставив лишь руки. Две сумки выползли из под кровати и повисли на плечах Вермира. Он молча, слегка виновато вышел из комнаты. У лестницы встретил плачущую Дору.

– Что случилось? – как можно нежнее спросил он.

Рыдающий навзрыд взгляд, льющаяся скорбь, невыносимая грусть.

– Нелду сегодня пришло письмо, – как можно спокойнее сказала она. – Там о его дочерях… и детский ноготок.

Она укрыла лицо руками, слёзы полились вниз, в обход рук, словно ручей в горах. В груди Вермира что-то взорвалось, дрожь прошла по волосам, вытянулись уши. Он хотел что-то сказать, знал, что надо что-то сказать, даже приоткрыл рот, но не знал, что сказать. Он лишь невнятно мотнул головой и пошёл вниз.

Он покинул таверну под слёзы друзей, тягостное чувство тяжёлой утраты. Улица встретила дневным, белым светом, шумом, гамом. Вермир вздохнул по новому, он отвык от свежего воздуха, большого свободного пространства, свободы. Он шёл туда, где вырос, куда хотел зайти с приезда, шёл домой, вспоминая короткие улочки и хмурясь.

Больно бывает всем

Через большие прорехи в крыше поступают лучи света в тёмное помещение, но глаз быстро привыкает к темноте и свет уже не кажется таким спасительным, как при входе, теперь он кажется карателем, который режет всех, кто примкнул к тьме.

За круглым деревянным столом сидят старые, странные и страшные люди, как внутренне, так и снаружи. Лишь Гихил на их фоне выглядит потомком королевской крови, если не заглядывать внутрь. Всего же здесь собралось шестеро. Вспыльчивый Лирих с исподлобным взглядом демона, он редко приходит на встречи, так же редко его видят на улице. Замкнут, как амбарный замок, но зажигается с одного не понравившегося слова. Выражение его лица всегда такое, будто готов выгрызть собеседнику глаза. Из всех присутствующих с ним никто не видится.

Длинношеий Орест отличается от всех доброжелательными манерами и чистотой речи, он мог бы высоко подняться в обществе, но всему мешала уродски длинная шея. Рост тела вполне обычный, но шея занимает две с половиной головы. У него нет здесь земель, живёт в другом городе, но последние события заставили явиться на собрание.

Рем же по праву считается самым уродливым, вместо руки обладает куриной культёй, а разрез губ под носом натянут к ноздрям, правая часть черепа сплошная, без глазницы. Говорит гнусаво, медленно вдыхая воздух через рот, но это компенсируется умением обращаться с ножом. Его подчинённые испытали это на себе.

Самая маленькая территория у Оге, но никто его не недооценивает. Этот худощавый психопат завоевал страх и толику уважения благодаря необузданному нутру, невозможно предсказать, что он будет делать. Его вечно безумные глаза, растянутая улыбка, не замолкающий рот… это лицо снится почти любому, кто его увидит.

Кор же выступает председателем, просто больной старик, непонятно как удерживающий власть в таком месте, но никого не пускают на его территорию, даже членов собрания, но благодаря Кору держится перемирие.

– Ну, что же, господа, предлагаю начать. Не хватает одного, но, думаю, он не обидится, если мы начнём без него. Что скажете? – предложил Кор.

– За, – хрипло сказал Лирих.

– За, – прогнусавил Рем.

– За, – сказал Орест.

– За-а, – тихо посмеиваясь, сказал Оге.

– За, – сказал Гихил.

– Прекрасно, – сказал Кор. – Тогда приступим. Все вы знаете, что недавно произошёл инцидент на территории Гихила, покромсали драконоборца, он еле выжил.

Оге тихо засмеялся, прикрывая рот рукой. Все выжидающе посмотрели на Гихила.

– Это были мои люди, но без моего ведома.

– Сейчас это не имеет особого значения, – сказал Кор. – Важно то, что ситуация вышла далеко из города. Градоначальник не может уладить дело.

– Разве мы должно этого бояться? Все, кто к нам сунутся, обнаружат дырки в теле, – гнусаво сказал Рем.

– Мы не боимся, – сказал Кор. – Сюда прибудет армия… и нас задушат. Драконоборцы – элита, неприкасаемые, для народа это не просто поборники добра, это святое, волнения народа раздаются волнами к власти, а власть не любит, когда идут волнения. Мы всего лишь маленький клочок в огромном полотне, нас сотрут и распишут заново. У нас большие проблемы, господа.

