Братья Карамазовы. Том 3. Книга 2

Живая прелесть дышит в ней -

Мы смотрим с трепетом тревожным

На тихий свет ее очей.

Земное ль в ней очарованье,

Иль неземная благодать?

Душа хотела б ей молиться,

А сердце рвется обожать…

Прочла стих Тютчева, «Как неразгаданная тайна…», Ева Александровна, расстегнула сорочку, та сползла медленно вниз, и она предстала перед Алексеем Федоровичем в совершенно обнаженном виде. Он на минуту замер при виде белоснежного, мраморного тела, а потом, когда схлынула чувственная неожиданность явленной красоты, бросился к ее ногам.

Душа б хотела вам молиться, но разум рвется постигать, – зашептал Алексей Федорович, покрывая поцелуями ступни своей богини.

Сознанье в искушеньях, я к вам пришла, чтобы сказать: мы хоронить себя не будем, ждать час, когда наступит, венчанья колокола звоня, нам возвестят о соединении сердец. И этой ночью, в свете духа, любви секреты разгадаем, в соитии тел проникнем в жизни суть, – пролепетала Ева Александровна. – Встаньте, Алексей Федорович, – в следующее мгновение, уже твердо заявила, она.

Он приподнялся и сравнявшись с ней заглянул в ее глаза, а там бездна увидела его. И если долго в нее вглядываться, то можно ощутить присутствие вечности в тебе. Что с ним и произошло. Тогда Алексея Федоровича повлекло к ней, и он точно завороженный притянул ее стан к себе и соединился, испробовав ее на вкус, своими губами. Она ответила взаимностью и больше их уже ничто не разделяло, с каждым мгновением они больше и больше проникали, друг в друга получая совместно власть над собой и, одновременно ощущая присутствия Бога в них. И были они уже не два, а один.

ГРАНДИОЗНЫЙ ПЛАН

Алексей Федорович, Алексей Федорович, вставайте давайте, уже обед, а вы все спите. Алексей Федорович откройте глаза, это я Петр Моисеевич. Вас же ждут. Просыпайтесь немедленно!

Прошла ночь показалась Алексею Федоровичу каким-то приятным наваждением. Евы Александровны уже не было, а вместо нее, Петр Моисеевич тормошил его за плечо.

Проснулись?! Ну наконец-то, я уже и не чаял вас добудиться. Думал все. Опозорюсь в конец. Гостей пригласил, а герой не явился, – сказал Петр Моисеевич. – Да, Алексей Федорович, вы сегодня же возвращаетесь на квартиру к Евгению Филипповичу. Слежки никакой нет. Я проверил. Можете быть покойны на сей счет.

Вы, наверное, это знаете? – спросил Алексей Федорович, сев на кровать.

Я, в этом совершенно уверен.

Вы у Евы Александровны не были?

Я пытался у нее справиться, но дверь в ее номер была заперта изнутри, видимо еще спит. Но она и не должна вас сопровождать, а потому оставьте мысли о ней и собирайтесь лучше охотней.

Больше ни слова не произнеся, Алексей Федорович принял утренний туалет, оделся, собрал вещи, и они с Петром Моисеевичем спустя час были уже в хорошо им знакомой квартире Азефа. Там на удивление Алексея Федоровича его встретили: Георгий Гаврилович Деказонов, Конрад Виктор Циллиакус, Акаси Мотодзиро и расхаживающий по гостиной Е́вно Фи́шелевич.

Вот и сладилось! Вот и свиделись снова, – подбежал к Алексею Федоровичу, и взяв его заруку, затряс ее Азеф.

Да, мне тоже очень приятно, но все это как-то неожиданно…. К чему, столько людей сюда пришли? – спросил, растерянно Алексей Федорович.

Это не совсем сторонние люди, как вы себе, это, ошибочно представляете, Алексей Федорович, которые собрались ради праздного удовольствия. Они, есть двигатель. Революционная направляющая сила, если, конечно, можно так выразиться, – маховик будущего вооруженного восстания в России, – сказал Петр Моисеевич.

Ага, долой царя! Да здравствует народ?! – сказал, улыбнувшись Алексей Федорович.

Проходите, проходите господа и рассаживайтесь вдоль стен комнаты, чтобы все всех видели, – за приглашал Азеф.

Господа, кто-то располагает последними новостями из России? – спросил Петр Моисеевич.

