Другие слёзы. Сказка для детей, но не только…

Другие слёзы

Сказка для детей, но не только…

Евгения Кузнецова

Редактор Елизавета Ульянова

Корректор Ксения Белокроликова

Рисунок на обложке Дмитриева Настя 10 лет

© Евгения Кузнецова, 2024

ISBN 978-5-0062-1910-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Предисловие

Я расскажу вам историю, которую поведал мне мой Ангел-хранитель.

Всякий раз, когда я вставала на молитву, он приходил ко мне, располагался рядом и тихо ждал. А я молилась как могла, иногда это было трудно, потому что непослушные мысли часто убегали в обычную житейскую суету, напоминали о дневных заботах. Но как хочется оторваться от земных дел и полететь к Богу! И я старалась изо всех сил научиться молиться, а Ангел помогал мне. Как только я вновь отвлекалась, он тихонько шептал на ушко: «Бог смотрит на тебя, говори с Ним». А когда всё же удавалось внимательно прочесть хотя бы одну молитву, душа, словно крылатая птица, поднималась высоко-высоко, и все мои человеческие заботы казались оттуда крошечными, совсем незначительными.

Потом я просила Ангела помолиться обо мне и моих детях, и он молился вместе со мной. По окончании же молитв Ангел рассказывал об удивительных событиях, происшедших совсем недавно с одной семьей, точно такой же, как наша. Я, затаив дыхание, слушала Ангела и записывала его рассказ в толстую коричневую тетрадь.

Так повторялось каждый вечер долгое время. А однажды Ангел сказал: «Пообещай, что обязательно прочтешь эту историю своим детям!»

И вот теперь я исполняю данное обещание.

Загадка разбитой радуги

Была суббота. Солнышко уже клонилось к закату, скользя по коричневой крыше большого бревенчатого дома. Его ласковые теплые лучи приветливо заглядывали в западные окна и видели в них детей, каждый из которых занимался самым важным для него в этот момент делом.

Вот на втором этаже пятнадцатилетний Алёша с упоением погружен в очередную игру на своем смартфоне. Его усталые глаза покраснели, стали смыкаться, как бы отказываясь продолжать многочасовое турне то по играм, то по лабиринтам интернета. Но Алексей продолжает азартно тыкать пальцем в экран, не замечая необычного радужного заката.

В комнате рядом десятилетняя Линочка увлеченно перебирает платьица, не в силах решить, какой наряд лучше.

Солнечный луч скользит вниз и заглядывает в комнату этажом ниже. Две девочки, Лиза и Соня, двенадцати и тринадцати лет, перекидываются обидными словами, стараясь как можно больнее уколоть друг друга. Купаясь в болотце взаимных обид, они не в состоянии увидеть, что нечто таинственное вторгается в лес, обрамлявший их дом с западной стороны.

Ах, если бы дети хоть на минуту выглянули в окна! Они бы увидели, как солнце раскачивает многолетние ели. Да-да, не ветер, а именно солнце, запутываясь в ветвях своими лучами-волосами, перебирает деревья, словно струны гигантской арфы. Вот светозарный виртуоз наконец отнимает руки от инструмента и оставляет разноцветные переливы между тяжелыми зелеными юбками. Чем дальше отступал молчаливый музыкант, тем сумрачней становилось вокруг и тем отчетливей виднелись радужные серьги, повисшие на ветвях.

Вдруг раздался взволнованный голос младшего мальчика: «Мама, мама, смотри! Это что? Будто радуга разбилась!»

Невысокая худенькая женщина прибежала на зов Миши. Из его комнаты, обращенной окнами на восток, можно увидеть большое озеро, за которым простирается бескрайний лес. И вот теперь этот лес озарен многоцветным переливающимся сиянием, а по озерной глади действительно словно разбросаны осколки радуги.

«Что это?» – тихо проговорила Кристина. Очнувшись от минутного оцепенения, она помчалась в комнату Ангелины, где часто любовалась закатом. Отсюда женщина увидела не привычную зарю, а тающие радужные серьги, вокруг которых деревья качались, словно от сильного ветра, но очень необычным образом – все в разные стороны, как бы в причудливом танце. Наконец серьги растаяли, и лес начал успокаиваться.

– Что там, мамочка? – заинтересовалась Лина. – Какой сильный ветер! Будет дождь?

– Нет, солнышко. Небо чистое. Всё хорошо. Пора спать, давайте почитаем сказку.

