Старик и девственница

Закончив свою мысль, Анна наклонилась ко мне и поцеловала. Затем достала из кармана моих брюк свои трусики и прикрепила их к моим трусам.

– Думаю, в их содружестве есть определенный смысл! – заключила она.

– Анна, а не пора ли нам воспользоваться Севаном? – предложил я.

– Пожалуй, ты прав, – ответила она, – только помоги мне приподнять брезент задней стенки палатки, чтобы отсюда входить прямо в воду.

– С большим удовольствием! – ответил я. – Мне сразу понравилась твоя идея с непосредственным выходом в озеро, когда мы устанавливали палатку.

Подставив под брезент две ветки, мы получили желаемый проход. В этом месте Севана берег песчаный и пологий. Анна первой вошла в воду и медленно, как небольшой кораблик, отчалила от берега. Через несколько метров она полностью погрузилась в воду, и на поверхности воды был виден лишь шлейф ее длинных волос. Через некоторое время исчез и он – Анна полностью ушла под воду. Я спокойно ждал, когда она вынырнет из воды, но время шло, а Анна не появлялась. Забеспокоившись, я бросился в воду на ее поиски. Мной овладела паника, и я по горло залез в воду, надеясь руками нащупать ее тело. И мне это удалось, когда Анна вынырнула из воды и, обхватив мою шею руками, повисла на мне. Я обнял в воде ее за талию и, с укоризной, спросил:

– Ты это нарочно делаешь? Как видно, ты задалась целью заставлять меня беспокоиться и постоянно ждать тебя.

Отдышавшись, Анна со смехом, ответила:

– А тебе не надоело жаловаться на меня? Пора бы привыкнуть! А какие, собственно, у тебя претензии сейчас? То, что я долгое время находилась под водой? Что ж, раскрою про себя еще одну страшную тайну: вода – моя стихия. И знаешь почему? Потому что тело требует ухода, и вода – идеальное средство для этого. Я регулярно хожу в бассейн, и приучила себя находиться под водой более трех минут. Надеюсь, ты тоже неравнодушен к воде.

Она говорила мне прямо в лицо, и исходящий из ее рта запах молодости меня пьянил. Ее непосредственность в поведении не позволяла заподозрить ее в каких-то корыстных целях по отношению к человеку, который был неестественно старше ее для таких отношений. Да, я был счастлив с нею и благодарил Бога за столь невероятный подарок на склоне лет, но что-то протестное сидело во мне, и это мешало. Наедине с собой я задавал вопрос, а подарок ли это? Возможно, расплата за что-то? Но я успокаивал себя тем, что ради минут, проведенных с нею, готов платить всем.

Анна подставила мне губы, и я поцеловал их. Я получил нежный ответ, и она прижалась ко мне телом, обхватив под водой меня ногами. Левой рукой я держал ее за талию, а правой прижимал за спину. Был большой соблазн опустить руки ниже, но, зная ее запреты, я не решился, хотя ее поцелуй становился все более воинственным. Я нарочно опустился вместе с нею под воду, и она приняла вызов. Разумеется, я проиграл и, оторвавшись от ее рта, всплыл за глотком воздуха. Она выплыла вместе со мной и приказала следовать за ней, уплывая в сторону от берега. Очень быстро стало понятно, что угнаться за нею было невозможно – вода действительно была ее стихией. Я окликнул ее, дав понять, что плыву обратно.

Забравшись в палатку, я сел у прохода, ожидая ее возвращения. Она плыла на спине и, добравшись до мелководья, остановилась, так как великолепный изгиб задней части ее тела врезался в песок, а глаза и соски смотрели в небо, соблазнительно зазывая к себе. Анна прекрасно понимала, что делает, и это было похоже на подготовленную муку, ибо грудь для меня являлась запретным плодом. Но взамен я получал ее рот, всегда готовый к поцелуям. Я выполз на животе из палатки и добрался до ее губ. Положение наших тел было мало удобно для поцелуя, но зато перед моими глазами возвышались над грудью возбужденные соски. Соблазн поцеловать их был огромен, но непредсказуемость поведения Анны меня сдерживала. Трудно было поверить в то, что ей самой не хотелось этого – уж слишком много было в ней нерастраченной чувственности! У меня возникло чувство, что надо мной ставят какой-то эксперимент по психологии мужчины, помещенного в нестандартные условия.

