Берегиня

– Вы из УСБ?13

– Нет, из ФСБ. – Мужчина предъявил служебное удостоверение в развёрнутом виде. – Но вам от этого легче не станет.

– Понятно. – Генерал вжал голову в плечи и поёрзал в кресле, представив, как карающий меч госбезопасности опускается на его шею. – Что я должен сделать?..

* * *

Южный Урал. Июль, 2000 год

Поезд прибыл на станцию строго по расписанию. Выйдя из вагона на перрон, Рита попрощалась с проводницей и, поправив лямки рюкзака, не спеша пошла на остановку общественного транспорта. На привокзальной площади (если её можно так назвать за скромные размеры) кипела жизнь, сновали туда-сюда немногочисленные прохожие и пассажиры с ручной кладью, бомбилы, поджидающие клиентов возле ларька с горячими беляшами и чебуреками, о чём-то шумно спорили, провожая девушек похотливым взглядом. В общем, всё как обычно: городок жил своей жизнью.

До автобусной остановки было рукой подать. Можно было и пешком прогуляться – три остановки не расстояние, а там и до кафе «Ивушка» всего ничего, но Рита решила не нагуливать и без того разыгравшийся аппетит. Андрей, школьный друг Алексея и по совместительству хозяин данного заведения, обязательно накормит и напоит с дороги, замучив расспросами об обстоятельствах ранения и о состоянии здоровья товарища, после чего доставит в лучшем виде в лесоохотничье хозяйство.

– Притормози, красавица! – грубый мужской голос неожиданно вывел Риту из состояния лёгкой задумчивости.

Повернув голову в сторону остановившегося возле неё чёрного внедорожника, она открыла было рот, чтобы указать хаму конечную точку его маршрута, как вдруг сзади в шею что-то больно укололо, противно затрещав. Тело содрогнулось от электрического разряда, дыхание перехватило, в глазах потемнело, земля стала уходить из-под ног. В последнюю секунду сознание Риты успело зафиксировать, как её обмякшее тело подхватили чьи-то сильные руки и втолкнули в распахнутую заднюю дверь внедорожника…

* * *

Москва. Первые числа августа, 2000 год

Лечение и реабилитация были позади. Получив эпикриз и прочие там документы, полагающиеся при выписке, попрощавшись со всеми, с кем только можно было, вышел я на госпитальное крыльцо. Втянул ноздрями воздух гражданской жизни, наполнив им лёгкие до отказа, да так, что голова закружилась.

– Ну здравствуй, новая жизнь! – вырвалось у меня из груди.

Надышавшись вдоволь, повертев головой в разные стороны в поисках каменьев указательных с надписями вроде «Налево пойдёшь – от жены огребёшь» и не найдя таковых, отправился в путь-дорогу дальнюю до близлежащей станции метро. Как ни хотелось мне скорее оказаться в родных пенатах, обнять деда и будущую жену, да только права на это я пока не имел – формально я ещё состоял на услужении государству российскому.

Лишь спустя две недели, сдав дела и должность, выбив у «финика»14 полный финансовый расчёт и полагающиеся боевые, «вылившись» из коллектива, забрал у товарища из гаража своего железного коня и, осенив себя крестным знамением, поехал, наконец, домой.

Ехал не спеша, останавливаясь на отдых в местах, радующих глаз, вдали от сутолоки придорожных кафешек с кемпингами. Много ль надо солдату на привале? Да сущие пустяки: маленькая незагаженная полянка, невидимая с дороги, сытно поесть и сладко поспать – вот и вся недолга. А когда твоё авто сочетает в одном флаконе средство передвижения и гостиничный номер (удобства, правда, во дворе) – вообще полный цимес.

Домом на колёсах мне служил старый добрый УАЗ-452 «Буханка», в своём теперешнем виде мало чем напоминающий чудо советского автопрома, сошедшее с конвейера. Из родных деталей в нём остались только армейские мосты и кузов, и тот претерпел некие изменения конструкции. Всё остальное: дизельный двигатель, трансмиссия, электрика и сиденья – перекочевали из «Форд Скорпио». Повозился я с ним, вложив немалую сумму и потратив уйму сил и времени. Зато теперь, сидя за рулём эдакого монстра в камуфляжном окрасе, на широких колёсах, я был готов покорять большие расстояния и бездорожье.

