Бабка

– Наверное, пробки вылетели, – испуганно посмотрела на Варьку Вика и пошла к входной двери.

«Надо же, как темно сегодня на улице, может, из-за грозы?» – подумала Варька и растерянно проводила Вику взглядом.

Через минуту, справившись с рубильником на щитке, Вика вернулась и застала Варьку, пожирающую её отворотный пирог. Та его не просто ела, а запихивала в себя, уставившись в одну точку.

– Вкусно, – с набитым ртом, краснея, ответила Варька, заметив, что на нее сморят.

У Вики от неожиданного и простого решения всех ее проблем что-то щелкнуло в области сердца, будто камень оттуда скатился, а потом поднялся к ее горлу и застрял там. Неожиданно для себя и Варьки Вика закрыла лицо руками, забежала в ванную и разрыдалась как ребенок.

– Ты чего? – с набитым ртом постучала в дверь Варька через пару минут.

– Просто… настроение скачет. Как ты себя чувствуешь? – всхлипывая, спросила Вика.

– Нормально я себя чувствую, – продолжая жевать пирог, отозвалась Варька. – Может, я пойду лучше, а?

Обрадовавшись прекрасной возможности прямо сейчас завершить встречу, Вика вышла из ванной, обмахивая пальцами покрасневшие веки и всхлипывая.

– Извини, нервы шалят, перед этими днями часто так. Мы с тобой в другой раз поговорим. Обязательно.

Варька запихивала в рот второй пирожок и растерянно кивала.

– А можно я с собой ещё этот возьму? – не стесняясь, она взяла с тарелки третий пирожок.

– Д-да, конечно, – нерешительно кивнула Вика.

Через пять минут гостьи в квартире уже не было. Вика подошла к тарелке с пирогами и выкинула оставшиеся в мусорку. Ноги и руки почему-то леденели, хотя термометр в квартире показывал плюс двадцать. За окном громыхало и сверкало.

«Она ушла под дождь без зонта, – отметила про себя Вика с застывшим лицом, – хотя какое мне до нее дело».

В квартире снова вылетели пробки, и дом погрузился в полутьму, которую время от времени нарушало сверкание молнии.

Непреодолимое желание лечь и не двигаться овладело Викой. В один момент вся ее жизнь показалась совершенно бессмысленной. Борис, Варька, университет, баба Настя – все виделось каким-то далеким и неинтересным, как будто из чужой жизни, до которой Вике нет никакого дела.

Девушка легла в полутьме на диван без подушки, скрестив на груди руки, и уставилась в потолок, где время от времени разыгрывался театр теней от макушки березы за окном. Женский крик прямо в ухо заставил Вику вскочить с дивана.

– Вика, помоги мне, – прозвучало дважды слева.

Вытирая холодный пот со лба, Вика вглядывалась в полутьму. Рядом никого не было. Тяжесть в ногах не давала сдвинуться с места, и девушка снова присела на кровать, а через минуту опять легла.

Вика закрыла глаза, надеясь заснуть, как вдруг почувствовала, что ее шею, грудь, бедра, икры и даже ступни сдавливает с каждой минутой все сильнее. Она резко открыла глаза, стряхивая с себя внезапную тяжесть, и снова вскочила с кровати. И тут случилось невероятное.

Нечто невидимое подхватило Вику на руки и закружило по комнате, напевая женским голосом: «Вика-а-а, помоги, Вика-а-а, помоги».

Девушка смотрела сверху на пол, на кровать, пытаясь выбраться из невидимых лап, но ничего не выходило. От страха она зажмурила глаза, отчаянно завизжала и резко плюхнулась на пол.

В боку заныло. Вика попыталась встать на четвереньки, но тело превратилось в одну сплошную боль и не слушалось. Сжав зубы и собрав оставшиеся силы в кулак, девушка выскочила-таки из комнаты, открыла входную дверь и оказалась на лестничной площадке.

Яркий свет резанул по глазам, заставив зажмуриться. Почти на ощупь Вика спустилась на этаж ниже. Сверху что-то звенело, грохотало и дзинькало в ее квартире. Почему-то вспомнился стол у бабки Анисьи и то, как она доставала нужные ингредиенты для зелья из пакетов и баночек.

Стена слева зашевелилась, не давая к ней прислониться, и Вика бросилась из подъезда под дождь.