– Не всё так плохо, – сказал Орест. – Нам повезло, что драконоборец выжил, это существенно снижает степень последствий.

– Его изуродовали, – взял слово Гихил. – Никто не обрадуется, увидев его в таком состоянии.

– Но если он скажет, что всё хорошо, он выздоравливает, а сотворившие это наказаны, то волна иссохнет.

– Это единственный шанс, – поддержал Кор. – На наш уголок всё равно посмотрят сверху, придут драконоборцы, но мы выстоим. С этого момента нам предстоит вести дела тихо и незаметно, не следует провоцировать верха.

– Ты предлагаешь прятаться нам, как крысам?! – спросил Рем. – Это наш город, наш! Мы платим деньги этим продажным тварям, так ещё перед ними и распинаться? Пусть ватрушка решает эти проблемы. Парня покромсали, стражники не углядели. Их проблемы, не наши.

– Он прав, – поддержал Лирих. – Всё в этом городе проходит через нас, мы держим порядок, деньги получают от нас, благодаря нам этот город ещё не вымер. Случилось то, что случилось, это проблемы законников.

– Градоначальник не может это решить, он сыпется при мысли, что на его деяния могут посмотреть сверху, – ответил Кор.

– Тогда пусть придумает! – вскричал Лирих. – Подкупит кого-нибудь, даст кому-нибудь, его проблемы, пусть ворочится, иначе обнаружит свою девственную шкуру в шкафу.

В комнате наэлектризовался воздух, секунда молчания растянулась, словно резинка.

– Не надо горячиться, мы все хотим избежать проблем, и собрались мы здесь именно для этого, – вкрадчиво сказал Кор.

– Но и указывать мне не надо, – рыкнул Лирих. – Я на своей территории, и ни перед кем пресмыкаться не намерен, а если у уважаемых господ есть такое желание, то вперёд, но без меня.

Лирих рывком встал, его стул оглушительно упал, топот ног этого невысокого, но коренастого главаря, бил в тишине, словно молот. Кор посмотрел на дырявую крышу, выражение его лица упорно твердит о сдерживаемых эмоциях. Гихил спокоен, лицо каменное, но внутри переплетаются мысли, словно узлы.

– Значит, минус один… – прошипел Рем.

– Забавно наблюдать, как что-то строится, – сказал Оге, посмеиваясь, – а после частицы отваливаются, как куски плоти, – Оге всех оглядел и упёрся взглядом в сжимающуюся ладонь. – Это так эпохально и одновременно смешно, развитие, стагнация, гниение…

Орест кашлянул, провёл пальцем по ровному носу.

– Я сюда приехал не для того, чтобы увидеть, как вы соритесь, – сказал он.

– Ты прав, – поддержал Кор. – Всё уже предопределено, завтра драконоборец выступит перед народом. В этом нам поможет друг господина Ореста.

– Да, Водник любезно согласился помочь нам в этом не лёгком деле, он мастерски убеждают людей делать даже самые невообразимые вещи. Он слегка задерживается, прошу его простить.

Горячая волна поднялась из живота к лёгким, Гихил почувствовал, как сердце стало биться медленнее, тягуче, словно в киселе.

«Я знаю, какие вещи он делает», – подумал Гихил, вспоминая образ. – «Водник…»

– Всё предопределено? – спросил Рем, повернувшись единственным глазом к Кору. – Как же так? Без нашего ведома?

– Того требовала ситуация, Рем. Сейчас нельзя медлить, каждый час стоит очень дорого, – ответил Кор.

– Интересно… – прошипел Рем, легонько хлопая ладонью по столу. – Разве мы решили собираться здесь не для того, чтобы обсуждать проблемы и решать их вместе? Какой смысл разыгрывать голосования, если всё уже решено? Я не давал согласие, чтобы эта зубастая тварь разгуливала по моему…

– …нашему, – поправил Оге.

–… городу, – продолжил Рем. – Зайдёт на мою территорию, поломаю его огромные лапы.

– Я так понимаю, вы знакомы с Водником, – сказал Орест.

Рему пришлось полностью развернуться, чтобы посмотреть на Ореста.

– Он весьма известен, – сказал он.

