Старик и девственница

– Принимаю твою реплику, но не так категорично. Пусть твои стихи не на уровне Высокой поэзии, но они дают сведения о тебе. Пройдет время и, прочтя их, ты вспомнишь себя той, вчерашней. Да и мне было бы интересно, поскольку из-за твоей скрытности мне приходится тебя собирать по крупицам. Давай так – ты рассказываешь одно из твоих стихотворений, а я, услышав его, еще чуть-чуть приближусь к пониманию твоей сути.

– У меня нет по этому поводу комплексов. Пожалуйста, слушай:

ПодснежникиИз выцветшего снега,Презрев ночной мороз,Как девственница в неге,Цветок весны пророс.Нежнейшие подснежники,Небесной чистоты,Наперекор валежнику,Раскрыли лепестки.Вдохнули жизнь упрямуюВ уснувшие поля,Взбодрили землю талую,Вскричав: пришла весна!И птицы обезумелиОт этих дивных слов,Крича до поздних сумерек,По-птичьи: славься, Бог!

Анна продекламировала стихотворение спокойно, не стараясь делать какие-то акценты. Я с любовью посмотрел на нее и сказал:

– А мне понравилось. Чувствуется, что написано женщиной.

– В том-то и дело, что – женщиной! – несколько раздраженно, ответила она. – Стихи, как и музыка, не могут быть женскими или мужскими.

Немного задумавшись, я ответил:

– Не согласен я с тобой. Вспомни Марину Цветаеву, выдающуюся поэтессу. В каждой ее строчке кричит женщина! Поэзия, как и музыка, может взорвать тебя изнутри, и увести в мир, который ты не в состоянии описать, потому что, его реально не существует, как не существует души. А если и существуют души, которая превращается в звезды по твоему утверждению, то в них нет разделения по половому признаку. И если женщина выплескивает свое женское нутро наружу в виде обезумевших строчек, означает ли это отсутствие в них поэзии?

– Старик, ты как-то заумно говоришь, уж слишком по-мужски. Но я не буду спорить.

– Тогда откройся еще немного и скажи: Скрябин твой любимый композитор?

– Произведения Скрябина я обожаю. Но с подтекстом твоего вопроса я не согласна. Кроме Скрябина, я люблю и всех остальных композиторов. Любой человек, причисленный к лику композиторов, сумел передать через музыку свое душевное состояние на момент написания произведения. В моем понимании, душа несет в себе неописуемое количество оттенков эмоций, и композитор их отображает в музыке. И мы выискиваем мелодию по нашему настроению, которая гармонирует с настроением автора на момент ее написания. А автором может оказаться кто угодно.

Когда я вошла впервые в твой дом, во мне заговорил Скрябин, а результат ты и услышал, и почувствовал…

Анна, прочтя на моем лице смущение от последнего слова, широко улыбнулась и сказала:

– Старик, я очень упрямая и не сдамся. Я добьюсь своего, и ты перестанешь краснеть при каждом намеке на мои трусики. Ты привыкнешь смотреть на мое тело без вожделения, а лишь как на произведение искусства. Ты будешь брить меня ежедневно и достигнешь уровня безразличия гинеколога. Но все в меру! Иногда мы будем нарушать эти правила.

Сказав это, она посмотрела мне в глаза, и в них было то, ради чего стоило жить. Но продолжения не было, поскольку в дверь позвонили. Нам принесли еду.

Анна стала накрывать на стол. Явственно почувствовалось, что дом нуждался в наличии в нем женщины. Этот непреложный факт всегда будоражит мужчину, особенно когда по каким-то причинам он становится холостяком. Я уже много лет жил один, и мне казалось, что такая жизнь устраивает. Но стоило появиться женщине, как мгновенно почувствовалась ее необходимость в доме. Дух женщины привносит в него некую нежность. На кухне появилась хозяйка! Я следил за тем, как Анна сервирует стол, заодно знакомясь с кухонным хозяйством, и понимал, что нахожусь в состоянии непрерывного счастья. В меня вселилась убежденность, что мне дано иметь две жизни – до Анны, и сейчас. Она меня привела в мир, о существовании которого я не подозревал – мир естественности, откровенности и чистоты. Мир, который она излучала, создавал обстановку, в которой есть все, и не надо было о чем-либо мечтать, так как мечта уже была в нем.

