Бабка

– Ты что ли вместо Анисьи будешь? – раздался незнакомый сиплый женский голос.

– Я, – Вика повернулась и встретилась глазами с пухлой, видимо, местной жительницей с сумкой на колесиках.

– На вот, принимай гостей, – подтолкнула та вперед себя ладонью девочку-подростка, в куртке с рукавами на три сантиметра выше кисти и с пакетом в руках. – В вагоне одном ехали, про тебя спрашивала. Только объяснить толком ничего не может. От полицейских шарахается, говорит, только ты помочь можешь, – женщина развела руками.

Вика посмотрела в глаза девочке и кивнула:

– Здравствуй, рассказывай, что случилось?

Девочка хотела что-то ответить, но из горла выскочила только нервная струйка воздуха. Вика обняла девочку.

– Все, все, я поняла. Пойдем в дом. Пойдем. Все хорошо будет. Не переживай так.

Девочка послушно шагала рядом с ведуньей, рассматривая вдавленные темнеющие следы на снегу после сумки с колесиками. Вика шла не спеша, надеясь разговорить незнакомку еще в дороге, но та упорно молчала, изредка хлюпая носом. Недалеко от дома возле серо-черной березы с изломанным стволом девочку прорвало.

Поначалу-то Вика думала, какая бы ни была история у девочки, но все-таки она несовершеннолетняя, и надо будет сообщить в полицию, что появилась здесь такая. Скорей всего, и родители ищут. Но когда девочка начала рассказывать, Вика поняла, что полиция сделает только хуже, вернув девочку матери.

Але было тринадцать, но рассуждала она почти как взрослая.

– Первый раз я испугалась неделю назад, – всхлипывала девчушка. – Вернулась домой со школы раньше, чем обычно. У нас физичка заболела, и после пятого урока отпустили. У подъезда увидела маму, хотя она должна была быть на работе. Она в новом бежевом клетчатом пальто, которое мы ей вместе выбирали, стояла, задрав голову к небу, и ничего не делала. Правда, иногда вдруг начинала на месте топтаться и под ноги себе смотреть. Я подумала, что, может быть, ключи потеряла? Решила ее напугать, подкралась сзади и крикнула в ухо: «Работу прогуливаешь?» Она даже не шелохнулась, будто я только что и не кричала. Прям как глухая.

Я еще раз ее позвала. Она повернулась и стала меня рассматривать, как будто первый раз видит. А потом по-нормальному так, как обычно мне: «Ты чего не в школе?». Но улыбка все равно странная. Я сказала, что у нас физичка заболела, а мама молча повернулась и пошла в подъезд. Я за ней, подумала, может, настроение плохое или мало ли что. Но дома стало еще хуже.

Она переоделась в домашний велюровый костюм и начала готовить на кухне сразу несколько блюд, как будто мы ждали гостей. А когда я пришла попросить еды, замерла на полсекунды, и снова меня не видит и не слышит. Под нос песню какую-то себе напевает и все по доске ножом стучит. Мясо ножом изрубила так, что и мясорубки не надо. Я взяла немного колбасы нарезанной, хлеба и ушла к себе. В наушниках сижу, музыку слушаю, бутеры жую.

Тут боковым зрением замечаю что-то синее у плаката с Эдом Шираном на двери слева. Вроде как, мамина кофта. Значит, мама пришла. Стоит молча, не двигается. Думаю, может, поговорить пришла? Поворачиваюсь, а никого нет. Выхожу на кухню, там тоже пусто. Только стол, накрытый человек на десять. Я ее позвала, не отвечает. Вижу, синий рукав торчит из переполненного мусорного ведра на кухне.

Это же мамина любимая кофта! Зачем она ее выкинула? Я нагнулась над ведром, чтобы рассмотреть, точно ли та кофта, дотронулась до нее пальцем и меня как щелкнет током. Даже искру увидела. Я непроизвольно закричала. С детства боюсь электричества и всего, что с ним связано.

И тут слышу сзади:

– Аля, ты уже пришла? – мама стоит сзади в новом сером клетчатом пальто, – как это ты раньше меня успела? А кофту-то зачем мою любимую выкинула?

Я смотрю на маму и понимаю, что нифига не понимаю, что происходит. Мама медленно переводит взгляд с ломящегося стола на меня.

– Ты молодец, конечно, столько приготовила, но кофту не надо было выкидывать. А где продуктов столько взяла? Купила? А откуда у тебя столько денег? Я же тебе только на карманные даю…Копила, что ли?

Не дожидаясь моих ответов, мама ушла к себе в комнату.

– А где мой велюровый костюм? А, вот он. Странно, я же его в шкафу оставляла.

Я подумала, что схожу с ума. Вернулась к себе в комнату, врубила музыку, и все ждала, что мама опять зайдет. Но она не зашла. Когда стемнело, я вышла на кухню, заглянула в мамину комнату. Там никого не было.

Тут я услышала щелчок входной двери. Мама пришла или уходит? Я выглянула в коридор. Пусто. Значит, ушла. Но куда, на ночь глядя? И мне ничего не сказала. Я подумала, что, скорее всего, она пошла выносить мусор, ну а куда еще?

