Старик и девственница

– Простите, девушка, но я выполняю свой долг и обязан общаться лишь с водителем.

– Но дедушка не виноват! Он меня очень любит и уступает мне во всем. Это моя вина, накажите меня.

Полицейский улыбнулся и попросил меня выйти из машины. Но Анна не собиралась уступать:

– Молодой человек! Я к Вам обращаюсь так, поскольку, судя по вашим словам – вы являетесь полицейским лишь по отношению к водителю. Почему Вы не хотите рассматривать меня как свидетеля?

– Гражданка, Вы мешаете мне работать! – сказал лейтенант и предложил мне пройти тест на наличие алкоголя. Я не возражал, а Анну попросил успокоиться. Но ее было не остановить:

– Офицер, неужели полицейских обучают так бестактно обращаться с девушками? Я журналистка и обязательно напишу об этом.

– Пожалуйста, пишите! Только напишите честно, как вы сидели за рулем на коленях своего деда, мешая ему управлять автомобилем, а затем препятствовали официальному лицу исполнить свои обязанности.

– Не понимаю, вы человек или робот? Вы даже не поинтересовались, что произошло. Мало ли по какой причине я взялась за руль. Как можно подходить ко всему формально?

– Мне кажется, что вы хотите заморочить мне голову, пользуясь своей внешностью.

– Слава Богу, хоть это заметили! А я уж было потеряла надежду. Своим женским умом я полагаю, что в первую очередь надо быть мужчиной, а потом все остальное. Вам жена об этом не говорила?

– Еще не успела, мы только поженились.

Анна своего добилась, вызвав лейтенанта на разговор. Безусловно, сработала ее красота. Я смотрел с любопытством, как она искусно владела собой, выставляя напоказ свою женственность и превращая полицейского в молодого человека. Ее показная наивность обескураживала. Думаю, схожее поведение вырабатывается у всех красивых девушек с детства, для которых кокетство является их естественным образом существования.

– Поздравляю! И вы поженились по любви? – допытывалась Анна.

– А разве бывает по-другому? – спросил в ответ полицейский.

– Странно, что Вы задаете такой вопрос. На Кавказе это частое явление, когда молодых людей венчают по договоренности родителей, или подбирают пары через родственников и знакомых.

– Не спорю, но это не в моем случае! Однако я обязан составить акт на Вашего дедушку.

– А если я попрошу этого не делать? Вина-то моя. В случае составления акта, меня будут мучить угрызения совести. Пожалейте девушку!

– Вы хотите, чтобы я нарушил закон?

– Да, хочу! По праву обращения красивой девушки к молодому мужчине. Бог это зачтет.

В разговор вмешался я:

– Анна, не мешай человеку работать! Нет ничего страшного в том, что будет составлен акт.

– Нет, дедушка! Виновата я, и молодой человек это понял. Не так ли, господин полицейский? – обратилась она к лейтенанту, который, судя по всему, уже сдался.

– Да, меня предупреждали, что работа полицейского сложна, но не настолько же! – засмеялся он. – Хорошо, на этот раз прощу, хотя бы из-за того, чтобы вы знали, что полицейские хорошие мужчины.

– Спасибо! – весело сказала Анна. – Я сразу поняла, что Вы настоящий джентльмен. А можно мне примерить фуражку? Говорят, мне подходят фирменные головные уборы.

Полицейский снял фуражку и передал ее Анне. Она одела ее, что не могло оставить равнодушными мужчин, поскольку головной убор ей очень подошел. Анна открыла дверь машины и села за руль, изучая себя в зеркале заднего вида. Подправив волосы, она вышла из машины и, облокотившись на нее, попросила ее сфотографировать, что я с удовольствием сделал. Затем, сняв фуражку, она подошла к полицейскому и одела ее ему на голову. Тот был явно доволен. Попрощавшись, мы сели в машину и тронулись в путь. Когда мы объезжали полицейскую машину, Анна попросила меня остановиться, и она сказала полицейскому, который уже сидел за рулем:

– В фуражке я передала подарок молодоженам. Будьте счастливы!

Мы поехали дальше, и я спросил Анну:

– Что за подарок ты ему дала?

– Положила в фуражку сто долларов.

– Сто долларов? – удивился я. – Составь он акт, обошлось бы гораздо дешевле.

– Старик, ни черта ты не понял! Человек, в силу своей профессии, сталкивающийся постоянно со злом, должен знать, что добро умеет быть благодарным. Но есть еще одна причина: я всегда проверяю воздействие моих чар.

