Стоик

– Такой народ! Такие невежи! – кричал он. – Ты почему мне не сказала, что эти газетчики там будут? Актеров одних уже вполне хватает, а тут еще и эти газетные твари, сующие нос в чужие дела, эти искатели славы, пришедшие с твоими подружками-актрисками! Черт!

– Но я же не знала, что они придут, Брюс, – взмолилась Розали, бледная и живописная, она старалась, как могла, пытаясь поджарить тост на газовой горелке. – Я думала, там будут только звезды этого шоу.

– Звезды! Ты называешь этих людишек звездами! Если они звезды, то я целая звездная система! – (Это сравнение целиком и полностью прошло мимо Розали, которая понятия не имела, что он имеет в виду.) – Ох уж эта чернь! Да вы звезды от керосиновой лампы не можете отличить!

Потом он зевнул, спрашивая себя, когда уже он наберется мужества собраться с силами и уйти от нее. Сколько еще будет продолжаться это падение? Сравняться с девицами, жалованья которых едва хватает им самим, и на их деньги пить и играть в азартные игры с людьми, сравняться с которым в расходах у него не было ни малейшей надежды.

– Боже мой, нет, это невыносимо! – воскликнул он. – Я ухожу, я больше ни минуты здесь не могу оставаться. Слишком уж это унизительно!

Он прошел к двери, потом вернулся, встал, сердито запустив руки в карманы. Розали безмолвно стояла перед ним. Страх мешал ей открыть рот.

– Ты что – не слышишь, что я говорю? – прокричал он. – Так и будешь стоять тут, словно манекен? Ох уж эти женщины. Вы либо царапаетесь, как кошки, либо ложитесь, и из вас слова не вытянешь! Господи, если бы мне только удалось найти женщину, у которой есть хоть немного здравого смысла в голове, я бы… я бы…

Розали посмотрела на него, мучительная улыбка искривила ее рот.

– Ну, и что бы ты сделал? – тихим голосом спросила она.

– Я бы остался с ней. Я бы даже, может быть, полюбил ее! Но бог ты мой, какой от этого прок? Вот он я, застрял в этой дыре, а чего добился? Я принадлежу иному миру, и я собираюсь вернуться в него! Нам с тобой придется расстаться. Иного не дано. Я больше так и дня не собираюсь жить.

С этими словами он подошел в стенному шкафу, вытащил свою шляпу, пальто и двинулся к двери. Но Розали встала на его пути, обхватила его руками, прижалась лицом к его лицу. Она плакала.

– Ах, Брюс, пожалуйста! Что я такого сделала? Неужели ты больше меня не любишь? Разве мало того, что я исполняю все твои желания? Я у тебя ничего не прошу, ведь верно? Пожалуйста, Брюс, не бросай меня. Ведь ты меня не бросишь, правда, Брюс?

Но Толлифер вырвался из ее объятий, оттолкнул ее.

– Не смей этого делать, Розали, не смей, – сказал он. – Я это не собираюсь терпеть. Так ты меня не удержишь. Я ухожу, потому что должен уйти!

Он открыл дверь, но Розали успела опередить его и встать между ним и лестницей.

– Брюс, – проговорила она, рыдая. – Ради бога, ты не можешь так вот уйти! Послушай, ты меня не можешь бросить вот так! Я сделаю все, все, что ты захочешь, я тебе обещаю. Брюс, я добуду денег, я найду работу получше. Мы переедем в другую квартиру. Я все сделаю. Брюс, пожалуйста, сядь, не надо так со мной. Если ты уйдешь, я убью себя!

Но Толлифер на этот раз был тверд.

– Ах, прекрати это, Рози! Не будь такой идиоткой! Я знаю, что ты себя не убьешь, и ты это тоже знаешь. Возьми себя в руки. Успокойся. И я, может быть, загляну к тебе сегодня или завтра, но я должен заключить новую сделку, вот и все дела. Ты меня понимаешь?

