Авиатор: Назад в СССР

Пока я продолжал свой поход за пятью рублями, они мило беседовали с водителем. Периодически лысый появлялся на виду. К нему постоянно приезжали какие-то люди, получая от него свёртки, пакеты или коробки. Полковник милиции, военные в офицерских погонах и многие другие. В презентабельном виде и манере поведения гостей угадывалась их принадлежность к серьёзным должностям партийного аппарата. Даже председатель районного комитета партии отметился своим присутствием.

– Вот и райком своё забрал, – сказал пузатый, провожая взглядом бежевые «Жигули» ВАЗ-2101.

– Райком? А что он тут делает? – спросил я у водителя.

– Ты головой не бился последнее время? – опять намекнули мне на состояние здоровья. – У Капустина все отовариваются. Щас дочка его ещё приедет.

И вправду, через полчаса я смог лицезреть Галю Капустину. Внешний вид более скромный, чем вчера вечером. Однако свои достоинства подчеркнуть не забыла. Лёгкое платьице фиолетово-синего цвета, с открытыми плечами. Длина укорочена и открывает соблазнительные бёдра. Будь я моложе, не против бы заглянуть к ней. И кто только разрешает Гале так одеваться?

Однако не те обстоятельства сейчас. Не до девушек! Тут грозят из комсомола погнать со всеми вытекающими, старики места не находят, переживают. А я о том, как, кого и куда затащить. К тому же, машина сама себя не разгрузит, а денежка не заработается.

–Серёжка, привет, дорогой! Подрабатываешь? – спросила Галя.

– Привет. Да, есть немного. Новое платье выгуливаешь? – спросил я.

– Да-а! Как понял? – усмехнулась Галя.

– Этикетка висит на спине, – соврал я.

– Где? И это я везде с ней хожу. Сними, пожалуйста!

Капустина подошла ко мне и повернулась спиной. Я прикоснулся к шее и немного отвернул край лямки, изобразив, что пытаюсь оторвать этикетку, которой там и не было.

«Спокойно, Родин, помни о поступлении», – мысленно, успокаивал я себя. Но Галя не давала мне расслабиться, прижавшись вплотную ко мне своими ягодицами.

«Держаться, Родин! Представь себе что-нибудь иное, чем упругие, нежные…», – повторял я сам себе, но физиологические потребности тела моего реципиента брали верх над разумом взрослого мужчины.

– Я так поняла, что этикетку ты уже оторвал, – сказала Галя, взглянув на меня через плечо. – Или что-то ещё привлекло твоё внимание?

– Просто тебе очень его не хватает. Внимания мужского, – сказал я, и Галя повернулась ко мне лицом. В еë глазах читалось удивление сказанным, но это ей только нравилось.

– А ты можешь мне с этим помочь? – спросила она, подойдя вплотную. Её грудь слегка коснулась моей, а правая рука легла на живот и тихонько скользила вниз.

Краем глаза я видел, что водитель пристально следил за нашим разговором, выкуривая уже вторую сигарету.

– Я к вашим услугам, мадам. Чай, кофе или сразу к делу, без прелюдии?

– Родин, ты меня удивляешь. Не ожидала… Ой, папа, привет!

Ну вот, а так всё хорошо шло! И на тебе – папа! Галя засеменила к лысому директору, который светился от счастья, увидев дочь. Они о чём-то пошептались, и отец протянул Капустиной маленькую коробочку. Подарок привёл её в щенячий восторг.

– Серёжка, французские! У Нади такие были! – прыгала от счастья Галя.

Белая коробочка с неровной синей полосой. Я слегка сосредоточился и узнал, где я мог видеть и у какой Нади подобное. Героиня легендарной «Иронии судьбы…», которая вышла в этом году зимой, получила подобные в подарок на Новый год.

– Тебе подарили «Климат Ланком»? – спросил я, назвав духи на французский манер. Это ещё больше удивило Капустину и заинтересовало её отца.

– А вы разбираетесь, молодой человек! – сказал он.

– Немного, да и просто прочитал быстро на коробке.

– Да? – удивился Капустин-старший и заговорил на ломаном французском. – Как вас зовут? Меня – Олег Эдуардович. Чем здесь занимаетесь?

Как мне показалось, он хотел показать этим превосходство над рабочим классом. Вроде – смотри, челядь, я французский знаю!

Так и быть, вызов принят!

– Сергей Сергеевич Родин, я одноклассник Гали. Подрабатываю на разгрузке, – поддержал я разговор на языке Де Голля.

