Бесёнок по имени Ларни

Она указала на лук со стрелами. Стефан поднял это оружие и примерился. Ого! Совсем недавно он гордился тем, что может уверенно натянуть лук своего отца – лучшего стрелка в Междустенье, но этот лук едва был по силам даже Михалу – охотнику. Надо бы к нему попривыкнуть. Но всё равно, теперь Стефан чувствовал себя намного уверенней, когда у него в руках было мощное дальнобойное оружие!

– Так! – воскликнула совсем успокоившаяся Сато, глаза которой приняли свой обычный вид, а сияние вокруг головы исчезло. – Сначала найдём зверя, а потом айда, купаться! Я чувствую себя чушкой!

Трицератопс, (Сато сказала, что таково его название у людей учёных), нашёлся в ближайшем болоте, где он стоял до смерти перепуганный и увязший, по самое брюхо. Остаток дня ушёл на то, чтобы его вытащить.

Потом они купались в небольшой речке, пока их транспорт отъедался сочной травой, здесь же на берегу. Потом сушились. Стефан не мог оторвать глаз от прекрасного тела Сато, устроившейся на пригорке, чтобы получше взбить свои пышные волосы. Взять куртку или рубашку парня она категорически отказалась, несмотря на то, что её сетчатое трико совершенно вышло из строя. Она просто смяла его в комок и забросила куда подальше.

– Люди были счастливы, когда ходили нагими! – аргументировала свой отказ девушка, бросая на парня томные зазывные взгляды.

Потом они всю ночь любили друг друга, и уснули лишь под утро под охраной дружелюбно фыркающего зверя.

Глава 49. Плоды просвещения

"… и тогда охотники убили серого волка и разрезали ему брюхо, а оттуда вышли Красная шапочка и бабушка, живые и невредимые!"

– Ещё хочу!

Змеёж готов был взвыть от бессильной злобы! Циклоп оказался на редкость способным учеником и теперь требовал книги одну за другой. Пока это были всего лишь детские сказки, но ведь это только пока!..

– Хватит с тебя!

– Нет, не хватит!

– Нам давно пора на охоту!

– Я никуда не пойти!

Самое скверное, что носитель уже совсем не подчинялся ему ни душой, ни телом. Когда Змеёж утратил способность управлять Циклопом, он и сам не заметил, но теперь ему приходилось действовать скорее убеждением, чем принуждением. (Между прочим, многие детские сказки ему самому понравились – они были так очаровательно кровожадны!)

– Ты хочешь, есть! – сказал Змеёж утвердительно.

– Хотеть есть! – подтвердил Циклоп в желудке, которого давно урчало.

– Пойдём, достанем еды! – продолжал Змеёж, стараясь пустить ход мыслей носителя в нужном направлении.

– Пойдём… не-а, я хотеть ещё книжка!

Если бы Змеёж имел ноги, он топнул бы с досады. Постучаться о стенку головой тоже было делом невыполнимым, но так хотелось!

– Ну, так бери её с собой!

Такое циклопу в голову ещё не приходило.

– С собой! – радостно воскликнул он. – Книжка с собой! Много книжка с собой! Все книжка с собой!

Змеёж мысленно схватился за голову. Дело кончилось именно так, как он и предполагал – циклоп вылез из библиотеки с целой кучей книг завязанных в штору. Он бы на этом тоже не остановился, если бы Змеёж не подкинул ему идею, что сюда можно ещё вернуться. (Позор!) Они шли на охоту за людьми, повторяя на ходу любимые места из только что прочитанных сказок! А что будет, когда циклоп перерастёт интерес к сказкам, и попробует на вкус, литературу посерьёзней?

Змеёж не переставал удивляться, как он быстро развивается, но в связи с этим возникало столько трудностей, что ему снова захотелось укусить своего носителя. Но теперь он понимал, что это означало бы немедленную смерть для него самого – их нервы срослись намертво, и разъединить их оказалось невозможно.

Если бы у него были руки, то сейчас самое время кусать на них локти. Что делать?! Теперь он составлял с циклопом единое целое и, похоже, это было навсегда.

Глава 50. Метательница

В потайной комнате действительно не было страшно. Там вообще ничего не было, кроме нарисованного на полу замысловатого знака.