Она дала мне понять, что невозможно приукрасить обнаженное тело никакой одеждой, когда на Севане сняла стринги – эти маленькие трусики, казалось, ничего не прикрывали, но эффект был огромен. Единственное, что носила на себе Анна, когда мы оставались вдвоем – это золотой крест на цепочке.

Мы сели за стол напротив друг друга, и я разлил по бокалам вино. Неожиданно для меня, Анна предложила тост:

– Старик, я предлагаю выпить за то, чтобы ты никогда не сожалел о том, что в твоей жизни появилась я. Сейчас тебе кажется, что такой исход невозможен. Как знать!

– «Как знать, быть может, те мгновенья, что протекли у ног твоих, я отнимал у вдохновенья!» – продекламировал я Лермонтова. – Но эти строки не для меня, так как ты и есть суть моего вдохновения. Чтобы ни произошло в дальнейшем, подаренная тобою сказка уже возместила все возможные невзгоды. Я готов выпить за любое твое желание. Будь рядом!

Мы чокнулись, и хрустальный звук бокалов разлетелся по комнате. Анна отметила профессионализм Сергея, который прислал исключительно все, что необходимо для стола. Мне приятно было такое внимание по отношению к Сергею.

Обстановка за столом напомнила мне молчание при возвращении из Севана. Я решил не проявлять инициативу и ждал тему для разговора, которую предложит моя очаровательная собеседница. Время от времени мы бросали взгляды друг на друга и улыбались. В один момент, глядя на ее жующий ротик, мне захотелось получить оттуда пищу, но на этот раз такого предложения не было. Иногда мне становилось не по себе, когда она угадывала мои мысли. Вот и на этот раз она правильно распознала мой взгляд и хитро улыбнулась. Однако никаких действий с ее стороны не последовало.

Следующий ее тост меня обескуражил:

– Этим бокалом предлагаю выпить за завтрашний день, который еще на один шаг приблизит меня к задуманной мечте. Утром мы пойдем подавать заявление на оформление нашего брака.

Среагировать быстро на такое заявление было невозможно. Заметив мое смятение, она спросила:

– Ты возражаешь?

– Могу ли я возражать? Во-первых, по определению – нет, поскольку являюсь твоим рабом. Во-вторых, при всей моей богатой фантазии, я не сумел бы даже подумать об этом. Но поскольку ты задала вопрос – отвечу. Разумеется, не будь внешнего мира, мы бы и не ставили такого вопроса. Жили бы вместе, пока смерть не разлучит нас. До сих пор ты почти презирала наше окружение, а теперь предлагаешь идти к нему на поклон. Для чего? По той простой причине, что официальная регистрация брака таит в себе юридические последствия.

– Очевидно, Старик! Ты скоро умрешь в авиационной катастрофе, и все достанется мне как законной супруге. Звучит, понимаю, грубо и меркантильно, однако такова жизнь!

– Ради тебя я готов на что угодно, но у меня есть сын!

– Во-первых, обещаю, что все достанется твоему сыну, поверь мне! Во-вторых, из наших разговоров я поняла, что твой сын достаточно обеспечен, и тебе не надо особенно беспокоиться о нем. Я имею в виду, в материальном плане. В-третьих, почему ты не берешь меня в расчет?

– Извини, Анна, об этом я действительно не подумал. Просто твое предложение оказалось для меня слишком неожиданным. С тех пор, как мы вместе, я нахожусь в состоянии эйфории, и в этом направлении я не мог думать. Да и по закону жанра, предложение тебе должен был делать я. Как мужчина!

– Что ж, Старик, ты действительно обескуражен и думаешь с трудом. Не сложно догадаться, что ты никогда не сделал бы мне предложения выйти за тебя замуж. Но не потому, что не хотел бы! В нашей ситуации инициатива должна была исходить от меня, что я и сделала. Так мы выпьем за завтрашний день?

Я встал из-за стола и подошел к ней с бокалом вина. Мы чокнулись, после чего я поцеловал ее в губы. Выпив до конца вино, она вновь повисла на мне, и ее язык свел меня с ума.

Когда мы выпили по бокалу вина, Анна как-то сникла. Видимо, перепила, да и просто устала. Взяв на руки, я отнес ее в спальню, где она тут же уснула. Все же мне было неуютно ходить голым по комнате, и я одел халат. По телевизору транслировали футбол «Барселона» – «Арсенал». Раньше для меня такого класса встреча была праздником. Но сейчас кроме Анны в голове ничего не было. Действительно, я приобрел вторую жизнь. Сидя в кресле, я не заметил, как уснул. Проснувшись рано утром, мне показалось, что нахожусь во сне. Телевизор работал, а на мне, уютно устроившись на коленях и уткнувшись в грудь, сладко спала моя девочка. Так безмятежно спят лишь дети, и Анна была одной из них.