– Мы не сможем защитить вас, когда придёт армия, если вы не согласны, господин Рем, как господин Лирих, – сказал Кор.

– Мне не нужна защита, – медленно проговорил Рем, сдерживая гнев и обнажая кривые зубы. – Вы себя защитите.

Рем медленно слез со стула и тихо поковылял к выходу, все терпеливо молчали, пока он не вышел.

– Минус два, – улыбчиво сказал Оге.

– Кто-то ещё не согласен? – спросил Кор. – Господин Оге?

– Я не хочу, чтобы меня задушили, господин Кор.

– Прекрасно. Господин Гихил?

– Меня всё устраивает, господин Кор, но почему завтра? Почему не сегодня?

– Мы не можем в полной мере полагаться на градоначальника, завтра из столицы приедет наш человек, у него всё в порядке с репутацией, он будет присутствовать завтра на площади.

– Есть опасения, что градоначальнику просто не поверят, – добавил Орест. – Начнутся расследования, допросы, ищейки будут рыскать носом по городу, и даже за его пределами… нам это не нужно.

– Разумно, – сказал Гихил, – но что вы будете делать, если драконоборец откажется?

Впервые Орест позволил себе улыбку, стеснительную.

– Господин Гихил, – сказал он, – вы же знакомы с Водником, слышали про его методы, я уверен в нём, как ни в ком другом. Он сделает это, чего бы это ни стоило.

– Я видел драконоборца, видел его оставшийся глаз, гниющее тело. Прежде чем ему оказали хоть какую-то помощь он прошёл в полумёртвом состоянии несколько улиц.

– Нам необязательно это рассказывать, господин Гихил. Мы знаем, как это произошло в мельчайших деталях, – сказал Кор.

– Он просто так не сдастся, – сказал Гихил.

Оге посмотрел на Гихила, их взгляды соприкоснулись, Оге еле заметно покачал головой.

У входа послышались шорохи, медленно ступая, в комнату вошёл Водник, за ним у порога остановился неказистый парень. Воздух наполнился странным, тягучим ощущением, будто Водника что-то окружает.

– У всех есть слабости, – сказал Водник, косо улыбнувшись.

– Добро пожаловать, господин Водник, – сказал Кор. – Мы как раз разговаривали о завтрашнем дне. Ты можешь идти, Аарон.

Парень удалился.

– Драконоборец готов к завтрашнему дню, не переживайте, господа. Осталось только собрать публику и наблюдателей.

– О, – отмахнулся дряхлой ладонью Кор, – эта самая лёгкая часть замысла, она всегда готова.

В комнате появилась тишина, Гихил впился глазами в Водника, Оге с интересом за этим наблюдал, показывая безумную улыбку.

– Что же, на этом собрание окончено, – прервал тишину Кор. – Мы с господином Орестом хотели бы поговорить о его родном городе, не думаю, что вас заинтересует эта беседа.

– Если позволите, – сказал Водник, – то я поучаствую в дискуссии.

– О, да, конечно, – ответил Кор.

Оге и Гихил синхронно встали, Гихил даже двигаясь к выходу, не сводил глаз с Водника, но тот не ответил взаимностью. Выйдя на улицу, свет резанул глаза, но ни Гихил, не Оге не прикрыли их.

Маленькая улочка усеяна группками людей, у самого входа стоят трое парней Кора. Гихил взял с собой только Ласиса, который остался у самого начала улочки, группа Оге же остановилась там же, но с другой стороны, лишь, когда они отошли достаточно далеко, Оге тихо сказал:

– Думаешь, они там обсуждают засраный городок?

– Возможно, но не только его.

– Ты же понимаешь, что сейчас можно расширить территорию за счёт отколовшихся?

Гихил пристально посмотрел в вечно безумные глаза Оге, сейчас они светятся холодом.

– Просто так никто ничего не отдаст, а кровопролитие никто не оценит, тем более сейчас.

Оге хохотнул, показывая хищную улыбку.

– Прекрати, ты же не думаешь, что у них получится? Скоро настанет время перемен… и лучше сразу знать, кто не отрежет ухо сзади.

Гихил последний раз посмотрел в глаза Оге, они поняли друг друга, поняли мысли следующие за словами, и их пути разошлись. Гихил подошёл к Ласису, а Оге к своей группе хохочущих гиен.

– Всё прошло хорошо? – спросил Ласис.