Так ведь, четвертого февраля, великий князь Сергей Александрович убит, – сказал Доказонов.

Хм, это наша работа, Каляев мастерски сработал, – уточнил Азеф.

Это на совести Николая, а еще что есть? – продолжал интересоваться Петр Моисеевич.

Да какие новости, Петр Моисеевич, все в политику норовят залезть, вот главная новость сегодня из России. Вы только посмотрите в день убийства великого князя Сергея Александровича, великий князь Константин Константинович, как президент Академии наук обратился к шестнадцати ее действительным членам, которые подписали записку трехсот сорока двух ученых о созыве земского собора. Так вот он попытался остановить этот вал интересантов обвинив тех, что они пытаются «из науки сделать орудие политики». Это прямые его слова. А ответ на его заявление знаете какой был? Это уж самая свежая новость. Через три дня состоялась сходка студентов Петербургского университета. На которой возникло целое движение, проникшее даже в Духовную академию. Приняли социал-демократическую резолюцию и под звуки революционных песен порвали в клочки портрет Николая. Вот как сегодня горит Россия. Потому надо разговор сегодня вести как поддержать и подкинуть еще революционных поленьев в ее топку, чтобы полыхнуло в заправду и надолго, – сказал Азеф.

Что вы предлагаете? – оживился Алексей Федорович.

Предлагать должны вы, а мы беремся исполнить, – впервые подал голос Мотодзиро Акаси.

У меня только одно надумано – боевое восстание, – сказал Алексей Феодорович.

Вы хотите это нахрапом осуществить? – Спросил Циллиакус.

Нет. Я в точности даже и не представляю, как это сделать, но другого выхода я не вижу.

Нужно, все тщательно взвесить, а потом подойти к решению, – сказал Деказонов.

Решение есть. Необходимо подготовить общественное мнение, чтобы развязать руки для действия, – сообщил Петр Моисеевич.

Как это? – Спросил Алексей Федорович.

Так. Вы должны организовать конференцию в Женеве по этому поводу. Японское правительство, готово, на эту цель, выделить вам необходимую финансовую помощь, размером в пятьдесят тысяч рублей, – сказал Мотодзиро Акаси.

Да, а оружие мы повезем из Лондона. Я возьмусь организовать его доставку на пароходе, – вставил Азеф.

Я, Алексей Федорович, являюсь главой комитета Партии социалистов-федералистов-революционеров Грузии. У нас, здесь, в Париже, выходит газета «Sakartvelo». Если вы решитесь написать статью или мы сделаем целую публикацию ваших статей в нашем издании, то это повлияет, я думаю, на общественное мнение французов. Уверен, они будут на вашей стороне, – сказал Деказонов.

У меня пока только есть письмо к душегубцу. Вот возьмите и прочтите. Может его, надобно, напечатать в вашей газете, чтобы помогло делу, – сказал Алексей Федорович и подал Георгию Гавриловичу, исписанный лист бумаги. Тот принял и сразу углубился в чтение.

Вот примите, это на ваше мероприятие. Отчет, прошу предоставить мне Петра Моисеевича, – сказал Мотодзиро Акаси и вытащил из кейса пять толстых пачек ассигнаций.

Реальные денежки, тут и на пароход хватит, – пролепетал Азеф.

Благодарствую конечно, но вот как мероприятие организовать я признаться не знаю. Я еще в Женеве не освоился, и потому в совершенном неведенье нахожусь, – сказал Алексей Федорович.

Ни о чем не беспокойтесь, хозяйственную часть я возьму на себя. Вы же сосредоточьтесь на идейном наполнении будущей конференции. Так, деньги я беру себе и отчет предоставлю наивернейший, – сказал Петр Моисеевич. – Господа, а есть еще какие-нибудь новости из России?

Вы, Алексей Федорович, не тревожьтесь, я вам берусь все подсказать и направить. Это не сложно, поверьте, я организовал в сентябре четвертого года Парижскую конференцию, и, хотя дело было хлопотное все же оказалось очень прибыльным, – сказал Циллиакус.

Я так же могу подключиться к организации конференции, если Петр Моисеевич будет не против, а новость, есть для вас одна. Могу сообщить… – Джорджадзе.

Конечно, я не против, чем больше участников, тем лучше, а какая новость-то у вас имеется?

Да пустячок, но любопытная. От приближенных, так сказать, – произнес Джорджадзе.