Холодные капли дождя моментально впитались в Вику и принялись трясти ее тело. Зубы застучали. Вика стояла под фонарем, обняв себя за плечи, как в смирительной рубашке, переступала с ноги на ногу и тряслась. Ей казалось, что вокруг фонаря больше нет ее дома, двора и ничего, что было раньше. Теперь там только нечто невидимое, с женским голосом и сильными руками. Нечто, что хочет причинить ей зло.

Вдруг откуда-то издалека вырвался надтреснутый крик Викиного тела: «Хватит!» Вымокшая под нервным шквалом дождя девушка упала на колени и увидела свое отражение в луже. Оттуда на нее смотрела измученная девочка с глазами цвета изнанки зеркала. Вика собрала еще один удар своего сердца и упала на холодный асфальт.

***

– Ничего не понимаю, очень странное заболевание. Все необходимые исследования проведены, анализы в норме. Почему так реагирует кожа, пока непонятно. Мы сделали запрос коллегам из Москвы, возможно, у них будут какие-либо соображения по этому поводу, – седой доктор с морщинистым лбом крутил ручку в руках и озадаченно смотрел на бледную женщину лет пятидесяти. – Раньше ничего подобного не замечали за дочерью?

– Нет, она вообще редко болела, никаких особых проблем не было, только прыщи в подростковом возрасте все лицо обкидывали. Так они потом сходили сами безо всякого лечения.

– Что ж, вы пока не расстраивайтесь. Сейчас угрозы для жизни нет. Возможно, это реакция на пережитый стресс. Но, если честно, такое впервые в моей практике, – доктор положил ручку в карман и пожал плечами.

– Это какой-то кошмар, доктор, – тихо прошептала Викина мама, Наталья Владимировна, – ее же соседи утром нашли во дворе под фонарем без сознания, в одном нижнем белье, покрытую странными прыщами. Что она там делала? Сколько пролежала без сознания? Никто ничего не знает.

– Значит, пока будем считать воспаление кожи реакцией на стресс. Кстати, девочка на учете в психоневрологическом диспансере не состоит?

– Нет, что вы? – замахала рукой Наталья Владимировна.

– Хорошо, хорошо, – кивнул доктор, – сейчас можете навестить ее, но недолго. Пациентке нужен покой.

Викина мама сделала глубокий вдох, поправила сползающий с плеч халат без нижней пуговицы, потренировалась улыбнуться и вошла в просторную светлую палату. Запах белизны и спирта ударил в нос. Кровать скрипнула, и Наталья Владимировна увидела, что дочь повернулась к ней.

Если бы она сейчас не заметила на полу Викины мокрые грязные тапочки, которые подарила ей в прошлом году, то подумала бы, что это какая-то другая девчонка с непонятной болезнью. Лицо несчастной казалось незнакомым. Ее дочь Вика, от которой остались только глаза, скрывалась где-то под слоем бордово-красных прыщей, безобразность которых подчеркивал яркий свет, падающий от лампы прямо на лицо.

Наталья Владимировна плюхнулась на стул рядом с тумбочкой и выронила пакет.

– Как ты, хорошая моя? – старалась она не смотреть на дочь, чтобы та не заметила ее влажных глаз.

– Мам, что со мной? – прошептала Вика и дотронулась пальцем до нижней распухшей губы, на которой тоже краснели прыщи. – Я умираю, да?

– Ну что ты? Не говори ерунды. У тебя реакция на стресс такая. Врач сказал.

– Мам, реакция на стресс – понос или запор. Таких реакций на стресс, как у меня, не бывает, – Вика вытащила руку из-под одеяла, разглядывая воспалённую кожу.

– Вик, – мама закатила глаза и сделала глубокий вдох, – а ты помнишь, как оказалась на улице утром?

Вику передернуло.

– Мам, я сейчас не хочу об этом говорить. Ты все равно не поверишь, – отвернулась девушка к стене.

– А ты попробуй, дочка, – мама положила руку на обнаженное плечо дочери, но та дернулась в сторону, скидывая мамину ладонь.

– Нет, – твердо ответила Вика и накрылась с головой одеялом, – я хочу спать, уходи.

Мама посидела еще несколько минут у кровати, разглядывая треснувшую краску в углу больничной стены.

– Так и знала, что после поездки к бабе Насти что-нибудь да случится, – резко встала она со стула, положила фрукты из пакета и телефон дочери на тумбочку и вышла из палаты.