Проснувшись, Анна была удивлена не меньше моего, что находится не в постели. Закончив с утренними процедурами, мы сели завтракать. И тут она спросила у меня:

– Старик, ты состоятельный человек? В конце концов, я должна знать, за кого выхожу замуж!

– На этот вопрос невозможно ответить однозначно – все слишком условно. У меня есть некоторые сбережения и небольшая фирма, в которой работают доверенные люди. Все дела я передал в руки молодежи, и вмешиваюсь в работу, лишь тогда, когда необходимо принять принципиальные решения.

– Судя по квартире, зарабатываешь ты неплохо. Для будущей жены, это немаловажный фактор. Теперь о сегодняшнем дне. Я подумала и решила, что заявление о регистрации нашего брака лучше отнести мне одной. Сам понимаешь, будет много неприятных вопросов и подозрений из-за разницы в возрасте.

– Согласен с тобой, но если я не пойду, это вызовет еще большее подозрение, да и моя подпись понадобится.

– На этапе подачи заявления, это не столь важно, тем более что, в этой стране деньги решают все. С этим я справлюсь. Теперь о самом щепетильном. Для подготовки к браку мне необходимо закончить некоторые дела, и для этих целей мне необходимо двадцать тысяч евро.

– Анна, для меня это очень большие деньги.

– Ты хочешь сказать, что я их не стою?

– Тебе хочется обязательно уколоть меня?

– Нет, Старик, дело не в этом. Деньги – некий эквивалент всему. Пожалуй, через отношение к ним легче всего познать человека. О высоких материях говорить могут многие, и могут выглядеть безупречными. Но если вдруг дело доходит до каких-то материальных затрат, то весь интеллект некоторых субъектов начинает с успехом работать на то, чтобы обосновать излишество этих расходов.

– Согласен. Но все это характеризует и того, кто требует этих затрат. В нашем случае нет вопросов. Принимая твой тезис, что все можно оценить деньгами, то твое отношение ко мне, да и ты сама, стоят столько, сколько я не заработал за всю свою жизнь. А если еще учесть, что мне осталось жить немного, то задача имеет однозначное решение. Кстати, Анна, откуда в тебе такая уверенность в том, что мне осталось не только мало жить, но и умереть в авиакатастрофе? Можно было бы даже с этим согласиться, но ты предсказываешь и то, что я погибну именно по пути в Минск, когда уеду от тебя. В конце концов, сейчас существует столько рейсов, что я могу сесть в другой самолет.

– Старик, ты говоришь таким тоном, будто я желаю тебе смерти. Где-то в душе ты винишь меня в том, что я сказала об этом. Но я считаю, что, если есть возможность знать дату своей смерти, это хорошо, так как можно многое спланировать. Скажем, что делать с наследством.

А откуда мне известно, не могу сказать, поскольку не знаю. Дар предвидения во мне с детства. Поэтому, как бы ты не менял рейсы, разобьется именно тот самолет, в котором будешь лететь ты.

– Оригинально! Тогда нет вопросов. Что ж, поскольку мы собираемся стать супругами, необходимо узнать друг друга ближе. Если я правильно тебя понял, то начнем с меня, хотя ты обо мне знаешь гораздо больше, чем я о тебе. Но это дело наживное. Начнем изучать меня с денег. Часть своих сбережений я храню в этом сейфе. Ты хочешь всю сумму сейчас?

– У меня складывается такое впечатление, что ты на меня обиделся. Если есть проблемы – не давай. Как видишь, деньги приводят к длинным разговорам.

– Нет, Анна, я же сказал, что весь нахожусь в твоей власти, и без тебя мне уже ничего не нужно.

Я вытащил из сейфа двадцать тысяч евро и передал ей. Она еще попросила мой паспорт, чтобы пойти с ним в мэрию для подачи заявления. Я понимал, что если на это смотреть со стороны, то все походит на безумство. Ведь я до сих пор не знал о ней ничего – ни адреса, ни фамилии, ни родителей. Однако для меня уже ничего не имело значения, лишь бы она была рядом, пусть даже с призрачным будущим.