Третий день пути начался для меня с первыми лучами солнца. Вскрыв пакет ИРП15, приготовил на скорую руку завтрак и так же быстро разделался с ним, запив свежесваренным кофе. Вещи сложены и закреплены на штатных местах, машина осмотрена. В сытом животе приятно заурчало, а с поворотом ключа зажигания ровно заурчал тяговитый дизель машины – можно ехать.

Солнце находилось в зените, когда через лобовое стекло я увидел родные места, мою малую родину: горы, уходящие к горизонту бесконечным океаном застывших гигантских зелёных волн хвойного леса. Отсюда, с дороги, деревню не видно, но я знал, что она там, впереди. Ещё пятьдесят километров по горному серпантину, и я дома.

Припарковав машину перед воротами родного дома, в тени раскидистой берёзы, заглушил двигатель, но из машины не вышел – что-то меня держало, что-то тревожило. Но что? Улица пуста, если не брать во внимание пяток куриц, вальяжно прогуливающихся возле соседской ограды. Будь я в горах Кавказа, я бы нашёл разумное объяснение приступу беспричинной тревоги и звериному ощущению чужого взгляда на себе. Здесь-то с чего?

Всё же выхожу из машины, медленно подхожу к калитке, разминая мышцы спины. Дёргаю за ручку – закрыто. По сложившейся у нас традиции калитку на замок мы с дедом закрывали в двух случаях: на ночь и когда уходили в тайгу. Всё остальное время она была не заперта. Сейчас день, значит, дед в тайге. Вроде бы ничего особенного, а чувство тревоги почему-то усилилось.

Пройдя вдоль высокой ограды из рифлёного оцинкованного железа, захожу во двор к соседке. Завидев меня, тётя Зина выбежала на встречу.

– Алёша! – Будь её воля, повисла бы у меня на шее, но так как я выше на две головы, обняла, прижавшись ко мне, и глаза прячет. – На побывку али как?

– Насовсем, тёть Зин, насовсем! А чего это у тебя глаза на мокром месте? Случилось что?

– Так ты что же, ничегошеньки не знаешь?

– Не знаю чего?

– Ой, да что ж я, дурная баба, держу тебя во дворе? Пойдём в дом. Там всё и расскажу.

Заходим в дом. Прохладно – это хорошо, а то меня от переживаний и недосказанности в жар бросило. Присаживаюсь к столу.

– Сейчас я тебя чаем напою, с земляничным вареньем. – Тётя Зина схватилась за чайник, но что-то уж больно много суеты в её движениях. Пора с этом заканчивать.

– Тёть Зин, присядь! Подождёт чай. Ты лучше дело говори. С дедом неладно?

– Ой, с Иваном, твоя правда. – Она присаживается на табурет. – Пропал он.

– Как пропал? Когда?

– Четвёртая неделя пошла, как в тайге сгинул. Володя мой поиски организовал, да всё без толку – как в омут канул.

Не подвела, значит, чуйка, неспроста душа болела. Мысли в голове сменяли друг друга с молниеносной скоростью. Да что толку? С чего начать, где искать – вот вопрос, решать который следовало незамедлительно. Я хорошо знал деда, его привычки и предпочтения, помнил маршруты его таёжных похождений. Сомневаюсь, что в свои семьдесят семь он решил забуриться куда подальше в тайгу. Вывод напрашивался сам собой: произошло что-то непоправимое. Иначе он нашёл бы возможность подать весточку. А может, и подал, только искать её следовало не здесь, не в доме гостеприимной соседки.

– Он ключи от дома оставлял? – поинтересовался я, не увидев их на гвоздике, на котором они обычно висели в наше отсутствие.

– Оставлял. Только… – тётя Зина всплеснула руками, повертев головой в поисках ключа. – А, вспомнила! Вот память дырявая! Их же Володя брал, когда ваш дом осматривал. Наверное, забыл обратно повесить.

– Он всё так же в участковых ходит?

– А где ж ему ещё быть-то? Ты вот что, Алёша, поезжай к нему, а как воротишься, заходи, я тебя покормлю.

– Спасибо, там видно будет.

В стенах опорного пункта милиции царило уныние. Своего друга и по совместительству участкового оперуполномоченного, старшего лейтенанта милиции Володю Устименко я застал в кабинете. Он сидел, откинувшись на спинку стула, положив ноги на стол. Погрузившись с головой в думы думные, он даже не шелохнулся, когда я вошёл.

– Мать говорит, что её сыночек ноги до задницы стёр в поисках деда, а он спит на рабочем месте! Ковбой хренов!

