Братья Карамазовы. Том 3. Книга 2

Сергей Вербицкий

Братья Карамазовы. Том 3. Книга 2

По Посвящается: Sare Ssheynker

мотивам одноименного

романа Ф.М. Достоевского

И, отойдя немного, пал на землю

и молился, чтобы, если возможно,

миновал Его час сей;

и говорил Авве Отче все возможно Тебе,

пронеси чашу сию мимо Меня,

но не чего Я хочу, а чего Ты.

(Евангелие от Марка. Гл. 14. Ст.35,36)

От автора.

Книгу, которую Вы держите в руках это третий том, второй книги, трилогии «Братьев Карамазовых». Действие третьего тома, второй книги, продолжает первую без временных перерывов. В ней перед нами развернется картина судьбы Алексея Карамазова, его пребывания в Западной Европе на фоне заката христианско-гуманитарной идеи, под натиском наступающей мысли об материалистическом устройстве мира, где цель оправдывала средство.

В тексте романа присутствуют художественные вставки из других произведений. Это авторский способ открытой метафоры, призванный на чувственном уровне раскрыть внутреннее состояние героя или сложившуюся ситуацию.

Так же роман изобилует историческими материалами в художественной обработке. В целом все произведение продолжает традиционно уже сложившийся стиль литературного направления документального реализма с вариацией экзистенциализма и вытекающей из него феноменологии. В этом автор пытается исследовать проблему метафизического происхождения человеческой души.

Книга содержит изобразительные описания противоправных действий, но такие описания являются художественным, образным, и творческим замыслом, не являются призывом к совершению запрещенных действий. Автор осуждает употребление наркотиков, алкоголя и сигарет. Пожалуйста, обратитесь к врачу для получения помощи и борьбы с этой зависимостью.

ПРОЛОГ

„All doctrines relating to the creation of the world, the government of man by superior beings, and his destiny after death, are conjectures which have been given out as facts, handed down with many adornments by tradition, and accepted by posterity as "revealed religion". They are theories more or less rational which uncivilised men have devised in order to explain the facts of life, and which civilised men believe that they believe.“

The Martyrdom of Man (1872), Chapter II, "Religion", p. 138.

William Winwood Reade

„Все доктрины, касающиеся сотворения мира, управления человеком высшими существами и его судьбы после смерти, являются домыслами, которые были выданы за факты, переданы со многими украшениями традицией и приняты потомками как "богооткровенная религия". Это более или менее рациональные теории, которые придумали нецивилизованные люди, чтобы объяснить факты жизни, и в которые цивилизованные люди верят, что они верят“.

«Мученичество человека» (1872), 2 Глава, «Религия», стр. 138.

Рид, Уильям Уинвуд

ЧАСТЬ I

PARIS

Tout commence à Paris – Все начинается с Парижа. Но задолго до французов и даже римлян. В третьем тысячелетии эпохи неолита на берегах Сены появились первые индоевропейские поселенцы. Река текла по болотистой равнине, омывая разбросанные там и сям островки. На ее берегу, позже, за тысячу лет до появления самой передовой на то время, цивилизации римлян, на острове Секваны, современное название Сите, кельтскими племенами паризиями было основано поселение Lutum (лат.)– грязь.

В середине первого века до Рождества Христа, Гай Юлий Цезарь, пришедший в эти места, назвал его Лютецией – Civitas Parisiorium (лат.) – город паризеев, от этого происходит тононим слова Париж.

В пятьдесят втором году, до Рождества Христа, римляне со второй попытки сожгли Лютецию и на правом берегу заложили новый город, коим и стал современный Париж, таким, каким мы его и знаем. И над этим городом любви, уже полторы тысячи лет парит дух его покровительницы, святой Генове́фы, по французскому имени Женевьеве Парижской.

В 481 году от Рождества Христа, престол Французского королевства занял сын Хельдерика, короля Франков, из династии Меровинтов, по имени Хлодвиг. Близость Геновефе к королевской семье была настолько плодотворна, что под ее благотворным увещеванием он, будучи язычником, принял решение принять в сердце свое Христа. Что благотворно повлияло на всю историю Франции. Крещение было совершено в Реймсе святым епископом Ремигием в 496 году от Рождества Христа, и позже уже все короли Французского престола короновались именно в Реймсе. Несомненно, трудно переоценить роль Геновефе в этом священном акте и потому можно смело сравнить ее с княгиней Ольгой в крещении Руси.

