Полная версия
Инжиниринг. Истории об истории
Мы организовали на Армянской АЭС автоклуб, устроили несколько раллийных соревнований в поселке при станции. Гоночных автомобилей у нас не было, каждый участвовал на своей личной, а почти у всех – «копейки». Но было очень интересно! Еще об увлечениях: несколько сотрудников у нас занимались альпинизмом – гор-то много в Армении, вот ребята и покоряли вершины. Хотя, конечно, львиную долю времени занимала работа и все, что с ней связано. Мне из-за работы даже пришлось бросить аспирантуру, тогда не защитился, а потом уже и не хотелось. Тогда же и условий таких, как сегодня, не было. Мои близкие хорошо относятся к моей профессии. Были опасения насчет излучения, но я их переубедил. В Армении вообще атомную энергетику воспринимают положительно. Ведь у нас своих природных энергетических ресурсов нет. И после землетрясения, когда блоки остановили, ощущалась нехватка электроэнергии. Железнодорожного сообщения с Россией нет до сих пор, единственным источником энергии стал газ, который шел по трубопроводу, но когда в 1990-х началась Карабахская война, газопровод начали взрывать. Не успевали накапливать резерв топлива. Электроэнергию давали в день на час-два, тогда как зимой в Армении морозы бывают суровы, доходит до минус 20–25, а в целом держится около минус 10. Пришлось вырубать буквально последние леса. И после того как в 1994 или 1995 году восстановили эксплуатацию второго блока, находившегося в законсервированном виде шесть с половиной лет, народ понял, что без АЭС не прожить. Сейчас «Русатом Сервис» работает над продлением ресурсов второго блока, и есть перспективные планы по сооружению нового блока.
ДинастияСын пошел по моим стопам, окончил Московский энергетический институт по специальности «Атомные электростанции» и сразу уехал в составе группы наладчиков на пуск первого и второго блоков Тяньваньской АЭС. Вернулся, работал в АСЭ, занимался поставкой оборудования. Потом окончил Академию внешней торговли, работал в Московском АЭП. Сейчас он в «Атомэнергомаше».
Дочка окончила Дипломатическую академию МИД, и ее отправили в Болгарию, потому что я там долго работал, семья жила в Софии, и дочка, помимо английского, свободно владеет болгарским языком. Когда она вышла замуж за армянина, ей сказали, что работать в качестве дипломата она уже не может. Она перешла в болгарское представительство АО «Русатом Сервис». Так что дочка тоже, я считаю, атомщик.
Если бы я не верил в безопасность атомной энергетики, я бы не уговаривал сына выбрать такую профессию. Так что в моей искренности трудно сомневаться.
Мы сделали очень большой скачок. Сегодня наши энергоблоки на Нововоронежской станции – это первое поколение «3+», потом пошли ленинградские блоки, потом белорусские. Это все поколение «3+». На сегодня это единственные блоки, на мой взгляд, которые отвечают всем современным стандартам безопасности, учитывают те требования, которые стали обязательными после событий на «Фукусиме». Я думаю, что перспективой для человечества будет атомная энергетика. Мы организовали на Армянской АЭС автоклуб, устроили несколько раллийных соревнований в поселке при станции.
Экологическая проблема – одна из серьезнейших в наши дни. Единственное, что может ее решить, – это атомные станции, которые не загрязняют природу. По поводу Армянской АЭС, станции практически первого поколения, мои родственники говорили: «Хватит, работаешь на атомной станции, там облучение, увольняйся!» А я им устроил эксперимент. Сначала включил датчик около атомной станции. Там «щелкунчик» стоял и щелкал потихоньку. Потом я повез родных в один из крупных городов Армении, где был большой химкомбинат. И они все были поражены, когда там датчик затрещал изо всех сил. Их по-другому невозможно было успокоить.
Конечно, никто не ожидал, что после Чернобыля произойдет такая катастрофа, как на «Фукусиме». Но это особый случай. Во-первых, старые блоки второго поколения, которые не прошли серьезной модернизации. Во-вторых, у нас сам подход к организации и эксплуатации несколько отличается от японского. Они все-таки превращают своих специалистов в некое подобие роботов, а мы готовим их совершенно по-другому, как думающих людей. Но главное – у нас предусмотрены пассивные системы безопасности, которые основаны только на законах физики, когда в критической ситуации блокируется действие и полностью исключается человеческий фактор, то есть ты уже не можешь воздействовать на работу систем защиты и при всем желании не способен навредить, потому что действие законов физики предотвращает катастрофу.