Поцеловав меня в щечку, она ушла, сказав, что ей надо завершить все свои дела, чтобы полностью принадлежать мне.

Я ждал ее целый день, даже накрыл стол, чтобы отметить день подачи заявления на наш брак. Настали и вечер, и ночь, но Анна не появлялась. В этой ситуации было не понятно, как поступить. С одной стороны, она меня уже приучила к своим исчезновениям, с другой – ситуация принципиально поменялась, и я имел основания беспокоиться за нее.

Я вновь оказался в глупой ситуации, когда не знал, где и как ее искать. Разумеется, спать я не мог, и лишь наутро уснул в кресле, а проснувшись, никакой девочки рядом не было.

Хотя дома у меня и есть телефон, он редко звонит. Поэтому, когда он зазвонил, я удивился, хотя тут же подумал, что это Анна, поскольку она записала мой номер телефона. Но это была не она. Звонили из мэрии и сказали, что Мария попросила, чтобы я зашел за своим паспортом, который она оставила у них. Когда я выразил свое удивление, что никакой Марии не знаю, голос в трубки еще более удивился. «Вы подавали заявление на брак?» – спросила женщина в трубке. Я ответил, что действительно подавал. «И что, не помните, как зовут вашу невесту?» – съязвил голос в трубке.

Я ответил что-то невнятное и поблагодарил за звонок. Дело принимало совершенно непонятный оборот. Забрав в мэрии паспорт, я не задал там никаких вопросов, поскольку выглядел бы шутом. Естественно, в голову приходили разные варианты. Может, Анна хочет выдать за меня какую-то Марию? Но это было бы несерьезно, так как без моего согласия такое невозможно, даже за большие деньги. Более естественным вариантом было то, что она, пользуясь своей красотой, нашла такой способ зарабатывать деньги, прикрываясь байкой о сохранении девственности. Но эту мысль я отбросил, поскольку не представлял себе, чтобы можно было так безупречно сыграть роль удивительной девушки. Но может, мне просто не хотелось лишаться своих иллюзий? Деньги-то были настоящими!

Мне не хотелось плохо думать о ней. В конце концов, с ней мог произойти несчастный случай. Два дня у меня ушло на то, чтобы обойти больницы и полицейские участки. Но это не дало результата. Тогда я решил проверить еще один вариант – ее отъезд из республики. Имея при себе такие деньги, Анна могла уехать куда угодно. Если эта версия была справедлива, то наиболее реальный способ отъезда был самолет. Но как мне было проверить это, если я не знал даже ее фамилии? Следуя утверждению Анны, что за деньги в Армении можно сделать, практически, все, я решил проверить аэропорт.

Для начала надо было подключить знакомых, имеющих отношение к авиации. К сожалению, таких людей в круге моего общения не было. Да если бы и были, то не работали бы из-за возраста. Нужно было поискать среди молодежи, и я вспомнил Карена, тем более что у него была работа, связанная с различными клиентами. Эта мысль оказалась правильной, так как Карен познакомил меня с нужными людьми.

Надо признать, что всегда интересно общаться с людьми из сферы, которая тебе не знакома. Так и сейчас, когда я выложил свою просьбу человеку из службы безопасности полетов, он сразу отверг вариант поисков некоей Анны без фамилии по списку пассажиров, а предложил просмотреть записи видеонаблюдения на паспортном контроле. Правда, на это ушло много времени и денег за услугу, но я был доволен, поскольку был исключен еще один возможный вариант поиска Анны. Среди отлетающих пассажиров Анны не оказалось.

Казалось, я сделал все, больше в голову ничего не приходило. Конечно, можно было бы попытаться найти ее через какую-то Марию, ведь в мэрии должны были остаться ее данные, но такой вариант мне был неприятен.

В конце концов, я пришел к выводу, что бессмысленно ее искать. Хотя я и потерял приличную сумму денег, меня это устраивало, поскольку то, что уже мне дала Анна своей молодостью и красотой, стоило гораздо больше. Во всяком случае, для меня. Единственное, что из материального осталось от нее – это стринги и их запах, сводящий меня с ума.

Я снова стал ходить каждый вечер в «Киликию», хотя понимал, что она туда больше не придет. Все это напоминало хождение на кладбище к близкому человеку. Сергей был тонким психологом и понимал, что произошло нечто для меня неприятное и, скорее всего, с Анной, но вопросов не задавал. Я был благодарен ему за молчаливое соучастие в моих проблемах.

