Цветок бархана

Правда, сейчас это тело больше походило на изломанную ветку, и вызывало лишь жалость, но Анвар знал: ошибается. Гюрза сильнее, чем кажется, и если Магсум одарил ее особым уменьем – сможет восстановиться.

Мужчина поморщился. Оно-то и прежде он не любил таких женщин. Кротких – да, роскошных – тоже. Спокойных домашним теплом, уютных: любых практически, только не военных. Эти рождали в нем одно недоумение, сродни неудобному смятению.

А ведь его любимица, тонкостанная Фарида, была Гюрзе полной противоположностью. Красавица, каких увидишь редко, и при том невероятно умна. Статна, очаровательна и грациозна. Желанна…

Эта же…

И отчего только женщине не сидится дома, у семейного очага? Почему не качает на руках младенца?

Анвар задумался.

Кажется, Гюрза была из простых. Одна среди мужчин в страже. Правда, необычайно способная. Проворная не в меру, с редкой совестью: жизни вот своей не пожалела, защищая Халифа.

Варра еще во Дворце понял: от девчонки жди беды. И ведь не ошибся. Мало того, что чуть не убила его, так еще и сейчас за собою хвост привела.

Схрон, конечно, раскрыть непросто, но все же…

Что оставалось ему? Погибать вместе с глупой фатой?

Умирать Анвару не хотелось. Как и встречаться с теми, кого привела за собою Гюрза. Рука отчего-то дернулась сама собою. Схватила тонкое запястье, рванула беглянку на себя и тут же увесисто приложила голову той о каменную стену дома.

Сердце на миг остановилось: близость халифатской стражи ощущалась кожей. И та, не выдержав жара чароведского огня, заныла. Покрылась частыми мурашками. А потом и волос поддался, тлея. Это ж каково было Гюрзе, когда огонь – под ногами? Выносливая…

Нет, в чем бы ни была вина беглянки, ее прикажут искать. Объявят охоту, станут травить: как зверя, на которого, помнится, когда-то и он, Варра, ходил. Да и с ним не поступят иначе. И тогда, выходит, что его спасение – в ней, а ее – в нем. Если фата, конечно, не воткнет ему в глотку клинок-жало еще до того, как он успеет что-то сказать.

Мужчина еще раз оглядел стражницу. Досадно, это верно.

Кожа на ноге сильно обожжена, из-за чего идти станет трудно. Да и костюм из тонкой шкуры пресмыкающегося гада прохудился от чароведского пламени. И, значит, в Пустыне Гюрза может стать для него не столько союзником, сколько обузой.

На правой ладони, слишком узкой для вояки, растекается чернильным пятном ожог. Выходит, досталось не только беглянке, но и страже. И раненный ею скорпион скоро издохнет.

А еще тот удар, которым наградил ее сам Анвар.

Да, фате, скорее всего, далеко не уйти. Но попытаться стоит, ведь в одиночку ему точно не справиться. Сейчас бы покинуть славный город-оазис, выйти к пескам. А там…

Что там?

Его план был поистине несбыточен. Глуп даже, наивен. Но другого, как назло, не находилось, ведь Варра ничего не знал о том, как вернуть украденное тело. Не приходилось ему прежде сиживать в чужих.

И как такое случилось?

Не понимал. Но это ничего. Вот вернет он свое по праву, а там и отыщет виновных. И жар под ногами Гюрзы покажется тем не таким уж пеклым.

Беглянка застонала.

Приходит в себя, пусть и медленно. Сейчас разом почувствует боль как от ожогов, так и от его, Анварова, удара. А помочь – нечем. Это в той, прошлой жизни, у Варры было все, теперь же – целый день голодный.

Карие глаза открывались осторожно. Блуждающий по белому камню взгляд медленно прояснялся, пока не наткнулся на похитителя, а потом…

Гримаса ненависти исказила узкое лицо. Халифатская стражниица в одно мгновение вскочила на ноги и остановила клинок-жало у горла Анвара так скоро, что тот был готов поклясться: подобной скорости нет даже у самой гадюки. А ведь перед ним – девчонка. Простая, неприметная. Жалкая. Дунь – и…

Нет, беглянка сильнее, чем кажется на первый взгляд. По праву носит дареное имя, крепко сжимая плечи ладонями. И клинок в тонкой руке не дрожит, не смотря на ожог.

В глазах – уверенность. Ни тени боли, хотя Варре известно, как жжет плоть после чароведского пламени.