От этих слов Вику прошиб холодный пот.

«Неужели заговор бабки Анисьи сработал, и все, что случилось – результат его действия?» – всхлипывала Вика под одеялом. «А вдруг с Варькой тоже что-то случилось плохое?» – уже навзрыд плакала девушка.

Дребезжащий звук телефона, заелозившего по тумбочке, прерывал мысли Вики.

На экране высвечивался контакт, ради которого она еще вчера была готова на все и который сейчас вызывал только раздражение.

– Привет, ты чего сегодня на пары не пришла? – как ни в чем не бывало поинтересовался Борис.

– Заболела, – сухо ответила Вика и посмотрела в окно, по которому вдруг застучала синичка. – А, Борь, как там Варя? Она пришла в универ? – спохватилась девушка.

– Пришла… А что? – удивленно поинтересовался Борис.

– Нет, ничего, я просто спросила, – выдохнула Вика. – Я потом позвоню, пока, – выключила она телефон и снова посмотрела на стекло.

«Птица же просто так стучит, насекомых с окна собирает, – успокаивала себя девушка, – и вообще, приметы – это чушь собачья. Но… Откуда в сентябре синицы?». Вика резко глянула в окно, но там уже никого не было.

Во взгляде Натальи Владимировны появилась озадаченность. «Нежелание дочери рассказывать правду как-то связано с ее поездкой к бабе Насте, – подумала она, спускаясь с лестницы, – значит, надо съездить туда, разузнать, что было».

Зная сварливый характер матери, Наталья Владимировна готовилась выслушать миллион претензий и упреков, но совсем не ожидала застать ту в черном платке, с красными глазами, сидящую на завалинке рядом с чернеющим домом.

– А, приехала, – отозвалась баба Настя без эмоций, – что случилось?

Наталья Владимировна хотела обнять и поцеловать ее в обе щеки, как это делала раньше, но мать уклонилась.

– С кладбища только пришла, не надо тебе прикасаться сейчас ко мне, – оправдалась мать.

– Кто-то умер? – Наталья Владимировна сделала два глубоких вдоха подряд.

– Анисья померла, помнишь ее? – баба Настя поджала губы и отвернулась, уставившись в среднее окно дома бабки Анисьи.

– Как же так? – всплеснула руками Наталья Владимировна, – болела?

– Здоровей меня была Анисья. А никто не знает, что произошло. Только нашли ее утром вчера перед домом в одном исподнем. Мертвую. И тело все прыщами покрытое.

Наталья Владимировна почувствовала, как в ее горле забился крыльями испуганный черный дрозд. Она прикрыла рот рукой, чтобы не вскрикнуть.

– Мам, зачем Вика приезжала? – не сдерживая слез, Наталья Владимировна вплотную приблизилась к матери и со страхом заглянула ей в глаза.

– А при чем здесь Вика? – угрюмо ответила та, не желая замечать состояние дочери и участвовать в ее переживаниях.

– Она вчера тоже, как Анисья…

– Померла?! – вскрикнула баба Настя.

– Нет, но в больнице, – зарыдала женщина, – тоже на улице нашли, и прыщами покрылась вся. Врачи не знают, что с ней.

– Ох, – баба Настя скрестила руки на груди и закачала головой, – ох, натворила делов девка. А я говорила, говорила ей, нечего к Анисье ходить да темные дела делать. Так разве ж меня кто послушает?

– А зачем она ходила к Анисье? – побледнела Наталья Владимировна и обернулась на дом покойницы.

– Что за мать ты такая, что не знаешь про дела своей дочери! – баба Настя нахмурила брови. – Уж не знаю, что там Анисья ей сделала, но хотела девка соперницу от мужика своёва отвадить. То ли порчу на нее навести, то ли отворот на нее сделать, то ли приворот. Но я Анисью знаю, за порчу она бы точно не взялась, а вот чего другое запросто сделать могла, ежели шибко просить будут.

И, видимо, сделала. Потому что пришла от нее тогда Вика сама не своя, меня не узнала и сразу на кровать бухнулась. И так пролежала несколько часов, как мертвая. А я, пока она лежала, к Анисье сходила, разузнать, чего с внучкой. Та сказала, что впечатлительная слишком и что ничего такого она для нее не делала. Но, знаешь, какой-то странный огонек у ей в глазах тогда был, так что мне в ее слова не очень поверилось. А теперь вот ты приехала и говоришь, что плохо внучке. Как теперь разобрать, что было, чего не было? С покойницы-то и спросить нечего, – развела руками баба Настя, наморщив лоб.