Не томите. Мы, все ждем, – сказал Петр Моисеевич.

Помните сентябрь, девять сот четвертого? Что было?

Земский съезд. Я, на нем присутствовал, – сказал Алексей Федорович.

А какое решение выразили делегаты? Постановление гласило: «Местное самоуправление должно быть распространено на все части Российской Империи, но для создания и сохранения всегда живого и тесного общения и единения государственной власти с обществом, на основе вышеуказанных начал, и для обеспечения правильного развития государственной и общественной жизни безусловно необходимо правильное участие народного представительства, как особого выборного учреждения, в осуществлении законодательной власти и в контроле за законностью действий администрации». Вот, примерно, так звучала формулировка.

А потом после съезда началась «банкетная компания». Под предлогом празднования сорокалетия судебных уставов, гуляли собрания в виде банкетов. На них представители либеральной оппозиции смело вещали о необходимости введения свобод и конституции, так же заявляли о важности политических реформ. В «банкетной компании» приняло участие около пятидесяти тысяч человек. Вы только задумайтесь сколько людей было вовлечено. Словом, в обществе началась дискуссия о новом политическом устройстве страны. А что печать? Она обо всем этом сохраняла молчание. В январе, к царю обратился, министр земледелия и государственных имуществ Алексей Ермолов с предложением создания закона, о введении выборной земской думы для предварительного рассмотрения важнейших законопроектов.

Сейчас после убийства великого князя Сергея Александровича, говорят, что в царской канцелярии готовится Высочайший рескрипт на имя, совсем недавно назначенного, министра внутренних дел Булыгина, о выработке закона создания выборного представительства от населения в государственных органах власти. Вы понимаете товарищи, какая это новость?

Самоуправление, в чистом виде, ну, а далее…, далее – парламент! – провозгласил торжественно, Циллиакус.

Самоуправление чудная вещь, все управляют, и никто ни за что не отвечает. Ладно мне пора уезжать в Россию. Предупреждаю на короткий срок. Думаю, на следующей неделе быть в Женеве. Алексей Федорович, вот вам пять тысяч и никуда не отлучайтесь от Евы Александровны, она нуждается в заботе, – сказал Петр Моисеевич.

Как?! Вы нас оставляете, а как же политическая дискуссия и планы на конференцию? – спросил Азеф.

У меня сегодня поезд на Петербург в семнадцать часов. Да вот еще что, Алексей Федорович у вас завтра встреча с поклонниками спиритических сеансов. И бомонд Парижа, непременно будет, учтите это. Художественная интеллигенция, жаждет видеть героя революции. Я все устроил, должно пройти как по маслу: вас встретят, введут и проводят. Теперь всего хорошего, всем желаю здравствовать, – сказал Петр Моисеевич и встав с дивана направился на выход из квартиры.

Я прочитал ваше послание, – прервал затишье, Деказонов, – славно, но этого мало, надо хотя бы еще пять таких посланий и хорошо бы к этому присовокупить обзорную статью. Сможете такое сделать?

Я постараюсь, а к какому сроку поспеть требуется? – Спросил Алексей Федорович.

Вы из Парижа, когда отбудете? – спросил Деказонов.

Я этого, не знаю, – сказал Алексей Федорович.

Они через два дня в Женеву отправятся, – уточнил Азеф.

Тогда, Алексей Федорович, постарайтесь к вашему отъезду что-то еще написать. И это уже будет две статьи, представленные парижской публике. Уверен они обратят на себя внимание, а когда вы будете в Женеве, то первым дело пишите мне регулярно о ходе подготовки Женевской конференции, а мы это с великим удовольствием опубликуем. Договорились?!

Хорошо. Сделаю, что в моих силах.

Так товарищи, давайте расходится, а то вдруг полиция нагрянет, а у нас тут собрание нелегально проходит. Я-то у них на крючке, хотел им отделение их сжечь, ячейку даже стал организовывать, но они всех похватали. Теперь, значит ищут пути, как бы и меня арестовать. Так что не думайте, что я вас выгоняю, просто надо меры предпринять. Конспирация прежде всего, это залог успешного революционного дела, которому мы все служим. Потому, вы уж не обессудьте на меня, – сказал Азеф, и все начали собираться.