«Время первых»Сегодня отличие наших проектов, например, в том, что мы можем удержать расплав активной зоны и не допустить его растекания и выброса наружу. Это я считаю очень серьезным достижением. И сейчас многие зарубежные компании работают над этим, они тоже хотят сделать ловушку для расплава активной зоны. Поэтому я сыну и сказал: «Ты пойми, будущее за атомной энергетикой, за мирным атомом». Даже если наступит новый малый ледниковый период или, наоборот, реки пересохнут, эта отрасль будет работать. А самое главное, что отработанное ядерное топливо является не столько отходами, сколько источником будущей энергии, и со временем наука найдет ему эффективное применение.
Да, немцы большинство старых станций закрыли, новые строить пока не будут. Но им уже сейчас придется платить за выбросы. Россия сегодня, наоборот, продает чистый воздух, мы экономим, у нас выбросов нет, и свои квоты мы можем продать другим странам. А Германия, которая раньше была чистая по выбросам, уже на пределе. Но если этот процесс у них затянется, их старые специалисты-атомщики уйдут, а новых учить будет некому. А у них очень классные профессионалы прежней закалки, и, кстати, они были поражены, когда мы «Бушер» пустили. Они не верили, что мы это сделаем.
Каких-то серьезных препятствий для развития атомной промышленности я не вижу. Мы строим новые блоки внутри России и за рубежом. Кто еще это делает, какая компания в мире? Никто. Машиностроение работает, блоки строим, пускаем. Так что повторю: не вижу особых барьеров для совершенствования отрасли. Наоборот, по-моему, очень сильный скачок совершается. Есть, конечно, кадровые риски. Специалистов не хватает, стало значительно меньше профессионалов – сказывается переходный период после развала Советского Союза. Из сокурсников сына после защиты диплома примерно лишь треть пошла работать по специальности, да и то практически все они – дети атомщиков. И многие до сих пор, получив такое серьезное образование, уходят в бизнес, в другие высокооплачиваемые сферы. Я думаю, это и будет главной проблемой развития отрасли, которую нужно решать уже сейчас.
2012 г.
Виктор Крушельницкий «О тонкостях “иностранной” деятельности»
Виктор Николаевич Крушельницкий. Заместитель генерального директора – главный инженер по проектированию АО «Атомэнергопроект» с 2006 по 2011 годЯ считаю, что сами по себе личные воспоминания не имеют смысла, если они касаются только какого-то отдельного человека и не полезны для других как пример или предостережение.
Моя профессиональная деятельность сложилась так, что я много поработал на зарубежных объектах и с иностранными специалистами. А поскольку важной задачей Госкорпорации «Росатом» является строительство АЭС за рубежом, хочу поделиться своим опытом в этой сфере, который, надеюсь, будет полезен моим коллегам при взаимодействии с иностранными специалистами и поможет сделать сотрудничество более эффективным.
Смотри на меня и дели пополамМоя «иностранная» деятельность началась с работы на строительстве тепловой электростанции в Югославии. Я был направлен в группу советских специалистов как проектировщик. Советская сторона проектировала станцию и поставляла оборудование, а югославы строили. Случилось так, что строительство в какой-то момент стало тормозиться. Начали выяснять причины. Оказалось, что рабочие, прокладывавшие кабели, затягивают процесс, желая работать дольше (вероятно, тогда были трудности с работой). Это срывало сроки. Для выхода из положения я подкинул руководителю этих работ идею: собрать ударную бригаду из четырех человек (я, он и пара надежных ребят), а остальным предложить следующий расклад: наша бригада за один рабочий день выполнит определенный объем по прокладке кабелей, а от них потом все время будут требоваться показатели в два раза меньше нашего. И они согласились. Так мы пахали в этот день, как звери, понимая, что с таким бешеным темпом все время работать невозможно, а с меньшим в два раза – можно, и это будет оптимально. И дело пошло на лад. Слухи о нашей работе распространились по всей стройке, и, что удивительно, скорость повысилась и на других фронтах работ. Мой совет молодым коллегам: проявляйте инициативу и становитесь примером, но знайте, что для этого надо обладать знаниями и опытом. И тогда это поможет вам в делах и карьере.