– Что же делать-то нам теперь, а? – Наталья Владимировна затопталась на месте, поглядывая то на дом бабки Анисьи, то на мать.

Вдруг в сумке зазвонил телефон. Дрожащими руками она поднесла трубку к уху.

– Да что вы?! – воскликнула женщина, изменившись в лице. – Я скоро приеду.

– С Викой что? – беспокойно заерзала баба Настя.

– Да, с Викой, врачи говорят, вроде как с ума сошла, никого не узнает, на стену кидается. Надо вернуться. Вернуться.

Баба Настя расстроенно посмотрела на дом Анисьи.

– Езжай с Богом, присмотри за дочерью. А я пока к Анисье в дом схожу, есть у меня там есчо дело одно.

Не дослушав, что сказала мать, Наталья Владимирова спешными шагами зачавкала по размокшей проселочной грязи.

Вика и впрямь врачей не узнавала и вела себя неадекватно. То сама с собой говорила, глядя в угол палаты, то плакала и просила вернуть ее в прошлое. Но когда в палату вошла мама, Вика сразу притихла и бросилась к ней.

– Мамочка, помоги мне, я в такую беду попала. Мамочка, не оставляй меня одну. Давай поедем домой, пожалуйста, – девушка согнулась почти напополам и приложила материнскую ладонь к своей щеке.

Наталья Владимировна смотрела на нее с удивлением и не понимала, что происходит. Внезапно Вика отвернулась от нее и, как волчонок, исподлобья зыркнула в угол, замахав на него руками.

– Уйди, не хочу тебя видеть, уйди, – заплакала она.

– Кого ты гонишь, дочка? – испуганно смотрела на нее мать.

– Анисья ко мне пришла, злится, ругается. Зачем пустили сюда? Неужели ты ее не видишь, мама? – Викины глаза, наполненные ужасом, с надеждой смотрели на маму, ожидая, что та тоже увидит Анисью.

– Вика, Анисья померла. Вчера, – Наталья Владимировна внимательно наблюдала за реакцией дочери, пытаясь понять, действительно ли та сошла с ума, или здравый смысл временно покинул ее бедного ребенка.

После слов матери Вика отошла от нее и уверенно зашагала к углу. Пошарив там руками и ощупав пустоту, она обернулась.

– Ой, и правда умерла. Вчера, говорит, бесы напали. Из-за меня. Те хотели меня забрать, а она не отдавала. Забрали вместо меня ее. Теперь я ей должна, мам. Она хочет, чтобы я долг вернула.

– А что ж она хочет, доченька? – задрожала Наталья Борисовна, глядя в пустой угол, где, судя по реакции, дочери и находилась Анисья.

– Не знаю, она не говорила пока. Но, сказала, вернется еще.

Тут напряжение в теле у Вики спало, и она, как тряпичная кукла, обмякла, успев уцепиться за материнскую руку.

***

Вику накачали успокоительными, и следующие три дня в больнице прошли спокойно. Потом последовал визит психиатра, который выдал заключение, что девочка не нуждается в лечении, а нервный срыв вызван внезапным заболеванием, изменением внешности и переживаниями в связи с этим.

Так как никакого лечения для воспалённой кожи не предлагали, Наталья Владимировна взяла отпуск на работе, договорилась с врачами и забрала дочь домой. Хоть видений и не было в последние дни, но Вика с опаской зашла в комнату, где, по ее словам, и началось «то самое».

Дома Вика не находила себе места. На звонки Бориса не отвечала. Первое время постоянно приближалась к зеркалу, закрывала лицо руками и отходила в слезах. А потом что-то сломалось внутри. Она легла на кровать и почти не вставала. Было похоже, что у девушки начиналась депрессия.

Мама же считала, что депрессия в такой ситуации – это лучше, чем видения с того света, поэтому с пониманием относилась к дочери и ждала, пока все пройдет само собой. Но прыщи не проходили, депрессивное состояние усугублялось, а неожиданный визит и вовсе заставил Вику снова пережить стресс.

Однажды днем в дверь позвонили. Наталья Владимировна разглядела в глазок улыбающееся лицо рыжеволосой девушки, которую раньше не видела, приняла ее за однокурсницу дочери и впустила. Как только та попала внутрь квартиры и Наталья Владимировна позвала дочь, случилось нечто невероятное. Вика задрожала, побледнела, выскочила на балкон и дернула оконную ручку так, что чуть не сломала ее.