Миша прибежал следом за матерью. Ему очень хотелось спросить, что же это было, но почему-то он сдержался. Мальчик чувствовал: в увиденном кроется что-то необъяснимое, таинственное и даже немного пугающее.

Сказку на ночь он почти не слышал: в памяти поочередно вставали то разбитая на осколки радуга, то танцующие деревья. Выпив вечернее молоко с медом, обычно так сладко усыпляющее, Михаил встал с кровати и снова выглянул в окно. Перед ним простирался очень красивый, но вполне привычный пейзаж.

Мальчик стал в задумчивом волнении ходить по комнате, время от времени останавливаясь и пристально всматриваясь в озеро и отраженный в нем темнеющий лес, ожидая увидеть то, что даст ответы на все вопросы.

Было слышно, как мама в соседней комнате рассказывает об увиденном папе по телефону.

Папа сейчас далеко от дома – в командировке. Миша не любил, когда папа уезжал, ведь в это время нельзя было ходить в лес. А в лесу всё так благоухало, жило настоящей жизнью и зазывало не столько прячущимися грибами и сладкой земляникой, сколько своей таинственностью.

«Ведь я уже большой, – думал Миша. – Мне уже девять лет, почему я не могу пойти один в лес?!»

Мальчик не раз подходил к калитке, ведущей туда, куда они ходили только с папой. Гигантские деревья поскрипывали, шелестели, навевая тревогу. Становилось страшновато, но лесные птицы перебивали заунывную скрипучую сказку деревьев звонкими веселыми песнями, как бы зазывая Мишу: «Не бойся! Здесь так прекрасно!»

«С папой другое дело, с папой не страшно, а весело», – вздыхал Михаил, отходил от манящей калитки и шел кататься на велосипеде.

Но сейчас, казалось, он готов пойти и всё разузнать даже ночью. Изнутри поднималась решимость непременно увидеть своими глазами, что же там произошло. Почему раскачивались деревья в разные стороны, почему в лесу стояло радужное сияние, а на озере оно было рассыпано осколками?

Нужно только дождаться, пока мама уснет…

Но мама не спала еще очень долго, за окном стало темно, и Миша решил, что отправится в путь с первыми лучами солнца. Он улегся в свою уютную кроватку-машинку и сладко уснул.

                                 * * *

Еще догорала последняя звездочка на небе, а по росистой траве уже бежал девятилетний мальчик в манящую его лесную загадку.

Всё вокруг трепетало в предвкушении нового дня, оживало и поднимало свои взоры в небеса. Даже ручей, казалось, запел новую песню, вторя ликующим птицам. Он резвился, искрился, играя с проникшим к нему первым лучом солнца, и смеялся, смеялся, смеялся…

А Миша слушал его удаляющийся смех, и от этого на душе становилось светло и радостно, забывались надоедливые страхи, сомнения, не мешала даже мокрая от росы одежда.

Куда шел этот решительный ребенок, он и сам не знал, а только чувствовал: это должно быть где-то здесь, недалеко, среди этих ветвистых елей.

Его ноги в летних сандаликах начали погружаться в неприятную жидкую грязь, кустарники всё плотнее прижимались друг к другу, стараясь преградить путь маленькому путешественнику.

«Эх! Надо было взять с собой меч, – думал Михаил. – Он хоть и пластмассовый, но с ним я бы легко расправился с этими врединами!» А кустарники словно услышали мысли мальчика и начали хватать его то за волосы, то за одежду. Казалось, они шипят по-змеиному: «С-с-стой! Куда идеш-ш-шь?»

Миша отталкивал надоедливые ветви и настойчиво продвигался вперед. Ноги не слушались, цеплялись за трухлявые пни и коряги, сандалики время от времени громко чмокали, отрываясь от черной жижи. Мальчик уже начал выбиваться из сил, но вот увидел, как впереди на пригорке из мха что-то светится. Он ускорил шаг, не замечая плетей, хлеставших его по лицу.

«Вот же оно! Что это?! Звезда с неба?! Алмаз?!» – роем закружились догадки в голове.

И вдруг ноги Михаила ухнули куда-то вниз, и он оказался по пояс погружен в отвратительную болотную грязь.

«Мама!» – вырвалось из груди и полетело птицей в вышину.