Югославы очень уважительно относятся к специалисту, обладающему не только знаниями и мастерством, но еще и хорошими человеческими качествами. Приведу пример. Мне нужно было поговорить с пожилым опытным югославским работником, и я спросил у его коллег, как лучше к нему обратиться: товарищ или господин. «Обратись к нему “мастер”. Это будет елеем на его душу», – сказали мне. Молодые коллеги! Старайтесь накопить знания и мастерство, будьте доброжелательны. Уважение за это будет помогать и служить вам всю жизнь.
Хороший вопрос!В 1970 году я был направлен экспертом в группу советских специалистов в Индии для обучения индийских коллег проектированию электростанций. Меня представили индийцам, выделили кабинет и переводчика, и я стал ждать их специалистов на консультацию. Прошло несколько дней, но никто ко мне не приходил. Я стал выяснять причину этого у переводчика, и он мне сказал: «Мистер Крушельницкий, они знают, что ваша зарплата 450 долларов, а у других иностранных специалистов – 5000 долларов. Так к кому они будут ходить? Ведь больше платят лучшему». Я стал думать, как изменить ситуацию.
К счастью, однажды я узнал, что у них возникла проблема. Они спрашивали у иностранных экспертов величины расстояний между фазами и до внешних объектов для токоведущих частей высокого напряжения. Все опрошенные предлагали величины, принятые в их странах, и все показатели были разные. Когда индийцы попросили показатели для их страны, никто не смог предложить ничего конкретного. Хорошо, что я помнил теоретические основы этого предмета, поэтому просто рассчитал величины для Индии, учтя даже змей, птиц и обезьян. Испытания подтвердили мои расчеты. И после этого народ пошел ко мне, как говорится, валом. Так что, молодые коллеги, изучайте теоретические азы вашего дела. Это выручит вас в трудную минуту.
Приведу несколько особенностей индийских специалистов. Многие из них пользуются гороскопами на каждый день, верят им и руководствуются ими в работе. Поэтому может случиться так, что вы ждете от индийца быстрого результата, а его нет. Это может означать, что по его гороскопу эти дни неудачны, и он ничего не будет делать. Не волнуйтесь, а терпеливо ждите, так как ничего изменить нельзя.
Если вам задали вопрос, не отвечайте сразу. Этим вы обидите спрашивающего, показав, что он якобы не знает элементарных вещей, и станете в его глазах несерьезным и даже легкомысленным человеком. Нужно сказать, что это сложный вопрос и вам надо подумать. Тогда ситуация в корне изменится. Собеседник будет доволен собой и высокого мнения о вас. Недаром и на Западе все начинают свой ответ словами: «Хороший вопрос».
Индийцы очень недоверчивы. Любой текст общего документа они всегда перепишут по-своему, опасаясь подвоха. Не настаивайте на своей формулировке и, проверив их редакцию, принимайте. Иначе ничего не выйдет.
Во время сложных и острых переговоров они могут осуществить эффектный «трюк», покинув переговорную и даже хлопнув дверью. Не пугайтесь и опять-таки ждите, вооружившись терпением. Если попытка шантажа не удалась, через некоторое время они вернутся и продолжат переговоры, как будто ничего не случилось. Ведя сложный диалог, не смотрите собеседнику в глаза, так как многие из восточных людей обладают способностью по взгляду и мимике определить, можете ли вы еще в чем-то уступить или это ваша окончательная позиция.
Иранцы требуют к себе подчеркнуто уважительного отношения. Если заметят хоть какое-то пренебрежение, вас будут игнорировать и презирать. И контакта не получится.
Иранцы вначале тщательно проверят вас на компетентность и особенно на честность. И если вы пройдете их «тест», с вашим мнением будут считаться и доверять ему, а к вам станут относиться с глубоким уважением. Даже в спорах между собой они всегда стараются узнать, что думает по этому поводу уважаемый ими российский специалист и, как правило, склоняются к его мнению.