Рыжеволосая Варька улыбалась все шире и шире, наблюдая, как Вика пытается выскочить из окна и как мама пытается ту удержать. Зеленые глаза сверлили Вику насквозь. Потом гостья резко побледнела, развернулась влево, раздула ноздри и, щелкнув языком, пошла к выходу.

– Что с тобой, дочка, – вытирала пот со лба дочери Наталья Владимировна, которая после ухода гостьи опять беззвучно легла на кровать и почти не шевелилась.

– Мам, это Варька, я для нее отворот хотела сделать на Бориса. Она сейчас сказала, что не даст мне жизни, и прыщи – только начало.

– Как же она сказала, дочка? Она же ни звука не издала.

– Нет, мама, она в голове без слов со мной говорила. А потом появилась Анисья и велела к бабе Насте съездить. А Варьку прогнала.

– Моя хорошая, скоро все закончится, точно закончится. Ты поправишься. Обязательно. И эти призраки перестанут приходить, – зашептала Наталья Владимировна, вытирая слезы.

Потом она долго сидела рядом с дочерью, гладила ее по волосам и задумчиво смотрела на книжный шкаф. В какой-то момент ей стало понятно, что пришло то самое время, о котором говорила Анисья, когда принимала роды у Натальи Владимировны двадцать лет назад, и новорожденная Вика задыхалась у ее груди.

Наталья Владимировна подошла к полке, достала книгу в обложке из газеты двадцатилетней давности, влажной тряпкой вытерла пыль и положила книгу в сумку.

Когда Вика проснулась, Наталья Владимировна сообщила, что им нужно поехать к бабе Насте, как велела Анисья, и Вика поедет с ней. Вика зарылась лицом в подушку и долго отнекивалась, но в итоге согласилась.

На улице девушке постоянно казалось, что все смотрят на нее и насмехаются. Она даже разглядела Бориса, прогуливающегося под ручку с Варькой, который показал на нее пальцем и захохотал, но потом решила, что все же ей померещилось.

Прыщи на теле, прикрытые одеждой, вызывали разве что внутренний дискомфорт, но с лицом дела обстояли куда сложнее. Из красотки с милым личиком Вика за несколько дней превратилась в прыщавую страхолюдину, и пережить это состояние вперемешку с видениями с того света без трагизма и размышлений о своей скорой смерти не получалось.

Баба Настя встретила дочь и внучку с причитаниями, но не удивилась приезду.

– Анисью во сне видала, сказала, вы приедете, привезете с собой помощника. Вот и правильно, – с порога пояснила она свое ожидание.

– Какого помощника, ба? – Вика пожала плечами.

– Наверное, баба Настя это имеет в виду, – Наталья Владимировна достала из пакета книгу в газетной обложке.

Баба Настя одобрительно кивнула дочери.

– Хорошо, что не выкинула.

– Я и забыла про нее, – вздохнула Наталья Владимировна, – сегодня только с чего-то вдруг вспомнилось.

– Не случайно вспомнилось. Анисья ведь не просто так тебе книгу на хранение давала, а до времени. Сейчас то самое время и пришло. Правильно, что привезла.

– А что за книга, мам? – удивленными глазами смотрела Вика, перебирая пальцами подклад в своем кармане.

– Анисья просила до срока не рассказывать. А срок то эва быстро как подошел, – баба Настя наморщила лоб и шумно выдохнула.

Наталья Владимировна кивнула головой.

– В общем, так, Вика. Когда ты родилась, то Анисья тебя от смерти спасла. Уже тогда, сразу после рождения ты не дышала почти, а Анисья твою жизнь выменяла на жизни всех мужчин нашей семьи. Так вскоре помер твой дед, а потом и отец.

Наталья Владимировна зажала себе рот рукой.

– Да, я тебе не говорила тогда, Наташа. Но тебе ведь не до этого было, а потом Анисья велела и не вспоминать. Что сделано, то сделано, – баба Настя строго посмотрела на Наталью Владимировну. – А потом Анисья книгу эту дала тебе на сохранение, потому что у нее в доме всяко могло случиться, много нечисти там собиралося, а книга очень ценная. Помнишь, просила тебя Анисья, чтобы в благодарность за спасение дочери сберегла ты енту книгу? Будто знала, что потом через твои руки к ней спасение придет.