Слышно было, как где-то далеко мама зовет сына. Голос ее дрожал от волнения, Миша почувствовал это, и ему стало стыдно. Вот донеслось, как кричат сестры и старший брат. Мальчик уже набрал воздух в легкие, чтобы позвать на помощь, но откуда-то слева всё тот же шипящий голос прошептал:

– Они будут с-с-с-смеяться над тобой… Ты весь-сь-сь в грязи. Лучше обойти с-с-с-северной с-с-стороной и незаметно проникнуть в дом…

– А как же звездочка?! – спросил Михаил.

– Тебя будут ругать! С-с-с… – вдруг как-то особо засуетился шипящий голос.

– Я позову их.

– Ни в коем с-с-случае! Иди с-с-сам. Ты с-с-сам с-с-справишь-шь-шьс-с-ся!

– Мама волнуется.

– Тебя будут ругать! С-с-смеяться будут!

– Ладно, я незаметно прокрадусь домой, переоденусь, пока тут ищут меня, а потом сделаю вид, будто никуда не уходил. И чего это они шум подняли?

– Молодец-с-с-с! С-с-с-северной с-с-стороной, с-с-северной…

Голос стал кружить вокруг Михаила, словно невидимая гигантская змея обвивала его своим мощным страшным телом. Мальчик попытался высвободиться из грязи, но понял, что он уже не в состоянии двигаться. А в голове слышалось: «С-с-с-северной с-с-стороной, с-с-северной…»

«А как же мама? – вновь промелькнула мысль. – Она, наверное, плачет!» И сердце Миши больно сжалось от того, что воображение нарисовало плачущую маму.

«Мама! – громко крикнул мальчик. – Мама! Мама!» – отчаянно стал взывать он.

Вдруг змеиная хватка разжалась, повеяло чудесным ароматом, и чьи-то сильные руки подхватили Михаила за подмышки, вытащили из трясины и подняли высоко над деревьями. Слепящий свет заставил зажмуриться. Мальчик от неожиданности и накатившего волнения задержал дыхание, но ему совсем не было страшно. Кто-то светлый, такой знакомый и близкий понес его на руках, бережно опустил на сухую лесную поляну и…

Миша открыл глаза и увидел бежавшую к нему маму.

                              * * *

Кристина молча держала сына в объятьях, и Миша чувствовал, как сильно бьется ее сердце. «Прости меня, мамочка!» – прошептал мальчик. К его горлу подкатился колючий комочек, Миша вновь и вновь сглатывал его, но тот упрямо поднимался и причинял боль. Подбежал всклокоченный Лёша, а следом за ним три сестренки. Все тяжело дышали и взволнованно, но в то же время радостно смотрели на брата.

«Они любят меня, а я…» – подумал Миша и неожиданно громко заплакал. Мама целовала его мокрые от слез глаза и тоже плакала. Она не переставала шептать: «Слава Богу! Слава Богу!» – а старшие дети старались погладить братишку по голове или по плечу, словно всё еще не веря, что это действительно он.

Дома Кристина долго стояла на коленях перед иконами, Миша сидел в теплой ванне, а остальные дети вели себя на удивление тихо.

Весь день прошел в этой тихой задумчивости. Никто не включал мультики, никто не играл на пианино, и даже Лиза с Соней ни с кем не ссорились. Все старались быть рядом с мамой. Вместе готовили обед, накрывали на стол, обедали в непривычном молчании, а потом, расположившись на полу большой гостиной, играли в настольные игры. Никому не хотелось расходиться по своим комнатам, говорили вполголоса, будто в доме кто-то спал. Все чего-то ждали.

И только во время ужина Алексей неожиданно спросил:

– Что ты искал в лесу, Миш?

– Не знаю. Там что-то есть, я видел! Это оно светилось, мама! Ну, помнишь, вчера мы видели какое-то разноцветное сияние между деревьями, и лес так странно качался?

– Что ты видел там, солнышко? – спросила Кристина.

– Я не понял. Может, это камень какой-нибудь светящийся, а может, звезда с неба упала, – и Миша с опасением взглянул на сестер, ожидая, что вот-вот кто-нибудь из них прыснет от смеха. Но все внимательно смотрели то на него, то на маму, как бы ожидая ответа на эту загадку.

Кристина немного помолчала, потом задумчиво произнесла:

– Завтра должен приехать папа, и мы непременно сходим в лес, найдем твою звездочку.

– Ты веришь мне, мам? – Михаил с радостной надеждой смотрел матери в глаза.

– Конечно, верю, мой хороший, ведь я сама видела что-то необычное вчера на закате, – ответила мама.