Я закрыла дверь изнутри, чтобы, если мама придет, услышать, потому что когда внутри закрыто на самодельный засов, дверь снаружи не открыть. И снова ушла к себе, но наушники не стала надевать, чтобы не пропустить звонок. Через минут тридцать в дверь позвонили.

Я побежала в коридор. В глазок увидела маму в синей кофе. Она ее из помойки вытащила, что ли? Я открыла дверь. Мама качнулась вперед, и волосы закрыли все ее лицо. Молча она зашла в квартиру, я догадалась, что она, наверное, выпивши. Иначе почему еще качаться может?

Она ввалилась в квартиру и рявкнула на меня, как будто я уроки прогуливала, и ей об этом классная наша только рассказала. Типа, чтоб я убиралась с её глаз.

В общем, я решила обо всем этом не думать, и так своих проблем хватает, и ушла спать, хлопнув дверью.

Утром я застала маму на кухне рядом с горой вымытой посуды. У мамы было очень странное выражение лица. Она стояла рядом с раковиной и смотрела куда-то влево в пол.

Щеки за ночь у нее сильно впали, брови выгнулись, и взгляд какой-то оловянный, застывший. Я позвала ее, и она повернулась ко мне, но не как обычно, а коротко так, не поднимая глаз, а потом по-гусиному, мелкими шажками держась за стену, посеменила к себе в комнату.

Тут я поняла, что с мамой творится какая-то чертовщина. Она никогда себя так не вела раньше. Даже когда папа от нас ушёл два года назад.

А может это, и не мама вовсе?

Аля уставилась на Вику, ожидая, что та сейчас сразу объяснит, что происходит с мамой и что делать. Но ведунья вдруг замерла, скосила глаза на ворота у дома и повела левым ухом в сторону калитки. Дверь в воротах качалась, поскрипывая, хотя ветра не было.

«Наверное, Большак встречает», – подумала Вика.

– Аля, подожди, – придержала она девочку одной рукой, вглядываясь в следы перед воротами. Какими-то неожиданными и совсем нежданными выглядели они здесь.

Вика заглянула во двор и обомлела. На крыльце, прислонившись черной щекой к облупившимся доскам дома, сидел Борис.

– Этого мне еще не хватало?! – сердце Вики забилось тревожным страхом. Она ожидала увидеть Погостника, который пришел за обещанным, Большака, потасканного и побитого после битвы с бесами, или, быть может, Варьку, вернувшуюся довести начатое до конца. Но никак не Бориса.

Тот смотрел на нее так, будто разучился моргать. В углах губ его дрогнула легкая многозначительная улыбка.

– Значит, здесь теперь обитаешь? – покачал он головой, вытянув губы. – И учебу бросила и меня, чтобы вот это вот все…

Вика сморщилась. Запах перегара заполнил собой пространство, и она закашлялась. С надменной самоуверенностью Борис повел головой сверху вниз.

– Таких, как я, не бросают, – продолжал вытягивать Вику на разговор Борис, не обращая внимания на девчушку, которая, заподозрив любовные разборки, отошла на несколько метров назад и вслушивалась в разговор, стоя вдоль забора.

Вике становилось гадостно и безнадежно. «Как я могла любить такого урода? Он же пьет каждый день, и лярва вон у него за плечом сидит», – думала Вика. Лярва, почувствовав к себе внимание, юркнула к Борису в ухо, видимо, чтобы связать его язык еще сильнее и выгрызть остатки мозги.

Вика представила, как бы сложилась ее жизнь, если бы она попыталась тогда сделать отворот на Бориса не для ведьмы Варьки, а для обычной девчонки.

Зажмурилась, и под веками вспыхнула картинка: длинный ненастный вечер, за окном ревет ветер, Вика тревожно ходит по комнате общежития взад и вперед, пытаясь в уме сосчитать, хватит ли денег до зарплаты или опять придется занимать. В комнате из мебели только шкаф, кровать и два стула. Стены обклеены дешевыми обоями с пятнами плесени у пола. На кровати, свесившись левой ногой и рукой, храпит пьяный Борис, заполняя комнату душным запахом бедности и безысходности.

– Брр, – она отпрянула в сторону и замотала головой. – Иди домой, – сказала строго Борису, – и не приходи сюда больше, а как придешь, так язык забудешь.

Вика прищурилась, выхватила свою руку из-под мышки, будто градусник достала, зыркнула на Бориса и бросила резко: «На слова мои печать!».

– Че-е-е? – попытался заржать Борис с интонацией гопника, но Вика обрубила его фразой.

– Вода в рот.

– М-м-м-м, – замычал Борис, округлил глаза и принялся ощупывать свои губы, которые не разжимались.

– Пойдем в дом, холодно, – Вика взяла Алю за руку и повела мимо Бориса, не обращая на него никакого внимания.

Тот испуганно тряс головой и безуспешно пытался разжать губы.

– Это ваш муж? – Аля испуганно прислушивалась к мычанию за дверью.

– Нет, ошибка юности, – Вика задумчиво смотрела в окно: ей казалось, чего–то не хватает в уже привычной картине. – Или нет, ступенька, – продолжила она, взяв у девочки куртку.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.