Уважать и удивлятьОпять-таки пример. В Иран прибыла делегация «Росатома» во главе с заместителем министра – выбирать российский проект для Иранцы требуют к себе подчеркнуто уважительного отношения. Если заметят пренебрежение, контакта не получится. дальнейшего развития атомной энергетики Ирана. Рассматривалось два проекта: санкт-петербургский и московский. Руководство «Росатома» по каким-то соображениям предлагало питерский вариант. Меня на переговоры не пригласили, и когда иранцы заметили мое отсутствие, то предложили перенести встречу. Тогда за мной послали машину. Иранцы попросили меня высказать свое мнение по проектам. Я порекомендовал московский как более экономичный и отличающийся более высоким уровнем безопасности. Иранцы дипломатично поблагодарили за информацию и сказали, что обсудят у себя оба кейса. На следующий день они сообщили, что принимают московский проект. Молодые коллеги, не бойтесь высказывать свое мнение. Если вы уверены в своих знаниях, берегите свою инженерную честь, не поддавайтесь конъюнктурным соображениям, будьте стойкими. Это всегда заслуживает уважения.
В ходе сотрудничества западные партнеры пытаются выведать у нас всю информацию, особенно коммерческую тайну. Иногда наши специалисты, желая показать себя, полностью открываются и передают все – вместо того чтобы ответить, что это ноу-хау и за него надо платить. Эту ситуацию надо в корне менять.
А западные фирмы зачастую направляют на переговоры не специалистов, а менеджеров, которые только собирают вопросы и обещают ответить письменно. Направлять профессионалов высокого класса не хотят, так как, в свою очередь, тоже боятся утечки важной информации. И начинается долгая переписка с недопониманием, ошибками в переводах, в итоге все затягивается до бесконечности. Надо не принимать менеджеров, а настаивать на приезде специалистов, это оптимальный вариант.
2020 г.
Ирина Есипова «„Белене“: тендерный цейтнот»
Ирина Феликсовна Есипова. Генеральный директор Центра развития коммуникаций ТЭК, советник Министра энергетики РФ по развитию связей с общественностью и СМИ, пресс-секретарь Минэнерго России с 2008 по 2012 год, пресс-секретарь АО АСЭ с 2005 по 2008 годДля участия в тендере на сооружение АЭС «Белене» специалисты ЗАО АСЭ несколько лет готовили проект и тендерную документацию. В Софии должна была состояться церемония передачи этой документации членам тендерного комитета.
Это была интересная ситуация, прямо как в триллере. Я только пришла работать в компанию и не все знала о проекте. Поэтому для меня треволнения начались с того, что мне надо было в кратчайшие сроки перелопатить кучу информации о проекте, о тендере, о нашей компании, о наших 150 подрядчиках, о нашей атомной отрасли, подготовить пресс-киты и затем это все распечатать, упаковать в фирменные папки и раздать журналистам, которых было аккредитовано на церемонию передачи документации человек двести. То есть моей задачей было полное информационное сопровождение этого мероприятия.
Накануне торжественной церемонии, на которой должно было состояться вскрытие конвертов участников тендера, передача документации и объявление цены, мы с Виктором Васильевичем Калугиным выехали в Софию. Я тогда была единственной сотрудницей пресс-службы АСЭ. Сидела в нашем болгарском представительстве и раскладывала 200 экземпляров по страницам. На столе эта гора бумаги не умещалась, и я расположилась на полу. Весь пол был усыпан этими распечатками, и я в них копалась, как ежик. Все, кто входил, беспокоились за мой рассудок. Мол, да, не все сотрудники выдерживают… А цейтнот был всеобщий.
«Ядерный чемоданчик»В 12 часов ночи мы встретили в аэропорту Владимира Владимировича Парыгина. Он был, как всегда, элегантен, подтянут. В руке – металлический чемоданчик. Не хватало только стальной никелированной цепочки и наручников. Мы говорим: «Владимир Владимирович, номер для вас забронирован, можно ехать в гостиницу». Он отвечает: «Нет. Я этот чемоданчик в номере не оставлю, здесь очень важная документация, здесь наша формула цены, достаточной цены проекта, очень важная информация, которая не подлежит разглашению, и я очень беспокоюсь за нее. Поэтому поехали в посольство». Отправились в посольство, Владимир Владимирович оставил там свой «ядерный чемоданчик» (мы это так назвали).