Вытолкнув языком мой поцелуй, Анна приказала занести ее в палатку и вытянула над головой руки. Взявшись за них, я втащил ее в палатку так, что в воде остались лишь ступни ее ног. Анна с любопытством разглядывала меня, лежа на спине. Я стоял голый перед ней, ожидая дальнейших ее действий. Но она настолько увлеклась изучением некоторых частей моего тела, что, казалось, забыла обо мне. Наконец, она обратилась ко мне:

– Старик, должна признать, что меня заинтересовала твоя мужская штучка. До сих пор я имела возможность во всех подробностях изучать себя, и мне это нравилось. Сейчас появилась возможность также изучить строение мужчины, и если ты мне позволишь, то при удобном случае я займусь этим.

– Я в твоей власти, Анна! Или ты забыла, что от раба не требуется позволения?

Она рассмеялась и, чуть приподнявшись, щелкнула по свисающему кончику. От неожиданности, я отпрянул, что еще больше привело ее в восторг. Затем, поняв, что причинила мне боль, попросила меня встать на колени и нежно поцеловала место удара.

– Надеюсь, теперь он не в обиде на меня? – по-детски, спросила она. – Я уверенна, мы еще с ним подружимся! – и вновь рассмеялась.

– Дай Бог! – ответил я.

– А почему с такой иронией, Старик? Хотя догадываюсь – это из-за уважения к моей девственности. Кстати, я обещала показать ее тебе. Как мне кажется, это фантастическое зрелище.

– Анна, я согласен изучить тебя во всех подробностях, но ты ведь не музейный экспонат, а я не бездушный поклонник искусства. Или ты забыла, что я мужчина или, по крайней мере, живое существо?

– Опять ты беспокоишься о себе! А может, мне это доставляет удовольствие, и я являюсь приверженкой эксгибиционизма? Даже если это так, разве ты не будешь доволен созерцанием меня во всех подробностях? Я предлагаю тебе увидеть самую сокровенную часть моего тела. Это та самая суть женского существа, которая правит миром. Слишком претенциозно? Возможно. Но это утверждение трудно опровергнуть! Она управляет судьбами, по крайней мере, половины человечества. Ради ее притягательной силы мужчины-медики идут в гинекологи. И не только мужчины!

– Анна, если бы так говорил мужчина, было бы не так странно. А ты ей поешь осанну как одушевленному существу.

– Ты считаешь, что у нее нет души? Тогда скажи мне, где находится душа женщины? По моему мнению, именно в ней. Да и не она ли, в большинстве случаев, управляет мозгом? – спросила Анна и посмотрела мне в глаза, требуя вразумительного возражения. Я не стал спорить, но задал встречный вопрос:

– Тогда, по твоей логике, у мужчины душа расположена в аналогичном месте?

Она рассмеялась и, указывая пальцем на него, ответила:

– Ну, это известный факт! Достаточно взгляда, чтобы понять это, особенно, когда он возгордится! А вот и доказательство – он пришел в движение.

Мне показалось, что я от смущения покраснел, ибо от таких разговоров трудно ожидать другой реакции. Опустив глаза, я увидел, что он действительно немного приподнялся, и пришлось признать очевидное:

– Действительно, этот парень всегда имеет свое мнение, и иногда происходят казусы, когда наши мнения не совпадают. Опытные женщины весьма осведомлены об этом. Однако связано ли такое с душой, я не уверен. Но, прости, откуда у тебя такие познания, если ты до меня не общалась с мужчинами?

– Старик, почему ты часто повторяешься в своих вопросах? Я же говорила, что черпаю свои знания из интернета – самого выдающегося создания нашего века. Скорее всего, ты будешь укорять меня за это, но мне нравится смотреть порно. Отношение к порно – прекрасный показатель двуличности современной морали. К сожалению, хороших фильмов бывает крайне мало. Впрочем, это относится ко всему.

– Ты плохо обо мне думаешь. Я считаю, что все, создаваемое человеком, необходимо и прекрасно. Вопрос лишь в том, чтобы оно было сделано красиво. Но создать нечто красивое удается редко, даже Богу. Скажем – тебя!

– Не подлизывайся, Старик! Ты все равно получишь свое. Мы слишком много говорим, и по твоим глазам я вижу, что им не терпится взглянуть на обещанное мною существо. Выплыви ко мне из воды, и она предстанет перед тобой во всей своей блистательной красе.