– Галиматья! – прокомментировал Инци своё впечатление от этого рисунка после того, как рассматривал его минуты полторы. – Они слишком увлекались символикой, думали, что правильно нарисованная картинка откроет им двери, запечатанные такими силами, всё величие которых ни один человек не в состоянии познать! Одно хорошо – место выбрано правильно. А теперь, друзья мои, я прошу, помогите мне – там, в углу я видел несколько веников…

Через небольшое время от знака на полу ничего не осталось. Инци расставил своих спутников по четырём сторонам этого небольшого помещения так, что вместе с ним они образовывали крест.

– Жаль, что нас не пятеро! – посетовал Инци. – Я бы тогда встал посередине и сразу перешёл бы в тот мир, где потерялся наш друг, а так мне придётся совершить прыжок, и если я опоздаю хотя бы на четверть секунды, то из нашей затеи ничего не получится, а второго шанса уже не будет. По крайней мере, в ближайшие несколько лет, а может быть столетий… Итак, время пришло, начинаем! Просто закройте глаза и ничего не делайте. Очистите свои мысли, старайтесь представить себе полную, абсолютную пустоту!

Сначала не происходило ничего, потом комната наполнилась тонким мелодичным звуком, напоминающим звук колокола, который не прекращался, а звучал на одной ноте.

Вдруг этот звук перерос в нечто большее и перестал быть слышен! Комната озарилась голубоватым сиянием, шедшим сразу отовсюду. Казалось, светился сам воздух, при этом пламя факелов виделось почти чёрным. Зато на полу в центре комнаты появилось светлое туманное пятно, бывшее сначала с булавочную головку, которое вдруг начало стремительно увеличиваться в размерах!

– Пора! – крикнул Инци, подаваясь вперёд.

Вдруг Ларни резко взмахнула рукой и бросила в сторону Инци, какой-то предмет! Инци вскрикнул, его правый рукав оказался вместе с кожей плеча крепко пришпиленным к деревянной обшивке стены острыми ножницами, которые Маранта вернула дочери по дороге!

Когда он снова перевёл взгляд на комнату, то увидел только стремительно уменьшающееся пятно на полу с неясным силуэтом посередине. Ларни, стоявшей у противоположной стены, не было. Исчезли также вещи Стефана, с которыми девушка всё никак не хотела расстаться. Инци взглянул на окаменевшие лица Маранты и Михала и произнёс:

– Спаси её Творец! Спаси, сохрани и помилуй их обоих!

Глава 51. Путь Руфуса

Один в лесу. В незнакомом, чужом лесу. Он по родному-то лесу ещё ни разу не ходил в одиночку, а тут…

Всё было, как и сказал священник – четыре дня вниз по реке, потом столько же строго на север, стараясь никуда не сворачивать и тогда, двигаясь по прямой, окажешься у пологого спуска в каньон, по которому можно выбраться наверх без крюков и верёвок.

После подъёма Руфус оказался… в лесу! Что же это получается? Весь мир что ли покрыт лесом? Может, и нет вовсе других селений, кроме Междустенья, может, не существует никаких городов и целых государств со злыми царями и невежественным народом?

Но нет, не мог он всё это придумать! Священнику Руфус верил, а потому пошёл дальше, без страха углубляясь в незнакомую чащу.

Кстати, лес здесь был не такой густой, как тот, что рос вокруг Междустенья. Зато звериных троп было поменьше в этом лесу, и все они были узкими, едва заметными. Следов монстров не было вообще, чему он был очень рад, так-как до подъёма из каньона несколько раз чуть не столкнулся с чудовищами.

Не зная, куда идти дальше, Руфус свернул направо, где, как ему казалось, заросли были менее густыми. Так прошло ещё несколько дней. Запас продуктов, захваченных из дома, давно кончился, а попытки поймать в лесу что-нибудь съедобное не увенчались успехом.

Впрочем, Руфус не строил иллюзий насчёт своих охотничьих навыков, так что питаться пришлось одними грибами, так-как орехи ещё не созрели. К концу третьего дня такого питания, он понял, что если в ближайшее время не достанет себе настоящей еды, то дело кончится плохо. А наутро четвёртого голодного дня он вдруг увидел стену.

Это была совсем небольшая, всего два человеческих роста, очень старая стена, сложенная из дикого камня и когда-то покрытая штукатуркой, куски которой кучами валялись сейчас внизу. Сверху стены была намотана настоящая паутина из ржавой колючей проволоки, которую вероятно много раз, но не слишком умело подправляли и добавляли, а за стеной поднималась башня, такая же старая с полуразрушенным парапетом на верхней площадке, но с недавно построенным и свежеокрашенным деревянным навесом.