Отправляемся в гостиницу, прощаемся. Виктор Васильевич говорит: «Ира! Завтра встречаемся в 9 часов утра. В спокойном режиме в 9 выедем, в 10 будем в офисе, до 12 времени достаточно».
«Японский метод»В 8 часов утра во время завтрака мне звонит Виктор Васильевич и говорит: «Ира! Срочно спускайся вниз. Сейчас за тобой приедет Ваня Галата». – «А что случилось?» Он, тоном врача: «Ничего страшного не произошло, но ты спускайся». Я думаю: «Точно что-то произошло».
Надо сказать, процедура передачи тендерной документации – это не то что взял и передал, а очень длительный, трудоемкий процесс. Все документы – общим весом три с половиной тонны – постепенно, двумя рейсами, доставлялись в болгарское представительство. Там они переводились на болгарский и английский языки, подчищались, редактировались, структурировались, паковались в коробки, перевозились в НЭК – Национальную электрическую компанию, то есть работа в болгарском офисе шла колоссальная. В болгарском представительстве «Атомстройэкспорта» был создан оперативный штаб, где концентрировалась вся техническая мысль компании.
Несколько месяцев туда свозили документы, потом все это долго обрабатывалось. Мы туда-сюда ездили, представители НЭК налаживали связи со всеми аудиторскими компаниями, а я заодно устанавливала контакты с журналистами. В общем, это был жесткий, систематизированный процесс. В офисе стояла огромная доска, на которой Володя Кухто нарисовал план перевода этих документов, их передачи, и все работали в соответствии с этим планом. Зачеркивали, заштриховывали отработанные клеточки. Очень классная система, между прочим, японский метод – технология комплексного контроля и управления качеством. Она позволяет отслеживать, как продвигается решение поставленных задач, выделять из множества факторов, влияющих на качество, главные и отрабатывать их, учитывая взаимосвязь факторов, чтобы, воздействуя на один из них, предвидеть изменение других и так далее.
Исторический экскурс: в 1924 году в Bell Telephone Laboratories (ныне корпорация AT&T) были созданы основы статистического управления качеством. Это были разработки контрольных карт, первые понятия и таблицы выборочного контроля качества, положившие начало статистическим методам управления качеством, которые впоследствии получили широкое распространение в Японии и оказали весьма существенное влияние на экономическую революцию в этой стране.
Когда я приехала, все жаловались: «Аа-ааа! Нас тут замордовали этим японским методом!» Но все были очень воодушевлены, желали победить, старались, и у всех был боевой настрой и эмоциональный подъем.
Так вот, на той церемонии передавалась обобщающая документация, описание документов и так далее. Словом, содержание кейса Парыгина – «ядерного чемоданчика». Передача тендерной документации была очень ответственным моментом в процессе подготовки к тендеру. Толпы журналистов, телекамеры, фотовспышки, пресс-брифинг. Потом – дипломатический прием, куда приглашаются все участники: наши конкуренты, представители правительства Болгарии, министерства, российских и болгарских компаний. Все это должно было состояться вечером, а сама процедура походила на протяженное шоу. Однако на самом деле все было очень строго, как на боксерском матче: опоздал, не пришел – засчитывается поражение.
Министр задерживаетсяИ, естественно, на эту церемонию должен был приехать президент «Атомстройэкспорта» Сергей Иванович Шматко, чтобы со всей своей командой торжественно передать тендерную документацию болгарскому заказчику.
Возвращаясь к звонку в 8 утра: я вышла в холл гостиницы, сижу, жду и думаю: «Так, что же могло произойти?» Вбегает Ваня Галата – в черном плаще, как «ужас, летящий на крыльях ночи». Он еще высокий такой, шагает быстро, широко. Видит меня и кричит: «Родина в опасности, а ты здесь прохлаждаешься?! Быстро за мной!» Я на каблуках, что называется, «Семен за Ванькой». Вы бегаем на улицу, садимся в машину, я говорю: «Ваня! Что случилось?» Он лишь: «Тебе все Виктор Васильевич объяснит». Вбегаем в посольство, там нас встречает Калугин. «Виктор Васильевич! Что случилось?» Он мне: «Все в порядке, все в порядке». Он же всегда такой: само спокойствие, да еще и улыбается. «Ты знаешь, – говорит, – двоих гавриков нет». Президент «Атомстройэкспорта» еще не прилетел в Софию…
Но мало этого – всю церемонию сдвинули на два часа раньше! И оказалось, что тендерные документы мы должны привезти в 10 часов утра, а не в полдень. А церемония передачи, которая должна была состояться в 14:00, соответственно, перенесена на 12:00.