– Пожалуй, второе более соответствует действительности. Что касается общехристианских ценностей, они звучат несовременно и неестественно.

– Старик, ты хочешь меня обидеть? Понимаю, что есть мнение: чем красивее женщина, тем глупее. Но это придумали не очень умные мужчины. Я заметила, что у Бога есть привычка – одному давать все, другому ничего. Разумеется, говорю весьма утрированно, но часто бывает так. Если красивая женщина выглядит дурой, то лишь потому, что подыгрывает мужчине. А некрасивой женщине приходиться работать на показной интеллект. Сейчас я тебя немного удивлю. Кроме внешних данных, Бог наградил меня способностью к восприятию языков. То, что я знаю армянский, русский и английский, это понятно. Для начала я выучила язык соседей: грузинский, турецкий, фарси. Затем, так случилось, выучила арабский. Позже – французский, итальянский и испанский. Сейчас изучаю немецкий язык. Отсюда ты можешь сделать вывод, что у меня мало времени остается на тебя, и меня за это винить нечего. И еще один вывод: зачем мне нужно общепринятое высшее образование, когда приходиться сдавать зачеты, экзамены, да еще находиться в определенной зависимости от преподавателей? Я изучаю языки с огромным удовольствием, а для развития разговорной речи остаюсь на несколько месяцев в соответствующей стране.

– Но для этого необходимо иметь возможности! – сказал я. – И ты меня сейчас не просто удивила, но и восхитила.

– Спасибо за восхищение. Это так приятно! Я уже избалована настолько, что без восхищения не могу жить! – ответила она и стала громко смеяться. Затем она попросила меня остановиться. Я выполнил ее просьбу и съехал на обочину. Она очень крепко поцеловала меня в губы и, довольная, приказала ехать дальше.

– Что касается возможности. Здесь ты прав. Но жизнь так устроена, что за все надо платить. Без возможностей не смог бы состояться ни один великий художник. Думаю, Бог создает гораздо больше гениев, чем те, о которых мы знаем. Основная их масса исчезает в силу отсутствия этих самых возможностей.

– Анна, ты все время ссылаешься на Бога. Ты так веришь в него?

– Нет такого человека, который не верил бы в Бога! Если атеисты и утверждают, что не верят в существование Бога, в это трудно поверить. Возможно, они и не верят в хрестоматийного Бога, но для себя имеют собственного. Мне бы не хотелось сейчас это обсуждать, но если тебя раздражает мое обращение к Всевышнему, могу не вспоминать о нем.

– Не думал, что ты такая обидчивая! Просто постоянная ссылка на Бога удобна, но всегда ли это корректно?

– Об этом поговорим потом, если захочешь, тем более что, мы подъехали уже к Севану.

– Подъехать-то подъехали, но нам еще ехать километров сорок. Мы поедем на противоположный берег, в Шоржу. Если здесь у полуострова почти всегда дует ветер, то там, как правило, его не бывает. Это все благодаря горной гряде, прикрывающей берег. Каждый раз мне это напоминает Гурзуф в Крыму, где схожая ситуация.

– Только там море несколько больше! – рассмеялась Анна.

– И теплее! – согласился я.

Когда мы подъехали к развилке на Иджеван, я спросил:

– Анна, и все-таки мне не понятно, зачем тебе нужен такой старик, как я? Ты, конечно, уже объясняла, как и что, но неубедительно.

– Понимаю, Старик, тебя смущает, что я целую тебя в губы? Но здесь нет ничего странного – мне понравился этот процесс, тем более что ты мой первый мужчина. Разумеется, в плане поцелуя. А в общепринятом смысле, ты не будешь им никогда, поскольку, как я уже говорила, мне суждено умереть девственницей.

– Ты не можешь этого знать! Так говорят многие девочки до определенного возраста, но со временем это забывается. Но от тебя, все же, странно такое слышать.

– Как видно, ты всерьез меня не воспринимаешь, но придет время, и ты поймешь меня. Я всегда отвечаю за свои слова. Девственность – это моя религия, и об этом мы еще поговорим. Что касается твоего утверждения, что я не могу знать. Раскрою тебе еще один мой талант: дар предвидения. Не улыбайся! Знаю, сейчас это модно, и появилось много шарлатанов, делающих на обмане деньги, или преследующие другие цели. Но это не для меня! Хочешь, скажу, как ты умрешь?