И под этим навесом стоял человек. В руках он держал какую-то палку, в которой Руфус узнал винтовку – древнее оружие сохранившееся кое у кого в Междустенье, но уже давно не действующее. Мама рассказывала про то, как оно устроено и каково его действие, так что Руфус решил, что человек этот охраняет что-то важное, раз он так страшно вооружён.

Часовой смотрел в другую сторону, но мальчику всё равно стало не по себе, и он отступил под защиту кустов, но тут же обругал себя последними словами. Разве затем он пришёл сюда, чтобы прятаться? Он ведь специально искал встречи с людьми того порочного мира о котором рассказывал его наставник. Искал, чтобы донести до них учение Инци и, чтобы самому побольше научиться и узнать.

Кроме того, здесь наверняка можно раздобыть еду и кров в которых он очень сейчас нуждается. Так чего же он прячется? А ну, пошёл вперёд, к этим людям, к их и своей новой жизни…

Руфус уже поднял ногу, чтобы сделать шаг вперёд, как вдруг ему на плечи обрушилось, что-то тяжёлое и живое, широкая ладонь зажала рот, а обе руки были стиснуты в другой такой же ладони. Парень ахнуть не успел, как оказался на земле с кляпом во рту и повязкой на глазах, связанный словно муха, попавшая в паутину.

– Ты чего там шумишь, Хвощ? – послышался у него над головой грубый мужской голос.

– Да вот, похоже, ещё одного шпиона из Торгового города поймал.

Руфус услышал звук шагов принадлежащих явно не охотнику, настолько они были тяжёлыми и гулкими даже здесь, где была мягкая лесная почва.

– Покажь, покажь, э-э, да он ещё совсем пацан!

– И что с того? Ты что же думаешь, что пацан не может быть шпионом? Как раз может. И пацан может, и девка! Их нарочно так учат, чтобы подозрений было поменьше. Люди жалеют "несчастных деток", в дом к себе пустят, накормят, напоят, спать положат, а они нашпионят, узнают чего надо, а то и убьют кого-нибудь и тю-тю, нет их! А потом глядишь, ударят враги по твоему дому, как раз тогда, когда не ждёшь. Вот, чего он в кустах прятался? Слабое место в стенке искал, вот что! Повесить его надо на первом суку.

– Да погоди ты человека вешать! Тут разобраться надо, ведь может ты прав, а если нет?

– И чо, мне теперь, целоваться с ним, что ли?

– Ну, это ты, как хочешь, а перво-наперво надо бы парнишку Диане показать.

– Так нет её! Они с сэром Галлем ещё позавчера на машине укатили. Посольство делать будут, как раз в этом самом Торговом городе! Только ведь Диана его точно повесит. Может, правда, сэр Галль не даст ей этого сделать или тётка Альмери вступится? Диана-то крута, ты знаешь…

– Вот, что Хвощ! – оборвал его рассуждения обладатель тяжёлых шагов. – Давай отведём парня к Порфирию. Он человек рассудительный, когда трезвый. Если захочет, оставит пацана на гауптвахте до дианиного приезда, а захочет отпустить – отпустит, его дело, его ответственность.

– Ладно! – слегка зевнув, ответил Хвощ. – Не очень-то и хотелось его вешать.

После этих слов, спеленатого Руфуса взвалили на плечо и понесли в неизвестном направлении. Единственное, что понял неудачливый пилигрим из разговора своих пленителей, так это то, что прежде чем рассказывать людям о учении Инци, ему похоже придётся спасать свою голову.

Глава 52. Визит к знакомым

Утро выдалось не ярким, туманным и обманчиво прохладным, как раз таким, какое бывает перед жарким, удушливым днём. А ещё, оно принесло Стефану сюрприз – Сато, кормившая зверя дикими яблоками, была одета в красивое платье пасторального стиля, с низким, но всё же закрывающим грудь декольте, широким подолом, всё в кружевах, воланах и лентах. На ногах девушки красовались башмачки, пригодные разве что для паркета, но никак не для прогулок по сельской местности. На голове не было ничего, но волосы оказались уложенными в изящную причёску, не умаляющую их длины, но дающую свободно рассыпаться по плечам.

Сато почувствовала взгляд Стефана и обернулась к нему с лучезарной улыбкой.