Зря ты это, Серёга! Ой, зря! Не то время, чтобы выпендриваться. Сейчас набегут милиция, КГБ и остальные конторы. За шпиона примут, и поедешь даже не в стройбат, а на Лубянку. Знания языков следует держать при себе.

– Ого! А вы хорошо говорите на французском, молодой человек. Ну, общайтесь. Меня там секретарь обкома ждёт с дочерью. Хорошего дня, Сергей! – сказал он и пожал мне руку.

Только сейчас заметил, что Галя загадочно на меня смотрит. Видимо, много очков симпатии я себе заработал.

– Родичек, мне пора. Завтра про вальс не забудь, – сказала она, погладила меня по щеке и упорхнула в машину.

Рабочий темп мне сильно сбили эти Капустины, но ничего не поделаешь. Даму без внимания оставлять нельзя. Тем более папа какой серьёзный… Ну конечно!

Пожалуй, есть возможность сыграть в этакого «альфонса». Не хотелось бы, но и деда с бабушкой нельзя бросать в беде. План не сложный, потеря репутации будет минимальная.

Заводим отношения с Галей. Благо, мотылёк этот сам летит на огонёк. Втираемся к Олегу Эдуардовичу в доверие. Как бы невзначай говорим о проблеме и ждём предложение о помощи. Сам Родин парень здравый, кроме происшествия с Як-18 других «косяков» не имеет. Учёба на высоте, семья пролетарская. Вариант вполне себе реальный. Далеко бы не зайти только в этих отношениях. Хотя, Галя не из тех, кто останавливает свой выбор на ком-то одном.

– Закончил. И не холодно, как говорил Маэстро! – сказал я водителю, присаживаясь с ним рядом на ступеньку перед складом.

– Смотрю ты орёл, Серёжка! Дочка Капустина к тебе и так и этак. Вроде хорошая девчонка. И партия выгодная, – сказал он, доставая новую пачку «Примы».

– В каком смысле?

– Ну ты чего? Капустины – фамилия известная в городе. Эдуардыч со всеми контактирует. Тебя куда надо пристроит. Проблемы решит.

– Ну, она девчонка хорошая. Я просто поступать в лётное собрался…

– И сдалось тебе это лётное! Ты не дури, а девчонку обхаживай. Я на этом деле собаку съел, малец. Со всеми своими четырьмя жёнами отношения нормальные строил. Будешь? – протянул он мне открытую пачку сигарет.

– Спасибо, не курю.

М-да, так себе опыт у мужика.

Время близилось к вечеру. Уличные ларьки сворачивали свою работу, а на смену им приходили выездные раздатчики молока. Кричащих женщин на всю улицу «Ма-ла-кооо» я сам застал, будучи маленьким. Приезжает цистерна с белым товаром и разливает по бидонам. Здесь он стоит двадцать копеек за литр. Главное – донести до дома.

Мой путь как раз пролегал через двор, где жила Аня. Не люблю всю подобную сентиментальность, но отчего-то не мог не взглянуть на её подъезд. Наверное, потому, что завтра физкультура, а у меня олимпийки нет. Я уже прошёл сталинку Красновой, как услышал грохот и детский плач.

Пацанёнок, видать, споткнулся и полетел носом вперёд. Молоко разлилось, а жëлтый бидон лежал в стороне. Мимо такой беды проходить нельзя.

– Здорово, брат! Чем помочь? – спросил я у парня.

– Так я не брат вам. У меня сестра только, – ответил он. Лицо мне показалось знакомым. Светловолосый малец продолжал хныкать и утирать глаза. Его зелёная футболка окрасилась в белые полосы от молочных брызг.

– Давай помогу…

– И как? Мамка заругает. Я уже третий раз за сегодня падаю…

– С удачей парень у тебя так себе. Пошли, куплю я тебе молока.

Отстояв большую очередь, наконец, смогли получить желаемый продукт. Продавщица немного повздыхала над очередным возвращением «профессионального молоконоса» и налила три литра в эмалированную ёмкость.

Проводил я пацана прям до подъезда. Оказалось, что живёт в том же доме, где и Аня. Может, соседи. Парень поблагодарил за спасение от нагоняя и скользнул за деревянные двери.

Начинало уже темнеть, а завтра рано вставать на пробежку и в школу нельзя опаздывать. Лишние нарушения сейчас ни к чему. Но просто так этот день закончиться не мог. Когда проходил мимо калитки детского сада, меня позвал знакомый голос.