– Ты… – а ведь и в правду шипит подобно змее. Сердится на него, все еще верная Халифу. И даже мысли не допускает, что предал ее тот ничуть не меньше прочих. Так почему же по-прежнему готова отдать за него жизнь? Из глупости?

Не из глупости, нет. Из верности. Потому как на редкость честна и необычайно покорна. На таких, как Гюрза, держится власть Халифата. И тогда, верно, самому Анвару повезло с фатой. Нужно только уговорить…

– Погоди, – жало клинка мешало сказать. Мужчина мог поклясться: острая боль, что затрудняет мысли, уже стекает по шее тонкой струйкой крови. А ведь это плохо. Не следует терять даже каплю жизни, если желаешь ступить на пески Пустыни. Она, полная бескрайних барханов, всегда голодна. Чуть оступишься – и… – Погоди!

Гюрза не послушна. Стоит насмерть, вдавливая тонкое жало в обветренную шею. Но медлит не из-за жалости. Выслушает?

Может, и так. Однако повиноваться точно не станет, если только по-другому…

– Я могу помочь! – Анвар и сам не до конца верил в то, что произнес. Помочь? Как? У него-то и самого тело отобрали, а он еще стражнице в помощники метит. Впрочем, скажи ему кто, что у человека можно забрать не просто вещь, но саму плоть, рассмеялся бы. А теперь не до смеха. – Не выживешь ведь без меня.

От беглянки не укрылись ни раздражение в тоне Анвара, ни скользнувшая в голосе жалость. Но не смотря на это, она по-прежнему стояла ровно, даже не дернулась от обидных слов. Видимо, чувства свои лучше него сдержать умеет. Вон, только плечо сжала чуть сильнее:

– С тобой – тоже, – едко напомнила Гюрза.

– Я уже помог, – спорить с клинком у горла было не с руки, но другого ему не оставили. – Укрыл от погони.

Надолго ли? Халифат не отпустит осужденную. Найдет. Вернет, чтобы светлейшую волю исполнить, и безжалостно лишит жизни неудачливую стражницу. Это лишь вопрос времени.

– Не только времени, – Анвару стал надоедать разговор с клинком у горла. Но спугни он фату – и кровяная дорожка на шее превратится в струю. Значит, придется терпеть. Вот же, пригрел на свою голову! – У меня есть план.

– Ты желал убить Халифа! – Гюрза снова шипела. – И меня вместе с ним.

Она сильнее нажала на клинок, и перед глазами Варры поплыло. Если на том яд…

– Твоя смерть покроет мою провинность, а во Дворце мертвое тело примут в оплату долга. Позволят снова служить.

– Тело примут, это верно, – Анвар с ужасом подумал о том, что, лишись он сейчас этой чужой плоти, может, перестанет существовать вовсе. Растворится в песках бескрайней Пустыни, развеется буйным ветром. Нет, тело терять нельзя, если только – меняться. Снова на то, к которому привык с рождения, похищенное. – А вот тебя – нет. Почему?

Он знал, что Гюрза обо всем догадывалась. Видел по глазам, в которых жила обреченность. Смирилась, значит, с приговором. И жизни бы не пожалела, будь виновна. А так – нет. Это упрямство…

– Ты служила верой и правдой Великому Халифу, отслеживала врагов. Уводила клинки от горла Светлейшего, не жалела себя. И что? Приговорили! Я же помогу. Не враг тебе, – Варра осторожно убрал клинок от своего горла, делая шаг назад. – Не сейчас.

Да, так лучше. Еще бы уговорить фату…

– Я не желал Халифу смерти.

Клинок снова оказался у горла, предупредив: в это объяснение Гюрза не поверит. Но сказать все же нужно:

– И не желаю сейчас. У меня есть план, – снова начал он. – Если оставим Аль-Акку и доберемся до Пустыни… сможем покинуть Халифат. Я проведу.

Гюрза расхохоталась. Не боясь быть услышанной, в голос. И ведь смеялась так задорно, что и самому Анвару захотелось того же. А все же гнев нарастал.

– Покинуть Халифат? – стражница казалась похожей не на Гюрзу – все больше на ребенка. На девчонку-подростка с окраин Аль-Акки. Надо же, озорная. А ведь такую ее, видно, во Дворце никто не знал.

Но фата мигом стала самой собой. Сощурила с подозрением глаза, словно пытаясь вглядеться не только в Варру, но в саму его суть, а потом произнесла:

– Глупый, покинуть Халифат нам не позволят! Улицы Старого Города кишат не просто лазутчиками – чароведскими силками. А весть о щедрой награде за наши головы уже несется через Пустыню.