– Могло и лучше.

– Всё так плохо?

– Нет, могло быть намного хуже. Видимо, Водник пролез в таверну и поговорил с драконоборцем.

– Водник? Тот самый?

– Тот самый, – вздохнул Гихил.

– И что теперь делать?

– Подождём немного. Надеюсь, дома ничего не случится.

– А что-то должно случиться?

Гихил посмотрел на его бледное лицо, волнующиеся глаза.

– Ласис, завтра будет важный день, Кор хочет притащить драконоборца, чтобы успокоил народ. Если ничего не выйдет, то мы окажемся под угрозой. К тому же Лирих и Рем теперь сами по себе.

– Неужели опять начнётся бойня?

Гихил причесал ладонью чёлку.

– Я не знаю, но надо быть готовым ко всему. Возможно, снова каждый будет за себя. Скажи, ты слышал что-нибудь про Ореста?

Ласис удивлённо вскинул брови.

– Орест тоже тут? Он же вроде не имеет здесь власти…

– Да, он якобы вызвался помочь, потому что у него здесь какие-то дела, которые он не хочет терять. Только не понятно, какие дела.

– Постой, это не тот Орест, с которым Кор делил территорию? Это было давно, ещё до тебя.

– Хе, забавно… это кое-что проясняет.

Гихил опёрся о здание и ушёл в себя. Почему Орест помогает Кору, если это бывший враг? Скорее всего, Кор продал в обмен на спасение, старик боится потерять власть… или даже жизнь, он понимает, что он уже не может совладать с остальными, в любом случае это был всего лишь вопрос времени.

– А почему вы собираетесь в дырявом здании? Неужели так нравится проветривать? – спросил Ласис, слегка улыбнувшись.

– Ага, и мокнуть. Ты не знаешь? Всё начиналось именно здесь, когда-то Кор был молодым, любил грабить и баб, со своей мелкой шайкой они собирались здесь, в старом здании на окраине города.

– Видимо, с возрастом стал сентиментальнее.

Из здания вышел Водник, на фоне остальных он похож на оживший фонарный столб с акульим лицом. Он сошёл с крыльца и двинулся к центральной улице, двое парней зашли в здание, Аарон остался стоять у входа.

– Подожди, я сейчас, – сказал Гихил, двигаясь навстречу Воднику.

Ласис недоумённо посмотрел в спину Гихила. Водник, увидев приближающегося Гихила, встал, растягивая акулью улыбку и развёл руки, будто собрался обнять. Гихил схватил его за одежду и впечатал спиной в стену.

– Слушай сюда, мать твою, – сказал он, давя кулаками на грудь, – если ты попробуешь что-нибудь сделать в моём городе…

– Тише-тише…– Водник схватил за запястья, но кисти настолько огромны, что руки Гихила показались веточками. Он развёл их в стороны, Гихил рывком вырвал руки. – Меня пригласили, а значит…

– Ничего это не значит. Будешь вести себя как ублюдок, то обнаружишь своё тело в яме, и они тебе не помогут, никто тебе не поможет.

Водник ухмыльнулся, легко засмеявшись. Гихил посмотрел на вход в здание, на крыльце Орест, Кор и трое парней, Гихил фыркнул и пошёл домой.

– Пойдём, – сказал он Ласису.

Уже на полпути домой Ласис сказал:

– Босс, это было круто.

Гихил ухмыльнулся.

***

Вермир повернул ключ в замке, давно забытый щелчок давно забытого замка. Дверь с тяжким скрипом поддалась напору и взору предстала комната, покрытая ровным слоем пыли. Старая печь, маленький стол у окна, жестяная кровать и немногочисленные вещи отца. Он любил разминать пальцы с помощью стёртой монеты, переводя из стороны в сторону меж пальцев без конца. На окне деревянная статуэтка воина, укрывающегося щитом. И толстая книга «Вера и Мир» с золотой гравировкой И.Д. на обложке.

Вермир поставил сумки у входа, закрыл дверь, смахнул пыль с табуретки и присел.

«Как же пусто…», – подумал он. – «Я не должен был уходить, не должен был лететь за мечтой сломя голову, не смотря по сторонам, не обращая внимания на людей, я не должен был бросать вас. Теперь я один, а тебя нет, отец».

Он схватил голову и безмолвно закричал.