Вздрогнув от неожиданности, Вовка вскочил на ноги.

– Лёха, твою растудыт, напугал!

– Это я по запаху понял. Здорово, дружище!

– Здорово, Рэмбо! – Обнялись. – Говорят, комиссовали тебя?

– Есть такое дело.

– Что-то серьёзное?

– Жить буду, а вот рожать и кормить грудью не смогу. Ты мне лучше про деда расскажи.

– Мать подсуетилась? – Лицо друга перекосила страдальческая гримаса.

– Охать и ахать потом будешь. Ты дело говори.

– Присаживайся, разговор долгим будет, потому как маменька моя не всё знает.

– А есть ещё что-то?

– Есть, Лёха, и я не знаю, с какой новости начать. Обе они плохие.

– Так начни с какой-нибудь, хватит ходить вокруг да около.

И рассказал он, что месяц назад дед вернулся из леса не как обычно – под вечер, а рано утром, чуть ли не с первыми петухами. Вид у него был потрёпанный, на щеке ссадина, на плаще пятна запёкшейся крови. На вопрос матери: «Что случилось?» – отмахнулся, сказав, что запнулся о корягу и упал.

– Вот ты, Лёха, деда давно не видел, так своим свежим взглядом, может, и разглядел бы изменения в его внешности, в его поведении. А я его раз в неделю стабильно вижу… видел, если дома заставал. И скажу тебе, что дядя Ваня держался бодрячком и на свои года не выглядел. Опять же, с его-то опытом хождения по лесу – и споткнуться? Да не поверю.

– Ну, знаешь, и на старуху бывает проруха. Не в годах дело, а в здоровье. Его и в молодые-то годы может не быть, а на восьмом десятке и подавно. А опыт, он, как и половое бессилие, приходит с годами. Только вот ведь какая штука получается: когда в ногах или ещё где сила уже не та, то на одном опыте далеко не уйдёшь.

– Понимай как знаешь, да только в то утро мать ему тоже не поверила, но с расспросами больше не приставала. Придёт время, сам всё расскажет, решила она, отдала ключи от дома и продолжила хлопотать по хозяйству. Каково же было её удивление, когда через полчаса дядя Ваня пришёл к ней и с порога заявил, что снова уходит в тайгу. Она ему: «Ты, старый, никак умом ослаб али головой при падении шибко долбанулся! Какая тайга? Ты же только что вернулся!» Улыбнулся, говорит, обнял, как никогда не обнимал, точно прощаясь, повесил на гвоздик ключи от дома и огородами ушёл в лес.

– Огородами?

– Именно. Не успел и след простыть после его ухода, как к вашему дому подъехала большая чёрная машина. Марку и госномер мама не знает, не всматривалась. Из машины вылезли крепкие парни нашего с тобой возраста, один из них поинтересовался: «Где сосед?», на что мама ответила, что ей соседи не докладывают, куда и зачем уходят. Парни ещё немного покрутились у ворот, потом сели в машину и уехали. Мама не придала бы этому визиту особого значения, но странное поведение дяди Вани и его последующая пропажа заставили бить тревогу.

– А у нас что, каждый божий день по посёлку стали разъезжать неизвестные личности на крутых джипах, раз она не собиралась придавать этому факту значения?

– Лёха, ты отстал от жизни. Последние год-два у нас в окрýге кого только не было. Бандюги разных мастей и залётные блатные, сменяя друг друга, наведываются в наши края с завидной регулярностью.

– Чего хотят?

– Дома у алкашей за бесценок скупают, пытаются доить коммерсов, да на Штыря нарываются – он за предпринимателей мазу держит что надо. В тайге чёрные лесорубы объявились. Да всего и не перечислишь.

– А куда смотрят егеря и наша доблестная милиция в твоём лице?

– Не дави на больную мозоль, а.

– Ладно, забыли пока. Когда тётя Зина тревогу забила?

– К исходу третьего дня после ухода дяди Вани. Тут ведь вот какое дело. Последние год-два он предупреждал маму, куда и насколько уходит. В этот раз ни слова не сказал. Ушёл – и был таков.

– Она запомнила рожи этих визитёров?

– У того парня, что разговаривал с ней, была рассечена правая бровь.

– И это всё? Ты хотя бы его фоторобот составил?