Дети в недоумении переглянулись. Со всех сторон посыпались вопросы: «А что там было, мам?» И она стала подробно описывать всё, что видела минувшим вечером. Все внимательно ее слушали, а Миша вспоминал пугающие странности, происшедшие с ним там, в лесу. Неожиданно прервав мамин рассказ, он спросил:

– Ты его видела, мам?

– Кого, сынок?

– Ну, того, кто принес меня на поляну…

– Н-нет… Я видела там только тебя.

– Принес… Ты чего, сам ходить разучился? – сыронизировал Алексей.

– Это был, наверное, леший – мне бабушка рассказывала, бывают такие. Они вроде и детей таскают, – предположила Соня.

– Ага! В печке жарят и съедают, – усмехнулся Лёша.

Все засмеялись, а Миша, казалось, вот-вот заплачет:

– Это правда! Я в грязи застрял, а меня кто-то вот так за подмышки поднял и принес на поляну. Только я не смог его разглядеть, потому что светло так стало, аж глазам больно, и я зажмурился.

Кристина взяла сына за плечи, глаза ее светились счастьем:

– Это был Ангел Божий, сынок! Твой Ангел-хранитель.

Расшумевшиеся было дети смолкли. Ненадолго воцарилось молчание, как вдруг Алёша прервал его:

– Да ну! Сказки всё это!

Миша хотел громко крикнуть, что это правда, но мама крепче сжала его в объятьях, потом посмотрела в глаза и ласково сказала:

– Я верю тебе, Мишенька!

Она повернулась к старшему сыну и произнесла как-то подчеркнуто твердо, почти строго:

– Это не сказки, Алексей! – и после небольшой паузы Кристина, смягчив голос, продолжила: – Не знаю, что там произошло, но, возможно, в какой-то миг Миша забыл о себе ради любви. А когда так происходит, ангелы Божьи сами заботятся о нас.

– Я просто подумал, что, наверное, ты плачешь, – уточнил Миша.

Вдруг Лина громко вскрикнула. Взволнованно показывая пальцем за окно, она пыталась что-то сказать, но язык не слушался ее:

– Там!.. Там!.. Там!..

Все ринулись к окну.

Деревья в лесу снова раскачивались в беспорядочном танце, а между ними кружились переливающиеся столбы перламутрового света, ниспадающего с низких серых облаков. От земли густо поднимался черно-фиолетовый туман – встречаясь с перламутровыми лучами, он клубился, вспыхивал какой-то особенной чернотой и рассыпался на мелкие чернильно-ртутные шарики. Нисходящий с высоты перламутр чем более приближался к туману, тем отчетливее приобретал черты гигантских мечей в чьих-то невидимых руках.

Это был настоящий бой. Две неведомые силы в яростной схватке пытались отвоевать опушку леса, возле которой приютился большой бревенчатый дом. Здесь, в этом доме, жила семья, до этой минуты ничего не подозревающая о том, какая война развернулась ради сохранения ее единства и свободы.

                                 * * *

Затворив наглухо все окна и двери в доме, Кристина схватила телефон и дрожащими пальцами набрала номер спасательной службы. «Линия перегружена», – отозвалось в трубке. Судорожные мысли вихрем крутились в сознании, но ни одна из них не давала ответа на вопрос, что делать.

– Мама, там наши собаки, надо их впустить в дом, – послышался Сонин голос.

Кристина ринулась к выходу, все дети за ней.

– Брэйк! Буч! Умка! – позвала мама в приоткрытую дверь. Прибежала Умка, радостно виляя хвостом и ожидая чего-то вкусненького.

– А где Брэйк и Буч? – забеспокоились дети. Они осторожно открыли дверь и вышли на крыльцо. Тревожные взгляды устремились на завораживающую картину.

Битва в лесу развернулась совершенно бесшумно и так же бесшумно заканчивалась. Во все голоса пели птицы, над цветами порхали бабочки, и казалось, что окружающая природа вообще не замечает происходящего.

А между тем клубы черно-фиолетовых облаков становились всё меньше, они словно просачивались внутрь земли и больше не поднимались. Перламутровые мечи медленно расплывались в пространстве, образуя радужное сияние между деревьями.

Длиннолапый Буч – дворняга палевого окраса – и весьма подросший овчаренок Брэйк весело резвились на поляне возле забора. Они не замечали ничего необычного, и им было не понять, почему хозяева так завороженно наблюдают за ними, а точнее, за тем, что было позади них.