«Неужели тебе было так же плохо? Нет, тебе было хуже. Остаться одному с ребёнком и не потерять веру… ты сильнее меня».

Вермир взял статуэтку, покрутил в руках. Воин держит щит так, будто готовится к атаке сверху, а лицо скрыто, вторая рука тоже поддерживает щит. Он поставил статуэтку на место.

«В это же должен быть хоть какой-то смысл… Да, он есть, это просто красиво».

Пустота заполнила душу, неумолимо шипя и пуская слюни. Всё, чтобы он не хотел сделать, о чём бы ни подумал, она напоминала о себе, о своём присутствии. Вермир разочаровался в себе, в своих поступках, виденье мира, но пришёл не гнев, стыд или слёзы, пришла темнота, медленно поедающая внутренности.

Вермир встал и медленно побрёл к кровати, не обратил внимание на запылённость, просто свалился лицом в подушку и перестал думать, мысли исчезли, словно эфемерные существа. Он быстро заснул, сам этого не заметив.

Солнце светит в глаза, но тень дерева не даёт напечь голову, как гуляющий ветер. Зелёная трава отдаёт чувство жизни, из далека приходит приятный запах свежей выпечки, на фоне холма красуется огромный замок с остроконечными башнями, бойницами, величественными воротами.

Он взглянул на ладони, развернул их, такие светлые, мягкие, не загрубевшие от постоянных тренировок, без мозолей, костяшки не походят на уродские бугры, а кожа на них не прикидывается коркой. Рядом присел светловолосый парень с длиной чёлкой.

– Пойми, я не могу тебе сейчас помочь, мне не дадут. Здесь все повязаны, от действий одного зависят другие, ты должен это понимать. Но это не значит, что я не хочу тебе помочь. Не разваливайся, придёт время, когда от тебя будут зависеть другие, ты должен быть готов, ведь ты именно этого хочешь, не так ли? Спасать жизни. Хорошее дело, наверное. Ладно, я пойду, но помни, скоро начнётся то, чего ты так жаждешь в глубине сознания.

Он хлопнул по плечу и встал, Вермир попытался рассмотреть лицо, но ничего не вышло, оно размылось, детали бесследно пропали, превратившись в рябь.

– Постой…

Свет погас, дерево за спиной пропало, как и трава, запахи улетучились, а ветер замер в ожидании.

– Ты одинок… я чувствую, – прозвучал голос в темноте. – Но ты спросил себя, почему так вышло? Вижу, спросил, но извлёк ли урок из этого? Ты сетуешь на то, что остался один, но помог ли ты кому-нибудь, чтобы они помогли тебе в трудный час? – открылась огромная красная пасть, прокатился грохот смеха. – Ты один, потому что не заслуживаешь ничьей помощи, ты такой по своей природе, ты не можешь быть другим, ибо если ты станешь другим, то это будешь не ты. Сознайся в этом себе и упади в пропасть, как достойный. Будь хоть в чём-то достойным.

Громогласный смех разбежался по темноте, Вермир свернулся калачиком и сжал веки до боли. Он вскочил на ноги, в глазах потемнело, он присел на краешек кровати. Сердце глухо застучало в груди.

«Как это глупо», – подумал Вермир.

В дверь постучали. Вермир только сейчас заметил, что в доме пахнет сыростью, что плащ он так и не снял, как и ботинки.

– Кто там?

– Господин Вермир?

Вермир на цыпочках подошёл к двери, взялся за ручку, но вспомнил и натянул капюшон. Приоткрыв дверь, Вермир старался опустить голову пониже, но при этом рассмотреть лицо незваного гостя.

– Да.

Неказистый, с чёрными, висящими, словно пакля, волосами парень слегка поклонился.

– Меня зовут Аарон, я от господина Водника. Он приглашает вас завтра принять участие в мероприятии на площади. Будьте готовы, утром за вами придут.

Он развернулся и пошёл прочь. Вермир закрыл дверь, стянул капюшон и тяжко выдохнул. Принуждение ему никогда не нравились, да нравятся ли они кому-то вообще… Он даже не вполне понимает, что от него хотят эти странные люди. Всё и так плохо, ещё им что-то надо. Вермир прошёлся и сел обратно на кровать. До этого момента он совсем не задумывался о будущем, думал лишь о том, как быстрее бы прошёл день, целый месяц, проведённый в зловонной комнате почти в одиночку.