В этот благословенный город света, столицу пятой республики – Париж, и прибывают в начале февраля 1905 года, от Рождества Христова, Алексей Федорович Карамазов, Ева Александровна Шуберт и Петр Моисеевич Рутенберг.

«Страсбургская платформа» – Восточный вокзал: Gare de l’Est, встретил их необыкновенно чудесной погодой, ясно светило солнце на небе не было ни единого облака и дух яростных политических, культурных, художественные и социальных переворотов человеческого сознания: от Реформации до канкана, кубизма Пикассо, от моды до архитектуры и кинематографа ворвался в них.

Сев на подошедший омнибус, что-то вроде большой двухэтажной кареты на конной тяге и вмещавшей до двух десятков пассажиров. Они расположились не внутри фургона, а на его крыше, так называемом империале. Легкий ветерок обдувал их лица и они с удовольствием вертели головами во все стороны, рассматривая архитектуру проезжающих по улицам домов.

Они выехали на улицу Бонапарте и сошли с онибуса не далеко от 32 дома. В нем на втором этаже располагалась квартира, Азефа Евно Фишелевича  глава боевой организации партии эсеров. На его счету организация и успешное проведение ряда терактов, в числе которых – убийство Великого князя Сергея Александровича. В то же время, он как агент Охранного отделения полиции, раскрыл и выдал ей множество революционеров. Вот к нему-то вся компания и направилась.

Им открыл круглолицый, довольно упитанный мужчина лет тридцати шести. При виде гостей он расплылся в улыбке.

Поджидаю, поджидаю. Входите в комнаты, —сказал он, пропуская вперед прибывших.

Алексей Федорович и Ева Александровна как-то не задержались и проследовали в гостиную, а Петр Моисеевич, напротив, подошел к Евно Филшеловичу и что-то ему зашептал на ухо.

Непременно, непременно, все будет улажено. Вы не обременяйтесь этой заботой, я уже обо всем подумал, – сказал Азеф.

После этого Петр Моисеевич отошел от него и направился в гостиную к остальным. Как только все положили вещи и расселись Евно Фишелович встал в центре комнаты, выпятил живот, засунул руки в карманы брюк и принял серьезный вид.

Алексей Федорович, я вас отдельно приветствую и очень, очень рад вас видеть.

Спасибо, – поежившись на диване, ответил Алексей Федорович.

А мы с вами уже встречались. Не помните? Евгений Филиппович, – сказал Азеф и протянул руку для приветствия.

Признаться, нет, но очень приятно, – ответил Алексей Федорович и пожал протянутую руку.

Ну как же, вы тогда в Женеве, с этой дамой к нам в столовую заходили и вас

нашей партии представили. Так я там я тоже был.

Людей было много, Алексей Федорович просто запамятовал, – сказал Петр Моисеевич.

Да. Тогда это была Женева, теперь вы в Париже, и я надеюсь, что мой образ, Алексей Федорович не сотрется из вашей памяти. Итак, Петр Моисеевич, как мы поступим?! Мне совершенно очевидно, что Алексей Федорович должен остаться у меня, благо имеется в наличии свободная комната, а вы и прибывшая с вами дама должны остановиться в отеле, как мне кажется.

Разумеется, мы так и поступим, если Алексей Федорович не будет против, – сказал Петр Моисеевич.

Я даже не знаю, может лучше Еве Александровне остановиться в квартире, все лучше, чем казенное жилье, а мы в отель?

Нет, нет, позвольте Алексей Федорович, вы слишком значимая фигура для нашей партии и потому вам мы должны предоставить лучшие условия для проживания, – сказал Азеф.

Нет, я не могу здесь остаться. Полиции наверно уже известно, что я здесь, а значит мне нужно место по надежней. Я предлагаю Петру Моисеевичу здесь остаться и оглядеться, а нет ли глаз полиции, а мы с Евой Александровной поселимся в гостинице. Когда выясниться что слежка за домом не ведется я займу комнату.

Хм, Я не знаю, что сказать! – удивился Азеф.