– Серëжа, – послышался девичий голос из беседки. К забору подошла Аня, державшая в руках мою синюю олимпийку.

– Привет, – сказал я и перемахнул через ограду. – Что-то случилось? – спросил я.

Странно, что поджидает Аня в таком месте. Мне вспомнилось, что вчера слегка сократил дистанцию, поцеловав её. Не думал, что это так зацепит девочку.

– Да ничего. Кофту тебе принесла,– сказала она и протянула мне олимпийку.

Аня нервно посмотрела по сторонам, будто боялась спалиться перед кем-то.

– Ты чего? – спросил я и потянулся за кофтой, но пропустил выпад со стороны Красновой.

Глядя мне в глаза, она медленно прикоснулась к моим щекам своими руками и нежно поцеловала.

Во даёт! Где-то в голове щёлкнуло, что передо мной так-то объект обожания, и я полностью доверился инстинктам Родина.

Не растерялся! Руками обхватил её за талию, прижав к себе. Но не тут-то было!

Анюта сама развернула меня и усадила на скамейку беседки. Вмиг запрыгнула на меня и продолжила свой страстный поцелуй. Одна рука сама собой потянулась под низ её платья, а другая медленно стала спускать лямку.

Но и это ещё не всё. Анечка сама сняла вторую лямку. Я на секунду оторвался от поцелуя. В свете фонарного столба мне открылся красивый вид на еë упругую грудь, пускай и в нижнем белье. Однако, Аня не остановилась и вновь вцепилась в мои губы.

Обожаю эту новую жизнь!

Глава 7

Руки Анечки скользнули мне под футболку. Будь у неë длинные ноготки, исцарапала бы всего. Вот не ожидал от девчонки такого!

– И нравится тебе… такое… Серëжа? – запыхаясь, шепнула она мне на ухо.

– Ещё бы! – ответил я и потянулся к еë губам.

– А вот мне нет! – резко воскликнула она и соскочила с меня, поправляя платье.

– Эээ, а вот сейчас не понял, Ань, – недоумевал я, поправляя футболку и брюки. Вставать сейчас было неудобно. Кое-где и кое-что мешало своим размером.

– И что ты не понял? Машину сегодня разгружал? – спросила она.

– Было такое…

– Капустина там была?

– Ну и такое было…, – вновь ответил я, но она не дала мне опомниться.

Вот это поворот! Ещё не женаты и даже ни в каких отношениях ни состоим, а уже контролирует меня.

– Трогала она тебя? А ты еë? – не унималась Аня. И откуда она это всё видела? Или кто сказал?

– Не то чтобы прям трогала… а в чём суть претензий? —перешёл уже я в наступление. И правда – вроде ж никому и ничего не обещал, а тут допрос с пристрастием.

– Значит так, Родин! Если твои намерения ко мне серьëзны, с Капустиной чтоб рядом не появлялся, – сказала Аня, сложив руки на груди. – Иначе… забудь меня. Спокойной ночи!

С последними словами Краснова выскочила из беседки по направлению к калитке.

– А вальс? Мне ж с ней вальс танцевать…

– На общественные мероприятия это не распространяется!

– Ань, ну подожди! – попробовал я остановить её, но она не остановилась. – Спокойной ночи, чего уж там.

Уснёшь тут теперь. Два реальных варианта было сегодня и ни в одном ставка не прошла.

Уже шла третья неделя, как я попал в этот мир.

Как бы мой предшественник ни был без ума от Красновой, шанс на спасение от вылета из комсомола был только через отца Гали.

Готовиться к поступлению я продолжал постоянно. Пришлось составить себе план подготовки, в который я включил все аспекты, необходимые абитуриенту.

Утро начиналось с небольшой пробежки и силовой – отжимания, приседания, пресс. Далее была школа и всё, что с ней связано. Комсомольские мероприятия, тематические вечера, кружки, пионеров своди туда-сюда.

Я согласен с тем, что это всё дисциплинирует и воспитывает. С молодёжью надо работать плотно. В неё надо вкладываться, поскольку это будущее. Если честно, жаль, что мне не довелось в своей прошлой жизни пройтись в одном строю с октябрятами, пионерами и комсомольцами.

После школы снова на спортивную площадку, «гнуть» турник, так сказать. Сил к вечеру оставалось немного, но окончание школы даст времени больше на отдых и штудирование наук. В течение двух недель я практически не выходил гулять. Все силы на поступление!