В книге есть молитва особая, чтобы отмолить грехи Анисьины, но сделать это может только тот, ради кого ведунья собой пожертвует. А после того, как молитва прочитается, с Анисьи грехи спишутся, а тот, кто прочитает, силу бабкину в себя примет.

– А кто же читать молитву будет? – оторопевшим голосом спросила Вика, бледнея от страшной догадки.

– Пойдем, – скомандовала баба Настя, – в дом к Анисье сходим, там тебе все и расскажут.

– Кто? – почти одновременно вскрикнули Наталья Владимировна и дочь, и кровь прилила к лицу у обеих.

– Есть там один, окаянный. Он точно знает, как было и что с ентим делать.

– Мам, мне страшно, – писклявым голосом, как маленькая, заныла Вика и вцепилась в руку Натальи Владимировны.

– Раньше надо было бояться, когда меня не слушала, – резко ответила баба Настя, – теперь думай, как жить будешь дальше.

Наталья Владимировна сжала ладошку дочери в знак поддержки. Она хорошо знала свою мать и понимала, что та не будет сюсюкаться. В любом случае, выхода не было, сейчас жизнь Вики зависела от того, что расскажут в доме покойницы.

0

В доме у Анисьи теперь пахло не сгоревшим молоком, как в прошлый раз, а подвалом и травами. Отовсюду раздавались звуки, вселяющиеся страх. Викин взгляд блуждал по сторонам, натыкаясь на стол со склянками, потертые пакеты, развешанные и расставленные на полу, стул, кровать и зеркало.

– Не шуми, гостей тобе привела, как велено было. Не пужай, а рассказывай, – баба Настя перекрестилась, подошла к стулу и приподняла его, будто что-то стряхнула. Нечто невидимое шлепнулось рядом, издав глухой звук, и баба Настя села на этот стул.

Спятивший от страха Викин мозг мог сейчас сложить два и два и получить пять. Она увидела такой же прилив страха в глазах у матери, которая дрожала в сторонке, пытаясь рассмотреть того, с кем сейчас говорила баба Настя.

Вдруг в голове у всех троих зашипело, и возник белый шум. На его фоне раздался тонкий голос, и все тут же поняли, что этот «окаянный», который жил в доме у Анисьи.

– Жалко бабку Анисью, хорошая ведунья была, силы много приняла и раздала много. Тебе, Настина внучка, с Варькой одной не справиться. Даже Анисья не сумела. Варька ваша – ведьма в пятом поколении оказалась. Не просто так рыжая да над мужиками властная. Только Анисья того не разглядела сразу, думала, бесполезная девка, что о ведьмовстве своем не ведает пока.

Пожалела Вику, уж больно та горела своею любовью к мужику. Начала делать отворот по всем правилам, да еще во время деланья поняла, что не так идет что-то. Не ложатся силы как надобно. Доводить до конца не стала. А Настиной внучке не рассказала, подумала, что та раз любит, сама справится.

Не понравилось это Варьке. Разозлилась она, что у нее отобрать желаемое кто-то попытался, тем более, желанного мужика ее к смерти приговорить. Ведь все мужики, которые с вами свяжутся, уже заранее Анисьей за жизнь Настиной внучки отданы.

Подослала Варька бесов к сопернице, а Анисья в этот момент только и поняла все. Да уже поздно было. Еле смогла у бесов Вику выпросить, но взамен они ее саму и забрали. А им-то и радости еще больше. Анисья много всего знала и сил много имела. Что им девчонка неграмотная в знахарстве супротив ведуньи?

Так Анисья и ушла на тот свет, а теперь ждет, что ей в награду Настина внучка молитву прочитает из книги, которую Настина дочка беречь должна была. Тогда грехи Анисье отпустятся, а Настина внучка силы ее примет в себя. Да и за домом смотреть будет, дел-то много незаконченных.

Здесь и здоровье она свое поправит, и от Варьки избавится, потому что на сильную знахарку та теперь не замахнется. Больно много своих сил бесам и так уже отдала. Теперь не раньше, чем в третьем колене восстановятся.

– Господи, – закрыла лицо руками Вика, – я не хочу никакой знахаркой становиться. У меня и дара такого нет. Он же в одном роду между поколениями передается, а мы-то чужие с Анисьей.