Прошла неделя, когда вновь зазвонил телефон. Естественно, находясь непрерывно в мире Анны, чтобы не произошло, я с надеждой связывал это с ней. Звонила женщина и сообщила, что прилетела из Лондона, где в аэропорту Хитроу к ней подошла девушка и очень просила передать небольшой пакет для меня. Я поблагодарил и договорился встретиться с ней у памятника Таманяна.

У меня появилась надежда! Женщина, передавшая мне пакет, ничего не могла сказать о девушке в Хитроу. Единственное, что она подтвердила, в ответ на мой вопрос, она была очень красива. Как жаль, что я не могу описать состояние счастья! Мне не терпелось попасть домой. Я взял такси и, поднявшись к себе, дрожащими руками раскрыл пакет. Там были стринги, на которых фломастером было написано: «после Британского музея». И записка с адресом электронной почты.

Я приложил стринги к губам – это был ее запах! Я бросился к компьютеру и написал: «Анна, ты ли?». Больше из дому я не выходил, ожидая ответа. Ответ пришел лишь на следующий день.

«Привет, Старик! Знаю, что зол на меня, ну и черт с тобой! Думаю, мой подарок поднимет твое настроение. Я давно мечтала посетить Британский музей, где можно окунуться в прошлое человеческой цивилизации. Насколько огромное впечатление я ощутила там, почувствуешь, когда будешь целовать мой подарок. Я тебе говорила, что была во многих странах в процессе изучения того или иного языка. Так что в Лондоне я не впервые, и это один из самых замечательных городов мира. Присылаю тебе фотографию, которую считаю прекрасной. На ней огромный парень держит меня на одной руке как большую охапку дорогих цветов. Но это не цветы – это я! Мы с ним познакомились случайно. До него мне не приходилось встречать такого красивого чернокожего человека. Все было в нем завораживающее – и лицо, и фигура, и рост, и улыбка. Он уловил мой взгляд и подошел ко мне. Познакомившись, я попросила его сделать этот снимок. Разумеется, он захотел продолжить знакомство со мной.

Твоя скорая супруга Анна»

Как всегда, она искусно смешала все мои чувства – радость, ревность, надежду и неопределенность. Письмо было похоже на издевку, но, немного подумав, я успокоился. Ведь за все надо платить! И я платил за свое неприемлемое бесстыдное отношению к девушке.

Я ответил ей, задавая глупые вопросы, но ответ получил через пару дней в виде телефонного звонка. На этот раз был Париж, Орли. В присланном пакете были лишь стринги с надписью «Лувр».

На следующий день я получил по электронной почте письмо.

«Старик, Лувр каждый раз во мне все переворачивает, да и сам Париж – не менее. Вчера познакомилась с белокурой приятной девушкой, которая являлась участницей марша лесбиянок. Присылаю фото, где мы с ней за стойкой бара. Хороша, не так ли?

Твоя Я.»

Что надо было понимать, прочтя это? Все что угодно! Главное – что она свободна, мне неподотчетна и я ее раб. Раб в ее понимании. Но ведь она обещает вернуться! На письмо я не ответил, так как понял, что это ее не интересует, и стал ожидать нового звонка. Какой я способный ученик!

На этот раз самолет был из Амстердама, а на стрингах надпись «секс». Что ж, осталось дождаться комментариев!

Письмо пришло утром.

«Мой великодушный нервный Старик! В хороших домах принято отвечать на письма, но ты человек восточный, и я тебя прощаю. Как ни странно, в Нидерландах я впервые. Чем мне нравится Европа, так это своим разнообразием, хотя на первый взгляд такое утверждение выглядит несколько странным.

Улица Красных фонарей вводит тебя в какой-то виртуальный мир, особенно если ты человек с Востока. Мне было не до Музея Ван Гога. Я «поплыла» и мне пришла в голову оригинальная идея. Если помнишь, я говорила, что люблю смотреть красивое порно. И мне захотелось увидеть все в натуре. Сначала я позвонила в Париж и предложила моей знакомой лесбиянке приехать ко мне. Ты не представляешь, как она обрадовалась, предполагая заполучить меня! Но я ее весьма разочаровала, предложив ей мужчину. Ее возмущению не было предела. Она говорила, что физически не переносит мужчин, ей даже противно об этом думать, и что прекраснее женщины ничего нет. Короче, я выслушала весь набор известных высказываний сообщества лесбиянок, а затем предложила деньги за то, чтобы мужчина лишил ее девственности в моем присутствии. Я начала с двух тысяч евро. Она обиделась, сказав, что так я ничего и не поняла. Я удвоила сумму. И тут я заметила процесс работы денег в ее голове. Началась новая философия, объясняющая жестокие противоречия бытия. Выслушав и это, я добавила еще две тысячи. Начались новые компромиссы, и мы остановились на восьми тысячах, но при условии, что мужчине она не откажет, ни в чем.

Получив ее согласие, я позвонила в Лондон и предложила парню, с которым ты меня видел на фото, эту сделку. Хотя с ним тоже были определенные проблемы, но уговорить было легче. Он же мужчина! Более всего его интересовало, красива ли она. Я ответила, что очень даже, плюс ко всему, девственница!

И все же, мне показалось, что главным было для него то, что при этом буду присутствовать я. К нему у меня была лишь одна просьба – чтобы он лишил ее девственности во всех возможных смыслах и на деле убедил, что мужчина создан для женщины. Он ответил, что не подведет, лишь попросил подтверждения моего присутствия на этом действе. И он его получил!

Понятно, что я не буду описывать мною увиденное, скажу лишь, что оба они были великолепны, а мир получил новую неповторимую женщину. Тогда я подумала, что в лесбиянстве повинны мужчины.

Что касается меня, то мой подарок из Амстердама ты получил!

Завтра лечу в Рим, в Ватикан.

Твоя невыносимая Анна».

Как говорят, лед тронулся! Впервые Анна сообщила мне о своих планах назавтра. Я вспомнил свои первые чувства любви в молодости. Юношеская любовь описана не раз, и она достойна этого. Однако то, что происходило со мной сейчас, превосходило многократно те ранние чувства. Я ждал ее, ждал и ждал. Убавляло ли мне это количество лет, обещанных Анной, не знаю, но чувства, присущие лишь молодым, возросли.

Хотя поступки Анны мне казались сумасбродными и непоследовательными, я ее не винил и объяснял тем, что мы люди разных эпох, случайно столкнувшиеся в непредвиденной пространственно-временной точке, откуда и исходит непонимание. Почему она скрыла от меня свою поездку, мне было непонятно. Возможно, не хотела лишних разговоров и уговоров? Не знаю. И почему она упомянула Ватикан? Понятно, что, попав на экскурсию в Рим, она не обойдет вниманием Собор Святого Петра. Здесь я поймал себя на мысли, что занимаюсь ерундой – написала в Ватикан, ну и что? Могла бы и не упомянуть его.

Приняв упрек от Анны, я написал ей: «Передашь привет от меня Папе!». Через два дня мне Анна ответила: «Привет Папе передала. Он с благодарностью принял. Лечу в Иерусалим. Анна».

«Достойный ответ!» – подумал я.

Через три дня Анна позвонила мне по телефону и попросила встретить ее в Тбилиси, поскольку рейсов Тель-Авив – Ереван не существовало.

В Тбилиси я не был давно, хотя всегда любил и город, и его жителей. Вообще грузины всегда вызывали у меня симпатию. Они умеют веселиться! Как мне кажется, это очень важная характеристика людей, говорящая о многом.

В Тбилиси я выехал засветло. Действительно, у меня началась вторая жизнь, но наполненная другим качеством. К тем юношеским чувствам первой любви добавились мотивы зрелого человека, тем самым, создав уникальную смесь восторгов. Я мчался к неповторимой девушке, живущей в придуманном ее мире, в котором ей предназначалось выполнить особую миссию.

Есть сумасшествие двух видов: одно – как медицинское заболевание, другое – как состояние души. Сумасшествие Анны не подходило ни к первому, ни ко второму случаю. В ней было что-то неземное. Она искренне верила, что общается с Богом и выполняет некую миссию, требующую от нее сохранения девственности. Не знаю, была ли это творческая наивность или сумасшествие третьего типа. А может, с ума сошел я? Пожалуй, такой вариант более справедлив, ибо мощь женской красоты всесокрушающая!

Миг ожидания близкого человека в аэропорту знаком миллионам и миллионам людей, и этот миг никто и никогда не сможет описать, так как для каждого он свой. Рейс из Бен-Гуриона прибыл на четверть часа раньше. Через некоторое время стали выходить люди прибывшего рейса, но Анны все не было. Сколько было поглощенных мигов! Но где мой?