На мгновение я представил себе этот глупейший разговор со стороны. Разумеется, он выглядел бы нелепо, если бы не одно обстоятельство: нами управляла сексуальная муза. Не знаю, существовала ли такая муза в мифологии, но сейчас мы находились под ее покровительством.

Подчинившись воле моей повелительницы, я окунулся в озеро и медленно поплыл обратно к палатке. Последнюю пару метров я, фактически, прополз по песку, и едва не уперся лицом в ожидавшее меня чудо. Поскольку палатка была установлена непосредственно у берега, я находился наполовину в воде. Анна лежала на спине с раздвинутыми и согнутыми в коленях ногами, прикрывая ими вход в палатку. Подложив под голову рюкзак, она наблюдала за мной.

– Признайся, Старик, что ты думаешь сейчас о том, что я лишена чувства стыда? – спросила Анна, как всегда, улыбаясь, обнажая красивые зубы.

– Неужели в этой ситуации я способен думать? – в тон ей, ответил я.

– Пожалуй, ты прав! Она мне тоже нравится. Как уже говорила, я всегда изучала свое тело во всех подробностях, и более всего восхищалась ею. Бог обладал безупречным вкусом, создавая женщину, и эта ее часть была вершиной его творчества, а чтобы подчеркнуть ее незаурядность, наделил ее девственностью. И мне хочется, чтобы ты ее увидел, поскольку являешься моим единственным мужчиной, и достоин ее созерцания.

Анна двумя руками раздвинула набухшие лепестки, демонстрируя свое самое сокровенное.

– Старик, я представляю твои чувства сейчас, раз так заворожено смотришь на это чудо. После того, как Бог создал ее, он построил Врата Рая по ее подобию, куда вход закрыт девственной преградой, ибо до сих пор ни один смертный в Рай не попал, поскольку еще не был рожден безгрешный человек безгрешной матерью.

– А как же Дева Мария? – возразил я.

– Об этом мы поговорим позже! – сказав это, Анна села, поджав ноги под себя, и жестом подозвала меня к себе. И вновь я увидел этот взгляд, который сулил мне долгий пьянящий поцелуй.

Как всегда, после долгого поцелуя она смочила своим ароматом мои губы и спросила:

– Так что, я лишена стыда?

– Если следовать Библии, то – да! Но это мне нравится!

– Старик, ты вновь ошибаешься. Пока Адам и Ева были в Эдемском лесу, они были наги и не знали стыда. А мы сейчас в нашем раю, и не слышали про стыд, и так будет всегда! И я не поддамся искусу.

– Но что изменится, если ты отдашься своему единственному мужчине?

– Изменится все! Мужчине не понять глубины смысла девственности, созданной с умыслом Богом. Признаюсь, мне интересен твой змей-искуситель, и я еще займусь его изучением, но вход в мой рай ему закрыт.

– Анна, мне совершенно не понятно, о чем ты говоришь, поэтому не могу возражать. Да и зачем? Главное – чтобы твое присутствие длилось как можно дольше. И я хочу, чтобы твой запах, разбавленный Севаном, не покидал меня до конца этой поездки.

И вновь я увидел этот взгляд! Она опустила руку к своему сокровищу, и затем всей мокрой ладонью прошлась по моему лицу. Эта фантастическая уверенность в своих поступках, в своем существе, добавляла особый шарм во все происходящее. Она стала целовать не только мои губы, но и лицо. В ней было столько азарта и страсти, что казалось, она полностью потеряла контроль над собой. Она отдавалась!

Мне где-то стало ее жалко. Она была создана идеальной женщиной, с неисчерпаемой чувственностью, и ради надуманной бредовой идеи о сохранении девственности, ограничивала свое сексуальное безумство. Хотя, по косвенным разговорам, я догадывался, что за всем этим было что-то еще.

Анна приучила меня к своим резким выходкам, поэтому, когда неожиданно встала надо мной, оторвавшись от поцелуя, я не удивился. В ее взгляде я уловил нечто новое.

– Старик, жаль, что ты не знаком с Вильямом Бугеро! – сказала она, глядя на меня сверху.

– А вот и ошиблась, дорогая! – весело ответил я. – Ты забыла о существовании своего учителя – интернета. Когда ты мне рассказала о Бугеро, я в тот же день заглянул в интернет. Действительно, блестящий художник!

– Что ж, это меняет ситуацию. Тогда вспомни его картину «Рождение Афродиты» и посмотри на меня.