SPIRITUALISM

В стенах École des Beaux-Arts de Paris (Школа изящных искусств Парижа), Алексей Федорович и Ева Александровна оказались через день после их посещения Лувра. Она находилась в центре известного квартала Сен-Жермен-де-Пре – на левом берегу Сены. Этот квартал характеризовался парижской творческой интеллигенцией, как район, где свободно живется всяким вольнодумцам.

На начало XX века во Франции приходится период третьей республики. За прошлый век французы пережили три революции (1830, 1848, 1870 гг), и поражение в Наполеона III во Франко-прусской войне, в результате которой ему пришлось сдаться в плен, что означало его низложение, а в стране тем временем произошла буржуазно-демократическая революция, которая уничтожила Вторую империю и установила Третью республику. Усилились конфликты власти с католической церковью, ратовавшей за ее полное отделение от государства. На этом фоне выросли милитаристские настроения во французском обществе и его стремление к реваншу за поражение в войне. Горечь поражения, обескураживала, ослабление влияния католической церкви и практически полное отсутствие цензуры привело к возникновению принятия обществом богемного образа жизни. Буржуазия потеснила аристократию, возрос спрос на произведения искусства способствовавший появления целой плеяды художников, поэтов и писателей, отражающих в своем творчестве состояния и призыв к пути дальнейшего развития французского общества. И потому, когда была направлена заявка в директорат школы на проведение спиритического сеанса, отказа не последовало поскольку в учебном заведении учитывали нынешнее безысходного состояние французского общества и влияния богемы на него.

Школа основана в 1671-м году благодаря протекции Кольбера первого министра короля Людовика XI (вначале находилась прямо напротив Лувра), а позже ее расширили путем присоединения Королевской академии живописи и скульптуры, созданной первого живописца короля Лебреном в 1648-м году. Автором ее архитектурного проекта был Феликс Дюбан, а в строительстве были использованы фрагменты ранее разрушенных зданий из разных частей Франции, что придало зданию уникальную оригинальность и связало его с разными историческими эпохами. Территория школы вся пропитана искусством, начиная с ворот, колонны обрамлены бюстами Николя Пуссена. А в центре двора школы на вершине колоннады стоит скульптура П. Пюже. В амфитеатре находится огромная фреска, принадлежащая перу Поля Делароша. На ней изображены семьдесят пять ярчайших художников от древности и до семнадцатого века – эта виртуозно исполненная работа символизирует величие изобразительного искусства. Ее художественная коллекция насчитывает около 2000 картин, 600 архитектурных элементов, более трех тысяч скульптур, 70000 фотографий, 45000 архитектурных чертежей, 65000 исторических книг. Исторически школа считалась главной цитаделью французского классицизма в искусстве. Среди её выпускников – Буше, Фрагонар, Давид, Энгр, Жерико, Делакруа, Дега, Моне, Ренуар, Сёра.

Во Дворце Этюдов, в наградном театре, где располагалась  панорамная настенная картина написана маслом  Полем Деларошом, длиной 27 метров, изображающую семьдесят пять великих художников всех возрастов в беседе, собранных в группы, главный последователь основателя французского спиритизма Аллана Кардека, можно сказать апостол спиритизма Леон Дени и его ближайшие единомышленники: Габриэл Деланом основатель журнала "Union Spirite Française" (Союз французских спиритистов) и Камилла Фламмарион астроном, и организовали встречу французского бомонда, для проведения сеанса спиритизма и популяризации психических явлений, в области спиритуализма.

Среди присутствующих были художники: Пабло Пикассо, Андре Дерен, Кис ван Донген, Фернан Леже, Хуан Грис, Морис де Вламинк, Клод Моне, Огюст Ренуар, Жан Беро, Пьер Боннар, Анри Матисс, а также поэты романской школы Жан Мореас, Франсуа Жамм, Поль Фор. Писатели: Анри де Ренье, Пьер Луис, Пьер Лоти, Клод Фаррера, Ромен Роллан, Анатоль Франс и Марсель Пруст.

Алексей Федорович и Ева Александровна были на этом собрании под патронажем «Общества друзей русского народа». Его председатель, Анатоль Франс известный как писатель Жак Анатоль Франсуа Тибо, постоянно крутился вокруг них представляя им всех гостей.

– Un grand sommeil noir

Tombe sur ma vie:

Dormez, tout espoir,

Dormez, toute envie!

Je ne vois plus rien,

Je perds la mémoire

Du mal et du bien…

O la triste histoire!