Нет, изюминка, конечно, ваших умозаключениях содержится, но это меняет все наши планы, – сказал Петр Моисеевич.

…если тупик, то может Ева Александровна выскажет свои соображения, – сказал растерянно Алексей Федорович.

Я, я. Да я как-то и не готова определиться в этом вопросе. По мне, что лучше для самого Алексея Федоровича, то лучше и для общего дела, – сказала Ева Александровна.

Ну день, другой погоды не сделает…, что скажете Петр Моисеевич? – сказал Азеф.

Рискнуть можно, если вам будет так спокойней Алексей Федорович, то я готов остаться здесь на два дня, но только помните, через два дня вы переедете сюда. Согласны? – сказал Петр Моисеевич.

Хорошо, – ответил Алексей Федорович.

Тогда пойдемте в отель, я вас поселю, он здесь не далеко, – сказал Петр Моисеевич.

Все встали и вышли снова на улицу. Белое четырехэтажное здание находилось по улице des Beaux Arts, и дом № 13. Алексей Федорович, особенно обратил внимание на его номер. «Что это? Суеверие?» – спросил он себя. И отмахнувшись от этой мысли прошел во вход мимо белых встроенных колон.

Разместились довольно быстро и удобно в номерах на третьем этаже. Как только Алексей Федорович, оказался один, он не стал разбирать вещи, а просто лег на кровать и расслабился. Мысли сами собой водили хоровод в его голове, и он поплыл за ними позабыв кто он, что он и где он. Его душа превратилась в зеркало, он заглянул в нее и как ни всматривался, ничего не видел: «Пустота», – пришло на ум Алексею Федоровичу. «Все умерло», – заключил он. И тут раздался голос Ленина: «Дело сделано!»

«К смерти»

Я в жизни обмирал и чувство это знаю,

Где мукам всем конец и сладок томный хмель;

Вот почему я вас без страха ожидаю,

Ночь безрассветная и вечная постель!

Пусть головы моей рука твоя коснется

И ты сотрешь меня со списка бытия,

Но пред моим судом, покуда сердце бьется,

Мы силы равные, и торжествую я.

Еще ты каждый миг моей покорна воле,

Ты тень у ног моих, безличный призрак ты;

Покуда я дышу – ты мысль моя не более,

Игрушка шаткая тоскующей мечты.

Афанасий Фет.

ПОЗНАНИЕ ЖИЗНИ

Утро следующего дня разбудило Алексея Федоровича проливным дождем. Его капли барабанили по подоконнику с такой силой что буквально по всей комнате звучала барабанная дробь. Спать в таком шуме было нестерпимо, и Алексей Федорович встал с кровати. Утренний туалет, завтрак прошли довольно скоротечно.

Ева Александровна, сидевшая с ним в ресторане, скучала, но стоило появиться Петру Моисеевичу, она оживилась.

Доброе утро, Алексей Федорович. Ева Александровна, мое почтение. Разместились. Ночь. Прошли без осложнений? – С ходу спросил Петр Моисеевич.

Да. Спасибо вашим заботам, – откликнулась Ева Александровна.

Тогда к делу, медлить не будем. Поскольку мы с вами только что с дороги. Я решил сегодняшний день посвятить отдыху, нет, разумеется, у меня есть дела, мне отдых сегодня претит, поскольку с вами Алексей Федорович хочет встретиться один очень значительный человек. Я все устрою и если все будет хорошо, то завтра вы с ним свидитесь и думаю, что для вас это будет очень полезно. А пока отдыхайте, сегодня. Лувр ждет вас. Вот деньги на расходы, думаю достаточно чтобы провести время в удовольствие, – сказал Петр Моисеевич и положил бумажные купюры на стол.

Алексей Федорович и Ева Александровна созерцательно наблюдали за ним.

Что ж, вы оставляете нас одних? – Спросила Ева Александровна.

Да, оставляю вас на ваше усмотрение. Теперь позвольте отклонятся и удалиться, чтобы завтра зайти за вами Алексей Федорович и ввести в курс наших планов на счет вас. Так что, до скорого, – сказал Петр Моисеевич и ушел.

Они посидели еще немного и покинули отель направившись пешком к улице Бонапарте к набережной Малакэ, а там по мосту дю Карраузель, они подошли и во всей красе увидели монументальный шедевр архитектурной мысли – Лувр.