Гюрза дышала часто-часто, отчего на ее щеках проступил яркий румянец.

– Ты должен знать: даже если милосердная Матар позволит нам уйти в барханы, из Дворца отправят погоню. Не простую, торговец, – халифатскую – идущую за добычей на лучших скорпионах Светлейшего. По всей благословенной земле – от северной Аль-Уны до южного Аль-Хафа – для нас не найдется ни единой асбы свободной земли. И тогда смерть в песках покажется почти благом!

Анвар и сам понимал это. Как и понимал другое.

Бескрайнее покрывало песков расчерчено тонкими нитями торговых путей. Плывущие по ним караваны ведут люди с силой, и каждый из них посчитает за честь принести голову беглецов благословенному Магсуму.

Что ж, придется идти по бездорожью. Меж барханов.

Анвар поежился.

В великой Пустыне ядовито почти все. Любая насыпь может вмиг обернуться рогатым гремучником или – того хуже – гигантской тварью, сродни ездовому зверю. Костяным могильником с растревоженными гулями.

И тогда какой бы они с Гюрзой ни выбрали путь, пройти по нему будет не просто, потому как уйти от халифатской погони еще возможно, но укрыться от самих дюн нельзя.

Однако… другого выхода Варра, как назло, не находил. Его последняя надежда – в цветке бархана. В старой легенде, о которой когда-то говорила мать. Быть может, могущественный источник Пустыни сможет вернуть утраченное, если самому Анвару то оказалось не по силам? Он ведь не чаровед, чтоб снова разменять тело торговца на свое, родное.

– Сезон Засухи на исходе, – устало напомнила Аниса. – А это значит, что и сама Пустыня голодна. И пока первая капля дождя не упадет на сухую землю, ступить на нее без каравана равносильно верной смерти. Ты готов рискнуть, торговец?

Готов ли?

Весь последний год Варра менял города-оазисы Великого Халифата с той же легкостью, с которой проворная ящерица оставляла старые шкурки. Бежал. Обживался не только в новом теле, но и в новых привычках.

В неприметной жизни. И постоянном страхе. Неудобном свойстве ежеминутно оглядываться по сторонам. И, верно, подчиниться им сейчас – решение разумное.

Но почему-то слова беглянки всколыхнули в душе Анвара нечто далекое. Забытое во Дворце и старой жизни. И он вдруг ясно понял: послушать разум – верный путь к забвению.

– Готов, – уверенно кивнул Варра, – как и ты. Пустыня Барханов – опасна, однако и по ней можно пройти. Если миновать пограничные города, у нас появится шанс. Будем следовать на запад, к скалам. И тогда спустя неделю сможем забыть о халифатской мести.

– Я не боюсь мести! – Гюрза стала серьезной. – Не ее…

Анвар с удивлением взглянул на беглянку, и вдруг ощутил внезапный укол совести. На крошечный миг ему стало жаль фату, а собственное желание мести показалось чем-то замысловатым, прихотливым.

Все мечты Гюрзы были столь просты и убоги, что Варра бы не задумываясь раскрыл их.

Чего хотелось ей?

Снова вернуться во Дворец, покорно склонив голову перед Великим Халифом. Доказать, что невиновна, и лечь на жесткую постель в казармах. Уснуть крепким сном до рассвета. А дальше – все как прежде, день за днем. Со скромным счастьем быть хоть где-то своей. Нужной…

– Если выживешь – когда-нибудь у тебя появится шанс все вернуть, – пожалуй, Анвар и сам почти не верил в сказанное. Вернуть? Большой удачей для Гюрзы будет просто уйти к Западным Скалам, миновать Пограничную Гряду и забыться в чужом мире. Но если сказать ей об этом сейчас, последней надежды не станет… – Ты должна жить. Любой ценой.

Стражница задумалась. Едва ли она была согласна с Варрой, однако ничего другого ей этим утром не оставили. И фата нехотя кивнула:

– Покинуть Аль-Акку будет трудно. Очень трудно. Но даже если нам повезет, пешком пески не перейти…

– Верно, – уже увереннее произнес Анвар. Глянул осторожно на Гюрзу, а потом тихо уточнил: – но, кажется, и у тебя ездовой скорпион был?

Глава 3

О пряностях, чароведских силках и воровстве

Сквозь узкую щель прикрытого окна пестрые палатки торговых рядов казались разноцветной слюдой калейдоскопа.