– Лёха, окстись, – поперхнулся Володя. – Какой фоторобот? В околотке компьютеры на вес золота, и те времён царя Гороха. Служебные машины по второму кругу списаны, бензин и тот на кровные покупаем.

– В общем, вы мужественно забили на всё и к поискам не приступали?

– Знаешь что?! Если я, проявив минутную слабость, поплакался в жилетку, то это не значит, что у меня опустились руки. Ты и дядя Ваня для нашей семьи не чужие люди! И эту неприятность я воспринимаю как свою! А про этого, с рассечённой бровью, я позже расскажу.

– Извини, ты сказал «неприятность»?

– Да, я так сказал. Сейчас сам всё поймёшь. Первое, что я сделал, – это поехал к Антиповым. Дядя Ваня последнее время у них в лесоохотничьем хозяйстве месяцами пропадал. Я, говорил он, за невесткой своей приглядываю да со сватами родственные связи налаживаю. Я до последнего надеялся, что он у них. А если его там не окажется, то лучших помощников в организации и проведении поисковых мероприятий, чем егеря, мне не сыскать. Вот тут-то мы и подошли к плохой новости номер два. Антиповых я дома не застал, зато в загоне с лошадьми возился помощник Александра Дмитриевича. Поговорил я с ним.

– Слушай, Эркюль Пуаро, ты долго будешь кота за яйца тянуть? Тебе врезать?

– Врежь! Только легче ни тебе, ни тем более мне от этого не станет. – Он достал из сейфа папку и положил на стол. – Вот всё, что я собрал и обобщил по этому делу. Картина вырисовывается следующая.

– Излагай. – Внутренне я уже был готов к самому худшему.

– Десятого июля сего года в десять часов утра с привокзальной площади была похищена и увезена в неизвестном направлении молодая женщина. Сопоставив имеющуюся информацию с приметами, нами было установлено, что похищенной девушкой является Рита Антипова.

– Что?!

– Я же просил, – Володя осадил меня. (А ты, дорогой читатель, сохранил бы самообладание, окажись на моём месте?) – В тот же день, примерно в два часа дня, в лесоохотничье хозяйство на внедорожнике «Джип Гранд Чероки» чёрного цвета приехали крепкие парни, отвели Александра Дмитриевича в сторону, поговорили с ним на повышенных тонах и уехали. Кстати, дядя Ваня был свидетелем этого разговора, сразу после которого, пошептавшись, они спешно собрались и убыли на мотоцикле в неизвестном направлении.

– Они – это дед и дядя Саша?

– Да. Помощник Александра Дмитриевича за всем происходящим наблюдал издалека, о чём говорили бандюги с шефом и куда потом тот направился, не знает.

– В том смысле, что «моя хата с краю, я ничего не знаю»?

– Нет. Парень молодой, но не робкого десятка, служил в морской пехоте, воевал в первую чеченскую. Почуяв неладное, он незаметно сбегал в сторожку за карабином и, пока гости не уехали, держал их на прицеле. Можешь мне поверить, огонь на поражение он открыл бы не задумываясь. Вечером того же дня он, как и было намечено ранее, уехал на дальний кордон, о пропаже шефа и его семьи узнал от меня.

Идём дальше. Утром следующего дня дядя Ваня появляется дома в потрёпанном виде, после чего уходит и пропадает. Этим же утром во дворе одного из домов на окраине города со следами насильственной смерти были обнаружены тела троих мужчин. Зрелище, скажу тебе… У двоих разорвано горло. Эксперты установили, что это сделал крупный зверь, обладающий чудовищной силой. Смерть третьего наступила вследствие ножевого ранения в область печени. Орудия убийства со следами крови лежали там же, где и трупы. И с отпечатками всё было в масть. Кто-то очень грамотно замёл следы. Но скажу тебе по секрету: бандита, получившего смертельное ножевое ранение, завалил человек, в совершенстве владеющий техникой ближнего боя.

– Ты это куда клонишь?

– Рост неизвестного установили, изучив раневой канал в теле покойного. Удар был нанесён в область печени сзади, снизу вверх, человеком, рост которого метр семьдесят пять – метр восемьдесят. Убиенные бандиты под метр девяносто…

– И ты, зная, что дед прошёл всю войну в армейской разведке и что рост у него метр семьдесят восемь, заявляешься в наш дом с экспертами, роешься в вещах и откатываешь его «пальчики» с посуды и с мебели?

– Откуда ты знаешь? – Володя напрягся, глазки забегали.

– Дураком надо быть, чтобы не догадаться. Надеюсь, «пальчиков» деда на месте преступления вы не нашли?

– Образцы «пальчиков» я собирал не для того, чтобы притянуть твоих родных к этим трупам, а на случай поисков и, не приведи господи, для опознания. Можешь успокоиться, их имена в этом деле не фигурируют, и да, «пальчиков» дяди Вани и Александра Дмитриевича на месте преступления мы не нашли. А вот Рита была и в машине, что стояла во дворе дома, и в самом доме.

– И где она теперь?

– Вот этого я не знаю. Как не знаю и того, где сейчас дядя Ваня и Антиповы. Я подал рапорт с ходатайством о проведении поисковой операции. На меня посмотрели как на идиота, рапорт завернули. Знаешь, что мне ответили? Нет тела – нет дела. Но я не успокоился и продолжил расследование. В итоге кто-то поджёг мой служебный УАЗ, а в почтовом ящике я нашёл записку, в которой мне настойчиво рекомендовали подумать о здоровье детей. Вот такие дела, Лёха. Что делать дальше, я не знаю.

В кабинете повисла гнетущая тишина.

– Что делать? – нарушаю молчание первым. – Умывай руки и отходи в сторону.

– И как после этого я буду смотреть тебе в глаза?

– Как обычно. Тебе рекомендовали подумать о здоровье детей, вот и займись их оздоровлением. Возьми отпуск, свози их на море. А в это дело больше не лезь. Это моя война!

– И она идёт на моей земле. Я увезу семью, вернусь и помогу.

– В таком случае твоя помощь будет заключаться в информационном обеспечении и в юридическом прикрытие. Шаг влево, шаг вправо – расстрел на месте. Понял?

– Думаешь, придётся отмазывать?

– Думаю, да. Ты ведь не веришь в банальное исчезновение деда?

– Не верю. Я предполагаю, что он вместе с Антиповыми залёг на дно. Уверен, что той ночью им удалось отбить Риту и она сейчас вместе с ними. Мне не даёт покоя таинственный зверь, порвавший братков.

– Сдались они тебе?

– Мне нет никакого дела до жмуриков. К тому же этими жмурами дело не закончилось. В тот же день в трёх километрах от лесоохотничьего хозяйства был найден остов сгоревшего внедорожника «Джип Гранд Чероки» с обгоревшими до неузнаваемости останками человека в салоне. Перед смертью ему выстрелили в голову, снеся полчерепа. Метрах в десяти от машины лежал труп второго мужчины с разодранным горлом. Мама опознала его по фотографии – это тот парень с рассечённой бровью, что тёрся возле вашего дома. Прежде чем принять мученическую смерть, он палил из пистолета в разные стороны, расстреляв две обоймы. Мы прошерстили заросли в радиусе ста метров – никаких следов, кроме волчьих. Эксперты сходятся во мнении, что в обоих случаях фигурирует один и тот же зверь.

– Да ерунда всё это! Пуля большого калибра или крупная дробь разрывает плоть не хуже клыков крупного зверя. Это уж можешь мне поверить, – не унимался я. – Опять же, не забывай про чёртов садовый рыхлитель.

– Покажи мне хотя бы одного идиота, что в лес с садовым рыхлителем ходит. Я верю заключению экспертов, которое гласит, что частичек пороха или продуктов его горения, как и частичек металла, в ранах не обнаружено и что это сделал зверь.

– Ты же сказал, что решено спустить это дело на тормозах, а сам всё равно продолжаешь копать.

– Сегодня нам настоятельно рекомендуют не проявлять излишнего рвения. А назавтра звонят и устраивают разнос по поводу нашего бездействия. Вот и приходится изображать активность. Всё бы ничего, не будь в этом деле некой заинтересованной силы, ведущей собственное расследование руками приезжей братвы.

– Областные?

– Они в это дело не лезут, держат дистанцию. Кому хочется ответ держать? Пять трупов за неполный месяц и сгоревшая тачка – это, скажу тебе, наезд конкретный. А знаешь, что самое интересное во всей этой истории? Оказывается, четверть века тому назад в наших краях уже происходило нечто подобное, только с интервалом в шесть лет.

– Глубоко же ты копнул!

– Это не я, а эксперт-криминалист из центра. На той неделе я ездил в управление за результатами экспертизы по сгоревшему джипу и жмурикам, так вот этот эксперт, приятный такой дядечка, поделился со мной своими соображениями и воспоминаниями.

Рассказ эксперта-криминалиста

– Присаживайтесь, Володя, сейчас мы с вами перекусим. На сытый желудок и разговор веселей пойдёт.

– Спасибо, Сергей Тимофеевич, не откажусь.

– Потому-то и предлагаю! Ну что, начнём, как говорится, плясать от печки? То бишь, прежде чем я поделюсь с вами своими умозаключениями по поводу ваших двух эпизодов, предлагаю вернуться на четверть века назад, – начал свой рассказ эксперт, накрывая на стол. – Тогда мне, молодому начинающему специалисту, представился шанс проявить себя, заявить о себе как о профессионале с большой буквы, и упустить этот шанс я не мог, не хотел. И потом, тот ореол таинственности, что окружал это дело с первых минут расследования, последующая затем возня вокруг нас и неправильность произошедшего не давали мне покоя. Череда трагических, страшных по своей сути смертей тронула тогда моё сердце. По роду деятельности мне уже приходилось выезжать на места преступления, производить с телами умерших людей некие манипуляции, и я по простоте душевной наивно полагал, что меня уже нечем удивить, потому что в большинстве своём это были убийства на бытовой почве, в среде так называемых маргиналов. Но бессмысленная смерть молодой супружеской пары показала мне, как я заблуждался. Согласитесь, Володя, неправильно это, когда цветущие, полные сил и надежд, любящие друг друга молодые люди вычёркиваются из жизни самоуправным, преступным решением группы негодяев. Забегая вперёд, признаюсь: не будь в этой истории таинственного зверя, эти подонки отделались бы лёгким испугом.

Что именно произошло в тот день в тайге между супружеской парой и группой охотников, решивших, что им всё дозволено, остаётся лишь догадываться. Зато ход последующих событий следователям прокуратуры удалось восстановить с высокой долей вероятности.

Ароматный свежезаваренный чай был налит в стаканы, Сергей Тимофеевич достал из холодильника свёрток с бутербродами, развернул его и положил на стол.

– Угощайтесь, не побрезгуйте. И кушайте, кушайте! Вам ещё до дома добираться.

– Спасибо! Так что там произошло? – поинтересовался Володя, прежде чем вонзить зубы в бутерброд с ветчиной.

– Несчастные случаи на охоте происходят сплошь и рядом. Вероятнее всего, не стал исключением и этот эпизод. Находясь в изрядном подпитии, горе-охотники решили пострелять. В результате чего у нас появляется первая жертва – молодая женщина. Не каждый человек найдёт в себе смелость признаться в содеянном, раскаяться и понести за это заслуженное наказание. В рядах этих охотников таковых точно не нашлось, и они решаются на очередное кровавое преступление – убивают свидетеля, коим являлся супруг покойной. Ладно, если бы они его просто застрелили, так нет же: прежде чем убить его и ретироваться с места преступления, уничтожив следы, они жестоко истязали мужчину – на его теле не было живого места. Видимо, запах крови вкупе с алкоголем затмил их рассудок настолько, что они перестали себя контролировать. Вот здесь-то и появляется наш неведомый мститель. Далеко уйти преступникам он не дал. Первое тело, вернее его фрагменты, мы нашли в нескольких метрах от места убийства супружеской пары. Прежде чем разорвать свою жертву, зверь, вероятнее всего, издевался, это стало понятно по содержанию адреналина в крови покойного – показатели зашкаливали. Мы, я имею в виду себя и молодого следователя прокуратуры Наталью Щеглову, участвующую в расследовании, пришли к единодушному мнению, что именно этот человек стрелял в женщину и истязал её мужа. Нашу догадку подтвердили результаты экспертизы его ружья и камня со следами крови. Ещё два тела мы нашли лишь под вечер, недалеко от лесоохотничьего хозяйства, рядом с опрокинутым мотоциклом. Мы с Наташей праздновали победу. Но радость была преждевременной. Дело у нас забрали и засекретили, а нам было велено всё забыть.

– Кем?!

– Комитетом государственной безопасности. Преступниками оказались крупные шишки из обкома партии. Потому-то я и говорил, что они могли отделаться лёгким испугом, не будь в этой истории таинственного зверя. Вы не поверите, но чекисты предъявили обвинение в убийстве егерю, который нашёл тела молодых людей и вызвал милицию.

– Почему не поверю?! Очень даже поверю, не первый день живу. И что стало с этим егерем?