– Ну как? – игриво спросила она, поворачиваясь туда и сюда, чтобы дать рассмотреть себя с разных сторон.

Странно, но Стефану, который видел её совершенно без одежды, одетая Сато показалась ещё более красивой и привлекательной. Он хотел ответить, но в горле откуда-то взялся комок, и сначала пришлось откашляться.

– Ты прекрасна! – выдавил он, наконец.

Сато зарделась от удовольствия и тут же спросила:

– А как одевается твоя девушка?

Стефан, который не думал сейчас о Ларни, вынужден был приложить усилие, чтобы вызвать в памяти её образ.

– Ну, она не любит сложной одежды, – наконец сказал он. – Летом ходит в сарафане, иногда в простом платье без всяких хитростей. В остальное время одевается, как мальчик – рубашка, куртка, штаны, сапоги или чёботы. Украшений не носит.

– Значит она необыкновенная девочка, – прокомментировала Сато. – Обыкновенная, даже если скромница, обязательно нарядится, когда сможет. И побрякушек нацепит, хотя может в них и не нуждается, как не нуждается в украшениях свежая роза. А что она любит?

– Что любит?

Стефан задумался. Его этот разговор о любимой с любовницей, начинал немного раздражать.

– Любит животных, всех подряд. Поросёнка при ней не зарежешь! Хотя на охоте способна застрелить любую дичь и приготовить потом, как надо. Любит забраться куда-нибудь, куда только кошка влезет. Книги любит, истории любит слушать всякие, которые охотники рассказывают или священник…

– Значит умная, смелая и добрая, а ещё хорошая хозяйка. Повезло тебе!

Стефан не совсем понял, как можно считать везучим человека, который провалился в Ад, в то время, как его девушка осталась, где-то там, в Мёртвом городе, далеко от дома. Правда она была не одна, но Стефан не чувствовал себя спокойным за Ларни, когда не мог присмотреть за ней сам.

Конечно, она сейчас была не с кем-нибудь, а с Инци, но всё же… Всё же он знал, что его ненаглядный бесёнок способен отмочить что-нибудь даже, когда рядом Инци. (О своей ревности Стефан успел забыть, как впрочем, и о сомнениях в том, настоящий ли это Инци или нет.)

Сато скормила трицератопсу последнее яблоко, что-то нашептала ему на ухо и легонько хлопнула ладошкой по крупу. Зверь дружелюбно мукнул, махнул хвостом и скрылся в кустах.

– Ты его отпустила? – удивился Стефан. – Мы что, дальше пойдём пешком?

– Да, – ответила Сато, – прогуляемся! Дальше наш путь идёт через город. Он тут недалеко, во-он за тем леском. Полчаса ходьбы и мы там. А со зверем туда нельзя.

– Даже тебе, принцессе Ада?

– Даже мне. Кстати, во владениях отца я не пользуюсь никакими привилегиями, кроме тех, что даёт мне сила. И популярностью я здесь тоже не пользуюсь.

– Почему?

– Много будешь знать, скоро состаришься! Поднимайся, собирайся и пошли, а то скоро совсем жарко станет.

Город встретил их тишиной пустынных улиц, слепыми окнами, закрытыми ставнями, скрипом флюгеров и шелестом ветра, безнаказанно гуляющего, где ему вздумается.

– Странно! – удивилась Сато. – Здесь всегда было полно народа, и жители все такие приветливые…

В этот момент мимо пробежали две собаки. От природы чёрные, теперь они были грязно-серого цвета, к тому же тощие и облезлые. Их появление вызвало у Сато неподдельный ужас.

– Монсеньор?! Мадемуазель?! – воскликнула она. – Что случилось?

Собаки на это ничего не ответили, но повернули к Сато и принялись ласкаться к ней, виляя хвостами и утыкаясь в ладони сухими горячими носами.

– Пошли! – сказала девушка, наигравшись их ушами и загривками. – Показывайте!

Собаки рванули с места в карьер, Сато побежала за ними, отстав лишь на пару шагов, только каблучки по каменной мостовой защёлкали. Стефан припустил было за своей спутницей, но вскоре понял, что его сил едва хватает, чтобы не терять из вида юбку Сато, раздувшуюся на ветру колоколом. Через минуту-другую такого бега, Стефан решил, что играть в догонялки с ветром бесполезно и остановился, тяжело дыша.