– Осторожно, – торговец подошел незаметно. Бегло окинул шумную улицу внимательным взглядом и спешно прикрыл ставни: – Не стоит слишком доверять амулетам. Вон там, видишь?

Аниса видела.

Мальчишку, который с интересом оглядывался по сторонам. И одного из стражей – чуть дальше. Страж этот появлялся на окраине уже во второй раз, и – фата могла поклясться чем угодно – появится снова, пока ночь не укроет Старый Город густой темнотой. Да и мальчишка – вряд ли просто мальчишка. Слишком приметный.

Сообщник прав: лишний раз высовываться не стоило. Однако эта правота только сильнее подхлестнула волну глухого раздражения, а потом и вовсе устыдила: вон как ты низко пала, Гюрза. Еще вчера защищала спину самого Халифа, была его тенью. Теперь же прячешься словно крыса.

– Вижу, – нехотя призналась Аниса. – Они пробудут здесь до сумерек.

Говорить с торговцем по-прежнему выходило плохо. Фата ловила себя на мысли, что все больше спорит с ним – даже тогда, когда этого можно было избежать. Только пересилить себя не получалось, хотя Гюрза и понимала: это все, что ей оставили. Не примет помощь – пропадет.

Спешно встав с насиженного места, она попыталась обойти Варру. Однако, видно, и тот хотел того же – и Аниса едва успела остановиться. С силой опустила израненную ногу на нагретый камень и, зажмурившись от боли, резко вдохнула.

– Больно? – торговец первым отступил в сторону, позволив Гюрзе уйти. Но, не дождавшись ответа, шагнул за ней следом: – Возьми. Рану нужно промыть.

Фата обернулась. С удивлением уставилась на протянутую фляжку и недоверчиво спросила:

– Это ведь последняя?

Анвар кивнул:

– Не жалей. Если выберемся, раздобудем еще. Если нет… едва ли нас спасут эти полфляжки.

Для Анисы такая расточительность была сродни безумию, однако переубеждать торговца казалось делом дурным. И она просто отмахнулась:

– Не стоит.

Дойдя до узкого ложа, стражница с облегчением опустилась на твердый настил и устало смежила веки, чтобы тут же раскрыть их – на недопустимо близкий шелест одежд Варры:

– Возьми! – тот настойчиво положил плоскую серебристую бутыль на покрывало и снова отошел к окну, пояснив с немалым раздражением: – Если рана загноится – будет хуже. На скорпионе до Пограничной Гряды не меньше недели, и помощи ждать неоткуда.

Что ж, правда в словах торговца имелась. Гюрза нехотя откупорила губчатую пробку, с силой сцепила зубы и быстро брызнула водой на оголенную рану. Шумно втянула воздух, когда влажная прохлада чувствительно обожгла воспаленную кожу, и, не сдержавшись, коснулась губами тонкого горлышка: пить хотелось нещадно.

Вода была явно несвежей, отвратительно теплой, и – что важнее всего – самую малость горчила. Когда-то давно фата уже пила такую, а потому без труда догадалась:

– Из Пустыни?

Стоящий к ней вполоборота мужчина кивнул:

– Не успел раздобыть свежей. Но ты не бойся, фляжка из серебра.

Аниса не боялась. Она и сама знала, что воду из подземных родников удержит не каждый металл. И что утоляет та вода жажду ничуть не хуже дождевой. Что до мерзкого вкуса… Гюрза и не такое терпела.

– Хочешь? Здесь еще осталось немного.

Варра с удивлением обернулся. Скользнул равнодушным взглядом по протянутой бутыли и снова безразлично отвернулся к окну:

– Не хочу. Пей.

Как же, не хочет. Погоня отгремела несколько часов назад, и за это время утренняя прохлада успела смениться полуденной жарой. Камень небольшого дома раскалился подобно старой печи, скопленного воздуха которой едва хватало, чтобы дышать. А еще те ставни, что пришлось прикрыть.

Нет, теплая вода на дне фляжки их, конечно, не спасет, но всяко поможет продержаться чуть дольше.

– Если получится сбежать, – стражница медленно поднялась, прошла к уродливо сколоченному столу и оставила не нем воду, – в Пустыне мы окажемся только к ночи. Однажды мне довелось звать подземные родники после сумерек: они не откликнутся, торговец. Даже с чароведским камнем. Придется ждать до утра.

О поклаже в переметных сумах скорпиона Гюрза благоразумно промолчала: впустую обнадежить сообщника не хотелось.