Она встала в позу, запечатленную на картине Бугеро. Выражаясь словами А. Пушкина, передо мной явился гений чистой красоты. Глядя на нее, я благодарил Бога, что рожден мужчиной, ибо женщина была создана для него! Анна довольно долго стояла в этой позе, ожидая моей оценки. Не дождавшись, она спросила:

– Я была права насчет груди?

– И не только груди! – восторженно ответил я. – Как жаль, что во мне отсутствует талант художника. Если ты хочешь сравнения с картиной, скажу, что твоя грудь не только больше, чем у Афродиты, но и отличается упругостью, чего нет на картине Бугеро. И еще мне нравятся твои более полные и округлые ножки. Впрочем, здесь дело вкуса, и я не собираюсь оспаривать выдающегося художника. Хотя, ему просто не повезло, что ты родилась гораздо позже.

– Уж, не влюблен ты в меня? – кокетливо спросила Анна.

– Влюблен? Разумеется, нет! Я просто не знаю слова, которое могло бы описать мои чувства к тебе. Если б имел такое право, то придумал бы!

– А ты придумай. Я разрешаю!

– Нет, Анна, во мне нет такого количества таланта. Но подумаю! – рассмеявшись, ответил я.

– Когда придумаешь, не забудь мне сказать. А теперь ляг, пожалуйста, на спину.

Я подчинился, и она уместилась на мне как на матраце, обхватив мою голову ладонями, стала шаловливо биться своим носом о мой нос. В ее поведении так часто было столько детского, что приводило меня в замешательство. Я любил ее то, как девочку, то, как женщину, и не мог разделить эти понятия. Своим непоследовательным поведением она заставляла меня смотреть на свое тело, или как на нечто отчужденно-красивое, или как на предмет вожделения. Ее безумство подавляло мою волю, и я чувствовал беспомощность перед ее красотой. Понятно, что в основе всего была огромная разность в возрасте, но Анна не оставляла мне выбора.

– Старик, если ты не можешь объяснить свои чувства, то у меня все до обидного просто: я люблю тебя! – сказав так, она вновь отдалась поцелуям, которые для нее были высшим наслаждением.

Назначив меня рабом, Анна была недалека от истины – в наших отношениях было все подчинено ей. Насытившись ласками, она сказала:

– Старик, давай останемся здесь на ночь.

– С большим удовольствием! – ответил я. – Но ночью здесь будет холодно.

– Ничего страшного! Я взяла с собой двухместный спальный мешок.

– А ты предупредительна во всем! – весело ответил я, услышав о мешке на двоих.

– Это одно из основных качеств женщины! – сказала она с гордостью.

Вечерело. Мы принялись за бутерброды, привезенные Анной. Как ни странно, мы были очень голодны. Видимо, сказывалось влияние свежего воздуха и обилие выплеснутой эмоциональной энергии.

Покончив с едой, Анна принялась за обустройство нашей временной обители. В горах темнеет быстро, и скоро появились звезды. Анна установила нашу постель так, чтобы головы торчали из палатки. В ее планы не входило обращение к одежде, и мы голые забрались в спальный мешок. Если бы у меня попросили описать счастье, я рассказал бы об этом дне. Мы лежали рядом так, когда не бывает ближе, и над нами было лишь небо. Звездное небо никого не оставляет равнодушным. Вглядываясь в него, как правило, приходят мысли о своей ничтожности, и величии непостижимости мира. Мы долго молчали, любуясь черным небом. Первой заговорила Анна:

– А ведь Бог есть! Когда обозреваешь бесконечность, кажется, что для всех он един. Но человеческое высокомерие и глупость приводят к тому, что каждый из нас позволяет себе иметь право выбора Бога, будто их может быть несколько. Более того, некоторые люди уверенно утверждают, что Бога не существует. Тогда кто все это создал? Отрицать удобно, но объяснить многое без божественного начала – невозможно. Хотя бы жизнь и смерть.

Помню, какое ошеломляющее воздействие произвел на меня Данте, его сумрачный лес и встреча с Вергилием. Я была поглощена описанием Ада, Чистилища и Рая. Однако со временем, во мне остались лишь картины Ада, и я задала себе вопрос: почему? Это был сложный вопрос, но со временем пришла к выводу, что если и существует потусторонний мир, то кроме Ада, там ничего нет, ибо от совершенного греха невозможно очиститься.