– Было бы любопытно…

– Тогда слушай. Когда ты выполнишь свою функцию по отношению ко мне и станешь мне не нужен, я отправлю тебя в аэропорт, и ты улетишь из Еревана навсегда. Ты сядешь у иллюминатора самолета, и во время разбега увидишь, как взлетает ввысь черно-белый журавль. Ты будешь думать обо мне, едва сдерживая слезы, когда услышишь звук удара от столкновения самолета с журавлем. Самолет начнет падать, а ты будешь счастлив, что смерть придет к тебе так кстати.

– Что ж, благодарю за эксклюзивную информацию! Но, как всегда, ты говоришь загадками. Впрочем, я не возражаю, так даже интересно. Роль загадочной девушки интригует.

– Старик, мне немного обидно, что ты воспринимаешь меня такой. Запомни: я не играю роли! Это мое естество.

– Тогда ответь мне, какую роль ты предназначила мне? Ты призналась, что используешь меня для каких-то целей. Собственно, об этом я тебя и спрашивал.

– Понятно, что ты об этом узнаешь. Но куда спешить? Прости, но ты в том возрасте, когда спешить некуда. А чем ты, собственно, не доволен? Ты общаешься и целуешься с молодой и красивой девушкой, которая тебе симпатизирует и признает в тебе своего раба. Я уверена, многие об этом лишь бы мечтали. Тебя что, не устраивает такое рабство?

– Анна, ты очень умело все закручиваешь, лишая меня всякой самостоятельности в наших отношениях.

– Старик, останови машину!

Я подчинился и съехал с дороги. Она обняла меня за шею и наградила столь долгим и умелым поцелуем, после которого трудно задавать вопросы. Отпустив меня на некоторое время, она сняла блузку и ее девичьи груди оказались совсем рядом. Затем взяла руками мои щеки и вновь прильнула к моему рту. Мои глаза невольно закрылись, но она приказала открыть их и не отрываться от ее взгляда, который физически не мог быть ближе, и это произвело на меня ошеломляющее воздействие, которое, при всем моем богатом опыте, было впервые. Воистину, проказы любви неисчерпаемы!

Но когда я попытался дотронуться до ее груди, она резко отпрянула:

– А вот этого не надо! Запомни, мое тело неприкосновенно, как и все прекрасное. Я уже обещала тебе, что ты будешь его созерцать во всех ракурсах, во всех подробностях, каких пожелаешь. Более того, я сама буду для тебя гидом моего тела, которое изучено мною досконально. Я хочу, чтобы ты вник в суть моего совершенного тела, но оно должно оставаться девственным, иначе, поддавшись однажды искушению, тело потеряет свою первозданность.

– Анна, я ничего не понял из того, что ты сказала. Но ты пойми – ведь я мужчина!

– Ты раб! И этим все сказано. Хочешь, дам тебе вольную?

– Сдаюсь! – это все, что я мог сказать.

Мы поехали дальше. Вкус поцелуев Анны и запах ее тела превращали меня в непонятное существо. Она запрещала мне быть мужчиной, и в то же время, при поцелуях ее тело дрожало от истомы, входя в противоречие с ее разумом. В ней чувствовался огромный потенциал накопленной чувственности, но она наложила на нее табу. В моем понимании, такое поведение Анны было полной бессмысленностью. Но надо было признать, что оно привносило свою остроту в восприятиях. Когда я смотрел на нее, мне казалась, что она абсолютно недостижима для меня, что так и было. Но вдруг она начинала страстно меня целовать, и все рассуждения теряли смысл.

Я задал ей еще один вопрос:

– Анна, не сомневаюсь, что ты знаешь об этом, но скажу: у тебя потрясающая походка, на нее нормальному мужчине невозможно смотреть с безразличием. Благодаря походке, твое тело рвется напоказ, будто обнажается, не давая прохожему пропустить даже маленький нюанс твоих соблазнительных форм. Понимаю, что походка человека зависит от строения его скелета, но здесь что-то еще.

Анна стала смеяться и хлопать радостно в ладоши, и сказала:

– Старик, я тебя обожаю! Ты действительно любишь меня, раз все замечаешь. Походка – это продолжение тела. Я не могла, лелея его, не подумать и о походке. Для этого я ходила на уроки хореографии, где мой преподаватель меня научил многому. Это тот случай, когда интернет бессилен.

Шоржа небольшой поселок, население которого живет, в основном, за счет рыболовства. В свое время Севан славился своей форелью под названием ишхан. Ишхан был эндемиком, но человеческая жадность и глупость свела его естественную популяцию, практически, на нет. Выращивание в искусственных водоемах привело к потере его исключительного вкуса. Все же местным рыбакам удается вылавливать в небольших количествах эту рыбу, что является причиной приезда на Севан многих гурманов.

Проехав Шоржу, мы свернули на проселочную дорогу, которая вела к берегу. Вскоре мы подъехали к небольшому ресторанчику, где предлагали севанский ишхан. Анна выбрала две рыбы, которые плавали в большом аквариуме, и попросила приготовить из них шашлык. Договорившись с официантом о встрече через час, мы поехали обустраиваться у берега.

Найдя безлюдное место, мы установили четырехместную палатку, которую Анна взяла с собой. По ее желанию, задняя часть палатки выходила непосредственно к воде. Это было сделано для того, чтобы можно было войти в озеро прямо из палатки, приподняв брезентовую стенку. Вся работа была проделана примерно за час, как мы и рассчитывали. Оставив Анну одну, я поехал за рыбой.

Официант был пунктуален, и когда я приехал за своим заказом, два ишхана уже жарились на мангале. Минут через пять рыба была готова. Расплатившись с официантом, я поехал к нашей с Анной временной обители. Анна оказалась предусмотрительной хозяйкой и заранее закупила все необходимое к рыбе, в том числе, и белое чилийское вино. В качестве стола она использовала надувной матрас, который установила на брезентовую подстилку. Раскрыв фольгу, в которой была завернута рыба, мы с удовольствием восприняли запах горячей рыбы.

Возникшая обстановка в палатке мне почему-то напомнила эпизоды из «Тысячи и одной ночи». Передо мной за столом сидела изумительной красоты обнаженная девушка, на которой красовались лишь маленькие трусики. О такой сказочной ситуации любой нормальный мужчина может лишь мечтать. Казалось бы, нет ничего сверхъестественного – перед тобой сидит голая девушка. Но ее красота меняет все принципиально! Это натолкнуло меня на мысль заняться философией красоты, где на первом месте должна быть красота женского тела. Ведь созерцание красивого чего-то в природе (скажем, цветов) не несет в себе тех последствий, которые заложены в женской красоте.

Анна всячески подводила меня под свою философию: мол, она является неким живым эталоном женщины, служащим лишь для созерцания. Мне ничего не оставалось, как принять условия этой странной игры. Даже то, что она позволяла мне по отношению к себе, для меня было на грани немыслимого. И все же, я был мужчина, и в определенных ситуациях с нею, мне было непросто воспринимать ее ограничения. Было понятно, что придется еще не раз сталкиваться с ее вычурным поведением, но ее конечная цель по отношению ко мне, оставалась загадкой.

Я устроился на небольшом пуфике, который возил с собой в багажнике, а Анна сидела напротив меня, пользуясь терминологией йоги, в позе лотоса, прямо на земле. Бутылку вина она открыла сама и положила перед собой, мне же передала минеральную воду, объявив, что мне алкоголь не позволителен, поскольку я за рулем. Впрочем, я даже был рад этому, так как, при ее недоступности, выпивка лишь усугубила бы мои проблемы.

Мы достаточно проголодались, поэтому на пищу набросились с вожделением. Особенно это касалось меня, поскольку еда в обществе Анны приводила к воспоминаниям, связанным с ее выходками в ресторане. Я с нетерпением ждал от нее нового подарка, который она дарила при каждой встрече. Ее молодость, красота и непредсказуемость в поведении превратили меня в некое безвольное существо, живущее ожиданием милостыни.

Анна, сделав пару глотков вина прямо из бутылки, спросила:

– Старик, ты думаешь, я забыла взять с собой ножи, вилки, тарелки и стаканы? Хотя, нет! Я знаю, что у тебя прекрасная память, и ты помнишь, что я говорила о своей любви к нецивилизованному образу жизни. И сегодня, когда мы вдвоем, можем позволить себе быть раскрепощенными, не связанными какими-либо условностями. Обожаю кушать руками!

– Честно говоря, я тоже не против такого образа жизни, особенно, когда ты рядом и в хорошем настроении.

– А у меня привычка быть в хорошем настроении. Такова натура. Все идет от внутренней конструкции человека, что предопределяет его жизнь.