Однако, похоже, нехватка воды не слишком тревожила Варру – как будто у того в запасе была целая жизнь. Широкие плечи его раздраженно дернулись. Еще один равнодушный взгляд упал на Анису, и той с явным нежеланием ответили:

– Я же сказал: не хочу.

Твердость в голосе торговца убедила фату отступить. Снова вернуться к узкому ложу и постараться опереть спину о нагретый камень: свои силы, в отличие от сообщника, она предпочитала беречь.

Решил отдать ей последнюю воду? Гюрза едва сдержалась. Жалость ей ни к чему!

Глупое благородство Варры больше походило на безрассудство, а с ним фата иметь дело не желала. До сумерек оставалось не меньше часа, и она решила, что если устроиться поудобнее, можно будет немного отдохнуть. Может, даже позволить легкой дремоте заглушить подаренную Магсумом боль.

Аниса смежила веки и сквозь полуприкрытые ресницы бегло оглядела неподвижный профиль мужчины.

Дневной полумрак делал черты его мягче, а фигуру – массивней. А ведь торговец и так высокий, гораздо выше среднего мужа – сама Гюрза ему едва до плеча достает. И сложен довольно хорошо.

На первый взгляд – молодой, лет тридцать. Только почему-то держится странно, словно бы мешает ему что. Болен? Может, и так. А вот длинный волос, легкой волной лежащий поверх белой рубашки, ему не идет: как будто прежде он носил короче.

Темно-карие глаза – внимательные, умные. И острый взгляд, зацепившись за ее собственный, позволяет догадаться: заметил. Краска стыда ползет по щекам, а стражница впервые за день рада прикрытым ставням: в мягкой полутьме легко потеряться не только свету.

А вот имя у него странное – Варра. Как будто слишком мягкое, живое. Шуршащее на языке пустынным ветром… или даже самим морем. На окраинах Аль-Акки едва ли сыщешь еще одного торговца-Варру. И тогда, быть может, тот родился вовсе не в Старом Городе? И даже не в самом Халифате? Хотя, впрочем, кто такая Гюрза, чтоб в именах разбираться?

– Ты ведь знаешь о силках? – увидев, что Аниса не спит, сообщник оживился. – Сможешь обойти?

Пришлось ответить:

– Знаю, только… чароведские сети на редкость опасны, – фата села ровнее, понимая, что задремать ей теперь не позволят. – И всякий раз устроены по-иному. Иногда даже с привязкой к чьей-то крови.

– Живые?

– Живые. И мертвые. Все разом, – Гюрза не знала, как пояснить другому то, что она видела много раз. – И могут долго дремать, выжидая. Думаю, силки оставил мальчишка, что весь день мелькал у торговых рядов.

– Тот самый? – Варра явно недоумевал. Он понимал, что сети наверняка оставят у Дворца, однако на гудящей окраине Хан-аль-Хана…

– Чужих силки не тронут, только меня. Или тебя вот, потому как твоя кровь наверняка осталась в золоченом зале.

– Ясно, – мужчина понимающе кивнул. – Значит, обойти их будет совсем не просто. У тебя есть амулет?

Аниса с удивлением взглянула на Варру: слышал? Слышал. И, верно, сам бы обзавелся чем-то подобным, если бы знал, как все обернется. А так – нет. Неужели и вправду не желал убить Халифа?

– Сонный камень остался в казармах, – откликнулась стражница: – Но есть инстинкты. И опыт. И если повезет…

Она вскользь коснулась левой ладони и тут же отпустила ее: излишне тревожить чароведскую метку не хотелось. Благо, торговец спрашивать о подаренной Магсумом сути не стал и уже спустя минуту заговорил о другом:

– Ты ведь здесь из-за меня?

– Что?

– Вчера смерть уготовили мне, а сегодня – тебе. Совпадение?

Варра глядел на Анису прямо, без вызова, и в карих глазах плескалось чистое любопытство. Неужели во Дворце и вправду ошиблись?

– Из-за меня? – настойчиво повторил он.

Гюрза спешно отвела взгляд: собственной боли показать не хотелось. А вот голос, напротив, пришлось старательно выровнять и честно признаться:

– Не знаю. Суда не было.

– Как? – удивление сообщника снова раскопошило необъяснимое раздражение: как будто в постигшей фату несправедливости была толика и его вины. – Ты много лет служила самому Халифу!..

– А вот так, – с чувством прервала его Гюрза. – Без суда – только удавка. Пришлось бежать.

Больше Варра тревожить Анису не стал. Только вернул ей полупустую фляжку и терпеливо попросил:

– Промой рану еще раз: сумерки скоро.