Всё же он прислушивался к дробному звуку каблуков, затихающему где-то впереди. Он постарался взять это направление и через некоторое время увидел следующую сцену – Сато разговаривала с двумя незнакомцами, стоявшими перед ней в картинных позах. То есть каждый из них был прям, как палка, а руку с тростью отставил в сторону. Собаки сидели тут же по бокам этой группы, похожие на два изваяния.

Оба незнакомца были тощими и высокими, выше Сато на целую голову. На этом, правда, их сходство заканчивалось.

Тот, что стоял справа, обладал удлинённым бледным лицом без всяких признаков растительности. Несмотря на зрелые, приближающиеся к старости годы, он обладал, какой-то хрупкой, почти женственной красотой. Его кожа была бледной и, несмотря на возраст, гладкой, а волосы, белые, почти бесцветные и прямые, падали, словно струи водопада до самого пояса.

Одет этот странный старик был в камзол небесно-голубого цвета, короткие, такого же цвета бриджи, белые чулки и синие башмаки с хрустальными пряжками. Свою бело-голубую, с короткими полями и высокой тульей, шляпу он держал в руке и время от времени обмахивался ей словно веером, хотя было совсем не жарко.

Тот, что стоял слева, волосы имел огненно-рыжие, стоящие торчком, вроде львиной гривы. Шляпа, такая же, как у правого, только зелёного цвета, торчала у него на самой макушке, и было непонятно, за счёт чего она там держится. Зелёной была также вся одежда этого рыжего.

Черты лица его были резкими, само лицо морщинистое, насмешливое и немного зловещее, как будто его обладатель только и ждал шанс, чтобы сыграть с вами злую шутку. В противоположность правому, левый весь кипел моложавостью и энергией, но при этом от него веяло опасностью.

Когда Стефан подошёл, оба незнакомца замолчали и принялись сверлить его взглядами, вопросительно посматривая при этом на Сато.

– Стефан, это – Виллоэль и Керс, правители этого города, – сказала Сато церемонно. – Они же являются старшинами двух народов, живущих в городе и окрестностях. Ты не можешь знать их языков, так что если понадобится что-то сказать, я переведу. Но на всякий случай запомни – ты странствующий принц, сын короля Михала и троюродный племянник князя Влада Цепеша. Это придаст тебе вес, здесь без этого никак нельзя, так что если не можешь врать сам, то хотя бы не опровергай меня, если что. И пусть твоя совесть будет спокойна – здешние жители отчаянные вруны, об этом следует помнить всегда. Вот только сейчас им не до вранья. В городе большое горе – пропали дети обоих правителей. Сын Виллоэля и дочь Керса, оказывается, любили друг друга, несмотря на запрет на такую связь. Они долго это скрывали, но, в конце концов, были замечены и решили сбежать. Теперь два народа воюют друг с другом на улицах города, и война эта будет длиться вечно, если беглецы не вернутся.

– И что же, ты предлагаешь нам вмешаться в это? Что-то мне не по душе искать этих ребят и тащить в город.

– Я бы и пальцем не пошевелила, чтобы разрушить счастье влюблённых и остановить войну дураков! Но… всё плохо. Эти несчастные бежали не куда-нибудь, а в сторону Троллиевых гор. Глупые! Не нашли другой дороги! Тролли никого и никогда не пропустят через свои владения и… голову парня уже видели насаженную на кол возле межевого столба, так что, если и можно что-то ещё сделать, так это спасти девочку.

– Но почему ты думаешь, что она ещё жива?

– Тролли не убивают женщин до тех пор, пока не натешатся ими.

Стефана передёрнуло.

– Значит надо собрать побольше народа, найти гнездо этих тварей и раздавить их!

– Нет. Местные ещё всего не знают. И не стоит им говорить, а то распря вспыхнет с новой силой, и тогда никакой помощи от них не жди. А идти туда большим числом нельзя – тролли убьют свою жертву сразу, как только увидят настоящее войско, а сами потом так спрячутся, что их и за сто лет не отыщешь. Я думаю, что туда надо отправиться вдвоём, но нам необходимо снаряжение, которое можно достать только здесь. Выступаем сразу, как только будем готовы. Ты со мной?

– Да, – ответил Стефан, не задумавшись ни на секунду. – Только я вот чего в толк никак не возьму: если здесь никто не знает о гибели сына этого, как его? Виллоэля! То откуда об этом знаешь ты?

– Они рассказали, – просто ответила Сато, указывая на собак.