Читая «Божественную комедию», я находила много интересных идей, но наиболее близкую мне, выучила наизусть:

И вождь в ответ: «То горестный уделТех жалких душ, что прожили, не знаяНи славы, ни позора смертных дел.И с ними ангелов дурная стая,Что, не восстав, была и не вернаВсевышнему, средину соблюдая.Их свергло небо, не терпя пятна;И пропасть Ада их не принимает,Иначе возгордилась бы вина.И смертный час для них недостижим,И эта жизнь настолько нестерпима,Что все другое было б легче им.Их память на земле невоскресима;От них и суд, и милость отошли.Они не стоят слов: взгляни – и мимо!»

Закончив читать, Анна вновь стала разглядывать небо, видимо, ожидая от меня ответа, но я молчал. Мне были понятны отрывки из Данте, которые она продекламировала. Собственно, эту мысль она высказывала еще тогда, когда говорила, что ненавидит среднюю массу людей, которые живут, не выходя за пределы потребительского сознания. Но если Данте прав, и в Ад не принимают соблюдающих «средину», то для основной массы умерших людей смертный час недостижим. Я хотел уже предложить Анне эти мысли, когда она заговорила снова:

– И все же, если существует Ад, то необходим и Рай, пусть даже абсолютно недоступный. У людей нельзя отнимать веру. А мое сравнение ворот Рая с девственностью, не так уж безобразно!

– Лично мне, такой архитектурный вариант по душе, – ответил я.

– Старик, ты неисправим! Но твоя манера подтрунивать надо мной мне даже нравится.

– Анна, до сих пор и мне нравилось, что у тебя полностью отсутствует комплекс неполноценности, присущий большинству женщин. А тут вдруг элемент обиды. Мне действительно симпатична твоя фантазия.

– Я все поняла: тебе просто нравится Она.

– А я и не отрицаю. Действительно, это лучшее, что создал Бог, и с этим полностью согласен с тобой.

Анна прижалась ко мне и принялась за свои любимые поцелуи. Слиянье голых тел трудно передать словами, ибо оно переходит в область чувств. Хотя мне и было запрещено трогать ее тело руками, я хитрил, пользуясь тем, что мы находимся в одном спальном мешке, и ласкал ее, подозревая, что эта уловка нравится и ей. Вообще, надуманные ею табу, походили на пытку для нас обоих. Возможно, поэтому она каждый раз резко отталкивала меня после долгого поцелуя. И на этот раз, отринув меня, она легла на спину, и я почувствовал знакомую дрожь ее тела. Успокоившись, Анна продолжила тему:

– Старик, ты сказал, что Она в твоем вкусе. Очевидно! Если говорить прямым текстом, это обыкновенная похоть мужчины. Но для меня Она из области религии, и об этом я уже говорила. Поскольку у нас еще вся ночь впереди, остановлюсь на этой теме подробнее. Человек иногда совершает поступки, которые невозможно пояснить в двух словах, поэтому к их объяснению надо время от времени возвращаться, что я и делаю. Уверена, что все мои разговоры о девственности, ты причисляешь к временной ненормальности – мол, с возрастом пройдет. Нет, здесь другое. Поясню.

Я росла умным ребенком, что, кстати, не очень-то хорошо, ибо быстро лишаешься детства. За умом следует любопытство, которое задает вопросы. Но вопросы обычного ребенка удовлетворяются несложным ответом. А с талантливым ребенком все гораздо сложнее. У меня возникали вопросы, которые я не могла задать даже матери, и это относилось к моему телу. Думаю, у мальчиков все проще, так как у них не происходит столь серьезных изменений тела в процессе роста, как у девочек. Конечно, к этому можно было относиться спокойно, но во мне рано проявилось влечение к эстетическому восприятию мира, и я была восхищена женской красотой. Как тебе уже говорила, я всерьез занялась изучением тел, изображенных в произведениях живописцев, скульпторов, фотографов. Все, что удавалось мне найти, я сравнивала со своим телом, во всех подробностях. Должна признаться, это было привлекательное и захватывающее занятие, и я с ревностью относилась к тем фигурам на портретах, которым я уступала по каким-то параметрам, но время взросления шло и все становилось на свои места. И пришло мгновенье, когда я поняла, что Бог создал из меня совершенную женщину, красоту которой невозможно превзойти. Тогда я задала себе вопрос: для чего? Ведь Бог впустую не работает! Ответ на этот вопрос пришел не сразу, но пришел!