И вот мы узнаем об этом только в 8 часов утра. Российская делегация должна была прибыть утром внутренним авиарейсом, но его отменили. Шматко вместе с командой вынужден был лететь через несколько стран. Предпоследняя посадка была в Мюнхене. Передали, что он точно будет в Софии, но стопроцентно не успевает на передачу тендерной документации. Но может успеть на запланированный дипломатический прием в 17:00. Что делать?! Члены российской делегации, думая, что передача документов состоится в 14:00, разбрелись по прекрасной Софии и практически «бросили» Парыгина на произвол судьбы. Тем не менее он успел примчаться в посольство, все там организовать. Сработали оперативно, эффективно, и в 10 часов утра все документы были переданы в НЭК. Первый тайм отыграли.
Теперь нам нужно было собрать нашу делегацию, которая могла бы на церемонии представлять российскую сторону. Есть Парыгин, Володя Кухто. «Так, кто же у нас есть еще?» – думали мы с Виктором Васильевичем. Ага, Лунев, эксперт из Курчатовского института. Срочно звоним ему: «Вы где находитесь?» – «Я гуляю, а что такое?» – «Срочно в НЭК, бегом!» – «А что случилось?» – «В 12 часов церемония передачи документации!» – «Да вы что!?» – «Бегом-бегом!»
Таким образом всех в быстром темпе разыскали, причем очень рассчитывали, что будет посол Потапов. Он не пришел, объяснил по телефону: «Вы знаете, я в гипсе. Наверное, не приду. Это все-таки дело компании, посол чешский не придет, и я тоже тогда не смогу прийти. Так что вот, извините, пожалуйста».
Зато пришел торгпред Александр Павлович Томилов, слава тебе господи! И в итоге мы выглядели достаточно хорошо, представительно. Документы уже находились в НЭК. Все шло по плану. Офисы «Атомстройэкспорта» и НЭК находились не очень далеко друг от друга, и поэтому мы выехали в 11:45. То есть ехать максимум десять минут, но всем сказали, чтобы приезжали хотя бы на пять минут пораньше…
Ничто не предвещало пробок, но мы-таки в пробку попали! Без десяти, без пяти двенадцать, а мы стоим на этой маленькой болгарской улочке, красивой такой, вымощенной булыжниками, и не знаем, что же делать, потому что впереди куча машин. Осталось буквально несколько минут, НЭК за поворотом, никто не едет, и выйти нельзя, потому что если пешком, то опоздаем, это бегом минут десять. И тут отлично сработал Ваня Галата. Вышел из машины, подошел к водителям, что-то им сказал, одного загнал на левый тротуар, другого на правый, ты, мол, сюда, вы туда… Разрулил ситуацию. И мы тихонечко, как говорится, огородами, бочком-бочком вырулили и через три минуты стояли у НЭКа.
Мы с Виктором Васильевичем похватали из багажника пресс-киты (весь багажник был забит пакетами с материалами для прессы) и побежали. На месте уже толпа журналистов, быстро с ними поздоровалась. Смотрю, стоят чехи с одной стороны, наши – с другой. Впереди стол. И через две минуты, ровно в полдень, церемония началась.
Ключи от тендераСначала выступили болгары. Представители НЭК с их стороны сказали, что здесь присутствуют два основных претендента на участие в тендере: чешская «Шкода» и российский «Атомстройэкспорт». Чехи представлялись первые. Они вышли очень театрально, с красивеньким кейсом. Было такое впечатление, что они еженедельно участвовали в этих тендерах. Два человека, архитектор и какой-то начальник, как фокусники, поставили чемоданчик, раз – открыли его. Вытащили оттуда другой, поменьше. Показали его всем, что, мол, нет никакого подвоха, открыли этот второй чемоданчик, демонстративно достали конверт. Из него вытащили ключик. Открыли ключиком другой саквояж, и уже там оказалась тендерная документация, на пакете было написано: «Шкода». Передали болгарам, пожали руки. Прекрасно, одним словом, выступили.