Je suis un berceau

Qu'une main balance

Au creux d'un caveau:

Silence, silence!

«Я в черные дни…»

Я в чёрные дни

Не жду пробужденья.

Надежда, усни,

Усните, стремленья!

Спускается мгла

На взор и на совесть.

Ни блага, ни зла —

О, грустная повесть!

Под чьей-то рукой

Я – зыбки качанье

В пещере пустой…

Молчанье, молчанье!)

(Поль Верлен:)

Перевод Ф.Сологуба

Процитировал Верлена, Яннис Пападиамантопулос, в литературе известный как Жан Мореа́с, и протянул руку Алексею Федоровичу. Анатоль Франс стал бегло переводить на русский продекламированное стихотворение. Алексей Федорович, почти ничего не понял, но в ответ пожал руку Мореасу и заулыбался.

Обожаю французскую поэзию. В ней столько шарма. Ничего не понимаешь, а все одно, как-то на душе тепло становиться, – сказала Ева Александровна.

C'est le passé, maintenant voici: (Это было когда-то, теперь вот:) – сказал Янис.

Seulement aux morts mon visage est tourné,

Je ne suis pas d'accord avec ma gloire,

Le grain de mes sillons vit un corbeau,

Je ne récolterai pas la moisson, même si je laboure et sème.

Mais je ne me Plains pas. Laissez Aquilon en colère,

Laissez-moi stigmatiser, laissez qui veut-fistule:

Et si votre, Oh Lyra, tintement silencieux

Plus habile chaque jour devient plus propre?

«Лишь к мертвецам лицо обращено мое…»

Лишь к мертвецам лицо обращено мое,

Я все не сговорюсь со славою своею,

Зерном моих борозд живится воронье,

Мне жатвы не собрать, хоть я пашу и сею.

Но я не сетую. Пусть злится Аквилон,

Пускай меня клеймят, пускай кто хочет – свищет:

Что нужды, если твой, о лира, тихий звон

Искусней с каждым днем становится и чище?

(Жан Мореа́с:).

(Перевод: Б. Лившиц)

Все дело в том, что он пытается вдохнуть в поэзию утраченный «латинский» дух трезвости, внутренней собранности и моральной силы, создать «романскую школу». Однако, если в полемике о формальных качествах литературы ему, как представителю «неоклассицизма» удается кое-что противопоставить символистам, то изменить дух поэзии, избавиться от пессимизма ему явно не под силу. И это, очень печально, – сказал Анатоль Франс.

Ne vous y trompez pas (Не заблуждайтесь), – сказал неожиданно появившийся перед ними, Жори́с-Карл Гюисма́нс, чиновник Министерства Внутренних Дел Франции. Как хобби или увлечение, у него было писательство. – Tout l'art antérieur servait la beauté. Le nouvel art doit servir la vérité. Il n'y a donc pas de sélection, pas de thèmes interdits pour l'art! La vertu et le vice sont tout aussi importants pour l'artiste. Que la plume de l'écrivain, le pinceau du Scribe vivant, le couteau du sculpteur capturent la nature telle qu'elle est, «non lavée», non peinte, vierge. (Все предшествующее искусство служило красоте. Новое искусство должно служить истине. Поэтому никакого отбора, никаких запретных тем для искусства нет! Добродетель и порок одинаково важны для художника. Пусть же перо писателя, кисть живописца, резец скульптора запечатлеют природу, как она есть, «неумытую», неприкрашенную, первозданную.)

Алексей Федорович с Евой Александровной в страхе переглянулись, а Анатоль поспешил их успокоить, сказав, что у Жорис-Карла большой талант в литературе и он скорей писатель нежели чиновник министерства.

Vous savez, je suis ici pour deux raisons. La première est de vous voir Monsieur Karamazov. Ne soyez pas surpris, mais nous, au ministère, connaissons votre arrivée. J'ai de la sympathie pour vous. Vous êtes le héros de votre peuple, ce n'est pas douteux. Et par type d'activité, bien sûr. Et la deuxième raison de ma visite ici, c'est que cette année, j'ai un cancer et je veux bien sûr savoir ce qui m'attend. Vous savez, tout le monde veut percer le secret de la mort. (Вы знаете, я здесь по двум причинам. Первая, это увидеть вас месье Карамазов. Да, не удивляйтесь, но нам, в Министерстве, известен ваш приезд. Я питаю к вам скрытые симпатии. Вы герой своего народа, это несомненно. Ну и по роду деятельности конечно же. А вторая причина, моего визита сюда, это то, что в этом году у меня обнаружен рак и я конечно хочу узнать, что ждет меня впереди. Вы понимаете, каждый хочет разгадать секрет смерти.) – продолжил он, после того как Анатоль дал необходимые пояснения.