Люпира – сторожевая башня на языке тогдашних франков и вошло в обиход при царе Филиппе-Августе. Он начал строительство стены в 1190 году, а окончили работу только в 1210 году. Одна из высоких башен получила название Луврской. Около нее находился луг, рядом с которым впоследствии выстроили королевский замок. Назвали сооружение крепостью от нее утвердилось название от одной из башни – Лувр.

Расположенный на правом берегу Сены, он стоит как бы особняком, неприметным строением, но стоило им войти в его объятья, и они увидели и почувствовали его молчаливое волшебство и величие. Они попали внутрь него через Львиные ворота. Зайдя через Павильон часов, они спустились на цокольный этаж крыла Denon, и начали осмотр увидев собранные коллекции египетских древностей, ассирийских и финикийских цивилизации. Этрусские и греческие вазы (коллекция Кампаны) и погребальных урн. От увиденного Алексея Федоровича посетила мысль: человек стремиться к устроению пира и радости от обретенной жизни и в ходе этого праздника идет постоянная подготовка к венцу его бытия – смерти.

И едва они вошли в античный отдел, располагавшийся на первом этаже, и прошли по длинной анфиладе комнат и попали в небольшой зал № 74, и перед ними возникла, белым призраком, невысокая скульптура, стоящая по середине, на туманном фоне старых стен Венеру Милосскую (Aphrodite? Venus? De Milo) – Греческая Богиня любви и красоты.

Она стояла слегка наклонённая, ее маленькая голова на стройной шее являла образ задумчивости. Приподнятое правое плече и опущенное левое, демонстрировали асимметрию на фоне гибкого изогнутого стана. Мягкость и нежность кожи Венеры оттеняет соскользнувшая на бедра драпировка. Она буквально источала собой чарующую красоту и женственность.

Алексей Федорович, при виде ее застыл на месте, а Ева Александровна сделала шаг и выдвинулась чуть вперед.

И целомудренно и смело,

До чресл сияя нагой,

Цветет божественное тело,

Неувядающей красой

Под этой сенью прихотливой

Слегка приподнятых волос

Как много неги горделивой

В небесном лике разлилось!

Так, вся дыша пафосской страстью

Вся млея пеною морской

И все победной вея властью

Ты смотришь в вечность пред собой

Афанасий Фет.

Продекламировала Ева Александровна.

Ты смотришь в вечность пред собой, – повторил шепотом Алексей Федорович, – это кто так выразился?

Это Фет, – чуть слышно, ответила Ева Алексадровна.

Алексей Федорович поднял глаза на статую и увидел, что она смотрит чуть выше его головы. «Смерть, часть вечности она переходит в нее в состояние существа, безусловно не подлежащего времени, то есть не имеющего ни начала, ни продолжения, ни конца во времени, но содержащего за раз, в одном нераздельном акте, всю полноту своего бытия, такова вечность существа абсолютного. И душа восходит к вечности, но осознать ее без веры, через дух, как все вокруг осознает человек, не может. Потому что сознание подвижно, оно постоянно движется к истине, что есть Бог, а вечность статична и потому без познания Сущего невозможно всеобщего бытия человеческого сознания в ней. Объемля и пронизывая ее мельчайшими частицами тайным образом, пребывает в ней Создатель, который есть Жизнь. И если возможно обретение душой вечности, то только через Него. Ибо Бог есть Сущий и с Ним вечность обретает сущность, без которой невозможно ее естество», – так явилось Алексею Федоровичу, когда он уловил на себе взгляд Венеры.

Он покаянно опустил голову, взгляд его потух и наступила во всем организме тяжесть. Но сделав несколько шагов, вдруг последовало заметное просветление, зовущее продолжить следовать пути, уже избранному им, и обещавшую надежду на обретение чего-то иного и необычного, неведанного и полной тайны загадки его будущего.

Алексей Федорович, взбодрился и подхватил настигшее его вдохновение предприняв робкую попытку дальнейшего осмотра представленных в Лувре художественных коллекций, сулящих познания им новых возможностей в неожиданных поворотах картин его жизни.

Они поднялись на второй этаж и вошли в залы Большой галереи и уже в четвертом зале на Алексея Федоровича сошло, словно наваждение. Старинный Дух Лувра молвил ему слово Леонардо: «Истинная любовь сказывается в несчастье. Как огонек, она тем ярче светит, чем темнее ночная мгла». И перед ними предстало творенье Андреа Монтеньи «Святой Себастьян». Мраморная безжизненная фигура Себастьяна привязана к полуразрушенной к разрушающейся античной статуе. За счет низкой перспективы тело Святого выпукло выступает на передний план картины. Голова и глаза, обращенные к Небу, выдают его полное отрицание происходящего с ним, ясно демонстрируя торжество трансцендентной веры перед страданиями тела, являя превосходство духа над материей.

Он все еще является представителем языческого мира, но уже налицо падение греко-римских идолов и уход их в небытие. Картина, как яркий образ утверждения Христианства над идеалами античного мира, через самопожертвование.

В облаке, в верхней части картины, слева, видна фигура всадника. вспоминается «Золотя легенда», где изложена версия, согласно которой имя Себастьян происходит от слова basto – «седло», а значит, Церковь – это конь, Святой – седло Иисуса, а сам Иисус – всадник.

И вот мысль при виде его застала Алексея Федоровича: «Смело жертвуй собой и в этом обретешь жизнь себе». И он подумал: «Мир, Царизма, старый и обветшавший, тоже рушится и я привнесу в него революционную идею нового мира. Пусть мне суждено стать мучеником, но зато наступит мир равенства и добра. И уже не будет, ни богатых, ни бедных. Хозяева и слуги уйдут в прошлое. Даешь классовое равенство. Да здравствует революция и в ней спасение России».

Надо же, этот святой больше статуя, чем человек. Довольно странное ощущение, вы не находите Алексей Федорович? Пойдемте дальше, мне хочется жизни, – сказала Ева Александровна и они пошли в глубь по галерее.

Они миновали пятый, восьмой и двенадцатый залы, где представлена Итальянская живопись от 13 до 18 века. Увиденное их потрясло, со стен крыла Denon натуральным образом изливалась вся известная человеческому глазу палитра красок и оттенков, дающих представление о красоте. Испытав на себе огромные чувства в познании красоты, внимая попыткам художникам итальянской живописи разного времени передать ее, они довольно утомились и хотели передохнуть, где-нибудь. Но какое-то странное ощущение их манило продолжить осмотр. И вот истинная, совершенная красота порождающая жизнь встретила их в небольшом, тринадцатом зале, куда они пришли в конце этого пути. Повернув голову направо и их взору, явилась бесконечность, через, которую осуществился исход подлинного чуда, явленное Богом человеку.

На стене висело маленькое полотно, размером семьдесят семь на пятьдесят три сантиметра, «Портрет госпожи Лизы Джoкoндo» («Ritratto di Monna Lisa del Giocondo»), исполненное итальянским эрудитом эпохи Высокого Возрождения, активно работавший как живописец, рисовальщик, инженер, ученый, теоретик, скульптор и архитектор Леонардо Да Винчи.

Картина написана в эпоху развития итальянского искусства в XV веке, Кватроченто (итал. quattrocento, «четыреста», сокращенно от mille quattrocento – «тысяча четыреста»), маслом на доске из тополя. Мастер тщательно выложил изображение из кусочков окаменевшей смолы, а самые мелкие детали высыпал из лучистой каменной крошки.

На ней изображена не просто женщина, а скорей дама некоего средневекового рыцаря. Подобные образы очень часто эксплуатировались в то время, которая сидит в кресле. Расположилась за парапетом на фоне не абстрактного, а вполне конкретного пейзажа открывавшимся из окон местного замка. Пустынная местность с извилистыми потоками и озером, окружённым снежными горами, она простирается к высоко поднятой линии горизонта. Это окрестности североитальянского городка Боббио. У моста видны цифры 72. Указание на 1472 год, когда протекающая мимо Боббио речка Треббия вышла из берегов, снесла старый мост и вынудила властвовавшее в тех краях семейство Висконти возвести новый.

Таким образом сложился контраст, содействующий повышенной пластической осязательности фигуры и её плавного, обобщённого силуэта с уходящим в туманную даль, похожим на видение пейзажем с причудливыми скалами и вьющимися среди них водными протоками. Этот ландшафт придаёт самому образу женщины величественность и одухотворённость. Благодаря пейзажу, удалось создать не портрет конкретной личности, а универсальный образ

При написании картины Леонардо использовал технику сфумато, которая выполняется почти прозрачной тонкой штриховкой и позволяет сделать переходы между линиями, цветами и тонами. Эффект размытости похож на исчезающий дым. Все изображенное на полотне должно проникать одно в другое, дышать. Термин происходит от итальянского «sfumate» – «приглушить» или «дымка». Сфумато явилось «Живой водой» Эпохи Возрождения.

В живописи этот метод относят к процессу наслоения тонких глазурей полупрозрачной краски таким образом, что не остается никаких видимых мазков при переходах тонов или четких линий, разделяющих светлые и темные области.  Их толщина около четверти миллиметров, не доступных для распознания ни под микроскопом, ни с помощью рентгена.

Леонардо использует сфумато, чтобы создать естественную градацию теней для своей Мона Лизы. Известно, что ее композиция построена на «золотых треугольниках». Эти треугольники в свою очередь являются кусками правильного звездчатого пятиугольника. Но здесь нет никаких тайных смыслов. Техникой пространственной перспективы, Леонардо добился наибольшей выразительности портрета.

Героиня произведения – это флорентийка Лиза Мария Герардини (Лизе дель Джокондо), в последствии Мона Лиза дель Джокондо, молодая жена видного флорентийского торговца шелками флорентийца по имени Франческо дель Джокондо, в переводе «веселый». Он был большим поклонником искусства и живописи, покровительствовал художникам. Именно ему принадлежала идея заказать портрет супруги в честь рождения первенца. Моне Лизе тогда исполнилось 24 года.

Мона Лиза сидит в кресле на балконе или на лоджии, одна ее рука лежит на подлокотнике, образуя нижнюю сторону прямоугольника, а ладонь второй накрывает её сверху, делая композицию целостной. Поскольку на изображённой даме вуаль, которая может свидетельствовать о недавней кончине кого-то из близких, улыбка воспринимается некоторыми как грустная и меланхоличная. У неё выбриты брови и волосы на верхушке лба. Конец XV – начало следующего столетия известны тем, что в моде тогда были полностью удаленные брови. Дама, изображенная на полотне, следила за всеми тенденциями стиля, а потому брови у нее и были выщипаны. Это изображение всякому, кто хотел бы видеть, показывает до какой степени искусство может подражать природе и дает возможность постичь это наилегчайшим образом, ибо в этом произведении воспроизведены те мельчайшие подробности, какие только может передать тонкость живописи. Поэтому глаза имеют тот блеск и ту влажность, какие обычно видны у живого человека, а вокруг них переданы все те красноватые отсветы и волоски, которые поддаются изображению лишь при величайшей тонкости мастерства. Ресницы, сделанные наподобие того, как действительно растут на теле волосы, где гуще, а где реже, и расположенные соответственно порам кожи, не могли быть изображены с большей естественностью. Нос со своими прелестными отверстиями, розоватым нежными, кажется живым. Рот, слегка приоткрытый с краями, соединенными алостью губ, с телесностью своего вида, кажется не красками, а настоящей плотью. В углублении шеи при внимательном взгляде можно видеть биение пульса.

Облик – ее необыкновенный, он будто бы постоянно следящий за созерцателем взгляд, который излучает разум и волю. Но еще большую загадку представляет собой всемирно известная улыбка Джоконды. Она еле уловима, а ее смысл, кажется, ускользает от зрителя. Именно эта неуловимость привносит в образ нечто, порождающее желание вглядываться в него вновь и вновь. В мировом искусстве найдется очень мало портретов, которые смогут сравниться с «Моной Лизой» силой выражения человеческой индивидуальности, переданной в единстве интеллекта и нрава. Там, где находится картина «Мона Лиза», витает дух тайны и загадочности. Известный портрет да Винчи отличается от всех остальных запечатленных изображений периода кватроченто необычной интеллектуальной заряженностью. От «Джоконды» исходит чувство силы, которое является органическим сочетанием ощущения личной свободы и внутренней собранности. Улыбка женщины никоим образом не выдает пренебрежения или превосходства. Она воспринимается как результат полного самообладания и спокойной самоуверенности.