– Что это, мамочка? – детские голоса слегка дрожали от волнения, но любопытные взгляды поглощали каждый сантиметр увиденного.

Забора, отгораживающего участок от леса, теперь не было, а на его месте красовалось гигантское зеркало, в котором отражалась большая поляна с резвящимися собаками, чуть поодаль сад и вольер, но вместо дома в зеркале почему-то был лес в перламутровом сиянии и остатках уплывающих куда-то черных облаков.

Кристина медленно, но уверенно шагнула вперед, дети за ней. Не сводя глаз с таинственного зеркала, семейство подошло к нему, затаив дыхание. И чем ближе они подходили, тем яснее проявлялось отражение дома за их спинами: сверху оно было охвачено тем самым радужным перламутром, а у основания еще клубился густой пар, но теперь уже не черного, а серо-зеленого цвета, который растекался в стороны, словно отступающий враг.

Женщина осторожно приложила ладонь к зеркалу. «Какое теплое! Будто живое…» – подумала она. Живая поверхность затрепетала от прикосновения, и по ней кругами разошлись мягкие волны.

Дети последовали маминому примеру.

– Это похоже на воду, – сказал Миша и окунул руку внутрь зеркала. Недолго думая, он сделал шаг и погрузился в зазеркальную неизвестность.

– Куда ты, сынок?! – воскликнула Кристина. Она хотела схватить сына за руку, но не успела, потеряла равновесие и нырнула следом за ним, широко взмахнув руками.

Порывистый ветер обжег лицо неожиданностью. Здесь высокая трава то пригибалась к земле, то хлестала по рукам, доставая женщине почти до плеч. Миша пытался разглядеть, что там, впереди, но слишком высокой была эта бушующая изгородь для девятилетнего ребенка.

Вот и Алёша, сгорая от любопытства и тревоги за близких, прошел через зеркальную стену. Прикрывая лицо, он попытался что-то сказать, но слова его моментально растворились в порывах ветра. Мама жестами дала понять, что не слышит его и что нужно возвращаться. Она взяла Мишу за руку, и они втроем уже было повернулись, чтобы шагнуть обратно, как вдруг девочки, взявшись для храбрости за руки, чтобы не отставать от остальных, впрыгнули в эту неведомую реальность. В одно мгновение зеркало свернулось в рулон, растянулось в бесконечную нить и… исчезло.

Ветер стих. Кристина, Алёша и Миша отчаянно пытались разглядеть за спинами девочек знакомый пейзаж, но ни озера, ни поляны, ни сада, а главное, родного дома видно не было.

К мосту Неведения

Взорам наших героев предстало бескрайнее море. Волны игриво набрасывались на берег, приветствуя гостей прохладными брызгами.

Девочки восторженно взвизгнули, скинули обувь и забегали по песчаному пляжу весело и беззаботно, словно просто прилетели на самолете по туристической путевке отдыхать.

Алексей и Михаил настороженно озирались, а Кристина безрезультатно пыталась дозвониться хоть до кого-то, но даже экстренные службы были недоступны – телефон оказался здесь бесполезной игрушкой.

– Где это мы? – спросил Алёша.

– Где бы мы ни были, но точно не дома, – ответила мама.

– Нет, мы дома! – раздался голос Миши. Он отошел на несколько шагов от плотной травяной завесы, за которой виднелся лес, приподнялся на носки и что-то разглядывал в густеющих лесных сумерках.

– Это наш лес! – уверенно добавил он. – Вон за тем кривым деревом ручей, а дальше поляна.

– Значит, надо идти туда, – заключила Кристина. – Девочки, идем!

– Ма-а-ам, а можно мы искупаемся? – Девочкам не хотелось уходить, они умоляюще посмотрели на мать.

– Вы что, совсем ничего не понимаете?! Откуда здесь море?! Ведете себя как дурочки просто! – выпалил в раздражении Алексей.

И в тот же миг море заметно потемнело, волны поднялись выше обычного и словно замерли в ожидании.

– Сам ты дурак! – обиделась Лиза.

По выражению маминого лица девочки поняли, что развлечений не будет, и стали нехотя надевать обувь.

– Ну, где вы там? Я нашел тропинку! – подбежал Миша и, не сумев вовремя остановиться, натолкнулся на Лизу, которая, стоя на одной ноге, искала вторую туфлю.

Девочка раздраженно оттолкнула брата:

– Ма-ам, Мишка толкается!

– Я не толкал тебя! – крикнул Миша. – Ты сама виновата, опять раскидала свою обувь!

– Если так получилось, нужно просто попросить прощения, – попыталась погасить конфликт мама.

Но Миша гневно топнул ногой:

– Я не виноват! Это она!

Между тем остановившие свою игру волны стали почти черными, они уже поднялись высоко над берегом и были готовы поглотить его.

– Смотрите!!! – что есть сил закричал Алёша.

Все обернулись. Гигантская водяная стена чего-то ждала. Казалось, кто-то невидимый сдерживал ее, но она всё темнела и росла.

– Бежим! – Кристина схватила за одежду стоявших рядом Лизу и Мишу и стремглав кинулась в густую высокую траву, на ходу что-то крича остальным детям.

Несясь сквозь упругие заросли, хлеставшие по лицу, женщина отчаянно пыталась удалиться от нависшей опасности. Дети спотыкались, падали, мама поднимала их, и они снова мчались, не успевая перевести дух. Но вот, оглянувшись в очередной раз назад, она заметила, что травяные ряды не смыкаются, сколько бы они ни бежали. Волна устрашающе замерла и сверлила беглецов пристальным, испытующим взглядом.

– Мы не двигаемся с места! – в недоумении прошептала Кристина и решилась остановить детей, которые тяжело дышали, взволнованно глядя на мать и озираясь на водяного монстра.

– Мы не убежим от нее! – сказала женщина уверенно. – Вы должны помириться – кажется, только так можно спастись.

Миша и Лиза в недоумении смотрели то на мать, то на волну и порывались снова бежать. Но мама крепко удерживала их за руки.

– Я не знаю, куда мы попали, но одно вижу ясно: это не простая волна. Это гнев, готовый нас захлестнуть, – проговорила Кристина дрожащим голосом и прижала к себе детей. – Я люблю вас! И вы любите друг друга!

Дети сглотнули тяжелое молчание, глядя, как к ногам подползает чудовищная тень.

– Прости меня! – вдруг одновременно сказали они.

В это мгновение волна стала светлеть; она не ударила с грохотом о берег, как это бывает во время шторма, а просто уменьшилась и исчезла, словно кто-то отмотал назад видеозапись.

Воцарилась звенящая тишина. Море уже не шелестело и не играло, оно было тихим и гладким, как родное озеро. Последние лучи окрашивали его зеркальную поверхность розовым цветом, воздух благоухал вечерней росой, травами и лесным мхом, совсем как дома.

«Совершенно не морской запах, – подумала Кристина. – А где же дети?»

– Алёша! Соня! Лина! – крикнула она.

Из травы, шумно хлопая крыльями, вылетели две птицы, недовольно поверещали и улетели в знакомый лес. Защемило сердце. Так захотелось домой!

– Алёша! Соня! Лина! – снова позвала Кристина, но ответа не последовало.

Миша и Лиза вошли в травяные заросли более чем на метр. Мама удивленно посмотрела на них: почему поле не впускало их раньше?

Но нет времени на размышления. Кристина поспешно догнала сына и дочь, боясь упустить их из виду, и, как оказалось, не зря.

– Лёша! Соня! Лина! – кричали дети, пробираясь по густой траве вглубь неизвестности. Кристина пыталась разглядеть поверх травы хотя бы колыхающиеся дорожки, ведь голов Сони и Лины она не могла увидеть: эти гигантские растения выше их роста, но всё поле вокруг было ровным и безмятежным.

Долго метались мама, Миша и Лиза в поисках остальных детей. Они устали, их голоса охрипли от зазывного крика, и очень хотелось пить. Подул пронизывающий холодный ветер. Миша и Лиза стали всё чаще прижиматься к матери, словно черпая силы для дальнейших поисков. Полю не было ни конца ни края. Упругие растения нещадно хлестали непрошеных гостей и не желали отпускать их из своего плена.

Сумерки сгустились настолько, что темнеющий за полем лес выглядел чужим и страшным. Казалось, он совсем рядом, но почему-то к нему не удавалось приблизиться, сколько бы ни шли.

«Надеюсь, детям удалось дойти до леса, а там и до дома недалеко», – попыталась успокоить себя Кристина, но разум упрямо не соглашался, а сердце билось всё сильнее. «Господи, помоги им!» – прошептала она. Шепот ее, подхваченный ветром, разнесся над полем, словно из мощного динамика, и повторился многократно густым эхом.