Глава 53. Пленница

Как может чувствовать себя человек, которого выкрутили, как мокрую тряпку, а потом взяли за ноги и, как ту же тряпку, встряхнули? А теперь представим, что это было проделано раз десять и ещё десять раз по десять.

Вот так Ларни себя и чувствовала. Она с трудом поняла, что лежит на спине, а не летит кубарем в бездонную пропасть, как это было вначале. Теперь она лежала, а мир крутился вокруг неё волчком, да ещё и приплясывал при этом. Почему-то, она была уверена, что если откроет глаза, то увидит, как вокруг неё кружится вселенная, и потому ей глаза открывать совершенно не хотелось.

– Герла! Гы! Гы! – раздалось где-то рядом.

Голос был, как бычий рёв.

– А ну пошёл! – крикнул другой голос, высокий, девичий, звонкий и мелодичный.

Последний выкрик сопроводился звонким шлепком, за которым последовал звук удаляющихся тяжёлых шагов, и снова первый, грубый голос повторил – "Герла! Герла!".

– Странно, – сказал второй голос, но уже негромко и задумчиво. – Кто же это? Похоже на эльфийку, но такая маленькая, хоть и не ребёнок и ушки совсем не те… Гуль? Но где же когти? И клыков нет.

При этом Ларни почувствовала, что ей залезли пальцами в рот, но сопротивляться сил не было.

– Красивая, как рогачка, – продолжал рассуждать голос, – но ни рогов, ни копыт… Неужели нимфа? Но откуда же здесь нимфе-то взяться? Скорее дриада… Но кожа такая нежная и тонкая, какой у дриад не бывает. Откуда ты, прекрасное дитя?

– Гы! Гы! – снова послышалось откуда-то со стороны.

Обладательница второго голоса набросилась на этого гыкающего с бранью, что-то загремело, что-то разбилось, а потом весь конфликтный клубок выкатился вон. Настала тишина, в которой Ларни слышала лишь стук своего сердца.

Она попробовала открыть глаза, но выяснилось, что веки слиплись, будто их склеили нарочно. Тогда она попыталась поднять руки, чтобы протереть ими глаза и… обнаружила, что руки скованы!

Впрочем, поднять их всё же было можно, но на запястьях красовались железные браслеты, от которых куда-то тянулись прочные цепи толщиной в два пальца.

Продрав глаза окончательно, Ларни смогла оглянуться и рассмотреть место, в которое попала. Больше всего это место напоминало пещеру, но пещеру обжитую, больше похожую на кухню из-за обилия разнообразной посуды и прочей утвари, расставленной на многочисленных столах и полках.

Стены этого странного помещения были выскоблены и выглажены, под высоким потолком висела на цепях коряга, уставленная свечными огарками, которые сейчас не горели. Свет проникал сюда сквозь неровное овальное отверстие, служившее дверью и несколько таких же, только поменьше дыр в стене, исполняющих роль окон.

У противоположной стены был сложен примитивный очаг, над которым виднелась закопчённая дыра, служившая, по-видимому, дымоходом. Сейчас огня в нём не было. Впрочем, всё это мало занимало Ларни. Прежде всего, надо было выяснить, где она и что с ней?

Её не слишком удивило, что на ногах обнаружились такие же браслеты с цепями, какие "украшали" сейчас её руки. Увидев, что мир прекратил своё вращение вокруг неё, а руки и ноги способны двигаться, Ларни попыталась сесть.

Сделать это удалось не сразу, но, в конце концов, она заняла сидячее положение, что тут же вызвало у неё приступ головной боли и цветные круги перед глазами. К тому же сильно заболела спина, как от долгого лежания на ней без движения. Наверное, так оно и было.

Лежала она на сдвинутых вместе лавках, покрытых множеством шкур. Прямо-таки царское ложе, если не считать цепей. Но цепи были налицо и шли они откуда-то из-под этих самых лавок. Ларни попробовала потянуть одну из них и обнаружила, что та довольно длинная, как и все остальные. Значит, если она и прикована к этому ложу, то встать с него всё-таки можно. Всё это было в высшей степени странно.

Ложе из скамеек было невысоким и Ларни, спустив ноги вниз, тут же коснулась ими прохладного пола. Это вызвало у неё воспоминание о том, что когда она прыгнула в открытый Инци проход, на ней были сапоги, которые сейчас бесследно исчезли. Одежды тоже вроде было побольше.