Однако, расслабиться тоже иногда не мешает. Есть же телек! Но канал всего один и программа передач на любителя. Попробовал как-то настроить антенну и поймал ещё один канал. Так себе в Союзе была сетка вещания. Пришлось довольствоваться программой «Время». Пару раз выпало увидеть «Вечный зов».

Чтобы не забыть языки, взял себе в библиотеке учебники и книжки. Помню лицо бабы Нади, когда она заходит в ванную, а Серëжа перед зеркалом по памяти рассказывает монолог Гамлета в оригинале. Это надо было видеть!

Дед несколько раз звал на рыбалку сходить после работы, но я в отказ иду. Не моё это!

Червей накопай, блесны пособирай, леску, если запуталась, размотай. Сидишь по несколько часов, чтоб пару килограммов рыбки наловить. А потом почистить еë надо! Короче, так себе удовольствие. Может, дед Вова и с динамитом ловит, но я сомневаюсь. Даже в этот период это было ой как противозаконно!

Успехи были. Сдал немецкий язык без особого труда. Комиссия сначала даже засомневалась, что я только в школе его учил. Пришлось в процессе экзамена немного акцент добавлять при ответах.

В прошлой жизни по роду своей работы это было необходимо. Заграничные спецоперации были нередкостью. Там без языка никуда.

С историей и физикой проблем не возникло. Когда готовился, просто сосредотачивался на памяти предшественника. Много знал, оказывается! Ну и остальные дисциплины без труда дались.

Физическая форма улучшилась. Подтягивания довёл до двенадцати раз за этот период и мясом начал обрастать. «Склепку» и полный силовой комплекс на турнике освоил. А ещё я открыл для этого тела новую способность – плавание. Мои знания правильной техники и немного тренировок в открытом бассейне дали результат очень быстро. Когда поступлю, запишусь в сборную училища по плаванию.

К музыке начинаю привыкать. Пару раз пытался напеть что-то из песен будущего, но такие тексты не нашли понимания у бабушки.

– Это кто такие песни поëт, Серёжа? Каким пьяным подвигаться?– возмущалась она, когда я пел в душе «Пустите меня на танцпол».

Как-то запел про «Солнце Монако», так еле отмазался от успокоительного от бабушки. Пока не готова местная публика к таким песням.

Что касается девушек, тут всë не так однозначно. Вроде не нужны мне эти отношения с Аней, но и память предшественника не даёт покоя. Влюблён он был в неё сильно.

Галочка эта, ещё не отстаёт. Каждый раз на занятиях вальса так и норовит то за задницу меня ухватить, то руку мою опустит на ягодицу, то в щеку поцелует незаметно. Дикая женщина! И чего она в нëм… то есть во мне нашла?

Вон Бардин – и красавец, и обеспеченный, и от неё без ума. Я, конечно, не против мимолётной половой связи. Пару раз, как говорится, «не плохой человек». Но чересчур!

Олег Леонидович вряд ли станет помогать тому, кто развлекался с его дочкой. И ведь не замечает, как она одевается! Сама же просит, чтобы еë от… отнаказали.

– Серёжик, а ты обещал, что уделишь мне внимание. Когда собираешься? – спросила Галя после очередных занятий вальсом.

– Я вроде тебя всегда замечаю. Ты вон какая няшная, – ответил я, употребив незнакомое ей слово.

– Ой, не знаю, что это значит. Ты лучше иностранные языки знаешь. У меня папа с мамой на днях отъедут на пару дней. Жди приглашение!

– Галя, а если у меня не получится? Я сейчас занят, поступать скоро…

– Эх, Серёжка! – вздохнула Капустина. – Не расстраивай меня.

М-да, а ведь тело требует женской ласки уже! Я вроде и не против разок в гости зайти на чай с десертом! Потом же будет второй, третий и так далее. Затем слезы, что не может она без тебя.

– Кстати, папа про тебя интересовался. Мол, как мы общаемся, близко ли? Он хорошего о тебе мнения… пока, во всяком случае, – сказала Галя и упорхнула по своим делам.

Характеристику с аэроклуба мне сделали. Курин смог договориться, чтобы еë закрыли задним числом до даты вступления акта о происшествии в силу. Георгий Сергеевич извинялся перед дедом Вовой, что не смог переубедить комиссию.

– Этот полковник Крутов – дикорастущий. Почти все звания досрочно получал. Сейчас начальником какого-то училища лётного назначен. Вот и нарабатывает себе славу принципиального, – сказал Курин, когда приходил к нам.