Розали сдалась под его взглядом. Она теперь поняла, что от неизбежного не уйти. Она знала, если он хочет уйти, ей его не удержать.

– Ах, Брюс, – взмолилась она еще раз, прижимаясь к нему. – Я тебя не отпущу. Нет! Не отпущу. Ты не можешь так от меня уйти!

– Не могу? – переспросил он. – Что ж, смотри.

Он оттолкнул ее и принялся спускаться по лестнице. Розали, едва дыша от ужаса, стояла, уставившись перед собой, потом услышала, как хлопнула входная дверь, потом устало развернулась и вошла в свою комнату, закрыла дверь, прижалась к ней спиной.

Ей пора было отправляться на репетицию, но ее пробрала дрожь, когда она подумала об этом. Ей теперь было все равно. Она уже ничего не может… если только, может быть, он вернется… он должен вернуться за своей одеждой…

Глава 9

В это время Толлифер лелеял мысль устроиться на работу в маклерскую фирму или трастовую компанию, ведущую дела или, более конкретно, финансовые дела вдов или дочерей состоятельных семейств. Трудность, однако, состояла в том, что он выпал из той социальной группы, тех умельцев на все руки, которые в этот день процветали не только на краю, но и в самом сердце нью-йоркского общества. Такие люди были не только полезны, но временами и абсолютно необходимы тем, у кого есть деньги, но нет соответствующего происхождения, чтобы войти в общество или чтобы представить дебютантку, которая в страхе перед неизбежным бегом времени хочет оказаться на виду.

Требования были весьма серьезные, включая и лучшее американское происхождение, внешность, социальный лоск, глубокий взыскательный интерес к яхтенному спорту, гонкам, поло, теннису, верховой езде, поездкам – в особенности на четверке лошадей с кучером, опере, театру, боксерскому рингу. Эти мужчины сопровождали богатых дам в Париж, Биарриц, Монте-Карло, Ниццу, Ньюпорт, Палм-бич, в охотничьи угодья, загородные клубы – повсюду. В Нью-Йорке их излюбленными местами были модные рестораны и «Алмазная подкова»[5] в Опере и театрах. Требовалось также, чтобы они хорошо одевались и чтобы их одежда отвечала каждому отдельному случаю, умели добывать лучшие места на конкурс лошадей, на теннисный матч, на футбольную игру[6] или на модную пьесу. Предпочтение отдавалось претендентам, которые умели принять участие в карточной партии или объяснить тонкости игры, при случае дать совет или сделать предложение касательно одежды, драгоценностей или украшения комнаты. Но самое главное, они должны были следить, чтобы имена их нанимателей с определенной частотой появлялись в «Городских новостях» или в газетных колонках, посвященных светской хронике.

Но долгая работа в таком качестве означала, что в некотором не слишком унизительном роде умелец на все руки должен получить вознаграждение за свои труды, а иногда и за свои жертвы, на которые он был вынужден идти, в особенности за отказ от остроты и радостей, которые он мог бы получить от близости с такими же молодыми и красивыми. Потому что в первую очередь их энергия отдавалась женщинам средних лет (таким, как Эйлин), которые как огня боялись даже одного ужасного часа, проведенного вне общества и в скуке.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Покупательная способность доллара на рубеже XIX–XX веков была приблизительно в тридцать раз выше нынешней.

2

Солиситоры – адвокаты в английской судебной системе, предоставляющие юридические услуги клиентам, кроме представления их в суде.

3

Третий, или контактный, рельс – проводник тока для скользящего контакта с токоприемником подвижного состава, изобретенный американским инженером Гранвиллом Вудсом.

4

Дома, облицованные красно-коричневым песчаником, в XIX веке ассоциировались с достатком и были в моде.

5

В оперном театре (Опере) «Метрополитен» ложи партера, имеющие в совокупности форму подковы, самые престижные места в зале, назывались «Алмазная подкова»: богатые дамы, сидевшие там, сверкали бриллиантами.

6

Имеется в виду игра в американский футбол, контактный, силовой вид спорта.