Анна лежала на спине, и казалось, что рассказывает про все не мне, а небу. Слушая ее, я понимал источник ее уверенности в себе. Можно было бы упрекнуть ее в самолюбовании, но было бы несправедливо, ибо она говорила истину. Я отдавал ей должное, что она могла видеть себя со стороны. Мне не хотелось ее прерывать, задавая вопросы, что ее вполне устраивало. Но здесь она сделала паузу, ожидая моего вопроса, которого не последовало. Тогда она перекатила свое тело на мою грудь и принялась за поцелуи. Думаю, блаженство произошло от поцелуев!

Насытившись, Анна продолжила:

– Старик, а ты хитрец! Не задаешь вопросы, когда знаешь, что ответа не будет.

– Я не хитрец, а обыкновенный человек, находящийся в состоянии счастья. Я впитываю в себя твое существо: тело, дыхание, голос, запах, непонятный жест, смех, внезапное исчезновение и случайное возвращение. Хочу, чтобы ты говорила и говорила, а я бы молчал и слушал с упоением, понимая, что все это сон. Я со страхом жду момента, когда проснусь и пойму, что ты мне приснилась, ибо так не бывает, так просто не может быть, чтобы старика целовала девушка, олицетворяющая собой жизнь.

Анна прикрыла мой рот рукой и сказала:

– Будем считать твой монолог признанием в любви. Но не унижай себя, и еще больше – меня! Неужели ты все время будешь возвращаться к теме возраста? Выскажу некоторые соображения. Действительно, по числу прожитых лет разница огромная. Но только ли этим определяется возраст? Для всего земного – да. Но не для человека! В двенадцать лет Иисус Христос разговаривал, как минимум, на равных с раввинами. Другой пример. Разница между творениями нашего общего знакомого Сальвадора Дали и Иеронимом Босхом составляет четыре века, но, когда смотришь на их картины, трудно увидеть в них столь большую разницу в возрасте. А ведь Босх понятия не имел о сюрреализме. Кстати, и ты говорил о сюрреализме – совмещении сна и реальности. Должна признаться, что у меня те же ощущения.

Так вот, таких примеров можно привести великое множество во всех областях творчества человека, будь то искусство, музыка, философия или литература, где временные различия сокращены до предела, когда все звучит современно. Ты можешь возразить, что это касается лишь гениев. Могу согласиться с этим лишь частично. Просто у гениев такое сокращение времени гораздо больше, чем у обычных людей.

Теперь перейдем к нам. Во-первых, каждый мой поцелуй делает тебя существенно моложе! И я постараюсь значительно тебя омолодить. Во-вторых, я тоже в двенадцать лет была много старше своих сверстниц. Понятно, что физическое старение остановить невозможно, ибо так захотел Бог. Но мы люди, обладающие фантастическим разумом, поэтому должны говорить об интеллектуальной конкуренции. И в некоторых случаях я чувствую, что старше тебя. Здесь нет ничего странного. В подтверждение этих слов, вспомни себя, когда робко подчиняешься мне и превращаешься в юнца, впервые увидевшего голую женщину. Думаю, моя мысль понятна.

Что же касается твоего физического состояния, то с этим все в порядке – я же прижимаюсь к тебе! Признаюсь, мне иногда жалко Его, но что поделаешь – такова у него судьба. Но полностью Его отрицать не будем – придет и его время. И если Он слышит эти слова (а Он их слышит!), то пусть не возрадуется, ибо моя девственность неприкасаема! Но Он мне очень необходим для будущего!

Здесь я понял, что Анна вновь начала свою игру в неизвестность, давая волю моей фантазии по поводу Его перспектив. Но вопросов решил не задавать, чтобы не мешать ее логической цепочке мыслей. Да и зачем? Мне нужен был ее голос, ее рядом лежащая нагота и пьянящий запах! Интересно, подумал я, как бы изобразил сюрреалист этот не поддающийся описанию запах девственницы? (Разумеется, не старой девы!)

Анна же, сделав небольшую паузу, продолжила:

– Старик, мне кажется, ты сейчас думаешь, что я помешалась на теме Он и Она из-за нерастраченных гормонов. Действительно, говоря о них как о самостоятельных существах, а не о части тела, можно прийти к этому выводу. Впрочем, я и не отрицаю, что такой эффект есть. Было бы странно, если бы его не было. Я ведь пошла против Бога. Но обещаю возвратить свой грех, и это будет покаяние, которое он, Бог, не сможет не принять!