Будем считать, что здесь мне повезло. Однако комсомольская характеристика повыше ценится.

В один из дней снова подвернулась подработка в универмаге по разгрузке грузовика. Привезли фрукты и овощи. Оплата: три рубля и две бутылки «Колокольчика» – меньше, чем в прошлый раз, но дядя Петя попросил.

Зачем мне, правда, лимонад, не представляю. Дядя рассказывал, что его выпускали небольшими партиями, от того и редко купить можно было.

Когда я заканчивал работу, неожиданно появился мой сосед с Олегом Леонидовичем. Только сейчас я вспомнил, как он говорил, что знаком с директором универмага. Вот как же раньше не догадался поспрашивать по своим! Сердце слегка застучало от волнения, что сейчас мне могут помочь. А значит, и не придëтся охмурять Галю.

– Леонидыч, помнишь, про него тебе говорил? – сказал дядь Петя. Мой сосед сегодня одет в заводской рабочий костюм и серую клетчатую кепку. Олег Леонидович, как и всегда, в белом.

– Ага, знаю этого паренька. Как дела? – спросил Капустин-старший у меня в очередной раз на французском, пожимая руку. Отказывать ему в удовольствии пообщаться на языке Бонапарта нельзя.

– Нормально, Олег Леонидович. Снова работаем, – подыграл я ему в том же ключе.

– Видал, как могëт! Слушай, тут проблема у парня с комсомолом…

Дядь Петя объяснил суть вопроса. Наверное, дед попросил или просто сосед сам услышал от кого. У подъезда бабушки о многом шепчутся.

– Да не вопрос. Я сейчас на пару дней отъеду с супругой. Как приеду, Петь, ты мне сразу скажи или домой позвони, Галочка запишет и передаст.

Если честно, ещё никогда так не везло. В той жизни так точно. Похоже, что роль «альфонса» можно не играть!

Прошли эти два дня. Вроде всё устаканилось. Дядь Петя сказал, что позвонил и напомнил. Старики немного повеселели. Баб Надя даже всплакнула немного. Переживает, родня! Ну а сосед и дед Вова решили это дело отметить, взяв пару бутылочек «Столичной».

И тут, как гром среди ясного неба. Комсомольское собрание! На повестке дня мой вопрос – быть или не быть в комсомоле. Аня, когда узнала об этом, распереживалась сильно. Всю дорогу успокаивала и пыталась поддержать.

– Ты только не нервничай. У тебя хорошая репутация. До этого проблем с тобой не было…

– Аня, ты, по-моему, больше меня переживаешь. Живы будем – не помрём!

– Ну как же так? И почему эта комиссия не разобралась полностью, а сразу назначили тебя виновным? – не успокаивалась она.

Как ей объяснить, что это проще всего, вынести вердикт – ошибка пилотирования неопытным обучаемым.

Неисправность самолёта может привести к доскональной проверке всего аэроклуба. Как обслуживают технику, количество бензина, есть ли ошибки в организации учебного процесса, порядка почему нет на закреплённой территории, ну и так далее. А так, пацан виноват! Хорошо, что живой остался. И репутация школы ДОСААФ в порядке.

Собрание комсомольской организации проходило в актовом зале школы. Стройные ряды деревянных кресел вместили много человек. В основном это ученики старших классов и молодые учителя.

Стены зала украшены мозаиками и изображениями рабочих и колхозниц, военных и врачей, Маркса и Энгельса. Над сценой – огромный значок ВЛКСМ с изображением Ленина и транспарант «Наш долг – учиться отлично!».

Главные действующие лица – члены комитета – заседали за столом на сцене. Среди них была и завуч Вилора Брониславовна. Она же секретарь комсомольской организации. Ух сейчас, чувствую, выслушаю! Вспомнит мне перепалки с Бардиным.

Он, кстати тоже там. На афише заседания прочитал, что будет докладчиком по моему делу.

На трибуну поднялся учитель алгебры и геометрии.

– Тихо, товарищи! Прошу вас садиться! – произнёс Григорий Павлович, одетый в строгий серый костюм. – Бардин, где порядок на столе?

ГПС даже на комсомольском собрании себе соответствует, указывая на разбросанные бумаги за его рабочим местом.

– Много вопросов сегодня, Григорий Павлович. Сейчас всё разложим по порядку, – затараторил Костя.

Я сидел в первом ряду и несколько раз уже столкнулся взглядом с ним. Чувствовалось, что он доволен таким положением. Сейчас ведь будет моя судьба решаться.