– Не спорю, – согласился я, – но не стоит столь категорично утверждать насчет всей жизни. Ты молода, красива, талантлива – это истоки твоего оптимизма. К сожалению, жизнь вносит свои коррективы в натуру человека.

– Старик, ты склонен к пессимизму. Жизнь вносит много корректив в мечту человека, но не в его натуру. Не будем говорить об истоках, ибо они многогранны и не столь однозначны, как ты предлагаешь. Есть много жизнерадостных людей с внешностью весьма далекой от совершенства.

– Что-то нас все время тянет на глубокомысленные разговоры. В то же время наши отношения напоминают мне «Лолиту» Набокова.

– Нет, уж! Категорически не согласна. Набоков пишет о несовершеннолетней самочке, торгующей своей молодостью. В нашем случае ничего подобного нет. Если ты имеешь в виду разность в возрасте, то и здесь ты неправ: у нас наберется гораздо больше годов. Плюс ко всему, у нас нет, и не будет, половых связей.

– Тогда мне совершенно не понятно, зачем я нужен тебе?

– Ты вновь возвращаешься к своему любимому вопросу. Зачем тебе это, если ты получаешь удовольствие от меня? Как я уже предсказала, осталось жить тебе немного. Так наслаждайся! Неужели необходимо строить планы на жизнь и предугадывать ее? Даже я, в моем возрасте, не делаю этого!

Закончив с рыбой, мы принялись за десерт. Анна привезла с собой яблоки, груши и даже виноград. Фрукты были прошлогодние, но хорошо сохраненные для этого времени года. Виноград для меня был лучшим десертом – видимо, сказывалось мое происхождение.

Человек склонен мечтать, но даже самая смелая фантазия не могла бы привести меня к той ситуации, в которой я оказался. Было понятно, что рядом сидит незаурядная девушка, но как я вписался в круг ее интересов, выходило за рамки моего понимания. Следуя ее совету, я решил более не терзать себя этими мыслями, и полностью подчиниться ей. Она привела меня к состоянию, когда любое ее движение приводило меня в восторг. Но наибольшее влияние оказывали на меня ее глаза, которые могли заменить речь своей выразительностью чувств. Собственно, Анна – это ее глаза, с которыми я общался. Однако был взгляд, которого я ждал непрерывно, с тех пор, когда увидел его впервые. Взгляд – мгновение. И я дождался.

Посмотрев на меня, Анна набрала в рот вина прямо из бутылки, наклонилась ко мне и, ухватив левой рукой мою шею, прильнула к моему рту и напоила вином. Чтобы удержать равновесие, я обнял ее за талию. Это было первое мое прикосновение к ее телу. С такой гладкой кожей я столкнулся впервые, и в голове у меня промелькнуло: она во всем совершенство! А промелькнуло потому, что Анна своими губами увела меня в другой мир.

Увлеченный поцелуем, я потерял равновесие и, соскользнув с пуфика, упал спиной на землю. Но даже это падение не заставило Анну оторваться от моих губ. Она лежала на мне, и я почувствовал телом ее грудь. Следуя естественному желанию, моя рука, державшая ее за талию, соскользнула вниз, но ответом этому поступку был укус в мою нижнюю губу. Это был приказ: не трогать! Тогда я обеими руками обхватил ее спину и сильно прижал к себе. Видимо, я проделал это неуклюже, и Анна попыталась высвободиться из моих объятий. Я отпустил ее, распластав свои руки по земле. Тогда она удобнее устроилась всем телом на мне, при этом, не отрываясь от поцелуя. Естественное желание мужчины трогать ее, мне было запрещено, но выбора не было.

Наконец, оторвавшись от моего рта и часто дыша мне в лицо, она заявила:

– Старик, мне ужасно нравится целоваться! В поцелуе сосредоточена такая большая гамма чувств и страсти! Мне кажется, что рот самое сексуальное средство для передачи эмоций любви. Я не отрицаю остальных частей тела, предназначенных для вожделения, но это где-то там, не совсем рядом. Знаю, ты сейчас начнешь возражать, мол, я не могу судить о том, чего не испытала. Но это не совсем так!

Сказав это, она скатилась с меня на землю и сняла трусики.

– А вот и доказательство! – улыбаясь, сказала она и положила трусики на мое лицо. – Ты видишь, какие они влажные? И так каждый раз после поцелуя. И это еще не все, – продолжила она и сев на мой живот, спросила, – ты чувствуешь, что там творится?

Животом я ощутил ее горячее и совершенно мокрое естество. Как и в прошлый раз, она намочила свои пальцы этой влагой и вытерла их о мои губы. Затем последовал долгий поцелуй, после чего она вновь повторила предыдущее действие. Это было похоже на сумасшествие: если меня пьянил запах ее естества, то ее, как мне кажется, факт того, что она натирала мои губы собой. В какой-то момент в ее глазах появилось безумие, и она стала натирать своими влажными пальцами мне лицо, после чего я ощутил, уже знакомую мне, дрожь ее тела. И страсть Анны, накопленная за многие годы воздержания, хлынула мне на живот, стекая ручьями на землю.

Какое-то время мы, молча, лежали рядом. Наконец, Анна заявила:

– Хочу пи-пи! Пошли вместе, выберем место для туалета.

Я не возражал, и мы вышли из палатки. Подобрав удобное место среди кустарников, Анна присела и занялась своим делом. Я, было, отвернулся, но она, с обидой в голосе, спросила:

– Старик, тебе неприятно смотреть, как я делаю пи-пи? Мы же на природе и у нас уже не может быть друг от друга секретов. Повернись!

Я подчинился. Закончив процедуру, она подошла ко мне и спросила:

– А ты?

Я пожал плечами. Тогда она неожиданно быстро спустила мои трусы до ступней и высвободила их из-под ног. Взяв трусы в руки, она радостно воскликнула:

– Старик, а они у тебя тоже мокрые! Как видишь, наши поцелуи дают одинаковые последствия. Интересно, а как пахнешь ты?

Анна поднесла трусы к своему носу и, немного подумав, сказала:

– Необычный аромат, но что-то в нем есть.

И только тут ее взгляд остановился на моем мужском достоинстве. Она подошла ко мне, взяла его в руку и, с любопытством разглядывая, тихо произнесла:

– Интересная штука! Это совершенно не то, что я видела на скульптурах. Исключительно оригинальная вещь, да еще предназначенная для выполнения двух функций! Старик, продемонстрируй мне сейчас одну из них.

Непосредственность Анны обескураживала, а необычность ситуации тормозила меня совершить ее просьбу. Как ни странно, Анна быстро разобралась в ситуации и уверенно произнесла:

– Он слишком застенчив! Но у него нет шансов против меня – я подожду.

Когда струя вырвалась наружу, Анна с детским восторгом стала направлять ее по сторонам и смеяться:

– Какая удобная штука! Наконец-то я ощутила преимущество мужчин перед нами. Как жаль, что я не могу иметь такую же игрушку!

– Могу тебе подарить! – предложил я.

Анна как-то странно посмотрела на меня и не ответила. После выполненных процедур, мы пошли к палатке. Анна взяла мои трусы и вошла по пояс в воду, желая их отстирать. Через некоторое время она зашла в палатку и, порывшись в рюкзаке, достала мыло и вновь вернулась в озеро. Закончив стирку, она подвесила к потолку палатки мои трусы. Я сидел в палатке, прикрывшись сорочкой. Увидев это, Анна подошла ко мне и возмущенно сорвала ее, сказав:

– Старик, мне надоело твое ханжество. Мы же пришли к соглашению, что прекраснее человеческих тел Бог ничего не создал. Здесь мы вдвоем, кого стыдишься? Почему я так легко понимаю восторг мужчины по отношению к женскому телу, а ты не хочешь поверить, что такие же чувства могут быть у меня по отношению к тебе? Мне кажется, что было бы неестественным, если бы мне, как женщине, не понравился бы мужской член.

– Честно говоря, мне странно слышать такое от девушки, которая собирается остаться девственницей на всю жизнь. Думаю, девственность и он – антагонисты. Пожалуй, это единственный случай, когда жертва обожает своего убийцу.

– Несомненно, ты прав, поскольку решение о сохранении девственности входит в противоречие с основными понятиями жизни. Но это не исключает моего эстетического и сексуального восприятия как женщины. Не думаю, что у тебя есть сомнения в моей сексуальности, я бы сказала даже – чрезмерной. Что же касается твоего естества, мы найдем ему применение. Это же носитель новой жизни. Я была поражена результатом его деятельности, когда стирала твои трусы. Его жизнестойкость феноменальна, ибо даже мыло не смогло полностью справиться с ним.