Как только Жори́с-Карл завершил свой монолог, он так же загадочно удалился, а Анатоль повел их к светскому льву, писателю обративший внимание читающей публики на ассоциативный характер человеческого мышления, Марселю Прусту.

Вы знаете, его не интересует действительность, она для него слишком скучна. Его занимает, то, как реагирует человеческое сознание на его изменения. Он, наверное, первый воспроизвел художественный анализ психического состояния человека, находящегося в нашей реальности. В каком-то смысле, он пошел дальше реализма и натурализма, открыв новые границы в литературе, – сказал Анатоль и коротко представил их ему.

Oh, mon conseil: concentrez-vous sur vos sentiments aujourd'hui et vous comprendrez beaucoup de choses. (О, мой вам совет: сосредоточьтесь сегодня на своих чувствах и вам многое станет понятно), – сказал он, очаровательно улыбаясь.

Spiritisme et socialisme, il y a quelque chose de lié à ces concepts, (Спиритизм и социализм, есть что-то родственное в этих понятиях), – присоединился к ним Ромен Роллан, -une sorte de mise à jour qu'ils portent, bien que quelle mise à jour peut apporter la mort? Mais alors que je suis imprégné des vérités du socialisme, la joie sans limite m'envahit, je sens une vie infinie s'ouvrir devant moi. Je n'ai jamais vu une telle lumière. Ils disent que quand une personne meurt, elle voit aussi beaucoup de lumière, apparemment il comprend une nouvelle idée. On m'a dit ici que vous êtes le même Karamazov qui a fait la révolution en Russie. Vous portez l'illumination, votre patrie mourra si les idées du socialisme ne s'épanouissent pas en elle. Dites-vous êtes prêt à les porter? (какое-то обновление они несут, хотя какое обновление может принести смерть? Но по мере того как я проникаюсь истинами социализма, беспредельная радость овладевает мною, Я чувствую, как передо мною открывается бесконечная жизнь. Я никогда еще не видел такого света. Говорят, что когда человек умирает, он тоже видит много света, видимо он постигает новую идею. Мне тут сказали, что вы и есть тот самый Карамазов, что совершили революцию в России. Вы несете просветление, ваша Родина умрет, если в ней не расцветут идеи социализма. Скажите вы готовы их нести?)

Да, я готов, – ответил Алексей Федорович, как только ему на ухо перевел слова Роллана, Анатоль.

S'il y a un espoir d'éviter la mort qui menace l'Europe moderne, et votre Russie et elle et notre société, elle et votre art, alors cet espoir réside dans le socialisme. C'est seulement en lui que je vois le début de la vie. Au cours des cent prochaines années, l'Europe et votre Russie seront socialistes, ou ils cesseront d'exister. Je veux travailler dur pour faire revivre l'art que, avec le guide, je vois à la lumière d'un nouvel idéal. L'art bourgeois est frappé par l'infantilisme sénile, et c'est la fin de son développement. Jusqu'à présent, j'ai cru que l'art était voué à la mort. Non, un art s'éteindra et un autre s'enflammera. Je veux montrer la prochaine mise à jour des sujets et des acteurs, la santé harmonique, le droit viril d'un nouvel art à exister. (Если есть какая-нибудь надежда избежать гибели, которая угрожает современной Европе, и вашей России и ее и нашему обществу, ее и вашему искусству, то надежда эта заключается в социализме. Только в нем усматриваю я начало жизни. В течение ближайших ста лет Европа и ваша Россия будет социалистической, или они перестанут существовать. Я хочу работать изо всех сил над возрождением искусства, которое вместе с Гедом я вижу в свете нового идеала. Буржуазное искусство поражено старческой инфантильностью, а это – конец его развития. До сих пор я считал, что искусство обречено на гибель. Нет, угаснет одно искусство и возгорится другое. Я хочу показать предстоящее обновление сюжетов и действующих лиц, гармоническое здоровье, мужественное право нового искусства на существование.)