– Товарищи! Для многих из вас это одно из последних собраний в стенах нашей школы. Оглашаю повестку заседания…

Интересное, конечно, мероприятие! Обсуждают, выступают, решают и всё это дело коллегиально. Да, комсомольский актив имеет больший вес, но ведь каждый тянет руку за себя при голосовании. Разве не демократия?

После обсуждения показателей успеваемости, вопросов шефства над пионерами, порицания девушки по фамилии Пёрышкина за ненадлежащую длину юбки, пришла моя очередь.

– Обсуждается дело комсомольца Родина Сергея Сергеевича по факту повреждения и последующей утраты социалистической собственности, – огласил на весь зал ГПС. – Прошу отметить это в протоколе. И где порядок на столе, Сокина? – сделал он замечание девушке, сидевшей за отдельным столиком позади трибуны.

– Приглашается комсомолец Бардин с докладом по этому делу, – объявила Вилора Брониславовна. – Попрошу всех отнестись серьёзно.

Аня, сидевшая рядом, вцепилась в мою руку, что не осталось незамеченным со стороны завуча. Но Краснова продолжала сжимать моё предплечье. Чувствовалось, что еë пальцы немного дрожат. Ну точно, больше меня переживает!

Костя встал за трибуну вместо ГПС и начал выступление. Сначала были дежурные фразы, о том, как это всё плохо что-то ломать. Воззвания к сознательности собравшихся, что так нельзя делать. Ну и минут через пять он только перешёл к сути вопроса.

– Зачитываю выписку из акта комиссии по расследованию авиационного происшествия. 21 мая 1976 года…– начал он читать.

Акт состоял из множества пунктов, описывающих обстоятельства произошедшего, ход событий и результат. Ну и в конце самое интересное.

– Причина авиационного происшествия – ошибка техники пилотирования Родиным С.С. Это стало возможным вследствие личной недисциплинированности обучаемого, отсутствию должных знаний в обращении с техникой и невыполнении команд руководителя полётами… – продолжил Бардин под гулкие обсуждения собравшихся. Неужели они чего-то другого ждали?

– К порядку, товарищи! – повысила голос Вилора Брониславовна, стукнув пару раз по настольному звонку. – Ваше мнение, товарищ Бардин?

Костя ехидно взглянул в мою сторону. Сейчас от него зависел дальнейший процесс обсуждения. Скажи он, что Родину надо шанс дать, парень неплохой, исправится, дело по-другому бы пошло, а так…

– Предлагаю вынести на итоговое собрание вопрос об исключении комсомольца Родина Сергея из наших рядов. Не было ещё таких проступков в наших рядах! И больше быть не должно!

В зале послышались отдельные возгласы в поддержку сказанного Бардиным. Отдельные присутствующие кричали, что надо прямо сейчас исключить, чтобы в рядах выпускников не было злостных преступников. Что за чушь? Даже если бы я был действительно виноват, почему все забывают, что это первый проступок Родина.

– Разрешите мне выступить? – вскочила со своего места Аня.

– К порядку! – снова повысила голос завуч. – Говорите с места, Краснова.

– Товарищи, ну что мы взъелись на человека? Он столько лет идёт к своей мечте – стать лётчиком. Ни одного замечания за время учёбы! Везде в передовиках! Зачем же ломать судьбу? Сами знаете, что без нашей характеристики ему не попасть в училище…

– А вы ещё предлагаете доверить ему сложные реактивные самолёты? Он с поршневым не совладал! – не унимался Костя на трибуне.

– У вас, товарищ Бардин, с ним личные счёты. Вот вы и стараетесь насолить ему…

– Товарищ Краснова! – громогласно произнесла Вилора Брониславовна, встав со своего места. В зале затихло в ту же секунду. – От вас слышать подобные обвинения очень странно. Вам необходимо соответствовать своему статусу и своей фамилии. Присядьте!

Аня подчинилась и села на своё место, слегка отодвинувшись от меня. Интересно, какому статусу она должна соответствовать? Ну-с, товарищи, так дело не пойдёт!

– Может я, наконец, выскажусь? – поднял я руку и встал с места. Из-за спины послышались разного рода предложения от «сядь на место» до «а давайте».

– А что его слушать, товарищи? Он себя дискредитировал последними своими поступками…, – не унимался Костя, но его одёрнул ГСП.

– К порядку на столе… то есть в зале! Каждый имеет право говорить. И Родин тоже.