***

В землях Халифата воровство каралось смертью.

Аниса знала это, потому и дрожала на пустынном ветру, пока кралась извилистыми улочками ко Дворцу Светлейшего. Стражу у ворот еще можно обойти, только внутри…

Халифатская Гюрза помнила, как сама ловила воров: те попадались в чароведские силки, словно мухи в паутину. А ведь после ее побега сети обновили – это уж точно. Сам мухтарам Дагман проследил, потому как рисковать нельзя.

И тогда ей оставались лишь инстинкты…

Сумеречная Аль-Акка дремала. Сбереженное камнями тепло полуденного солнца мерно подрагивало у ног фаты. Ластилось, согревая израненную кожу. И совсем ненадолго Анисе становилось легче.

В густом сиреневом воздухе разливались ароматы пряных благовоний, что покидали плотно сомкнутые ставни домов-сот Старого Города. Тут и там до ушей Гюрзы доносились тихие разговоры, иногда – осторожный смех. И Аниса догадалась: на Улице Каменщиков настало время ужина. Как, впрочем, и во Дворце…

…вспомнилось вдруг, как по вечерам стражи собирались за невысоким столом. Устраивались на пестрых подушках, подобрав под себя ноги. И тоже говорили. Смеялись.

Ее место было зеленым, подобно сочному листу раскидистой пальмы, а сама она – словно птичка. Братья еще шутили, что Гюрза, и предлагали ей коричневое. Но Аниса отказывалась: тусклого в ее жизни хватало, ей же по вкусу было другое. Яркое.

По кругу пускалась широкая чаша с водой. И пока стражи умывали руки, подавальщицы выставляли резко перченую, ярко-желтую похлебку, сытно пахнущую травами и птичьим мясом. А на десерт часто бывала олва. Анисе она особенно нравилась – рассыпчатая, с изобилием изюма и орехов, с кардамоном и медом…

Мухтарам Дагман благодарил старых богов за пищу, и ни один из стражей не протягивал руки к яствам, пока тот не закончит.

Ели вместе, из одного блюда. Дружно обмакивали душистые лепешки в густое варево и опускали в рот, позволяя угощению растаять на языке. А на губах оставалась россыпь кунжутных зернышек.

Нет, все же во Дворце Халифа готовить умели…

В животе Анисы протяжно заурчало: она не ела с самого утра, да и то, что попало в желудок на рассвете, сложно было назвать едой. И вот теперь, привыкшая к строгому режиму жизни в казарме, Гюрза снова поняла, как ей этого не хватает. Там у нее была семья… нечто похожее на дом.

Вернется ли? Аниса не знала. Пожалуй, почти не верила в это.

Ведь даже пройти песками до одного из пограничных городов – уже благо. Так можно ли надеяться на большее? Верно, можно. Потому как смелая мысль о прежней жизни нет-нет, да и возвращалась в разум.

Фата почесала левую ладонь. Кожа начинала нестерпимо зудеть, в чем лично Гюрзе виделся верный признак близости силков. И почему-то казалось, что на сей раз Магсум задумал нечто особенное. А у нее – ни сонного амулета, ни опознавательной карты. Только раны.

– Чешется? – похоже, без защитных лазуритов торговец тоже ощущал себя престранно, и это чувство непостижимым образом сближало их.

– Чешется, – едва слышно откликнулась стражница. – Силки близко, не вступи.

Мальчишка, что наверняка оставил у торговых рядов чароведскую сеть, давным-давно исчез. Как и страж, который все-таки еще раз появился перед окном схрона. Да и шум разноцветной толпы торопливо угасал, оставляя среди кривоватых палаток лишь случайно зазевавшихся купцов. Тех скоро тоже не станет: побоятся ночи. И тогда можно идти.

Аниса остановилась. Обернулась по сторонам и осторожно обогнула еще один угол.

За домами, плотно жавшимися друг к другу, высились пышные пальмы. Не те, с пожелтевшими листьями, что изредка попадались на окраине. Эти были другими. Высокими, с резной гудящей зеленью. Ухоженными довольством воды и света.

Выходит, минуя крайний дом, они окажутся беззащитными мошками, ползущими по мрамору дворцовых плит. И тогда первые из силков совсем близко. Вот только где?

Варра тоже замер. Подтянул ближе причудливо изогнутый меч и, шумно звякнув тонкой сталью, заставил фату обернуться. Сделать знак, чтоб затих. А потом и вовсе не стерпеть: